CC BY
129
УДК 81
ОБРАЗНОЕ И СИМВОЛИЧЕСКОЕ В СЕМАНТИКЕ СЛОВА © Т. В. Григорьева
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, З2.
Тел./факс: +7 (347) 273 6S 74.
E-mail: tagrigS@mail.ru
Рассматриваются особенности образных и символических значений лексемы, изучение которых дает возможность проанализировать движение человеческого познания от индивидуально-авторского, образного представления явлений окружающего мира к коллективнонациональному, символическому восприятию наиболее значимых для культурно-языкового сообщества ценностей, закладывающих основы национального мировосприятия.
Ключевые слова: образ, символ, значение, слово, когнитивный, структура, контекст, сочетаемость, конкретный, абстрактный.
Современные подходы к исследованию семантики позволяют по-новому посмотреть на развитие значения слова, формирование его переносных лексико-семантических вариантов (ЛСВ). Особый интерес в этом плане представляет изучение конкретных языковых единиц, которые могут иметь образные и символические значения.
Понятия образа и символа активно используются в разных областях науки - в философии, литературоведении, культурологии. В лингвистике они имеют свое преломление. Целью данной статьи является показать особенности образных и символических значений многозначной лексемы и их роль в процессе лингвокогнитивной интерпретации действительности.
Образ (от греч. е1ёо8 - вид) трактуется в науке по-разному. В философии и психологии образы -это «конкретные представления, то есть отражение человеческим сознанием единичных предметов (явлений, фактов, событий) в их чувственно воспринимаемом обличии. Они противостоят абстрактным понятиям, которые фиксируют общие, повторяющиеся свойства реальности, игнорируя ее неповторимо-индивидуальные черты» [1]. Различимы образные представления (как феномен сознания) и собственно образы как чувственная (зрительная и слуховая) воплощенность представлений.
Главными признаками символа (от греч. 8ушЪо1оп - знак, опознавательная примета) считаются его знаковая природа - наличие означающего и означаемого - и, как следствие, «семантическая текучесть» (А. Ф. Лосев), неопределенность, многозначность и значимость для общества (символ складывается культурно, исторически «в силу значимости не только в жизни лица, но и глобальнее -в жизни социума, государства, религиозной или культурной жизни общества, идейного содружества, рода, наконец, в жизни всего человечества» [2]).
Ученые рассматривают феномены образа и символа по отдельности, не всегда разграничивая их, и во взаимосвязи, описывая специфику каждого.
В научной литературе символ часто трактуется через образ, например: «символ - образ, обладающий идеологическим (мировоззренческим) зна-
чением, условно передающий какую-либо идею, понятие, мысль» [3]. Опираясь на определение, данное «Литературным энциклопедическим словарем» [4] («всякий символ есть образ, но категория символа указывает на выход образа за собственные пределы, на присутствие некоторого смысла, неразрывно слитого с образом, но ему не тождественного»), Н. Д. Арутюнова подчеркивает, что образ составляет тот базис, над которым надстраивается символ, причем переход от образа к символу «определяется факторами экстралингвистического порядка», обусловлен приобретением образом «определяющей жизнь человека или коллектива функции» [5, с. 338].
Говорить об образе и символе можно и по отношению к лингвистике, в частности, к значению слова. Богатые возможности для этого дает функционирование конкретной лексемы, именующей зрительно воспринимаемое явление действительности.
Среди разнообразных употреблений конкретной лексемы особый интерес представляют два типа употреблений, создающих метафорические контексты. Каждый из них имеет свои семантические и синтагматические особенности.
В первом случае исследуемая конкретная лексема сочетается с конкретной же, создавая в сознании человека некий ментальный образ, возникающий благодаря одновременному представлению говорящим двух предметных явлений и раскрывающий свойства одного через свойства другого. Например:
Окунуться во тьму, погрузиться во тьму,
мутная, густая тьма;
Узоры осени, осень рисует, художница-осень.
В таком контексте исследуемая языковая единица (тьма, осень) выступает в роли метафори-зуемого и употребляется в прямом значении. Здесь содержится информация о том, как человек познает одну когнитивную структуру через другую, через какую именно структуру, какие связи устанавливает между явлениями действительности. Именами тьма, осень называется когнитивная структура А, которая мыслится и познается через когнитивную (физически воспринимаемую) структуру В (жид-
кость, художник) посредством ее языковых представителей (окунуться, погрузиться, мутная, густая; узоры, рисует, художница), приобретая ее определенные свойства. В подобных сочетаниях конкретного слова с конкретным говорят об образном значении метафоризующего компонента, которое «возникает из потребности воссоздать увиденную, осмысленную связь, сходство различных конкретных явлений, раскрывая свойства одного чувственно воспринимаемого явления через свойства другого» [6]. Соединение предметного и предметного в одной номинации «опирается на понимание говорящим различия сущности соединенных явлений и общности их реальных свойств, обнаруженной им в процессе познания мира» [6].
Итак, главное в понятии образ - некая картинка, которая возникает в сознании человека при произнесении слова или сочетания слов, причем конкретных слов, т.к. абстрактная лексема лишена денотата, не соотносится с референтом, значит, не вызывает ментальный образ.
Разбирая именные сочетания конкретной лексемы с конкретной типа копна волос, ковер цветов, лес рук, Л. О. Чернейко отмечает, что «денотатом сочетания является денотат основного субъекта метафоры: слов волосы, цветы, руки, сигнификат вспомогательного субъекта метафоры денотату основного не соответствует, что и создает сдвиг номинации. Несоответствие денотата сигнификату слова копна порождает переносное значение этого слова. При этом происходит взаимодействие сигнификатов слов копна и волосы: сигнификат слова волосы получает от слова копна признак «количество», а также не входящий в сигнификат ассоциативный (коннотативный) признак «пышность, растрепанность». Слово волосы устраняет из сигнификата слова копна субстанциональный признак “сено”» [6].
Образное значение может быть как ярким, неожиданным, вызванным к жизни воображением художника слова (Клещи рассвета в небесах Из пасти темноты Выдергивают звезды, словно зубы. -С. Есенин; Художница-осень на пленэре бродит, Весь парк для нее стал огромным холстом. Оттенки лазури на небе выводит, Прозрачно-воздушным, широким мазком. - А. Ширшиков), так и стертым, угасшим, отражающим уже устоявшиеся в сознании людей и, как следствие, в языке представления об общности свойств определенных предметов окружающей действительности (кануть во тьму, окружила тьма; золотая осень).
Образное восприятие мира как индивидуально-авторское, так и коллективное, будучи зачастую достаточно противоречивым (Тьма давит на голову. -Т. Толстая; Мы рухнули в бархатную тьму ночи. -Ю. Нагибин; Декабрь, сердясь, замазывал белилами Осеннюю мазню: багрянец, охру, хну... - В. Цапко; Женщина-осень с глазами бездонными, С мудрой улыбкою, солнцем согрета, Тихо бродила аллеями сонными И вспоминала ушедшее лето. -
Н. Дробышевская), базируется на общих закономерностях отражения действительности в конкретном языке, что позволяет говорить об образной картине мира, которая, по словам В. А. Успенского, «еще более специфична для каждого языка, чем наивная картина мира» [7]. Вследствие этого сочетаемость конкретных имен не случайна: «она отражает некоторые их существенные, глубинные характеристики, связанные с образами конкретных объектов в естественном языке (такие, как размер, форма, цвет и др.)» [8] и мотивирована семантическими свойствами языковых единиц или внеязыко-вым устройством мира. Так, тьму, как явление действительности, характеризующееся отсутствием света (лучистой энергии, позволяющей видеть) и четких пространственных границ, человек чаще всего пытается сравнить с чем-то более знакомым, привычным, ощутимым - с субстанциями, имеющими молекулярную природу разного характера: жидкими, газообразными, твердыми: утонуть во тьме, душная тьма. Но вряд ли можно сказать: *Тьма упорхнула ввысь, так как тьма не имеет свойств, позволяющих ее сравнивать с бабочкой или птицей. При этом сочетаемость, рождающую образное значение, нельзя назвать предсказуемой: она не является устойчивой. В авторском воображении образ может появиться неожиданно, под влиянием обстоятельств, поэтому и сочетаемость в определенной степени тоже неожиданна, но «работает» она в пределах семантико-синтагматических норм данного языка. Например, в стихотворении Хотите тишины? Зайдите в Осень... Здесь тихо, нежно и уютно очень... сочетание войдите в осень нетипично для русского языка, оно создает образ осени как некоего пространства, в которое можно войти и из которого можно выйти. Тем не менее оно построено с учетом той семантики, которая заложена и «читается» в такой сочетаемости.
Второй тип контекста - сочетание конкретного имени с абстрактным. В нем раскрывается природа умопостигаемых явлений, показывается, как языковое сообщество воспринимает умопостигаемое явление, как связывает его с физическим (природным) миром. Например:
Власть тьмы, сила тьмы.
Ищите свой путь и свой глагол, во тьму филологии влазьте. - В. Маяковский.
Осень жизни, как и осень года, надо, не скорбя, благословить. - Э. Рязанов.
В таком контексте исследуемая языковая единица (тьма, осень) выступает в качестве метафо-ризатора и приобретает уже переносное значение. Именами тьма и осень называют когнитивную структуру А, которая помогает описать когнитивную умопостигаемую структуру С (эмоциональнооценочную, этическую, гносеологическую и др.), передавая ей свои свойства.
Соединением конкретного имени с абстрактным создаются не образы, а символы. Символ - это
знак, выполняющий заместительную функцию. В данных контекстах компоненты зрительно воспринимаемой сферы (тьма, осень - А) замещают компоненты невидимой, умопостигаемой сферы - эмоциональной, гносеологической - С, опредмечивая их. Переносное значение конкретной единицы, помогающей представить непредметное явление, можно назвать символическим. При этом «приспосабливаясь к обозначению свойств непредметных сущностей, значения слов, обладающие предметно ориентированной семантикой, переосмысля-ясь, абстрагируются от свойств предметного ряда и преобразуются в значения отвлеченного типа» [9].
Символическое значение появляется не у любой изначально конкретной лексемы при сочетании с абстрактной единицей, а только у той, которая является значимой для данного языкового сообщества, которая наделена способностью «опредмечивать» определенное умопостигаемое явление в конкретном языке, которая содержит «вещные коннотации» [7] - образные ассоциации, присущие этому умопостигаемому явлению в сознании носителей языка.
Исследователи, описывающие природу символа в разных областях науки, считают, что в основе символа лежит образ. Но, как отмечает Н. Д. Арутюнова, переход от образа к символу «определяется факторами экстралингвистического порядка», обусловливается приобретением образом «определяющей жизнь человека или коллектива функции» [5]. Образ обогащается интерпретациями художников слова, их поэтическим видением данной реалии. В каком-то смысле писатели и поэты сами создают образ. Символы в отличие от образов не создаются - нельзя создать символ, как нельзя создать традицию. Символ складывается культурно, исторически - авторы только реализуют, используют уже существующий символический потенциал для решения своих художественных, творческих задач.
Образ становится символом в силу приобретаемой им особой значимости не только в жизни лица (личный символ), но и глобальнее - в жизни социума, государства, религиозной или культурной общности, идейного содружества, рода, наконец, в жизни всего человечества (архетипические символы). В этом последнем случае символ сближается с базисной метафорой, апеллирующей к интуиции [о таких базисных метафорах много говорилось в литературе - см., например: 10-11].
Символическое значение слова складывается в языковом сообществе. Оно выражает определенные оценки социума, причем традиционно сложившиеся, условно принятые обществом. Часто оно кристаллизуется во фразеологически связанных сочетаниях в компоненте со связанным значением (темный человек, осеннее настроение). Символически насыщенный компонент - компонент со связанным значением - выступает метафоризатором
для семантически главного слова с отвлеченным значением.
Рассматривая такого рода сочетания, В. Н. Телия отмечает, что они выступают «как составные названия определенной реалии, конвенционно закрепленные за ней. Несвобода такого рода сочетаний обусловлена тем, что один из лексических компонентов переосмысляется, обозначая какой-либо признак, присущий значению другого компонента сочетания, который не претерпевает переосмысления и играет роль слова, семантически ключевого для отождествления слова в переосмысленном значении. Последнее осознается поэтому как «связанное», так как оно указывает на мир и выполняет знаковую функцию только при совместной реализации с определенным словом (или рядом определенных же слов). Связанное значение слова обычно сохраняет мотивированную деривационную связь с «предшествующим», производящим значение слова, входя в полисемичную его структуру» [9].
Далее эта устоявшаяся символика развивается и может употребляться в контекстах уже вне фразеологических сочетаний (Он уже чувствовал: пришла его осень), продолжая семантическое развитие в дериватах (Темные помыслы. Потемнеть лицом. Когда начинается речь, что пропала духовность, Что людям отныне дорога сквозь темень лежит, В глазах удивленных и в душах святая готовность Пойти и погибнуть, как новое пламя, дрожит. - Б. Окуджава. Фельдшер заводской говорил, отнять надо ногу, в то смерть неминуемая. Потерпевшему, может, так бы и сделали, а тогда ведь в потемках жили. - П. Бажов; Осенняя любовь, пред ней бессилен разум... Как будто в январе подснежник вдруг зацвел. И хочется объять вселенную всю сразу, Подняться выше гор, взмыть к солнцу, как орел. - Тер-Азарян Григорий), синонимах (Когда из мрака заблужденья Горячим словом убежденья Я душу падшую извлек. - Н. Некрасов), а также метафорически насыщается в синтаксических конструкциях (Все прежние темные места сделались понятными, словно налились светом, и здесь, при свете лампы., я понял, что значит настоящее знание. - М. Булгаков; Как сделать осень женщины золотой. - название статьи. Осенняя скрипка, сквозь рыжие пряди Умеренно-теплых лучей, Как хочется мне в твоем ярком наряде Войти в осень собственных дней! - Ю. Егоров). Так возникает целый языковой мир, отражающий важное для человека физически воспринимаемое явление действительности, который говорящий использует для обозначения сложных умопостигаемых процессов: оценочных, эмоциональных, этических, гносеологических и др.
Когнитивный подход, применяемый к изучению языка, позволяет по-новому посмотреть на понятия образа и символа, оторваться от образного и символического значения слова и перейти на уро-
вень ментальной единицы - выделить образные и символические составляющие концепта (например, концептов «Тьма» и «Осень»). Изучение образносимволической насыщенности концептов, механизма возникновения образов и символов, рождающихся в процессе функционирования языковых репрезентантов концептов и проявляющихся в разных типах сочетаемости, является перспективным и важным для понимания ментального мира человека, его аксиологических приоритетов.
Таким образом, конкретная лексема может создавать два типа контекста, в которых «работают» два типа значений языковых единиц - образное и символическое. При сочетании с конкретным именем - представителем другой физически воспринимаемой когнитивной структуры - исследуемая лексема, употребляясь в прямом значении, перенимает у него необходимые признаки, подчиняясь ему и метафоризуясь, участвуя в создании образного значения, и тем самым отражает особенность человеческого мышления познавать одну структуру через другую, осмыслять менее понятное, зрительно очерченное через более привычное, имеющее четкие контуры. В сочетании с абстрактным именем данная лексема употребляется в переносном значении и уже сама помогает оценивать фрагмент иной, умопостигаемой сферы: эмоциональной, гносеологической и др., выступая в каче-
стве метафоризатора; так создается символическое
значение.
ЛИТЕРАТУРА
1. Хализев В. Е. Теория литературы: учебник для студентов вузов. М.: ВШ, 1999. 398 с.
2. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сборник / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск яз.; Вступ. ст. и сост. Н. Д. Арутюнова. М.: Прогресс, 1990. С. 10-33.
3. Глазунова О. И Логика метафорических преобразований. СПб.: изд-во филологического факультета СпбГУ, 2000. 180 с.
4. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. 752 с.
5. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
6. Чернейко Л. О. К типологии переносных лексических значений слова // Русский язык: Межведомственный сборник. Выпуск 9. Минск: Университетское, 1989. С. 90-102.
7. Успенский В. А. О вещных коннотациях абстрактных существительных // Семиотика и информатика. Выпуск 35. М.: Русские словари, 1997. С. 146-153.
8. Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М.: Издательский центр «Азбуковник», 2010. 448 с.
9. Телия В. Н. Типы языковых значений: Связанное значение слова в языке. М.: Наука, 1981. 270 с.
10. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры: Сборник / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск яз.; Вступ. ст. и сост. Н. Д. Арутюнова. М.: Прогресс, 1990. С. 378-415.
11. Брагина Н. Г. Фрагмент лингвокультурологического лексикона (базовые понятия) // Фразеология в контексте культуры / Отв. ред. В. Н. Телия. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 131-138.
Поступила в редакцию 20.02.2012 г. После доработки - 24.10.2012 г.
