CC BY
50
УДК 821.161.1.09"19"
Ушакова Оксана Николаевна
Костромской государственный университет Oks19011986@mail.ru
образная репрезентация мотива изгнанничества в эмигрантской поэзии г.в. Иванова: традиционное и новаторское
В статье показывается, что мотив изгнанничества, прослеживающийся в стихотворениях эмигрантских сборников Г.В. Иванова «Розы», «Отплытие на остров Цитеру», «Портрет без сходства», «Rayon de rayonne», «Дневник», «Посмертный дневник», репрезентируется через переосмысление образов лодки, паруса, корабля, устойчивых для русской классической литературы. Доказывается, что Иванов продолжает традиции Г.Р. Державина, В.А. Жуковского, М.Ю. Лермонтова: в его лирике названные топосы так же, как и в творчестве поэтов-предшественников, символизируют поиск смысла жизни, истины, счастья или одиночество и смерть. В то же время в работе делается вывод о том, что в данной образной репрезентации мотив изгнанничества в эмигрантской поэзии Иванова получает индивидуально-авторское смысловое наполнение.
Ключевые слова: Г.В. Иванов, мотив изгнанничества, репрезентация, образ паруса, образ лодки, образ корабля, Державин, Жуковский, Лермонтов, традиция, новаторство.
Осенью 1922 года на германском пароходе «Карбо-2» петербургский поэт Георгий Иванов покидает Россию. Эмиграция затянулась до конца его дней (27.08.1958). Точно отмечает В. Крейд: «У многих ностальгия по родине со временем притуплялась, у Георгия Владимировича, напротив, - с годами обострялась. Мало кто в первой эмиграции - как он да ещё Бунин - переживал отрыв от России так горько» [5, с. 403]. В то же время отплытие от родных берегов означало и новый этап в литературном творчестве Иванова: были созданы поэтические сборники «Розы», «Отплытие на остров Цитеру», «Портрет без сходства», «Rayon de rayonne», «Дневник», «Посмертный дневник». В его эмигрантских стихах всё чаще начинает звучать мотив изгнанничества, сопряжённый с мотивами поиска смысла жизни, истины и счастья.
Как точно указывают авторы Лермонтовской энциклопедии, мотив изгнанничества является устойчивым в русской литературе: он характерен для поэзии А.Н. Радищева, Г.Р. Державина, П.А. Вяземского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова [7]. В эмигрантской поэзии Г.В. Иванова этот мотив репрезентируется через образы лодки, паруса, корабля. В «Словаре символов» Дж. Тресиддера находим следующее толкование этих образов: «лодка - символ загробного мира, символ последнего пути богов и людей»; «паруса - символ воздуха, ветра, дыхания жизни, души»; «корабль - символ безопасности; символ поиска и перехода на другие уровни существования» [8]. Образы лодки, паруса, корабля встречаются также в поэзии Г.Р. Державина, В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, И.Ф. Анненского и др. Эти топосы по-лисемантичны. Они оказываются стержневыми символами образного мира Иванова-эмигранта и помогают раскрыть сложный и противоречивый мир лирического героя его сборников.
В стихотворении «Это только синий ладан...», вошедшем в сборник «Розы» (1931), лодка не опи-
сывается, но метонимически обозначается через упоминание действия лирического героя: это -взмах весла. Взмах весла символизирует стихийное движение героя по «морю бытия». Эпитет «чёрный» характеризует это бытие как трагическое: жизненный путь героя не изменить, всё предрешено уже свыше:
Взмахи чёрных вёсел шире, Чище сумрак голубой... Это то, что в этом мире Называется судьбой [4, с. 267].
Стихотворение Иванова «Это только синий ладан.» отсылает читателя к стихотворению М.Ю. Лермонтова «Атаман». В основе лермонтовского произведения лежат мотивы народных легенд и песен «разинского цикла» [7, с. 667]. Его главная тема - тема гибели девушки, брошенной атаманом в Волгу за её неверность. В пространственной символике, весьма значимой в лирическом сюжете стихотворения «Атаман», стержневым образом оказывается топос лодки: именно лодка становится местом роковой смерти красавицы.
1
Горе тебе, город Казань, Едет толпа удальцов Сбирать невольную дань С твоих беззаботных купцов.
Вдоль по Волге широкой На лодке плывут; И вёслами дружными плещут, И песни поют.
2
Горе тебе, русская земля, Атаман между ними сидит; Хоть его лихая семья Как волны шумна, - он молчит;
И краса молодая Как саван бледна
Перед ним стоит на коленах [7, с. 84].
Судьба лирического героя Иванова так же, как и у героини Лермонтова, овеяна ореолом смерти,
© Ушакова О.Н., 2017
Вестник КГУ „Ь № 4. 2017
123
присутствие которой прочитывается в следующих образах: «синий ладан», «сон во сне», «пустынный сад», «тишина», «прохладный свет», «прохладная глубина». Стоит заметить, что авторы выбирают совершенно разные эпитеты для создания образов: у Иванова - это «чёрные вёсла», а у Лермонтова - «дружные вёсла». Но и у того и другого поэта символ вёсел ассоциируется с предсказанием смерти, гибели.
В стихотворении «В сумраке счастья неверного...», также включённом Ивановым в сборник «Розы», уже появляется образ «лёгких лодок», намекающий на бесконечную изменчивость земного мира, где ничто не вечно. Этот символ сопрягается с образами «лёгких туч» и «лёгкой звезды»: Лёгкие тучи растаяли Лёгкая встала звезда. Лёгкие лодки отчалили В синюю даль навсегда [4, с. 268].
Символ лодки в этом стихотворении передаёт главную мысль сборника - о новом пути героя в чужой земле, о поиске смысла жизни и счастья уже без России. Но в то же время эпитет «лёгкие» вносит в образ лодок негативную коннотацию, подчёркивая ощущение героем внутренней пустоты.
В стихотворении «Синеватое облако.» (сборник «Розы»), используя сравнительный оборот «словно лодка с детьми», поэт старается описать очаровательную картину природы. Иванов характеризует её следующими словосочетаниями: «синеватое облако», «старинная» и «простодушная яблоня», «бесконечные леса». Это чужая земля, но вместе с тем она напоминает герою о покинутой родине: Всё какое-то русское -(Улыбнись и нажми!) Это облако узкое, Словно лодка с детьми [4, с. 288].
Символ лодки здесь расшифровывается как некое мимолётное воспоминание о России, он ассоциируется с ностальгией.
В заключительном стихотворении сборника «Розы» «Все розы, которые в мире цвели.» Иванов пытается найти истоки исторической трагедии России: он уже называет её «забытой Богом страной». Философский и символический смысл этого стихотворения углубляют образы «парусов», «кораблей», вписывающихся в картину социальной и духовной катастрофы России, перерастающей в мировой апокалипсис, о котором сигнализирует мотив гибели «Титаника»:
И все соловьи, и все журавли,
И в чёрном гробу восковая рука, И все паруса, и все облака,
И все корабли, и все имена, И эта, забытая Богом, страна!
Так чёрные ангелы медленно падали в мрак, Так чёрною тенью Титаник клонился ко дну,
Так сердце твоё оборвётся когда-нибудь - так Сквозь розы и ночь, снега и весну... [4, с. 294].
В русской поэзии образ корабля традиционно трактуется как посредник, соединяющий мир живых с миром мёртвых [8]. Именно этот смысл Лермонтов вкладывает в символ корабля, созданный в стихотворении «Воздушный корабль (Из Зейд-лица)». Это произведение является вольным переложением баллады Й.К. Цедлица «Корабль призраков», посвящённой Наполеону [7, с. 687]: По синим волнам океана, Лишь звёзды блеснут в небесах, Корабль одинокий несётся Несётся на всех парусах.
Не гнутся высокие мачты, На них флюгера не шумят, И, молча, в открытые люки Чугунные пушки глядят.
Не слышно на нём капитана, Не видно матросов на нём; Но скалы и тайные мели, И бури ему нипочём [7, с. 192].
На каждую годовщину смерти Наполеона корабль прилетает на остров, где похоронен император. Волшебный корабль пробуждает Наполеона от вечного сна. И уже вместе со своим верным другом - воздушным кораблём - Наполеон плывёт во Францию, на свою родину:
Несётся он к Франции милой, Где славу оставил и трон, Оставил наследника-сына И старую гвардию он.
И только что землю родную Завидит во мраке ночном, Опять его сердце трепещет И очи пылают огнём.
На берег большими шагами Он смело и прямо идёт, Соратников громко он кличет И маршалов грозно зовёт [7, с. 193].
Образ Наполеона у Лермонтова интерпретируется в трагическом ключе, что подчёркивается метафорическими словосочетаниями: «несётся к Франции милой», «сердце трепещет», «очи пылают огнём», «тяжко вздыхает», «капают горькие слёзы». Только волшебный корабль остаётся рядом с поверженным императором, нет уже ни «былой славы», ни сына, ни верного войска. Корабль в этом стихотворении поэта-романтика - связующее звено между миром живых и миром мёртвых. Но в то же время этот символ соотносится с судьбой Наполеона и художественно маркирует мотивы изгнанничества, одиночества и оторванности героя от родной земли. Аналогичный подход к истолкованию образа кораблей реализуется и в стихотворении Иванова «Все розы, которые в мире цвели...». Корабли напоминают об изгнании, раз-
124
Вестник КГУ№ 4. 2017
луке с родиной и становятся вестниками смерти, мирового апокалипсиса: «Так сердце твоё оборвётся когда-нибудь - так / Сквозь розы и ночь, снега и весну...» [4, с. 294].
В сборнике Иванова «Отплытие на остров Цитеру» (1937) мотив изгнанничества и разлуки с родиной оказывается ведущим. В стихотворении «Это месяц плывёт по эфиру.» разлука с родиной воспринимается лирическим героем как смерть. Мотив духовной смерти сополагается с метафорой «лодки»:
Это лодка скользит по волнам. Это смерть улыбается нам <.>
Обрывается лодка с причала И уносит, уносит её. Это детство и счастье сначала, Это детство и счастье твоё [4, с. 288].
Смысловое наполнение образа лодки в лирике Иванова восходит отчасти и к традиции Г.Р. Державина. Лирический герой стихотворения Державина «На выздоровление мецената» становится свидетелем страшной картины:
Ко брегу лодка приплывала, Приближилась она ко мне; Тень белая на ней мелькала, Как образ мраморный во тьме. <.>
На брег из лодки вылезает Старик угрюмый и седой И, озираясь, подпирает Себя ужасною косой [2, с. 94].
Образ «угрюмого старика» с «кровавыми кох-тями» сближается с мифологическим образом Ха-рона, переправляющего на лодке души умерших в царство мёртвых, Аид.
Тогда по брегу раздалися Надгробный плач и вой людей, Отвсюду к старику сошлися Бесчисленны толпы теней; Прискорбны, бледны и безгласны, Они, потупя взоры, шли; Цепями фурии ужасны К морскому брегу их вели. Старик кровавыми кохтями К себе на лодку их влечёт: Богач и нищ, рабы с царями, Все равно оставляют свет [2, с. 95].
Образ лодки у Державина становится ключом к философскому пониманию человеческой судьбы: перед смертью становятся все равны; стираются социальные различия между людьми, разделяющие их при жизни. Семантика образа лодки у Иванова и у Державина генетически связана с мифологической традицией: это - символ движения к смерти, к пристанищу мёртвых.
В стихотворении Иванова «Только тёмная роза качнётся.», входящем в состав сборника «Отплытие на остров Цитеру», присутствует уже образ паруса, отправляющегося на север. Этот символ ассоциируется с уходящей жизнью героя,
с его потерей души. Подобную интерпретацию образа (в другой вариации - только уже корабля) мы встречаем и в стихотворении «Ветер тише, дождик глуше.», вошедшем в сборник «Портрет без сходства» (1950):
Ветер тише, дождик глуше, И на всё один ответ: Корабли увидят сушу, Мёртвые увидят свет [4, с. 344].
В сборнике «Rayon de rayonne» (1958) опять возникает образ лодки, но он уже осмыслен Ивановым в романтическом ключе. В стихотворении «Зазеваешься, мечтая.» герой на минуту очаровывается прекрасным морским пейзажем («рыбка золотая», «серебряный крючок», «солнце, ветер и вода»), который гармонично дополняет образ лодки. Благодаря использованию автором метафоры «лодка ластилась к воде», создаётся впечатление идиллической картины.
Это стихотворение Иванова по своей смысловой направленности близко к стихотворению В.А. Жуковского «Желание». Произведение Жуковского начинается с риторических вопросов: «Где найду исход желанный? / Где воскресну я душой?». Герой романтика Жуковского тоже мечтает попасть в иной, прекрасный мир, который характеризуется с помощью метафорических словосочетаний: «обитель тишины», «благовония весны», «не слышны вихри злые», «юных роз дыханья». Анафорическое местоимение «там» (в тексте употребляется 6 раз) призвано очертить и выделить пространство инобытия, вызывающее восторг и восхищение у лирического героя Жуковского: О предел очарованья! Как прелестна там весна! Как от юных роз дыханья Там душа оживлена! [3, с. 49].
Лодка становится для героя Жуковского посредником между реальным и идеальным миром. Образы парусов и вёсел дополняют чарующую картину:
Лодку вижу... где ж вожатый?
Едем!.. будь, что суждено...
Паруса её крылаты,
И весло оживлено.
Верь тому, что сердце скажет;
Нет залогов от небес;
Нам лишь чудо путь укажет
В сей волшебный край чудес [3, с. 49].
Символы паруса и корабля также открывают сборник Иванова «Дневник» (1958). В стихотворении «Торжественно кончается весна.» они соотносятся с образом благополучной Европы, где нашёл прибежище лирический герой. Чужой край по-своему прекрасен, он даже напоминает рай. В его описании акцентируются следующие приметы: расцветшие розы, океан, блеск, тишина. Но паруса и корабли дают толчок горьким воспоминаниям героя о России, «невероятной стране», безжалостно изгнавшей лучших своих представителей:
Узнает ли когда-нибудь она, Моя невероятная страна, Что было солью каторжной земли? А впрочем, соли всюду грош цена: Просыпали - метёлкой подмели [4, с. 370].
Образ «лёгкой лодки» вновь появляется у Иванова в стихотворении «Волны шумели: "Скорее, скорее!".». Но он переосмысливается поэтом. Так, в сборнике «Розы» «лёгкая лодка» была связана с мотивом поиска нового жизненного пути героя на чужбине, а в сборнике «Дневник» - это метафора неминуемой смерти лирического субъекта: Волны шумели: «Скорее, скорее!» К гибели лёгкую лодку несли, Голубоватые стебли порея В красный туман прорастали с земли [4, с. 418].
Итак, мотив изгнанничества репрезентируется через развитие образов лодки, паруса, корабля, являющихся устойчивыми в русской поэзии. Например, они концептуально значимы в лирике Державина, Жуковского, Лермонтова. Творческий опыт этих авторов по-своему и осваивает Иванов, маркируя мотив изгнанничества символами лодки, паруса, корабля. Названные топосы используются Ивановым в традиционных значениях: в лирике поэта-эмигранта они многозначны и так же, как у предшественников, создают поле особой философской метафорики, связанной с идеями поиска смысла жизни, истины и счастья или ассоциированной с трагедией одиночества и предчувствием смерти. Но в то же время эти образы обретают ярко выраженную индивидуально-авторскую семантику. В частности, новаторство Иванова в интерпретации образов лодки, паруса, корабля, репрезентирующих мотив изгнанничества, заключается в том, что поэт-эмигрант выстраивает названные символы в градационный ряд. Ничего подобного мы не наблюдаем в поэзии предшественников. Этот
градационный ряд выглядит следующим образом: «взмах весла» - «лодка» - «парус» - «корабль» -«Титаник». В данном композиционном приёме угадывается особый смысловой код: в эмигрантских стихах Иванов усиливает трагическое и даже апокалиптическое звучание упомянутых топосов, подчёркивая неотвратимость личной и мировой катастрофы, связанной с историческим сломом и утратой родной духовной почвы.
Библиографический список
1. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки по русской литературе XX века. - М.: Наука: Восточная литература, 1993. - 304 с.
2. Державин Г.Р. Стихотворения. - Л.: Советский писатель, 1957. - 472 с.
3. Жуковский В.А. Избранное. - Л.: Художественная литература, 1973. - 456 с.
4. Иванов Г.В. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 1. Стихотворения. - М.: Согласие, 1993. - 656 с.
5. Крейд В.П. Георгий Иванов. - М.: Молодая гвардия, 2007. - 430 с.
6. Лермонтов М.Ю. Лермонтовская энциклопедия. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://lermontov.niv.ru/lermontov/dictionary/ lermontov-encyclopedia/fc/slovar-192-2.htm#zag-76 (дата обращения: 13.08.2017).
7. Лермонтов М.Ю. Сочинения: в 2 т. Т. 1 / сост. И.С. Чистовой. - М.: Правда, 1998. - 720 с.
8. Тресиддер Дж. Словарь символов. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.studfiles. ru/preview/5601664/ (дата обращения: 25.05.2017).
9. Ушакова О.Н. Концепция музыки в поэтическом сборнике Г.В. Иванова «Отплытие на остров Цитеру» в свете традиции русской классической поэзии // Вестник Костромского государственного университета. - 2017. - № 2. - С. 84-88.
