CC BY
43
YAK 94(470+571)« 1 8» ББК 63.3(2)52-8
З.В. СТЕПАНЕНКОВА
Z.V. STEPANENKOVA
ОБРАЗ В.В. БЕРВИ-ФЛЕРОВСКОГО В ВОСПОМИНАНИЯХ СОВРЕМЕННИКОВ
V.V. BERVI-FLEROVSKIY IMAGE IN MEMOIRES OF CONTEMPORARIES
В статье предпринята попытка воссоздать образ В.В. Берви-Флеровского на основании сохранившихся свидетельств современников. В ней приводится характеристика его внешности, образа жизни, личностных качеств, производивших особое впечатление на авторов воспоминаний.
In the article the author tries to recreate the image of V.V Bervi-Flerovskiy in accordance with memoires of contemporaries. In the article his appearance, his life style and personal characteristics that influenced greatly on the authors of memoires are described.
Ключевые слова: В.В. Берви-Флеровский, мемуарная литература, внешний облик, образ жизни, личностные характеристики.
Key words: VV Bervi-Flerovskiy, memoires, appearance, life style, personal characteristics.
Вильгельм Вильгельмович (Василий Васильевич) Берви (1829-1918), более известный в свое время под псевдонимом Н. Флеровский, - знаменитый социолог, философ и публицист второй половины XIX в. Сегодня его имя почти забыто и известно лишь узкому кругу профессионалов. В последнее время в отечественной науке вновь наметился интерес к его творчеству, однако наиболее подробному анализу традиционно подвергаются деятельность и воззрения В.В. Берви в той или иной области - правовые, социологические, общественно-политические, философские и т. д. Между тем В.В. Берви-Флеровского по праву можно считать одной из интереснейших фигур своего времени не только в связи с высказываемыми им идеями, но и на основании того впечатления, которое производили его черты характера и образ жизни на людей, чей жизненный путь пересекался с этим, несомненно, незаурядным человеком. Ярким подтверждением этому являются многочисленные воспоминания, оставленные его современниками.
Представляет интерес попытка охарактеризовать личность В.В. Берви-Флеровского на основании этого вида источников. Обращение к мемуаристике в данном случае наиболее естественно, поскольку именно воспоминания, выступая в качестве своеобразного живого свидетельства, позволяют воссоздать образ человека во всем многообразии его интересов, ценностных ориентиров и т. д.
В исследовании использовались мемуары Э.И. Берви (жены Василия Васильевича, воспоминания участников народнического движения, в той или иной степени связанных с В.В. Берви-Флеровским) О.В. Аптекмана, Н.А. Малиновского, Л.П. Никифорова, А.С. Пругавина и т. д., - русской писательницы, мемуаристки, переводчицы Е.П. Летковой-Султановой и других авторов, сохранивших в своей памяти образ В.В. Берви-Флеровского. Часть воспоминаний опубликована, часть извлечена из фондов РГАЛИ.
Вначале охарактеризуем внешность В.В. Берви-Флеровского. До нас дошло несколько его фотографий. Однако ни одно изображение не позволяет создать полное впечатление об облике человека, который всегда складывается не только из его внешнего вида, но и из неповторимой манеры поведения, характерных жестов, особенностей речи и т. д.
Приведем несколько отрывков из воспоминаний, которые позволят более ясно представить себе внешность В.В. Берви, его привычки и манеру поведения.
Практически все авторы отмечают худощавость и высокий рост Василия Васильевича. Свидетельства этого мы находим в воспоминаниях близко общавшегося с Берви-Флеровским в Тифлисе М. Горького, который описывает В.В. Берви как высокого, длиннобородого, худого человека с огромными глазами [4]; Л.П. Никифорова, знакомого с В.В. Берви по совместному пребыванию в Архангельской ссылке. Последний подчеркивает некоторое несоответствие между внешностью и темпераментом Василия Васильевича: «Худой, болезненный на вид, он поражал своей отзывчивостью, энергией и непрерывной работой мысли» [6, с. 143].
Наиболее подробное описание внешности В.В. Берви-Флеровского мы находим в воспоминаниях Е.П. Летковой-Султановой, у родителей которой в Вологде жил В.В. Берви-Флеровский с семьей. Десятилетняя девочка, учившаяся до гимназии у Э.И. Берви, хорошо запомнила не только внешний облик, но и некоторые характерные манеры В.В. Берви-Флеровского.
«Василий Васильевич был высокий, несколько сутуловатый худой человек, - пишет она. - Лицо его как будто было высечено природой топором, как попало: большой нос, такой же рот, большой лоб, длинные волосы, глаза - точно прищуренные, как у китайца, поставлены косо и большая густая борода. Говорил он громко, отрывисто, точно кричал, особенно громогласно смеялся» [10, л. 97]. Во время беседы он начинал «ходить из угла в угол и все время по своей привычке запускал свои длинные пальцы в бороду, как-то особенно снизу вверх» [10, л. 98-98 об.].
«Живой веселый взгляд, громкий голос и смех» Берви-Флеровского, которые «заставляли забыть про его длинную седую бороду», вспоминает и О.И. Данько, участница кружка политических поднадзорных в Тифлисе [5, с. 53]. Н.А. Малиновский упоминает «высокий поющий голос» В.В. Берви [11, л. 196].
Воспоминания современников донесли до нас и информацию о примерном распорядке дня В.В. Берви-Флеровского, его привычках.
Так, Н.А. Малиновский и Л.П. Никифоров вспоминают, что В.В. Берви-Флеровский был строгий вегетарианец, основным блюдом в меню которого был рис, сваренный в красном вине (Э.И. Берви упоминала, что вначале Василий Васильевич питался преимущественно рисом, картофелем и рыбой, а позднее перешел на один рис) [9, л. 75]. Он никогда не курил, не пил чаю1 и спиртных напитков, «которые не допускал ни при каких обстоятельствах, ни в каких дозах» [11, л. 196].
В.В. Берви-Флеровский обычно вставал не позднее 6 часов, а летом не позднее 4 часов и ежедневно проходил не менее 20 верст, а в летнее время до 50 верст, читая книгу, собирая естественно-научные коллекции или беседуя с крестьянами, которые называли его «ученый, который на ходу читает» [11, л. 196]. Прозвище это было связано с тем, что Василий Васильевич на ходу обычно читал, «делая выписки и заметки, в чем достиг необыкновенного совершенства» [11, л. 187]. Л.П. Никифоров вспоминал, что во время этих прогулок Берви-Флеровский «обдумывал и подготовлял материал для своих письменных работ, за которые садился вечером, когда дети утихали, и писал до глубокой ночи. Если случались посетители, то он вел с ними сильную оживленную беседу по тем вопросам, которыми занят был в то время» [6, с. 143].
Каким же виделся В.В. Берви-Флеровский близко знавшим его людям, кем он был для них? Ученым, поражавшим «непрерывной работой мысли» [6, с. 143], «прирожденным пропагандистом и агитатором» [2, с. 80] или же «по-
1 Н.А. Малиновский знал В.В. Берви в период его проживания в Костроме, когда тот страдал желудочными болями, из-за чего перешел на рис и «вареную воду» [9, л. 76].
истине легендарным святым, словно из повествований о коммуне первых христиан» [11, с. 196]? Похоже, что разделить эти три основных составляющих личности В.В. Берви невозможно.
В воспоминаниях Л.П. Никифорова В.В. Берви-Флеровский предстает перед нами прежде всего ученым, не мыслившим своего существования вне научного поиска, интеллектуального труда, результаты которого выливались в его письменные работы. Автор полагал, что «единственная вещь, без которой он [В.В. Берви. - З. С.] был немыслим и едва ли смог бы провести несколько дней, были книги и притом исключительно научного содержания» [6, с. 142]. Даже будучи глубоким стариком, почти полностью потеряв зрение, В.В. Бер-ви-Флеровский не мог отказаться от чтения, придававшего смысл его существованию [6, с. 144-145]. Именно науке, по мнению Л.П. Никифорова, он «служил верно и неизменно, невзирая на все невзгоды, которыми преследовала его судьба», именно наука «была для него единственным благом, а в применении добытых ею истин заключалось все спасение от застоя и усыпления» [6, с. 143].
Эрудированность В.В. Берви-Флеровского, его философский склад ума и парадоксальность мышления отмечал и М.А. Натансон. По словам О.В. Атекмана, он давал В.В. Берви-Флеровскому следующую характеристику: «У него большая голова, он призван совершить в умственной сфере очень большое, <...> ему надо жить в центрах умственной жизни, в столицах. <...> Он высоко одаренный, редкой трудолюбивости, огромной эрудиции, хотя к сожалению несколько односторонней. <...> Его отзывы вообще верны, метки, но склонен к преувеличениям и парадоксам. Он, когда я его оставил, был уже занят построением какой-то грандиозной мировой философии, <...> все об этике научной мечтает» [2, с. 81]. При этом М.П. Сажин, знавший Берви-Флеровского по вологодской ссылке, а позднее и М.А. Натансон обращали внимание и на некоторую субъективную избирательность интересов Берви: «многих авторов игнорирует, словно их на свете нет.» [2, с. 81], сочетавшуюся с неприятием книжных авторитетов и искренней убежденностью в истинности своих взглядов и собственном особом предназначении - «сам верит в какую-то свою миссию, отсюда порою его самоуверенность, пренебрежительное отношение к академической учености» [2, с. 81].
Как и многие увлекающиеся люди, В.В. Берви-Флеровский был, похоже, склонен горячо обсуждать волнующие его вопросы с посетителями, которых в его доме было всегда много [6, с. 143], и даже с довольно далекими от интересующей его проблематики людьми1 [7]. Естественным следствием этих обсуждений были споры, носившие порой весьма эмоциональный характер. Спорил В.В. Берви ожесточенно и пылко, до конца отстаивал свою точку зрения, не боясь противопоставлять ее мнению собеседников, и, увлекаясь, бывал не сдержан в словах. Так, по свидетельству М.П. Сажина, критикуя роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?», одну из главных героинь Веру Павловну «Берви называл столь нелестными именами, что их нельзя даже повторить» [13, с. 29]. С возрастом убежденность в своей правоте у В.В. Берви-Флеровского, видимо, приняла более резкие формы, что позволило М. Горькому охарактеризовать его как «сурового, нетерпимого, со всеми не согласного старика» [4]. Здесь же стоит отметить, что В.В. Берви и в личной жизни был человеком довольно упрямым, заставить его изменить принятое единожды решение было почти невозможно [9, л. 75-76].
Не имея возможности открыто излагать свои взгляды на общество в печати, В.В. Берви-Флеровский никогда не отказывался поделиться ими со всеми желающими. Его эрудированность, накопленный за долгие годы наблюдений за жизнью багаж знаний и идей, а возможно, и некоторые мессианские
1 Л.Ф. Пантелеев упоминал, что Берви-Флеровский в Томске читал выдержки из написанного им «о государстве» своему квартирному хозяину, «средней руки обывателю Иванову», впоследствии с восхищением отзывавшемуся о постояльце-«пропагандисте».
наклонности требовали выхода, результатом чего становилось его постоянное общение с молодежью, для которой он был наставником и учителем, своеобразным центром притяжения. Об этом пишут практически все авторы мемуаров: Е.П. Леткова-Султанова, вспоминавшая, что у Берви «часто бывали какие-то молодые люди» [10, л. 98]; О.В. Аптекман, свидетельствовавший о существовании в Финляндии «вокруг дачи Флеровского «коммуны» молодежи, которой он преподает основы правоведения» [2, с. 82]; Л.А. Кузнецов, упоминавший о «кружке народных учительниц из учительской семинарии», группировавшемся вокруг Берви-Флеровского в Костроме, «которым он у себя на дому читал лекции» и несколько из которых «под его влиянием подготовились и поступили впоследствии на высшие женские курсы профессора Герье в Москве» [12, л. 5] и др. Об этом же писал и Н.А. Малиновский, отмечавший, что «для учителей и учащегося юношества, кроме посещения ими для бесед Василия Васильевича во всякое время, когда он был дома, он всюду и всегда <...> читал нужные им лекции или участвовал в собеседованиях» [11, л. 187]. Приводит он и тематику лекций, которые В.В. Берви-Флеровский читал для слушателей вольных курсов в Костроме: «по общей социологии и социальной этике; по истории русского крестьянства; о современном его положении; о том, какое земельное устройство у нас является наиболее желательным и каким путем было бы всего безболезненнее и лучше его осуществить; сравнительно-критический обзор политического строя России и западных государств» [11, л. 117]. Видимо, именно эти вопросы были наиболее интересны В.В. Берви в период костромской ссылки, именно в них он ощущал себя достаточно профессионально подготовленным.
При этом молодых людей привлекало к В.В. Берви-Флеровскому не только стремление пообщаться с автором известного на всю страну «Положения рабочего класса в России», но и его доброжелательность, умение держаться с собеседниками на равных, никак не демонстрируя своего превосходства. Л.П. Никифоров вспоминал, что В.В. Берви «сразу очаровал его своей приветливой простотой, громадными своими знаниями и умением увлекать слушателя, посвящая его в самую сущность своих научных изысканий по самым серьезным вопросам общественной науки» [6, с. 142]. Интересно, что, несмотря на приветливость и радушие семьи Берви, на постоянную готовность В.В. Берви-Флеровского оказать любую, в том числе и материальную, помощь, молодые люди воспринимали его в первую очередь как учителя, общение с которым удовлетворяло их духовные и интеллектуальные потребности [6, с. 142]. Любопытно в этом плане замечание Н.А. Малиновского, который, сравнивая отношение молодежи к Берви и супругам Вноровским, отмечал, что если дом Вноровских был «открытый постоялый двор», куда шли «ночевать и столоваться», то «к Флеровским с такими низменными надобностями, несмотря на то, что и там нашли бы такую же родственную встречу, так легко не шли» [11, л. 207].
Представляется, что не менее привлекательным для окружающих был и поистине подвижнический образ жизни В.В. Берви-Флеровского. Еще во время своего пребывания в Сибири, наблюдая за жизнью ссыльных поляков, он пришел к мысли о необходимости слияния с народом и, следовательно, добровольной бедности. Именно из этих ценностных установок проистекал столь характерный для Берви-Флеровского ригоризм. Сформировавшееся же еще в юности органическое неприятие несправедливости и типичная для революционеров пореформенного периода любовь к народу обусловили его горячее желание помочь каждому нуждающемуся. Этими качествами Берви-Флеровского восхищалась, по словам О.В. Аптекмана, С.Л. Перовская, утверждавшая, что Берви «прелестен, привлекателен как личность, ригорист, проповедует «добровольную бедность», словно апостол библейский <...> чудак он, но прелестен» [2, с. 80]. Упоминания о полном отказе семьи Берви от прислуги содержатся в воспоминаниях Е.П. Летковой-Султановой, в детскую память которой врезалось, что Берви «все делали для себя сами:
дрова кололи, воду носили с реки, мыли полы, готовили обед и т. д.» [10, л. 97]. Л.П. Никифоров вспоминал, что «Берви жили очень скромно и потому могли иногда оказывать даже материальную помощь; так, Василий Васильевич <...> даже во время сидений в тюрьмах уделял значительную часть получаемых им кормовых денег своим товарищам по заключению» [6, с. 142].
Здесь же уместно будет привести, хотя и в некоторое нарушение тематики статьи, еще одно свидетельство современника - одного из агентов III Отделения, - содержащееся в отчете о жизни В.В. Берви-Флеровского в Любани. «Живет сей господин в деревне, находящейся около одной из станций Николаевской железной дороги, - пишет агент, - в простой избе. Изба совсем деревенская и состоит из двух комнат. Тут помещается Флеровский со своей семьей. Каждый день толпами идут к нему слепые, хромые и увечные физически и нравственно. Первым он помогает, чем может: помогает до такой степени, что готов обмыть, очистить собственными руками каждого паршивого нищего, а со вторыми пускается в рассуждения и всячески старается вразумить их» [Цит. по: 1]. Хорошо знакомый с В.В. Берви-Флеровским О.В. Аптекман комментирует эту цитату следующим образом: «<...> все это верно, совершенно верно: словно к библейскому пророку шли к В.В. все «труждающиеся и обремененные», ибо находили у него защиту <...>, находили совет и разумное понимание окружающей их действительности» [2, с. 149].
Еще одной неотъемлемой составляющей образа В.В. Берви-Флеровского, четко прослеживающейся в мемуаристике, была его постоянная работа с крестьянами, которую сам он считал агитацией, а Н.А. Малиновский оценивал как общественно-просветительскую деятельность [11, л. 187]. Вел он ее повсюду, «во всех пунктах своего подневольного жилья», не только беседуя с крестьянами об их положении, но и оказывая им услуги «в качестве бесплатного адвоката» [11, л. 187]. Этот своего рода «вольный крестьянский университет» В.В. Берви-Флеровский устраивал, «изо дня в день расхаживая по окрестным деревням, <...> присаживаясь к крестьянам во время обедов и передышек на полевых работах». Там же он приобретал и свою клиентуру по юридическим консультациям [11, л. 187]. Успешность этой просветительской деятельности В.В. Берви-Флеровского четко подметила не склонная к преувеличениям С.Л. Перовская. О.В. Аптекман, ручаясь за подлинность смысла, в одной из своих работ воспроизводит ее характеристику В.В. Берви: «Он, -говорила мне Перовская, - прирожденный пропагандист и агитатор <...> куда бы он не являлся, народ льнет к нему. У него много связей, много преданных в народе <...> Он полусерьезно, полушутя считает себя первым революционером в России <...> Пожалуй, он имеет право на это <...> Он не засиделся среди интеллигенции и выбрал (отчасти, конечно, невольно) благую часть <...> народ, народную среду <...> Он - предтеча нас <...> Он стоит на почве народных идеалов <...> Боюсь только, что на практике слишком суживает народные требования, пользуясь для пропаганды текущими требованиями <...> Как бы он не разменялся <...> но он везде будит народ» [2, с. 80].
В заключение хотелось бы дать слово известному этнографу и публицисту А.С. Пругавину, наиболее четко обозначившему еще одну черту характера В.В. Берви-Флеровского, составлявшую основу его личности и в конечном итоге во многом предопределившую его судьбу: «Как литературная, так и общественная деятельность этого человека проникнуты необыкновенной цельностью, редкой, исключительной последовательностью. Слово и дело, жизнь и убеждения никогда не расходились у этого человека, отличавшегося непоколебимой стойкостью и верностью раз воспринятым идеям и принципам. <...> Он ни разу не поколебался в верности избранному им пути, всю жизнь оставаясь как нельзя более далеким от всяких компромиссов, от всяких уступок и сделок с совестью, - чуткой и строгой. Добродушный и мягкий в личных отношениях, он становился непреклонным, раз дело касалось принципов и общественных задач» [8].
В целом воспоминания современников позволяют более полно восстановить и сделать живым и объемным образ В.В. Берви-Флеровского - ученого, агитатора и просто человека, пытавшегося воплотить в личной жизни исповедуемые им идеалы.
Литература
1. Абибок, Ю. Жившие чужими страданиями. Ненаписанная история семьи Берви. «Остров» [Электронный ресурс] / Ю. Абибок. - Режим доступа: http://infodon.org.ua/uzovka/ 231 (дата обращения: 20.01.2016).
2. Аптекман, О.В. Общество «Земля и воля» 70-х гг. по личным воспоминаниям [Текст] / О.В. Аптекман. - Петроград : Колос, 1924. - 460 с.
3. Горький, М. Беседы о ремесле [Электронный ресурс] / А.М. Горький // Собр. соч. Т. 25. - М. : Госполитиздат, 1949. - Режим доступа: http://ruslit. traumПbrary.net/book/gorkiy-pss30-25/gorkiy-pss30-25.html#work013 (дата обращения: 11.01. 2016).
4. Горький, М. Лев Толстой [Электронный ресурс] / А.М. Горький // Собр. соч. Т. 14. - М. : Госполитиздат, 1949. - Режим доступа: http://ruslit.traumlibrary. net/book/gorkiy-pss30- 14/gorkiy-pss30- 14.html#work017 (дата обращения: 11.01.2016).
5. Грищенко, О.Н. В.В. Берви-Флеровский и его философские взгляды [Текст] / О.Н. Грищенко, Т.Н. Емельянова. - Красноярск : Изд-во «Экспресс-Офсет», 2008. - 136 с.
6. Никифоров, Л.П. Василий Васильевич Берви-Флеровский [Текст] / Л.П. Никифоров // Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. - 1914. - № 5. - С. 141-145.
7. Пантелеев, Л.Ф. Из воспоминаний прошлого. Кн. 2 [Электронный ресурс] / Л.Ф. Пантелеев // Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. - М., 1958. - Режим доступа: http://www.booksite.ru/fulltext/pan/index.htm (дата обращения: 08.01.2016).
8. Пругавин, А.С. Забытый литературный ветеран [Текст] / А.С. Пругавин // Русские ведомости. - 1912. - № 27.
9. РГАЛИ. Ф. 68. Оп. 1. Ед. хр. 30.
10. РГАЛИ. Ф. 280. Оп. 1. Ед. хр. 45.
11. РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 1. Ед. хр. 144.
12. РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 2. Ед. хр. 21.
13. Сажин, М.П. Воспоминания 1860-1880-х гг. К восьмидесятилетию (18451925) бакуниста М.П. Сажина (Арман Росс) [Текст] / М.П. Сажин. - М. : Главлит, 1925. - 143 с.
