ОБРАЗ РУССКОЙ АРМИИ НА СТРАНИЦАХ «THE EDINBURGH REVIEW» В 1802-1818 ГГ

Еремин Владимир Станиславович

i>

ТТЛ

УДК 94(47)/(410)|18|

ОБРАЗ РУССКОЙ АРМИИ НА СТРАНИЦАХ «THE EDINBURGH REVIEW» в 1802-1818 гг.1

В. С. Еремин

Статья посвящена образу армии Российской империи на страницах шотландского литературно-критического журнала «The Edinburgh Review». Обозревая тра-велоги, мемуары, исторические и военные сочинения, авторы эдинбургского ежеквартального издания уделяли внимание сообщениям, касающимся вооруженных сил России. В годы Наполеоновских войн и оккупации Франции оснащение, подготовка офицерских кадров, успехи на полях сражений армии союзника вызывали нескрываемый интерес. Отдельно британских публицистов волновала военная мощь империи, наличие скрытой угрозы вчерашнему союзнику по антифранцузской коалиции. Восприятие шотландскими критиками российских войск транслировалось британской, а также европейской читающей публике, дополняя как формирующиеся, так уже сложившиеся стереотипы и образы. Анализируя силу русского оружия начиная с петровских времен и заканчивая эпохой войн с Бонапартом, обозреватели ставили вопросы о потенциале союзника, особенностях государственного устройства, пределах и уровнях цивилизации, одним из показателей которой становится военная мощь. Образ российской армии не

был статичным: на него влияли политические коллизии в годы Наполеоновских войн. Тильзитский мир 1807 г и победа в Отечественной войне 1812 г., являлись рубежными событиями, менявшими восприятие России и ее войск британской общественностью. Рядовые пехотинцы, кавалеристы и артиллеристы до определённого момента могли представать в журнальных статьях как плохо обученные и малопригодные бойцы. Причины этого могли видеться не только в слабой подготовке рядовых и офицеров, но в полуцивилизованном характере самой страны. Защита Отечества от французского нашествия и победы в Европе в 1813-1814 гг. изменили этот образ. Теперь солдаты и командование являли собой образец подготовки. Их отношение к мирному населению оккупированной Франции вызывало только одобрение и похвалу. Все это по мнению обозревателей «The Edinburgh Review» свидетельствовало о выдающемся прогрессе, сделанном страной за короткий период времени.

Ключевые слова: история России, история Великобритании, британская периодика, The Edinburgh Review, образ России, образ русской армии.

Vladimir Eremin

THE IMAGE OF THE RUSSIAN ARMY ON THE PAGES OF THE EDINBURGH REVIEW IN 1802-1818

The presented article, dedicated to the sanctuary of the nyThe article is devoted to the image of the army of the Russian Empire on the pages of the Scottish literary and critical magazine The Edinburgh Review. The Contributors of the magazine paid attention to reports regarding the Russian armed forces while reviewing travelogues, memoirs, historical and military writings. The equipment, training of officer staff, successes on the battlefields of the ally's army was aroused undisguised interest by British readers of newspapers and magazines during the years of the Napoleonic Wars and the occupation of France. British publicists were worried about the military power of the empire, the presence of a latent threat to former ally in the Coalition. Perception of the Russian troops by the Scottish critics of The Edinburgh Review was broadcast to the British as well as to the European readers, complementing both emerging and already existing stereotypes and images. Analysing the power of Russian weapons from the time of Peter the Great to the period of the wars with Bonaparte, contributors raised questions about the potential of the ally, the specifics of the state structure, the limits and levels of civilization,

which was one of the indicators of military power. The image of the Russian army was not static. It was influenced by political collisions during the years of the Napoleonic Wars. Treaties of Tilsit and the victory in the Patriotic War of 1812 were significant events that changed the perception of Russia and its troops by the British public opinion. Infantrymen, cavalrymen and artillerymen could appear in journal articles as poorly trained and unsuitable soldiers until a certain moment. The reasons for this was could be seen not only in the poor training of soldiers and officers, but also in the semi-civilized nature of the Russian Empire. This image changed after the French invasion of Russia and victories of the Sixth Coalition. Soldiers and officers become a model of training after these events. Their attitude towards the civilian population of occupied France evoked only approval and praise. According to contributors of The Edinburgh Review, all this testifies to the outstanding progress made by the country in a short period.

Key words: history of Russia, history of Great Britain, British magazines, The Edinburgh Review, Image of Russia, image of the Russian army.

1 Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект № 20-18-00113).

Антропологический поворот в военной истории, обозначившийся в середине 1990-х гг., позволил значительно расширить тематическое поле исследований [7]. В фокус внимания историков попали самые различные сюжеты: от фронтовой повседневности до взаимовосприятия противоборствующих сторон и исторической памяти о войне [11; 6]. Но в целом этот сдвиг характеризуется повышенным исследовательским интересом к вопросам сознания, как военных, так и гражданских в условиях вооруженных конфликтов, нежели к описаниям собственно боевых действий.

Одним из первых направлений «очеловечивания» военной истории, оказавшихся весьма популярным среди специалистов, стала имагология. Представления о «враге», «союзнике», «оккупанте», «коллаборационисте» находятся в центре внимания нового поколения исследователей, ориентированных на культурную антропологию. Антропологизация военной истории коснулась в первую очередь мировых войн хХ столетия. Но и в изучении конфликтов XIX в., в частности эпохи наполеоновских войн, уже сделаны определенные шаги: имеется своя историография, пазлы частных сюжетов пытаются сложить в общую картину [28; 23; 9; 12].

Рассуждения о путях формирования представлений о «Другом» неизбежно подводят нас к большой проблеме манипулирования общественным сознанием через средства массовой информации. О влиянии прессы на общественное мнение в годы войн с наполеоновской Францией писали как зарубежные, так и отечественные историки [52; 46; 60; 16; 10; 20; 17]. Есть своя традиция в изучении отражения эпохи Бонапарта в сознании британцев [50; 27; 44, p. 112-123; 42; 56; 71; 63; 41; 55; 35]. В этой связи иногда исследователи упоминают «The Edinburgh Review» [50, p. 56; 27, p. 424; 61, p. 188-193]. Следует отметить, что в отечественной историографии вопрос об образе России в британском общественном мнении еще не получил должного освещения. Определённые шаги в этом направлении сделаны в статье М. А. Смирновой [22].

Шотландский «The Edinburgh Review» представлял собой ежеквартальное литературно-критическое обозрение, которое было одним из влиятельных изданий в Британии начала XIX в. На его страницах обсуждались самые различные проблемы: от поэзии «лейкистов» до современных тенденций в математике. Не остались в стороне вопросы, связанные с войной, с армиями союзников и противников Британии [13]. Журнал, основанный в 1802 г., регулярно до самого окончания военной оккупации Франции в 1818 г. обращался к военным аспектам «актуального прошлого», транслируя в общественное сознание свое (как правило, провигское) видение задач настоящего. Сами обозреватели «The Edinburgh Review» так обосновывали свой интерес к войне: «Война, хотя и является величайшим проклятием и упреком человечеству, тем не менее, самая популярная и интересная из всех тем; и нет ничего, чтобы так приковывало внимание мирных обывателей и

приводило бы их к такому глубокому восторгу, как история о битвах и осадах, о несчастных случаях и страданиях насыщенной событиями кампании» [24, p. 374-375]. Автор статьи, предположительно Джон Плэйфер [70, p. 453], добавил, что в военных сюжетах публику увлекает преданность солдата «общественному делу», его пренебрежение опасностями, а также «ход мысли» полководцев в связи с военными действиями [24, p. 374-375].

Периодичность издания (ежеквартальная), с одной стороны, не позволяла оперативно реагировать на события, а с другой давала время для осмысления и более глубокой рефлексии. Поэтому статьи, затрагивающие тему войны или мирной оккупации, могли выйти и через год после описываемых в них событий. Начавшиеся после окончания военных действий споры за лавры победителей [8] не дали угаснуть общественному интересу к эпохе наполеоновских войн, что найдет отражение и на страницах «The Edinburgh Review», но это будет уже немного другая история.

В настоящей же статье предпринимается попытка проследить эволюцию образа армии «союзника» (России) на страницах «The Edinburgh Review» в 1802-1818 гг., выяснить, как этот образ коррелируется с восприятием России в целом и с представлениями о роли Британии в борьбе с Наполеоном.

Конечно, сама эпоха детерминировала злободневность обращения публицистов к тематике войны. Растет популярность военных мемуаров. Карикатуристы, улавливая и одновременно формируя читательский интерес, развивают жанр военно-политической сатиры [29; 32; 49; 37; 31; 48; 1, с. 184-301]. Интерес этот был вовсе не праздный: ожидание шотландцами, как, впрочем, и всеми британцами, вторжения французов едва ли не вошло у них в привычку [57, p. 161-177, 214; 44, p. 132; 40, p. 62; 51, p. 147-183]. Уверенность в высадке десанта противника была настолько высока, что Ф. Джеффри, первый редактор обозрения, вступил в местное ополчение, где обзавелся огромной треуголкой и с неподдельным интересом изучал опыт военной тактики [39, p. 123; 45, p. 101].

Некоторые авторы «The Edinburgh Review» как, например, Ф. Хорнер и Г. П. Брум, строили политическую карьеру в Лондоне. Будучи сторонниками вигов, они поддерживали тесные отношения со значимыми политическими фигурами, делая при этом в своей корреспонденции разнообразные замечания о ходе войны. Так, Френсис Хорнер в письме от 25 сентября 1805 г., делясь своими соображениями с другим обозревателем журнала и видным государственным деятелем из числа вигов Джеймсом Макинтошом, высказывал опасения относительно надёжности Российской империи как союзника в столкновении с Наполеоном, полагая, что у нее недостаточно заинтересованности в упорном противостоянии [54, p. 335-336]. 12 июля 1809 г. Генри Брум пересказывал в письме графу Ч. Грею мнение генерала Бентама о семидесятитысячной армии России:

i>

ТТЛ

она плохо снабжена, ею не лучшим образом командуют, но в случае необходимости ей под силу увеличить свою численность [33, p. 308]. Три года спустя, 4 октября 1812 г. уже граф Грей сообщал шотландскому критику полученную информацию о безнадежном для французов ходе войны в России, а также о превосходных качествах русской армии [34, p. 60]. В этой связи стоит отметить, что именно перу Г. Брума принадлежит значительное количество обзоров, так или иначе связанных с русской армией.

Анализируя публикации в «The Edinburgh Review», необходимо отметить, что шотландские критики могли рассуждать о возможностях и пределах мощи русского оружия в обзорах на самую различную по своему характеру литературу. Размышлять о ходе военных действий, интересах Соединенного Королевства, потенциале недругов и союзников можно было критикуя травелоги, сочинения по международным отношениям, исторические труды, а также военную мемуаристку и книги, посвященные анализу состояния вооруженных сил и ресурсов России. Всего обзоров за период с 1802 по 1819 гг., в которых упоминается или подробно описывается русская армия, насчитывается 28. Принимая во внимание, что обозрение выходило четыре раза в год, а тематика обзоров хотя бы формально, но все же зависела от «информационного повода» (выхода в свет новых книг), можно сделать вывод об устойчивом интересе редакторов «The Edinburgh Review» к данной теме.

В своих критических статьях шотландские обозреватели нередко с недоверием относятся к представленным в той или иной книге фактам и размышлениям [64, p. 46, 59]. Например, если им казалось, что автор склонен приукрашивать картину и некорректно использовать сведения из-за своего длительного пребывания в описываемой стране [30, p. 232]. Поскольку никто из шотландских обозревателей в России не бывал и знал о русской армии лишь понаслышке, вопрос о «достоверности» тех или иных сведений оставался полностью на совести обозревателей. И речь здесь может идти вовсе не о том, «как было на самом деле», а о том, образе, что транслировали британским читателям авторы обзоров. При этом отзывы о русской армии порой чисто прагматичны: в первую очередь интересуют ее численность и боеспособность. Так, Г. Брум извиняется перед читателями, что пропускает в обозреваемой книге Р. Портера всяческие авторские эмоции относительно красоты русской униформы [65, p. 177].

Образ русской военной силы является составной частью корпуса представлений о Российской империи, с которым в свою очередь связан и образ ее императора, особенно если речь идет о международных отношениях [14; 15]. В публикациях, посвященных русской армии, как и в случае с описанием всей империи или же ее правителей, присутствуют рассуждения об уровне цивилизации России. Смена статуса участника антифранцузской коалиции на союзника Наполеона и,

наоборот, могло оказывать влияние на оценки и общие выводы критиков.

В первую очередь шотландских обозревателей интересовал военный потенциал России. В данном контексте русская армия могла представляться на страницах эдинбургского издания как главное орудие внешней политики Петербургского императорского двора, наталкивая читателей на мысль о наличии некоей перманентной угрозы со стороны России, что перекликалось временами с французской пропагандой [18]. Рассуждения о силе российского оружия, так или иначе, наводили на мысль о возможном их применении против одной из держав Европы, в том числе Британии. И в польских делах, и в турецких Россия всегда опиралась, прежде всего, на свою военную мощь: с помощью войск русские монархи пыталась управлять внутренними делами западного соседа [62, р. 350] или решать спорные вопросы с Османской империей [66, р. 357], как, например, было во времена Екатерины Великой. Так в обзоре на трехтомное сочинения Л. Ф. Се-гюра, опубликованном в январе 1803 г., описывая международные отношения предшествующего столетия, Г. П. Брум, делает некоторые замечания о возможной русской угрозе. Российская империя, настолько усилилась после раздела Польши, что вполне может представлять опасность для устоявшегося порядка в Европе. Впрочем, обозреватель полагает, что «естественные враги» России - Пруссия и Австрия - увеличили свой потенциал за счет раздела Речи Посполитой не меньше, и вместе смогут противостоять росту своего «соучастника» [62, р. 350]. Таким образом опасность со стороны Российской империи не кажется Г. Бруму актуальной для британцев. Об этом, конечно, можно задумываться, но положение России, несмотря на все ее недавние внешнеполитические успехи, далеко не однозначно. Генри Брум и в дальнейшем будет стараться развенчать точку зрения об эвентуальной опасности со стороны России.

В апреле 1804 г., в обзоре на анонимные «Зарисовки о внутренних силах, войсках и флотах Франции и России» Российская империя рассматривается как возможный союзник Франции. Хотя шотландский критик не идентифицировал автора, американский исследователь Дж. Х. Гли-сон полагал, что за ним скрывается британский генерал сэр Роберт Вильсон [50, р. 50, 304]. В последующие годы непрерывных конфликтов в Европе, судьба не раз связывала военачальника с Российской империей. В 1806-1807 гг., будучи отправленным в чине подполковника с военно-дипломатической миссией в распоряжение генерала Хатчинсона, он находился при штабе русской армии. Во время Отечественной войны 1812 г., уже в звании генерала, ему вверено представлять английские интересы, будучи комиссаром при российском штабе. В 1818 г. сэр Р. Вильсон занялся политической карьерой на родине, став членом Парламента. На русском языке был дважды издан его «Дневник путешествий», в которых

он делился опытом пребывания в русском лагере в годы войн с Наполеоном [2; 3; 4]. При этом, как отмечает А. А. Орлов, первые русские издания сочинений сэра Р. Вильсона увидели свет вскоре после начала Отечественной войны 1812 г. [21, с. 200].

Автор «Зарисовок» полагал, что над Европой нависли две доминирующие силы - Российская империя и Наполеоновская Франция. В случае их объединения, перед таким союзом никто не устоит. Если, как пишет обозреватель Г Брум, он правильно понял автора, союз Пруссии и Австрии будет сигналом к их же уничтожению, со стороны возможного франко-русского альянса [64, p. 48]. Но возможное объединение уязвимо. Шаткость русско-французских отношений, объяснялась, в том числе, российскими интересами на территориях Порты, воспринимаемыми французами как угроза [64, p. 59]. Обозреватель, высказывал серьезные сомнения относительно авторских аргументов и его манеры судить о столь сложных процессах весьма смело. Хотя работа безусловно вызывает интересс у Г Брума, он не устает спорить с автором там, где считает себя компетентным. К примеру, он уверен, что в случае возможного конфликта в Европе, Британия не останется в стороне, и весь вопрос - в военном потенциале России [64, p. 58-59]. Опасения относительно роли последней в европейской войне, шотландский критик находит малоубедительными, если не беспочвенными. Не оставляет Г. Брум без внимания и вопрос о возможности России оказать воздействие на состояние заморских владений Британской короны [64, p. 60]. Но у него вызывает скепсис картина русско-французского союза, угрожающего британским владениям в Индии. Видимо, он оценивает эту угрозу как угрозу «вчерашнего дня», потерявшую актуальность после смерти Павла I, и рекомендует читателям проявить в отношении подобных рассуждений лишь любопытство [64, p. 61].

Британский исследователь М.С. Андерсон отмечал, что в отличии от тори, видевших причину слабости Российского государства, в первую очередь в беспринципных и негодных правителях, которым в управление дан способный, а иногда даже выдающийся народ, виги полагали, что проблемы России заложены в ней самой и в ее населении [27, p. 410-411]. Но хотя «The Edinburgh Review» был журналом провигским, а многие его обозреватели, такие как Г. П. Брум принадлежали к числу их активных и ярых сторонников, до определённого времени это вовсе не означало наличие у авторов и редакторов обозрения общей, «согласованной» позиции по отношению к России.

В конце 1806 г. ситуация изменилась со смертью Дж.Ч. Фокса, признанного лидера вигов, который последовательно поддерживал идею о том, что Россия - естественный союзник Британии. После 1807 г. негативное отношение к Российской империи станет доминирующим в общественном мнении Соединенного Королевства [27, p. 410-

411]. Это вполне понятно: Россия стала союзником Франции. Если общественность Британии была разочарована, то правительство (с 1807 по 1809 гг. парламент возглавили тори во главе с У Кавендиш-Бентиком, герцогом Портлендом), с одной стороны осуждало Тильзитский мир, а с другой - демонстрировало стремление восстановить отношения с Россией, для чего активно использовало и печатное слово [21, с. 127, 128].

В 1807 г, в обзоре на работу Фридриха фон Генца «Фрагменты относительно баланса сил в Европе» [47], Г. Брум опять возвращается к вопросу о роли Российской империи в международной политике. На сей раз он обращает внимание читателей на то, что огромная Российская империя, несмотря на свои масштабы и численность населения, часто не могла предоставить достаточно многочисленную, а главное хорошо организованную армию. Причины неэффективности русских войск, несмотря на наличие неоспоримой храбрости солдат, заключаются в слабости офицерства, в том числе его низкой дисциплине, недостатках в тактике, а также в особенностях государственного устройства [47, р. 274]. Г. П. Брум отмечает: «Хотя десять тысяч русских могут одолеть такое же количество французов, пятьсот тысяч французов наверняка победят гораздо большее число русских; и, к сожалению, Франция не согласится сражаться небольшими отрядами. Состояние внутреннего управления страной; полное отсутствие способных и расчетливых людей на важных постах в правительстве; бедность империи; прежде всего недостаток здравого смысла у государственных деятелей, исключение талантливых людей из советов, а также влияние варварства дворян и интриг; все эти и другие плоды полуцивилизованного российского государства, которые Екатерина частично обезвредила оставив в покое, должны быть фатальными для влияния империи, под властью монарха с более скромными способностями, и превосходящего ту великую принцессу только в опрометчивости. Частичные успехи Суворова подтверждают, а не изменяют это утверждение. Ибо как долго будет побеждать армия, в которой только один человек может оказаться пригодным для командования?» [47, р. 274]. Этот характерный пассаж, ярко иллюстрирует общее место в представлениях о России и ее слабостях, свойственных части вигов под впечатлением от заключения Тильзитского мира. В оценках обозревателя обнаруживается присущее этому периоду негативное отношение к военным возможностям России, отраженное не только в журнальных и газетных статьях, но и в карикатурах [27, р. 411-412].

Шотландские критики и в дальнейшем довольно часто обращаются к вопросу оценки реальной военной силы России. В обзоре на книгу сэра Р. Вильсона «Краткие заметки о характере и составе русской армии...» [30] обозреватель Г. Брум рассуждает следующим образом: «Как получается, что с населением, которое сэр Роберт Вильсон насчитывает пятьдесят миллионов,

i>

ТТЛ

она (Россия - прим. В Е.) никогда не отправляла на поле боя какие-либо адекватные армии» [30, p. 247]. Виновато в этом и плохое военное искусство, и непорядок в «военной экономике» [30, p. 248]. Иногда сам сэр Р. Вильсон объясняет это «плохим управлением государством в целом», иногда - «находящимися в беспорядке финансами» [30, p. 248]. Объяснение недостатков армии «рассеянностью населения» Г. Брум считает несостоятельным, поскольку они могут быть легко преодолены заменой экономической политики и более качественным управлением. В данном случае следует иметь в виду, что в 1810 г сэр Р. Вильсон выступал скорее, как защитник идеи неразрывного естественного союза России и Соединённого королевства, в пику распространённым в британском общественном мнении настроениям [27, p. 408; 21, c. 128-129].

Автор обзора делает неутешительный вывод: «Мы считаем, что все, что можно сказать по этому вопросу, сводится к общему варварству русских, их нужде в хорошо образованных государственных деятелях, их неполноценности по отношению к другим народам в обеспечении теми людьми, которые могут либо улучшить ресурсы или гарантировать эффективное использование того, что у нее уже есть» [30, p. 248]. Иначе говоря, в глазах шотландских критиков уровень цивилизованности России является мерилом эффективности ее армии.

Позднее, когда 6(18) июля 1812 г между Россией и Великобританией был подписан мир, снова будет поднят вопрос о возможностях совместных действий. Так, в 1813 г. в обзоре на книгу М. Евстафьева о потенциале российской империи, обозреватель Р. Эйдер, припоминая события 1806 г., отмечал, что порой в нужный момент, несмотря на все договоренности, русской армии не дождаться [69, p. 235]. Следует отметить, что автором обозреваемой работы, по-видимому, является российский консул в Бостоне А. Г. Евстафьев. Известным он стал, в том числе, благодаря своим текстам, в которых оправдывалось поведение России в войнах с Наполеоном и формировался ее положительный образ для западной, прежде всего британской, аудитории [19; 21, с. 53, 72, 128; 5].

Но для понимания небольшого пассажа Р. Эй-дера следует указать на изменения общего восприятия России в этот короткий период времени с 1812 по 1813 гг.

Победа русского оружия над Наполеоном самым серьёзным образом повлияла на изменения общественного настроения в Соединенном королевстве: среди политического истеблишмента, публицистов, в том числе идейных соперников эдинбургского ежеквартальника - проторийского «The Quarterly Review», простых жителей городов и деревень к России, а в особенности к императору Александру I, широко распространились горячие симпатии, граничащие с истерией и обожанием [27, p. 413-416]. При этом торийские издания, в общем, были более благосклонны к России в

своих публикациях: они видели в победе России триумф традиции и сильной власти [27, p. 413416]. Особенно контрастировало их восприятие русских военных успехов, созвучное настроениям широких масс, с мнениями своих политических оппонентов, отнюдь не приветствовавших такой исход событий. Часть вигов и радикалов разного толка полагали, что вместе с уничтожением Великой армии Наполеона, были перечёркнуты их надежды на радикальные изменения в самом Соединённом Королевстве [27, p. 417-420].

В 1813 г., с развитием боевых действий на континенте, общественные настроения трансформировались. Воодушевление от побед России сменилось более сдержанными оценками вклада русской армии в общую победу. Англо-русские разногласия на Венском конгрессе 1814-1815 гг. усугубили эти тенденции [27, p. 423].

После окончания череды войн в Европе, в 1817 г. размышления о военном потенциале России и возможной угрозе британским владениям в Индии все также занимают эдинбургских критиков. В частности, такие рассуждения обнаруживаются в обзоре Г. Брума на анонимную работу «Заметки о военной и политической мощи России» [25, p. 180-182]. Анонимность автора, впрочем, не помешала критику с легкостью опознать в нем уже упомянутого раннее Роберта Вильсона. Начало обзора представляет собой апологию военачальника, который обвинил правительство Англии в невежестве и неосторожности, а те в ответ предприняли меры, дабы «очернить» прославленного генерала-сорвиголову [25, p. 164-166]. «Заметки» впервые были опубликованы в 1817 г. Хотя некоторые сюжеты перекликаются с изданной в 1810 г. работой о русской армии, тон книги совершенно иной. Восхищение достижениями Российской империи и ее военной силой являют собой демонстрацию потенциальной русской угрозы для Европы. Неспроста автор подробно описывает ее территориальные владения и указывает на небывалый численный рост войск, их поведение на полях сражений [50, p. 50-56; 53, p. 85]. В исследовательской литературе отмечалось, что длинные обстоятельные обзоры в «The Quarterly Review» и «The Edinburgh Review», помимо газетных статей, критиковавших или защищавших Р. Вильсона, не просто транслировали этот новый устрашающий образ России, но помогли ему в определённый момент стать своего рода общим местом [50, p. 56]. При этом тон обзора «The Quarterly Review» по отношению к «Заметкам» критический: в нем прослеживается скепсис относительно наличия угрозы со стороны России. Заключение статьи выражает надежду на сохранение отношений с «древним» союзником, а если соперничество и будет, то позитивным, которое пойдет на пользу обеим сторонам [26, p. 177].

В свою очередь, Генри Брум, оговорившись, о степени возможных неточностей, представленных в книге данных, приводит из нее цитаты о росте империи и новых возможностях ее военной мощи, которые, по его мнению, заслуживают

М

гг I

внимания читателей. Территориальные приобретения, а также усиление влияния и авторитета России после целой череды конфликтов начала столетия с Турцией, Швецией, Персией, а также Наполеоновской Францией сделали «Стокгольм и Берлин открытыми для нее» [25, р. 182]. Но главное - наличие выхода к Каспию, позволяющего угрожать Персии, а также вывести войска в пределах 400 миль от Персидского залива, откуда до Бомбея меньше месяца пути. Г. Брум, вслед за сэром Р. Вильсоном, призывает своих читателей обратить внимание на активность русских в Новом свете. Их форт в Норфолкском проливе, под которым угадывается Ново-Архангельск, можно вооружить 100 пушками [25, р. 182]. В 1813 г. они перешли через реку Колумбия и обосновались всего в 30 милях от испанских владений. Русские там активно и успешно занимаются хозяйственной деятельностью, а путешествие от «северо-западного побережья Америки до Персидского залива может занять в среднем от трех до четырех месяцев» [25, р. 181]. Хотя Г. Брум с неприкрытым скепсисом относится к авторским сведениям, тем не менее, благодаря обширным цитатам создается впечатление, что военная сила России может угрожать не только из Старого, но и из Нового света. В данном случае важен акцент внимания на этой гипотетической угрозе.

Схожие черты обнаруживаются в оценках эффективности армии России, доказавшей на полях сражений, что она достойна нового статуса в Европе. Г Брум, обозревая все ту же работу сэра Р. Вильсона, вновь призывает читателей с вниманием отнестись к словам автора. «Может ли Россия, которая в 1799 г. располагала армией всего из пятидесяти тысяч человек; в 1807 г. -не более восьмидесяти тысяч, чтобы защитить обе столицы; а в 1813 г. имея только триста тысяч на всей своей территории, после нескольких лет подготовки - может ли она, несмотря на разрушительное вторжение и войны с такими большими потерями и расходами, собрать и перевооружить армию, достаточную для защиты ее приобретений и улучшения ее преимуществ? Ответ таков -она может; и Европа и Азия должны признать истинность этого утверждения» [25, р. 181]. Подтверждением этих слов являются ход и итоги Отечественной войны 1812 г. По словам автора сочинения, Российская империя смогла выставить против Великой армии числом в 640 тыс. человек -1 млн 200 тыс. [25, р. 181]. Вдобавок она способна собрать ополчение и «татарскую конницу» [25, р. 181]. Автор продолжает: «Дело в том, что Россия после размещения тридцати тысяч человек соответствующей силы с артиллерией и прочим в Финляндии, восемьдесят тысяч на границе с Галицией, шестьдесят тысяч в Молдавии, тридцать тысяч на границе с Арменией, и столько же в Персии, оставляющая в резерве сто тысяч человек для поддержания этих армий, может собрать еще сил, насчитывающих свыше двухсот тысяч пехоты, восьмидесяти тысяч кавалерии и одной тысячи двухсот пушек, которые лучше снабжены

лошадьми для службы, чем любая артиллерия или кавалерия в мире; - армия, храбрей которой нет, с которой никто другой не может наравне маршировать, голодать или терпеть физические лишения и естественные недомогания» [25, р. 181-182]. Для таких выдающихся возможностей по сбору и оснащению армии Российская империя обладает соответствующими резервами. У нее не просто достаточно количества населения: ее подданные привычны к лишениям военного времени. Другая важная деталь заключается в том, что ни одна другая держава в Европе не сможет содержать такого качества армию, при таком пренебрежительном отношении к жизни своих бойцов [25, р. 182]. Учитывая новый статус, приобретенный после наполеоновских войн и Российской империей, ставшей лидером среди континентальных держав Европы, и лично императором Александром I, подобная трансформация образа представляется вполне логичной. Следует отметить, что, хотя критик симпатизирует Р. Вильсону, а также активно цитирует столь впечатляющие, и одновременно, угрожающие фрагменты, он все же не разделяет алармистские заявления об угрозе Британии со стороны России [25, р. 187]. В обзоре лишь постулируется потенциальная возможность, но ее реализация кажется маловероятной: едва ли Российская империя сможет приобрести такую мощь, какой обладала еще недавно Франция [25, р. 187].

При этом нельзя не заметить, что стереотипный (если даже не архетипический) образ некой «угрозы» со стороны России, представленный в «Заметках», отчасти перекликается с наполеоновской пропагандой [6, с. 29], которая в 1814 г. пыталась мобилизовать население Франции на борьбу. Но в обзоре это изображение наталкивается на критическую рефлексию, ставящую под сомнение наличие столь масштабной опасности.

Другой сюжет, являющийся частью образа военной силы России, представлен рассуждениями о фигурах правителей и полководцев. Ключевым элементом в образе русской армии становится фигура Петра I и Полтавского сражения, как события утвердившего силу русского оружия: эта сухопутная баталия становится символом решающей победы русских вообще [64, р. 59]. Позднее уже в 1818 г. Генри П. Брум отметит, что именно с Петра Алексеевича Россия находилась постоянно в состоянии войны с теми или иными государствами, и всегда выходила из конфликтов «преумножив свои владения» [25, р. 171].

В представлении шотландских обозревателей Российская империя - страна на границе европейской цивилизации, полуцивилизованное государство, что влияет на восприятие вооруженных сил, а также военачальников. Так «характер» А. В. Суворова проецируется на «характер» армии: талантливый полководец, обладавший выдающейся способностью «всегда побеждать врага» и превосходивший всех других генералов в управлении войсками, руководил своими солдатами скорее, как «Магомет, Тамерлан или Чинги-

4>

ГС I

схан, нежели как Цезарь» [36, р. 466]. Деспотической системе управления страной полностью соответствует «варварская» система управления армией.

Опрометчивая внешняя политика «безумца» Павла I свела на нет страх в Европе перед А. В. Суворовым и достижения Екатерины II, доказав к 1807 г. неспособность России, в том числе и силой оружия, удерживать баланс сил на европейском континенте [47, р. 272-273]. В свою очередь, падение авторитет русского императора после Тильзитского соглашения, отчасти позволяло Г. Бруму в том же 1807 г. говорить о невозможности и недопустимости вмешательства русского оружия в дела Османской империи и восстановлении греческой государственности [68, р. 270-271]. Хотя следует отметить, что обозреватели, вслед за некоторыми вигами в среде политического истеблишмента [43, р. 116-118], вообще негативно относились к сценариям военного освобождения покоренных народов.

Положительные изменения в образе российской военной силы после окончания боевых действий в Европе коснулись и фигуры монарха. Даже в 1817 г., когда, как уже отмечалось выше, оценки в отношении Российской империи, сменятся, шотландским критикам трудно не признать заслуги императора. В упомянутом обзоре на сочинения сэра Роберта Вильсона «Заметки о военной и политической мощи России», Г. Брум подводя своего рода итог всем недавним кампаниям на континенте, видит причины увеличение русской боевой мощи в деятельности императора Александра I, который усилил флот, всячески способствовал прогрессу армии и всей страны в целом [25, р. 171-172]. Он усвоил уроки из неудач 1805-1807 гг. и проделал большую работу, чтобы «устранить основные недостатки в военной системе» [25, р. 172]. В итоге, накануне вторжения Александр обладал многочисленной армией, хорошо вооруженной, дисциплинированной и организованной, которая претендовала на статус одной из мощнейших в Европе. Войны с Турцией, Швецией и Персией способствовали улучшениям, совершенствованию коммуникаций и пр. [25, р. 172-173].

Помимо рассуждений о военной мощи России и ее эвентуальной угрозе Европе, отдельное внимание на страницах эдинбургского обозрения уделено образу солдат и офицеров русской армии, действиям русских войск на полях сражений. В 1811 г. в обзоре Г. П. Брума на книгу сэра Роберта Вильсона «Краткие заметки о характере и устройстве русской армии» [30, р. 230-259] подчёркивается исключительная храбрость солдат, их выносливость, терпеливость и послушание -«одним словом едва ли могут существовать солдаты лучше» [30, р. 238]. Описание качеств рядовых бойцов произвело впечатление на обозревателя, подтолкнув его представить на суд аудитории цитаты из критикуемой работы. Из них становится ясно, что даже неподготовленный русский солдат (как и британский), презира-

ет опасность и подставляет «свое тело с головы до ног» под вражеские пули и артиллерийские снаряды. Никакая бойня его не страшит. Если в происходящем на поле битвы виноват командир, отдавший самоубийственный приказ - солдаты не отступят, даже перед лицом неизбежной смерти. Главный враг отваги - отсутствие четкой структуры и несокрушимого порядка. Отступая из Яново, Л. Л. Беннигсен столкнулся с тем, что его армия, преследуемая силами Наполеона, начала роптать, все настойчивее требуя сражения. Вероятность беспорядка настолько возросла, что ему пришлось объявить солдатам, что он ищет подходящее место для баталии. Удовлетворенные ответом они прошли шестидневный изнуряющий марш, охваченные тревогой, чуть не растеряв порядок. Но прибыв в Прейсиш-Эйлау боевой строй был тут же восстановлен «как у англичан в Ко-рунье». Их подбадривала память о боевой славе, уверенность в приближающейся победе [30, р. 239]. Отметим, что отношение Наполеона к русской армии, как сказано на страницах еже-квартальника, изменилось именно после битвы при Прейсиш-Эйлау: в ней он по достоинству оценил боевые качества солдат и потенциал самой армии [25, р. 172].

Для простых солдат характерно сильное чувство патриотизма, которое может принимать довольно необычные для этого явления формы. Шотландский критик отметил, что в сражении при Прейсиш-Эйлау ярко проявился военный талант Л. Л. Беннигсена. Однако, это не помогло предотвратить образование «корпуса мародеров», учинявших расправу над офицерами как неприятеля, так и собственными соотечественниками [30, р. 240]. Сюжет, посвящённый упомянутому «отряду» русских солдат, отставших от основных частей после битвы и потому вынужденных полагаться лишь на свои силы, приводится в подробностях. Встретив идущих под конвоем в Прагу пленных русских офицеров, они окружили весь отряд и предложили невольникам возглавить их. Только после отказа последних, посчитавших, что такое нарушение условий плена будет неприемлемым, «трибунал» мародеров вынес смертный приговор и французам, за жестокое обращение с русскими пленниками, и 14 офицерам, оказавшимися с солдатской точки зрения еще большими преступниками: изменниками и предателями [30, р. 240-241]. Преданность отчизне не осталась незамеченной. Среди приговоренных был полковник А.Д. Арсеньев, сумевший чудом выжить. Вернувшись в Петербург, он не стал выполнять распоряжение императора провести смотр войск, дабы найти нарушителей, посчитав, что такая верность своему долгу не должна наказываться [30, р. 241].

В ходе боев Отечественной войны 1812 г. храбрость солдат и офицеров, жертвующих собой, вызывает сильные эмоции у очевидцев, в том числе с французской стороны. В обзоре на книгу капитана-инженера Эжена Лабома, Дж. Плэйфер приводит его описание после сражения разбитого

м

гг I

русского редута, в котором «все солдаты предпочли погибнуть, чем отступить». В живых остался лишь генерал, который сожалел, что не погиб со своими бойцами [24, р. 382-383].

Подобное самопожертвование касается не только действий комбатантов на поле брани. Это вообще характерная черта русской тактики в этой войне: «После битвы под Москвой французская армия без сопротивления продолжила свой победоносный марш на Москву. 4-й корпус, марширующий слева от дороги на Звенигород, миновал несколько заброшенных деревень и великолепных замков, разграбленных казаками. Недавно созревшее зерно было либо вытоптано, либо съедено русской кавалерией, а стога сена, покрывавшие местность, были подожжены, распространяя вокруг непроницаемый дым» [24, р. 383]. В этих губительных для французской армии условиях, российское войско укреплялось за счет крестьян, вооруженных собственными помещиками [24, р. 388]. Усугублял ситуацию холод и голод, в момент, когда кавалерия и пехота следили за отступающим по Смоленской дороге захватчиком [24, р. 389].

Здесь следует остановится на изображении казаков, которые представляют особый род войск в русской армии. В обзоре на записки о путешествиях Р. Сэмпла по Германии, Генри Брум приводит цитату из книги, дабы проиллюстрировать особенность ведения боя этими необычными воинам. Отмечается, что они не отличаются храбростью на поле сражения, их главное умение -хитрость, способность изучать новую местность и использовать ее, дабы скрыться от врага. Во время атаки смельчаки из их числа вырываются вперед, и таким образом весь отряд напоминает форму клина [59, р. 446]. Казаков выдает особая жестокость. Во время кампании 1812 г. они запомнились Э. Лабому тем, что грабили пленников, бросали их обнаженными погибать от холода на снегу [24, р. 391].

Внимание шотландских критиков привлекают встречающиеся в обозреваемых книгах описания русской кавалерии. К примеру, драгун отличает высокое боевое мастерство, которое «является следствием тренировок и дисциплины» [30, р. 241]. Помимо наездников примечательны и скакуны. Лошади у них самые большие, выносливые и сильные в Европе, способны переносить любую непогоду и невзгоды военной жизни. При этом мягкость породы достигается наличием примеси английских коней. Гусарские скакуны не выделяются ничем особенным, кроме, разве что большей силой, чем венгерские кони при равных породистости и телосложении [30, р. 243].

Характеризуя отдельные рода войск, баталии и общий ход кампаний шотландские критики стараются вскрыть проблемы в армии «союзника». Это становится одним из важных, если не обязательных элементов обзоров на тему русской военной силы.

Несмотря на перечисленные достоинства, у рядовых солдат армии Российской империи

есть свои недостатки. Они составляют легкую пехоту, неожиданно малочисленную, с учетом потенциала империи [30, р. 241]. Очевидно, что у нее есть проблемы с дисциплиной. Приводя цитаты из критикуемой работы Р. Вильсона, обозреватель делает характерное замечание: автор книги был вхож в штаб, а также наблюдал за манёврами «масс солдат, которых нас учили называть русской армией» [30, р. 231]. Комплектуются полки благодаря рекрутским наборам - величайшему горю для всей семьи, которое, впрочем, сменяется танцами и празднованием [30, р. 244-245].

По мнению Г П. Брума, в общих чертах комплементарный портрет русских солдат имеет и другое уязвимое место: сэр Р. Вильсон полагает, что они «не ослаблены суевериями» [30, р. 243], хотя ниже пишет о «религиозном, возможно, суеверном, русском, который считает, что рай -это дворец с множеством ворот», а Суворов -настоящий «бог войны» [30, р. 244]. При этом шотландский критик дополняет представления о суевериях, распространённых среди рядовых следующими замечаниями: «Если бы авторитет самого сэра Р. Вильсона не расходился с этим (утверждением - прим. В. Е.) в других частях книги, мы могли бы легко опровергнуть его из других источников. «Умри за честь Девы Марии!» - призывает энергичная команда в катехизисе Суворова. Разве сэр Роберт никогда не слышал о вере каждого рядового солдата и офицера в способности нательного крестика (или «бога») на своей груди отводить от него пулю или штык? Разве он не знает, что они верят в мгновенный переход после гибели в бою в руки девяноста тысяч дев их церкви, служащих в раю?» [30, р. 244]. Последний пассаж вновь ставит вопрос о цивилизационном уровне, как русской армии, так и России в целом: цивилизованность, по мнению авторов эпохи Просвещения, обратно пропорциональна уровню распространения в обществе религиозных суеверий. Эта идея, как можно заметить, жива и в начале XIX в. В данном контексте примечательно, что Г Брум вслед за сэром Р. Вильсоном видит в одной из целей Наполеона превратить Россию снова в не более чем «азиатскую державу» [25, р. 173].

Но на этом недостатки и уязвимости вооружённых сил Российской империи не заканчиваются. Говоря о войсках России в 1811 г. Г. Брум указывает, что солдатами командует «худшее в христианском мире офицерство», что дополняется несогласованностью в рядах высшего военного руководства [30, р. 238]. Армия, функционирующая по «заветам» Суворова уязвима, прежде всего, из-за проблем организационного свойства [30, р. 239].

Дворяне предпочитают служить в гвардии или кавалерии, более эффективных родах войск, что, по мнению автора обозреваемой работы, объясняет низкое качество офицерского состава в пехоте - им недостаёт образования, а одних лишь усердия и храбрости, свойственных для всей армии недостаточно, чтобы успешно продвигаться по службе [30, р. 245].

4>

ГС I

Артиллерия несмотря на многочисленность, эффективность и высокое качество самих орудий имеет недостатки: уровень подготовки офицеров не выдерживает никакой критики. Порой их назначают командовать по причинам, не связанным со службой, и «часто в день боевых действий» [30, р. 241].

Недостатком русских вооруженных сил является неприспособленность к отступлению. При этом солдаты приучены к изнуряющим маршам, спать под открытым небом, на снегу, носить лохмотья и самостоятельно добывать себе провизию [30, р. 252]. Часто именно смелость и рвение позволяет им выигрывать баталии [30, р. 253]. Но на поле битвы они плохо защищены укреплениями, могут вести хаотичный огонь по противнику [30, р. 254]. Всё это следствия отсутствия должной подготовки армии в целом.

Другая беда - негодное обеспечение армии снабжением, которое может даже угрожать голодом [30, р. 246], а также плохая полевая медицина [30, р. 247]. Госпитали и система здравоохранения находятся в плачевном состоянии. Некоторые офицеры признаются, что порой лучший врач для солдат, потерявших конечности - пушечное ядро, поскольку попечительство об инвалидах не является целенаправленной политикой царского правительства. К тому же финансы империи не позволяют заботиться должным образом о покалеченных бойцах [30, р. 247].

Парадоксальным образом оказывается, что одна из множества проблем русской армии -чрезвычайная загруженность бюрократической отчётностью. И если бы порядок в бумагах мог способствовать боеспособности армии, русская была бы лучшей в мире. Оговариваясь, что сэр Р. Вильсон мог преувеличить масштаб бумажной волокиты, Г. Брум в обзоре 1811 г. приводит его примеры, ярко иллюстрирующую проблему. Из них читатель журнала мог узнать, что офицерская служба больше напоминает работу клерка, а на «благородного создания». Даже казакам приходится сообщать информацию о себе в документах, подготовленных идеальным образом, будто бы им суждено храниться в столичных архивах [30, р. 246].

Представляется весьма любопытным, что, говоря несколько лет спустя о русских потерях в 1812 г., авторы обзоров приводят свидетельства гибели комбатантов от погодных условий: от мороза солдаты, защищавшие Отечество, страдали не меньше неприятеля [25, р. 177; 58, р. 323-324]. А если верить замечаниям барона Д.Ж. Ларрея, то русские и вовсе хуже французов переносят холод. Он считает, что южные народы Европы менее восприимчивы к низким температурам, чем северяне. Французские войска потеряли меньше человек от экстремальных погодных условий, чем их оппоненты. При этом они были одеты легче, в отличие от местных жителей, завёрнутых в теплые одежды. Правда, обозреватель оговорился, что сам Д.Ж. Ларрей - южанин [58, р. 323-324].

Как уже отмечалось выше, после поражения Наполеона в 1812 г. в целом наблюдаются по-

зитивные изменения в восприятии Российской империи и ее вооружённых сил в британском общественном мнении. При этом имели место если не исключения, то по крайней мере критические комментарии. Так Генри Брум, обозревая соответствующие книги в своей привычной манере, рассказывал не только об успехах русских войск, но и пытался указать на существовавшие проблемы. Главная из них, как и прежде - это ошибки командования. Он много цитирует текст сэра Р. Вильсона, приводя примеры бездействия русских генералов. Исход всей войны мог решиться не раз: под Малоярославцем, у Тарутино и под Красным русская армия имела превосходство. Но командование опасалось сделать последний шаг и разбить Великую армию, даже когда у последней не хватало боеприпасов для затяжного сражения, а французские солдаты были измучены голодом и холодом [25, р. 175]. У Березино также в полной мере не было использовано преимущество русских: их численный перевес, рвение и смелость офицеров и солдат, а также плачевное состояние противника [25, р. 176]. При этом характер проблем в рядах российских вооруженных сил претерпел изменения. В войне 1812 г. и в заграничных походах, русские продемонстрировали, что могут учиться на своих ошибках [25, р. 176]. Для того, чтобы это проиллюстрировать публицист приводит цитаты из раннее обозреваемой работы сэр Р. Вильсона [30] о бедах кампании 1807 г. Тогда в военных просчетах русских виноваты были варварская невежественность офицеров, а также неподобающий уровень администрирования и медицинского обслуживания [25, р. 176].

Сражения, происходившие в 1812 г. в России вызывают аналогии с решающими баталиями в Европе. Битва у Бородино сравнивается с Ватерлоо: в этих сражениях все решалось личным мужеством солдат. Здесь отвага военачальников, стойкость рядовых бойцов, атаки и контратаки были единственной тактикой, в то время как перекрёстный огонь пушек - главной стратегией [25, р. 175]. Хотя дальнейшие битвы в кампаниях 1813 и 1814 гг. будут не менее тяжелыми, победа над врагом на своей земле воодушевила весь русский народ, а его рвение поощрялось императором [25, р. 178].

В боевых действиях 1813 г. российские вооруженные силы выглядят впечатляюще: в дисциплинарном отношении они ничуть не уступают другим европейским армиям, а их поведение на занятой территории, исходя из анонимных сообщений местных жителей, было наименее оскорбительным и наиболее подобающим. Г. Брум считает, что это обстоятельно является ничем иным как «выдающимся доказательством того, насколько они улучшили свои привычки в цивилизованной войне» [25, р. 178]. Хотя, говоря о причинах уязвимости русской армии, обозреватель обращает внимание на их структурный характер.

В конце длинной череды конфликтов, что выпали на начало XIX столетия, военная сила Российской империи достигла совершенно иного ка-

чества. Хотя русская армия и прибыла слишком поздно, чтобы принять непосредственное участие в боевых действиях в 1815 г., тем не менее, своим видом она впечатлила очевидцев: 120 000 чел. удивили офицеров других армий своей дисциплиной, «никогда ранее не наблюдавшейся в таком большом военном корпусе», где «каждый батальон казался отборным» [25, p. 179].

Не осталось без внимания участие русской армии в качестве оккупационных сил во Франции. Местные жители с опаской относились к появлению войск из России. Еще больше последние нервировали провинциальную администрацию, особо боявшихся их требований [67, p. 383]. Но, как отмечают шотландские критики, союзная армия, из которой выделялись русские, вела себя по отношению к мирному населению Франции благопристойно [67, p. 384].

Если обобщенный образ Российской империи в обзорах «The Edinburgh Review» представляется довольно статичным и инертным, то русская армия - наиболее динамичная его составляющая. Достоинства солдат и офицеров дополняются новыми чертами, а недостатки меняют свой масштаб и характер. Своеобразными рубежами восприятия становятся неудачи, предшествовавшие заключению Тильзитского мира в 1807 г., победы на полях сражений во время Отечественной войны 1812 г. и походы 1813-1814 гг., а также итоги переговоров в Вене в 1814-1815 гг. Относительные позитивные изменения словно бы подтверждают иной цивилизационный статус державы, но характер негативных сторон организации армии часто имеет структурный, глубинный характер - причины неудач в военных кампаниях кроются в плохом управлении, проблемах с финансами, недостаточной подготовке кадрового офицерства и рядовых солдат.

Отдельно отметим, обозревая компанию Наполеона в России, шотландские критики представляют на суд читательской аудитории не только британское, но также французское видение событий, отмечая тяжелые условия войны, как в об-

зорах на воспоминания капитана Эжена Лабома [24] или барона Д.Ж. Ларрея [58].

Принимая во внимание все выше сказанное, следует констатировать общую противоречивость, амбивалентность образа русской армии, представленного на страницах шотландского ежеквартальника. Храбрость и доблесть, сочетаются до определённого момента с непрофессионализмом и отсутствием дисциплины, великие победы с отсталой тактикой, обилием предрассудков и суеверий среди рядовых и офицеров. При этом улучшениям, пусть и относительным, в армии находится место, что продемонстриро-ванно в победе над Наполеоном.

Учитывая охват обозреваемой литературы, влияние издания, а также общие тиражи журнала, достигшие в 1814 г. показателя в 13 тыс. экз. [38, p. 134-135], можно сделать вывод о распространённости подобных взглядов среди части британского общества начала XIX в.

В завершении отметим, что обозреватели «The Edinburgh Review» в своих рассуждениях о России и ее вооружённых силах вынуждены опираться на мнения авторов критикуемых книг, сопоставляя материал и делая выводы о его достоверности. Стереотипы и архетипы о России, ее жителях и войсках обнаруживающиеся на страницах рецензируемых работ, сталкиваются с мнениями авторов, которые часто не спешат слепо доверять сведениям из рецензируемых книг. Они отказываются идти на поводу алармистских заявлений, как в случае с обзором на «Заметки» сэра Р. Вильсона, а стремятся продемонстрировать свою точку зрения, создавая тем самым непосредственный отрефлексированный образ вооруженных сил Российской империи. При этом важно учитывать, что в случае с обзорами в эдинбургском ежеквар-тальнике читатель журнала имел дело не просто с авторским восприятием «Другого», но со своеобразным «эрзацобразом», прошедшим через горнило критической рефлексии над прочитанным трудами очевидцев событий.

Источники и литература

1. Анатомия смеха. Английская карикатура XVIII - первой трети XIX века / Авт.-сост. В. М. Успенский. М.: Арт Волхонка, 2016. 352 с.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2. Вильсон Р. Т. Дневник путешествий, службы и общественных событий, в бытность при ... о нашествии Наполеона на Россию и об отступлении его армии // Русский вестник. 1862. Т. 37. С. 129-195.

3. Вильсон Р. Т. Дневник путешествий, службы и общественных событий, в бытность при европейских армиях во время кампаний 1812-1813 года. Письма к разным лицам. СПб.: ИНАпресс, 1995. 307 с.

4. Вильсон Р. Т. Личный дневник 1812 года / Роберт Томас Вильсон; вступ. заметка С. Н. Искюля, пер. с англ. и примеч. С. Н. Искюля, Д. В. Соловьева // Звезда. 1995. № 7. С. 131-157.

5. Виницкий И. «Человек рассеянный». Alexis Eustaphieve (1799 - 1857) как национальный проект // Новое литературное обозрение. 2014. №6 (130). С. 94-111. URL: https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnoe_obozrenie/130_ nlo_6_2014/article/11209/ (Дата обращения: 28.05.2020)

6. Гладышев А. В. 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов. М.: Политическая энциклопедия, 2019. 497 с.

7. Гладышев А. В. Антропологический поворот в военной истории // Диалог со временем. 2017. Т. 59. С. 136-150.

8. Гладышев А. В. Великие сражения в исторической памяти или, почему машут кулаками после драки // История и историческая память: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. А. В. Гладышева. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2019. Вып. 18. С. 167-182.

9. Гладышев А. В. Казаки во Франции в 1814 г.: образ и коллективная память // Уральский исторический вестник. 2014. № 4 (45). С. 5-25.

M

ТТЛ

10. Гладышев А. В. «Казаки» и антирусская наполеоновская пропаганда в 1814 г. // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: История. Международные отношения. 2014. Т. 14. № 2. С. 70-76.

11. Гладышев А. В. Конструирование исторической памяти и школьные учебники (опыт Франции) // Европа. Международный альманах. Вып. IX. Тюмень, 2010. С. 46-52.

12. Гладышев А. В. Оккупация как предмет военно-исторической антропологии // Французский ежегодник. 2018: Межкультурные контакты в период иностранной оккупации. М.: ИВИ РАН, 2018. С. 10-21.

13. Еремин В. С. Образ армии Османской империи на страницах «The Edinburgh Review» в первой четверти XIX века // История и историческая память. Саратов, 2017. Вып. 15. С. 40-51.

14. Еремин В. С. Образ Российской империи на страницах «The Edinburgh Review» в период 1802-1812 гг. // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия История. Международные отношения. 2015. Т. 15. Вып. 2. C. 70-74.

15. Еремин В. С. Образ российских императоров на страницах шотландского ежеквартального книжного обозрения «The Edinburgh review» в первой четверти XIX в. // Гуманитарные и юридические исследования. 2018.. № 2. С. 43-51.

16. Мельникова Л. В. Антинаполеоновская пропаганда в России 1806-1814 гг.: формирование образа внешнего врага // Французский ежегодник 2013: «Русская кампания» Наполеона: события, образы, память. М.: ИВИ РАН., 2013. C. 162-178.

17. Митрофанов А. А., Промыслов Н. В., Прусская Е. А. Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789-1814). М.: РОССПЭН, 2019. 239 с.

18. Митрофанов А. А., Промыслов Н. В., Прусская Е. А. «Русская угроза» во французской прессе конца XVIII -начала XIX в. // Французский ежегодник 2015: К 255-летию Французской революции. М.: ИВИ РАН, 2015. С. 344-391.

19. Пономарёв В. Н. Полвека за океаном: российский дипломат и литератор Алексей Евстафьев // Американский ежегодник. 1990. М.: ИВИ РАН, 1991. С. 191-205.

20. Промыслов Н. В. Французское общественное мнение о России накануне и во время войны 1812 года. М.: РОССПЭН, 2016. 254 с.

21. Орлов А. А. Союз Петербурга и Лондона. М.: Прогресс-Традиция, 2005. 368 с.

22. Смирнова М. А. Русская армия в оценке британских мемуаристов - участников голландской экспедиции 1799 г. // Труды международной конференции к 285-летию со дня рождения А. В. Суворова, к 110-летию Суворовского музея. Санкт-Петербургский государственный университет; Государственный мемориальный музей А. В. Суворова. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского государственного университета, 2015. С. 104-113.

23. Чудинов А. В. С кем воевал русский мужик в 1812 году? Образ врага в массовом сознании // Французский ежегодник. 2012. М.: ИВИ РАН, 2012. С. 336-365.

24. A Circumstantial Narrative of the Campaign in Russia, embellished with Plans of the Battles of the Moskwa, and Malo-Jaroslavitz, containing a faithful description of the affecting and interesting scenes of which the author was an eyewitness. By Eugene Labaume, Captain of the Royal Geographical Engineers, Ex officer of the Ordnance of Prince Eugene, &c. &c. pp.412. London, 1814. // The Edinburgh Review. Vol. XXIV. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees, Orme and Brown, 1815. P. 374-396.

25. A Sketch of the Military and Political Power of Russia, in the Year 1817. 8vo. pp. 223. London, Ridgeway, 1817. // The Edinburgh Review. Vol. XXIX. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees, Orme and Brown, 1818. P. 164-190.

26. A Sketch of the Military and Political Power of Russia, in the year 1817- Fourth Edition. pp.208. London. 1818. // The Quarterly Review. Vol. XIX. L.: John Murray, 1818, P. 131-177.

27. Anderson M.S. British Public Opinion and the Russian Campaign of 1812 // The Slavonic and East European Review Vol. 34. 1956. No. 83. P. 408-425.

28. Annales historiques de la Révolution française. 2012. № 369. URL: https://journals.openedition.org/ahrf/12577 (Дата обращения: 20.05.2020)

29. Ashton J. English Caricature and Satire on Napoleon I. L.: Chatto & Windus, 1888. 454 p.

30. Brief Remarks on the Character and Composition of the Russian Army, and a Sketch of the Campaigns in Poland, in the Years 1806 and 1807. By Sir Robert Wilson, Aidde-camp to the King, Knight of the Military Order of Maria Theresa, &c. &c. &c. 4to. pp. 306. London, Egerton. 1810. // The Edinburgh Review. Vol XVIII. Edinburgh: Archibald Constable and Co., 1811. P. 230-259.

31. Benoit J. L'Anti-Napoleon caricatures et satires du Consulat à l'Empire: Musée national des châteaux de Malmaison et de Bois-Préau, 30 mai-30 semptembre, exhibition catalogue. P.: Réunion des Musées Nationaux, 1996. 125 p.

32. Broadley A. M. Napoleon in caricature 1795-1821. In two vols. Vol. I. L.: John Lane, The Bodley Head, 1911. 391 p.

33. Brougham H. The Life and Times of Henry Lord Brougham, written by himself: in 3 vols. Vol. I. N.-Y.: Harper and brothers, Publishers, 1871. 380 p.

34. Brougham H. The Life and Times of Henry Lord Brougham, written by himself: in 3 vols. Vol. II. Edinburgh, L.: William Blackwood and Sons, 1871. 516 p.

35. Burrows S. Britain and the Black Legend: The Genesis of the Anti-Napoleonic Myth // Resisting Napoleon: The British Response to the Threat of Invasion, 1797-1815 / Ed. by M. Philp. N.-Y.: Routledge, 2016. P. 141-157.

36. Caractere des Armies Europeennes dans la Guerre actuelle, avec une paralelle de la Politique de la puissance et des moyens des Remains et des Francois. Londres, T. Egerton, 1802; Military Character of the different European Armies, &c. Translated from the French. «Second Edition. Egerton, 1804. // The Edinburgh Review. Vol. V. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees & Orme, 1805. P. 451-468.

37. Clerc C. La caricature contre Napoléon. P.: Promodis, 1985. 319 p.

38. Clive J. Scotch Reviewers: The Edinburgh Review, 1802-1815. L.: Faber & Faber, 1957. 224 p.

39. Cockburn H. Life of Lord Jeffrey. With a Selection from His Correspondence: in 2 vols. Vol. I. Philadelphia: Lippincott, Grambo & Co., 1852. 343 p.

V

гг I

40. Cookson J. E. The Napoleonic Wars, Military Scotland and Tory Highlandism in the Early Nineteenth Century // The Scottish Historical Review. Vol. 78. 1999. No. 205, Part 1. P. 60-75.

41. Cookson J. E. The Friends of Peace: Anti-War Liberalism in England 1793-1815. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. 340 p.

42. Cronin R. Wordsworth's Poems of 1807 and the War against Napoleon // The Review of English Studies. Vol. 48. 1997. No.189. P. 33-50.

43. Davies G. The Whigs and the Peninsular War, 1808 - 1814 // Transactions of the Royal Historical Society. Vol. 2. 1919. P. 113-131.

44. Emsley C. British Society and the French Wars 1793 - 1815. L.: The Macmillan Press Ltd, 1979. 224 p.

45. Flynn P. Francis Jeffrey. L.: Associated University Press, 1978. 258 p.

46. Forrest A. Conscripts and Deserters: The Army and French Society During the Revolution and Empire. N.-Y.: Oxford University Press, 1989. 304 p.

47. Fragments upon the Balance of Power in Europe. Translated from the German of the Chevalier Fred. Gentz. Peltier, London, 1806, p. 385. 8vo. // The Edinburgh Review. Vol IX. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees &Orme, 1807. P. 253-278.

48. Gabriëls J. Cutting the cake: the Congress of Vienna in British, French and German political caricature // European Review of History: Revue européenne d'histoire. Vol. 24. 2017. No. 1. P. 131-157.

49. George M.D. English political caricature; a study of opinion and propaganda. In two vols. Vol II. Oxford: Clarendon Press, 1959. 275 p.

50. Gleason J.H. The Genesis of Russophobia in Great Britain; a study of the interaction of policy and opinion. Cambridge: Harvard University Press, 1950. 314 p.

51. Harris B. The Scottish people and the French Revolution. L.: Pickering & Chatto, 2008. 340 p.

52. Holtman R. Napoleonic Propaganda. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1950. 272 p.

53. Hopkirk P. The Great Game: on Secret Service in High Asia. L.: John Murray, 2006. 592 p.

54. Horner L. Memoirs and Correspondence of Francis Horner. In two vols. Vol. I. Boston: Little, Brown and Company; L.: John Murray, 1853. 575 p.

55. Jensen O.C. Napoleon and British Song, 1797-1822. N.-Y.: Palgrave Macmillan, 2015. 261 p.

56. Macleod E. V. A War of Ideas: British Attitudes to the Wars Against Revolutionary France 1792 - 1802. Aldershot: Ashgate Publishing Limited, 1998. 256 p.

57. Meikle H. W. Scotland and the French revolution. Glasgow: James Maclehose and sons, 1912. 317 p.

58. Memoires de Chirurgerie Militaire, et Campagnes: Du Baron D. J. Larrey, Premier Chirurgien-en-Chef de l'Hopital de la Garde Royale. Paris. Tomes 1, 2, 3. 1812. p. 1394 - Tome 4. 1817. pp. 500. // The Edinburgh Review. Vol. XXXI. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees, Orme and Brown, 1819. P. 309-324.

59. Observations made on a Tour from Hamburg, through Berlin, Gorlitz and Breslaw to Silberberg, and thence to Gottenburg. By Robert Semple, Author of Two Journeys in Spain, a Sketch of the Caracas, &c. 8vo. pp.285. London, Baldwin, 1814. // The Edinburgh Review. Vol. XXII. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees &Orme, 1814. P. 434-447.

60. Petiteau N. Napoléon, de la mythologie à l'histoire. P.: Seuil, 1999. 444 p.

61. Plassart A. The Scottish Enlightenment and the French Revolution. Cambridge: Cambridge University Press, 2015. 266 p.

62. Politique it tous les Cabinets de l'Europe, pendant les rengnes de Louis XV. et de Louis XVI. &c. MSS. trouves dans le Cabinet de Louis XVI. Seconde Edition. Considerablement augmentee. Par L. P. Segur l'Aine, Exambassadeur. 3 torn. 8vo. pp. 1238. a Paris. Chez Buisson. An 9. (1801.) // The Edinburgh Review. Vol. I. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman and O. Rees,1804. P. 345-381.

63. Semmel S. Napoleon and the British. New Haven: Yale University Press, 2004. 354 p.

64. Sketches on the intrinsic Strength, Military and Naval Force of France and Russia; with Remarks on their present Connexion, Political Influence, and future Projects. In two Parts. Part I. London, 1803. pp. 216. // The Edinburgh Review. Vol IV. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: T.N. Longman and O. Rees, 1810. P. 43-62.

65. Travelling Sketches in Russia and Sweden during the Years 1805, 1806, 1807, 1808. By Robert Ker Porter. 2 vol. 4to. pp.611. Phillips. London. // The Edinburgh Review. Vol. XIV. Edinburgh: Archibald Constable and Co., 1809. P. 170-187.

66. Travels in various Countries of Europe, Asia, and Africa. By Edward Daniel Clarke, LL. D. Part the First— Russia, Tartary, and Turkey. 4to. pp. 7S8. London, Cadell Si Davies. Cambridge, University Press. 1810. // The Edinburgh Review. Vol XVI. Edinburgh: Archibald Constable and Co., 1810. P. 334-368.

67. Travels through France and Germany, in the Years 1815, 1816, and 1817; comprising a View of the Moral, Political, and Social State of those Countries; interspersed with numerous Historical and Political Anecdotes, derived from Authentic Sources. By J. Jorgenson, Esq. 8vo. pp. 432. Cadell & Davies. London, 1817. // The Edinburgh Review. Vol. XXVIII. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees, Orme and Brown, 1817. P. 371-390.

68. The Present State of Turkey; or a Description of the Political, Civil, and Religious Constitution, Government and Laws, of the Ottoman Empire; the Finances; Military and Naval Establishments; the State of Learning; and of the Liberal and Mechanical Arts, the Manners, and Domestic Economy of the Turks, and other Subjects of the Grand Signer, etc. etc. etc.; together with the Geographical, Political, and Civil State of the Principalities of Moldavia and Wallachia; from Observations made during a Residence of Fifteen Tears in Constantinople and the Turkish Provinces. By Thomas Thornton. Esq. 4to. pp. 468. London. Mawman. 1807. // The Edinburgh Review. Vol. X. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: John Murray, 1807. P. 249-271.

69. The Resources of Russia, in the Event of a War with France, and an Examination of the prevailing Opinion relative to the Political and Military Conduct of the Court of Si Petersburgh; with a short Description of the Cozaks. By M. Eustaphieve, Russian Consul at Boston. Third Edition. America, printed. London, Reprinted by John Stockdale, Piccadilly. 1813. // The Edinburgh Review. Vol. XXI. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: White, Cochrane & Co.,1813. P. 219-252.

i>

ТТЛ

70. The Wellesley Index to Victorian Periodicals, 1824-1900 / Ed. by W. H. Houghton. Vol. I. Toronto: University of Toronto Press, 1966. 1194 p.

71. Watson J. R. Romanticism and War A Study of British Romantic Period Writers and the Napoleonic Wars. N.-Y.: Palgrave Macmillan, 2003. 254 p.

References

1. Anatomiya smekha. Anglijskaya karikatura XVIII - pervoj treti XIX veka (Laughter anatomy. English caricature of the

XVIII - first third of the XIX century) / compiler V. M. Uspenskij. Moscow: Art Volhonka, 2016. 352 p. (In Russian).

2. Vil'son R.T. Dnevnik puteshestvij, sluzhby i obshchestvennyh sobytij, v bytnost' pri ... o nashestvii Napoleona na Rossiyu i ob otstuplenii ego armii (Private diary of travels, personal services, and public events, during... the Invasion of Russia by Napoleon Bonaparte and the Retreat of the French Army). // Russkij vestnik. Vol. 37. 1862. P. 129-195. (In Russian).

3. Vil'son R.T. Dnevnik puteshestvij, sluzhby i obshchestvennyh sobytij, v bytnost' pri evropejskih armiyah vo vremya kampanij 1812-1813 goda. Pis'ma k raznym licam (Private diary of travels, personal services, and public events, during Mission and Employment with the European Armies in the Campaigns of 1812-1813. Letters to different persons). St.Petersburg: INApress, 1995. 307 p. (In Russian).

4. Vil'son R. T. Lichnyj dnevnik 1812 goda (Private diary of 1812) / Robert Tomas Vil'son; introduction S.N. Iskyulya, translated by S.N. Iskyulya, D.V. Solov'eva // Zvezda. 1995. No. 7. P. 131-157. (In Russian).

5. Vinickij I. «Chelovek rasseyannyj». Alexis Eustaphieve (1799-1857) kak nacional'nyj proekt ("An absent-mindedman". Alexis Eustaphieve (1799-1857) as a national project) // Novoe literaturnoe obozrenie. 2014. No. 6 (130). P. 94-111. URL: https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnoe_obozrenie/130_nlo_6_2014/article/11209/ (Accessed: 28.05.2020) (In Russian).

6. Gladyshev A. V. 1814 god: «Varvary Severa» imeyut chest' privetstvovat' francuzov (1814: The Barbarians of the North have the honor of welcoming the French). Moscow: Politicheskaya enciklopediya, 2019. 497 p. (In Russian).

7. Gladyshev A. V. Antropologicheskij povorot v voennoj istorii (The anthropological turn in military history) // Dialog so vremenem. 2017. Vol. 59. P. 136-150. (In Russian).

8. Gladyshev A. V. Velikie srazheniya v istoricheskoj pamyati ili Pochemu mashut kulakami posle draki (The great battles in historical memory or why waving the fists after fighting) // Istoriya i istoricheskaya pamyat': mezhvuz. sb. nauch. tr. / pod red. A.V. Gladysheva. Saratov: SSU publ., 2019. Issue. 18. P. 167-182. (In Russian).

9. Gladyshev A. V. Kazaki vo Francii v 1814 g.: obraz i kollektivnaya pamyat' (Cossacks in France in 1814: Image and Collective Memory) // Ural'skij istoricheskij vestnik. 2014. No. 4 (45). P. 5-25. (In Russian).

10. Gladyshev A. V. «Kazaki» i antirusskaya napoleonovskaya propaganda v 1814 g. ("Cossacks" and Anti-russian napoleonic propaganda in 1814) // Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Seriya: Istoriya. Mezhdunarodnye otnosheniya. 2014. Vol. 14. No. 2. P. 70-76. (In Russian).

11. Gladyshev A. V. Konstruirovanie istoricheskoj pamyati i shkol'nye uchebniki (opyt Francii) (School textbooks and construction of historical memory (French experience)) // Evropa. Mezhdunarodnyj al'manah. Issue. IX. Tyumen', 2010. P. 46-52. (In Russian).

12. Gladyshev A. V. Okkupaciya kak predmet voenno-istoricheskoj antropologii (The Occupation as a Subject of Military Anthropological Studies) // Francuzskij ezhegodnik. 2018: Mezhkul'turnye kontakty v period inostrannoj okkupacii. Moscow: WHI of RAS publ., 2018. P. 10-21. (In Russian).

13. Eremin V. S. Obraz armii Osmanskoj imperii na stranicah «The Edinburgh Review» v pervoj chetverti XIX veka (The Image of the Ottoman Army on the pages of The Edinburgh Review in the first quarter of the 19th century) // Istoriya i istoricheskaya pamyat'. Saratov, 2017. Issue. 15. P. 40-51. (In Russian).

14. Eremin V.S. Obraz Rossijskoj imperii na stranicah «The Edinburgh Review» v period 1802-1812 gg. (The Image of the Russian Empire in the Columns of The Edinburgh Review» during 1802-1812) // Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Seriya Istoriya. Mezhdunarodnye otnosheniya. 2015. Vol. 15. Issue. No. 2. P. 70-74. (In Russian).

15. Eremin V. S. Obraz rossijskih imperatorov na stranicah shotlandskogo ezhekvartal'nogo knizhnogo obozreniya «The Edinburgh review» v pervoj chetverti XIX v. (The Image of Russian Emperors on the pages of Scottish quarterly book review The Edinburgh Review in the first quarter of the XIX century) // Gumanitarnye i yuridicheskie issledovaniya. 2018. Issue. 2. P. 43-51. (In Russian).

16. Mel'nikova L. V. Antinapoleonovskaya propaganda v Rossii 1806-1814 gg.: formirovanie obraza vneshnego vraga (The anti-Napoleonic propaganda in Russia 1806-1814 and the formation of the image of external enemy) // Francuzskij ezhegodnik 2013: «Russkaya kampaniya» Napoleona: sobytiya, obrazy, pamyat'. Moscow: WHI of RAS publ., 2013. P. 162178. (In Russian).

17. Mitrofanov A. A., Promyslov N. V., Prusskaya E. A. Rossiya vo francuzskoj presse perioda Revolyucii i Napoleonovskih vojn (1789-1814) (Russia in the French press during the Revolution and Napoleonic Wars (1789-1814)). Moscow: ROSSPEN, 2019. 239 p. (In Russian).

18. Mitrofanov A. A., Promyslov N. V., Prusskaya E. A. «Russkaya ugroza» vo francuzskoj presse konca XVIII - nachala

XIX v. ("Russian Threat" in the French Press at the end of the XVIIIth - beginning of the XIXth centuries) // Francuzskij ezhegodnik 2015: K 255-letiyu Francuzskoj revolyucii. Moscow: WHI of RAS publ., 2015. P. 344-391. (In Russian).

19. Ponomaryov V. N. Polveka za okeanom: rossijskij diplomat i literator Aleksej Evstaf'ev (Half a century across the ocean: Russian diplomat and writer Alexei Evstafiev) // Amerikanskij ezhegodnik. 1990. Moscow: WHI of RAS publ., 1991. P. 191-205.

20. Promyslov N. V. Francuzskoe obshchestvennoe mnenie o Rossii nakanune i vo vremya vojny 1812 goda (French public opinion about Russia on the eve and during the war of 1812). Moscow: ROSSPEN, 2016. 254 p. (In Russian).

21. Orlov A. A. Soyuz Peterburga i Londona (The union of Petersburg and London). Moscow: Progress-Tradiciya, 2005. 368 p. (In Russian).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

V

rr i

22. Smirnova M. A. Russkaya armiya v ocenke britanskih memuaristov - uchastnikov Gollandskoj ekspedicii 1799 g. (Russian army in the assessment of the British memoirists-participants of the Holland expedition of 1799) // Trudy mezhdunarodnoj konferencii k 285-letiyu so dnya rozhdeniya A.V. Suvorova, k 110-letiyu Suvorovskogo muzeya. Sankt-Peterburgskij gosudarstvennyj universitet; Gosudarstvennyj memorial'nyj muzej A. V. Suvorova. St.Petersburg: SPbSU publ., 2015. P. 104-113. (In Russian).

23. Chudinov A. V. S kem voeval russkij muzhik v 1812 godu? Obraz vraga v massovom soznanii (Against whom did a Russian peasant struggle in 1812? The Image of the Enemy in Mass Consciousness) // Francuzskij ezhegodnik. 2012. Moscow: WHI of RAS publ., 2012. P. 336-365. (In Russian).

24. A Circumstantial Narrative of the Campaign in Russia, embellished with Plans of the Battles of the Moskwa, and Malo-Jaroslavitz, containing a faithful description of the affecting and interesting scenes of which the author was an eyewitness. By Eugene Labaume, Captain of the Royal Geographical Engineers, Ex officer of the Ordnance of Prince Eugene, &c. &c. pp.412. London, 1814. // The Edinburgh Review. Vol. XXIV. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees, Orme and Brown, 1815. P. 374-396.

25. A Sketch of the Military and Political Power of Russia, in the Year 1817. 8vo. pp. 223. London, Ridgeway, 1817. // The Edinburgh Review. Vol. XXIX. Edinburgh: Archibald Constable and Co., L.: Longman, Hurst, Rees, Orme and Brown, 1818. P. 164-190.

26. A Sketch of the Military and Political Power of Russia, in the year 1817- Fourth Edition. pp.208. London. 1818. // The Quarterly Review. Vol. XIX. L.: John Murray, 1818, P. 131-177.

27. Anderson M.S. British Public Opinion and the Russian Campaign of 1812 // The Slavonic and East European Review Vol. 34. 1956. No. 83. P. 408-425.

28. Annales historiques de la Révolution française. 2012. No. 369. URL: https://journals.openedition.org/ahrf/12577 (Accessed: 20.05.2020)

29. Ashton J. English Caricature and Satire on Napoleon I. L.: Chatto & Windus, 1888. 454 p.

30. Brief Remarks on the Character and Composition of the Russian Army, and a Sketch of the Campaigns in Poland, in the Years 1806 and 1807. By Sir Robert Wilson, Aidde-camp to the King, Knight of the Military Order of Maria Theresa, &c. &c. &c. 4to. pp. 306. London, Egerton. 1810. // The Edinburgh Review. Vol XVIII. Edinburgh: Archibald Constable and Co., 1811. P. 230-259.

31. Benoit J. L'Anti-Napoleon caricatures et satires du Consulat à l'Empire: Musée national des châteaux de Malmaison et de Bois-Préau, 30 mai - 30 semptembre, exhibition catalogue. P.: Réunion des Musées Nationaux, 1996. 125 p.

32. Broadley A.M. Napoleon in caricature 1795-1821. In two vols. Vol. I. L.: John Lane, The Bodley Head, 1911. 391 p.