Научная статья на тему 'Образ отца в повести А. Платонова «Джан»'

Образ отца в повести А. Платонова «Джан» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
833
200
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
А. ПЛАТОНОВ / ОБРАЗ ОТЦА / СИРОТСТВО / БЕЗОТЦОВЩИНА / ПОВЕСТЬ «ДЖАН» / A.P. PLATONOV / NOVELLA «DZHAN» / FATHER IMAGE / ORPHANAGE / FATHERLESSNESS

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Грязнова Анна Юрьевна

В статье анализируется культурно-мифологический образ отца в творчестве А. Платонова. Анализ проводится в контексте мотивов «сиротства» и «безотцовщины». На примере повести «Джан» рассматривается роль образа отца в сюжете «возвращения».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Image of the father in A.Platonov's novella «Dzhan»1

In this article, the author analyzes cultural and mythological image of the father in А.P. Platonovs works. Analysis is performed in the context of «orphanage» and «fatherlessness» motives. We consider the role of an image of the father in «a returning» plot using novel «Dzhan» as example.

Текст научной работы на тему «Образ отца в повести А. Платонова «Джан»»

УДК 821.161.1

Грязнова Анна Юрьевна

Воронежский государственный университет

granu@ya.ru

ОБРАЗ ОТЦА В ПОВЕСТИ А. ПЛАТОНОВА «ДЖАН»

В статье анализируется культурно-мифологический образ отца в творчестве А. Платонова. Анализ проводится в контексте мотивов «сиротства» и «безотцовщины». На примере повести «Джан»рассматривается роль образа отца в сюжете «возвращения».

Ключевые слова: А. Платонов, образ отца, сиротство, безотцовщина, повесть «Джан».

Миф о государстве как о большой семье характерен для русской культуры издревле. В народной поэзии прочно укоренились такие постоянные эпитеты, как «Россия-матушка» и «царь-батюшка». Естественно, что, как и в традиционных представлениях о семье, в мифе о государстве главная роль отводится образу отца. Исторически именно на отца возлагалась функция управления семьей, воспитания детей, точно так же как на государственную власть возлагается функция управления обществом. Кроме того, иерархическая и патриархальная модели общества подкреплялись христианским догматом о Боге Отце, наместником которого на Земле считался монарх. Поэтому революция 1917 года, свергнувшая царский режим и разрушившая религиозные устои, во всех смыслах стала в русской культуре событием, «осиротившим» народ. Семья как уменьшенная модель государства оказывается на какое-то время дискредитирована.

Формирующаяся в 1920-х гг. советская идеология активно пропагандирует идеалы равенства и братства, в противоположность империалистической системе, основанной на иерархическом принципе. Кроме того, коллективистский пафос, характерный для этого времени, предполагал приоритет социальных связей над родственными: человек должен был мыслить себя в первую очередь частью всего государства, а не отдельной «ячейкой общества». Идущий еще с 1917 года раскол страны на два лагеря, продолженный событиями коллективизации в конце 1920-х - начале 1930-х гг., приводил к тому, что пренебрежение семейными ценностями во имя гражданских идеалов становилось чуть ли не нормой. Характерным примером может служить прославление официальной советской литературой и культурой такой фигуры, как Павлик Морозов, чей поступок расценивался в 1920-е - 30-е годы не иначе как подвиг и должен был служить образцом для подрастающего поколения.

Трагичность положения народа без «отца» была замечена многими художниками, среди которых был и А. Платонов. По мнению Х. Гюнтера, исследователя платоновского творчества, образы отца и матери у А. Платонова во многом наследуют соответствующим мифологическим образам. Так, отец олицетворяет собой социальное и духовное начала в человеке, несет ответственность за пробуждение в нем сознания, в отличие от образа матери, символизирующего природное, инстинктивное и бессознательное [2]. Вырастая, ребенок все больше разрывает связь с матерью, и дальнейший его жизненный путь определяется как следование направлению, заданному отцом. Жизнь человека, таким образом, состоит в преодолении в себе природы и развитии сознания: «Самый хороший, самый разумный и сильный человек вышел бы тогда, если бы ребенка выкормила волчица в лесу, а когда он подрос и ушел бы от нее, то... потом пришел в города и одолел все книги и всякое человеческое знание, т.е. стал бы человеком, развил бы до конца ту возможность, которую он имеет по рождению от отца - человека» [5, с. 126].

Такой ход развития человечества - от природы к социуму и от инстинктивного к сознательному - представляется писателю естественным и гармоничным, а потому сиротство в произведениях А. Платонова предстает как одно из главных проявлений несовершенства мироустройства. Это не просто отсутствие матери или отца, это отсутствие важнейших жизненных ориентиров, связи со своим прошлым, своего места в мире. Ключевым моментом для преодоления сиротства у А. Платонова является память. Память о родителях толкает платоновского героя-сироту к взысканию утраченного, становится основной мотивировкой духовного поиска. Для произведений писателя типичен сюжет, когда герой, отправившийся искать родителей, усыновляется несколько раз чужими ему людьми, и эта череда

© Грязнова А.Ю., 2011

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 5-6, 2011

145

усыновлений определяет его духовное становление (Саша Дванов в романе «Чевенгур», мальчик-сирота в рассказе «Глиняный дом в уездном саду»).

Иная картина сиротства складывается в случае незнания или полного забвения детьми своих родителей. Такое состояние А. Платонов именует «безотцовщиной», и оно представляет собой отсутствие отца как в буквальном, так и в социальном и духовно-религиозном смысле. Последствия существования человека в таком мире А. Платонов изображает в романе «Чевенгур» в образе «прочих» - «людей неизвестного назначения» [6, с. 284], никогда не знавших и не помнящих своего отца и потому бесцельно бредущих по земле в полном равнодушии к собственной судьбе. Путь «прочих», в отличие от пути других героев-сирот А. Платонова, - это не целенаправленное странствие в поисках родителей, а отсутствие пути как такового. Поэтому слова Прошки о том, что «прочие» «бредут в коммунизм», с этой точки зрения, должны быть восприняты с некоторой долей иронии, поскольку, не имея «классового отца», эти люди не имеют и представления о каком-либо социальном строе. Единственное, что связывает их в единую группу, -это душевное тепло и забота друг о друге, а вовсе не классовая идеология. Но именно это внутреннее родство, определяемое А. Платоновым как «остатки первоначальной родительской теплоты», оказывается сильнее, чем искусственно создаваемое чевенгурцами братство. Недаром в конечном итоге именно «прочие» остаются единственными жителями Чевенгура.

И. Спиридонова отмечает, что сиротство является основополагающим мотивом всего платоновского произведения и применимо практически ко всем персонажам романа, прежде всего к главному герою, Александру Дванову [7]. Осиротевшего Сашу усыновляет сначала Прохор Абрамович, отец многодетного семейства, образ которого воплощает собой отцовство в его буквальном, биологическом смысле, затем Захар Павлович, фактически выполняющий функцию социализации героя, помогая ему вступить в партию. Однако ни тот, ни другой не могут дать Саше полноценное отцовство, от каждого из них он уходит сиротой, каждый представляет собой лишь одну ипостась отца. То же самое можно сказать и о государственном «отцовстве» в городе «Чевенгур», управление которым осуществляется по сути двумя руководителями, один из которых «ду-

мает» (Чепурный), а другой «формулирует» (Прошка Дванов). Занятые укреплением товарищеских, «братских» отношений чевенгурцы оказываются сиротами, поскольку на роль «отца» не могут претендовать ни Прошка, который смотрит на все только с позиции выгоды и рациональности и для которого дети связаны с отцом «не чувством, а имуществом», ни Чепурный, в котором чувство, наоборот, «закупоривает головную мысль» [6, с. 245].

Поиски героями А. Платонова единого отца в какой-то степени оказались созвучны общей тенденции русской послереволюционной мысли. Как утверждает Х. Гюнтер [1], необходимость дать «осиротевшему» народу вождя была осознана в советской культуре уже в середине 1920-х годов, проявившись сначала в посмертном культе Ленина, а затем окончательно воплотившись в образе Сталина, за которым в 1936 году закрепился эпитет «отец народов». Однако платоновское понимание роли государственного «отцовства» радикально отличалось от навязываемого официальной советской идеологией. Уже в раннем творчестве А. Платонова появляется мысль о том, что человек пограничен по своей природе, сочетая в себе биологическое, социальное и духовное начала, при том что гипертрофия какого-либо одного из них ведет к ущербности, сиротству. Так, абсолютизация социальной стороны жизни приводит к забвению духовных основ, а полное доверие биологической природе и вовсе низводит человека до животного уровня. Поэтому преодоление народной «безотцовщины» должно начинаться с преодоления раскола внутри самого человека.

Эту мысль А. Платонов продолжает развивать и в 1930-е годы в повести «Джан», где путь главного героя, Назара Чагатаева, представляет собой последовательное и гармоничное развитие всех трех начал. В отличие от героев «Чевенгура», герой «Джан» избавляется от «безотцовщины», взяв на себя роль отца. В произведениях А. Платонова достаточно часто повторяется ситуация, когда ребенок, оставшись сиротой, берет на себя функцию родителя. Так поступает, например, главный герой рассказа «Семен», переодеваясь в одежду умершей матери, или безымянный мальчик-сирота из рассказа «Глиняный дом в уездном саду», мечтающий вырасти поскорее и стать отцом: «Детей тогда начну рожать и буду до самой смерти с ними жить. Пускай у них будет отец, а то у меня нету» [4, с. 125].

146

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 5-6, 2011

Похожий сюжет присутствует и в повести «Джан». Главный герой произведения, Назар Ча-гатаев, - «безотцовщина», он никогда не знал своего отца. Его мать, Гюльчатай, по сути дела выполняет и отцовскую функцию, поскольку именно она выводит сына на дорогу и задает ему направление поиска: «Если узнаешь отца своего, ты к нему не подходи... Иди далеко к чужим. Пусть отец твой будет незнакомым человеком» [4, с. 13], - говорит она. Это напутствие еще раз свидетельствует о том, что непременным условием развития человека у А.Платонова является выход за пределы своего рода. С одной стороны, место отца не должно пустовать, его обязательно должен кто-то занять, пусть даже незнакомый человек. С другой стороны, возвращение героя «Джан» к родному отцу означало бы остановку развития, достижение конечной цели слишком простым путем, минуя весь тот опыт, который он должен приобрести в сопротивлении «чужому» миру и освоении его. Поэтому оказывается необходим «незнакомый человек», принадлежащий к принципиально иному, чуждому для Назара пространству

Однако, найдя отца в чужом человеке, герой по-прежнему ощущает собственное сиротство и ищет избавления от него тем же образом, что и названные выше платоновские герои-дети. Перед возвращением на родину он принимает решение усыновить еще не рожденного ребенка Веры, то есть самому стать отцом. Посредством этого шага он преодолевает сиротство в его буквальном смысле и восстанавливает целостность разрушенной семьи.

Следующим шагом является «отцовство» Ча-гатаева над «осиротевшим» народом джан. Характеристика, которую писатель дает этому небольшому племени, почти идентична описанию «прочих» в романе «Чевенгур»: «У народа ничего не было, кроме души и милой жизни, которую им дали женщины-матери» [4, с. 23]. Однако одной только жизни, доставшейся джан от матери (природы), недостаточно для того, чтобы люди были счастливы. Причина их страданий - «безотцовщина», как и «прочие», они живут «в забвении себя».

Таким образом, в повести «Джан» вновь встает вопрос об «отце народа» - вожде, способном раскрыть людям смысл их существования. Для А. Платонова эпитет «отец народа» имеет почти буквальный смысл: это человек, который связан со своим племенем узами родства, а не просто социально-политическими отношениями. Толь-

ко в этом случае его действия будут исходить из нужд самих людей, а не из соображений собственной выгоды. Ситуация, когда у власти оказывается «чужой» человек, приводит к застою и гибели. В повести «Джан» таковым является уполномоченный райисполкома Нур-Мухаммед, все политическое руководство которого сводится к тому, что он водит людей кругами по пустыне и роет могилы умершим. Чагатаев же, принадлежащий к народу джан, выполняет по отношению к своему народу именно роль отца, в том смысле, который А. Платонов формулирует в своей ранней статье, - дает людям возможность раскрыть заложенный в них природой потенциал.

Накормленные и отдохнувшие люди уходят из родной пустыни и расходятся в разные стороны света, и именно с этого момента А. Платонов говорит о джан уже не как о небольшом племени, а как о целом народе. Джан связывает воедино не территориальная общность, а общая «душа» (слово «джан», по словам главного героя, переводится как «душа или милая жизнь»), и именно в освобождении угнетенной души народа видит смысл своей деятельность Назар Чагатаев: «Он хотел помочь, чтобы счастье, таящееся от рождения внутри несчастного человека, выросло наружу, стало действием и силой судьбы. И всеобщее предчувствие, и наука заботятся о том же, о единственном и необходимом: они помогают выйти на свет душе, которая спешит и бьется в сердце человека и может задохнуться там навеки, если не помочь ей освободиться» [4, с. 87-88].

В повести «Джан» (как и в романе «Чевенгур» на примере «прочих») А. Платонов напрямую говорит о том, что душа - последнее, что остается у людей, даже если у них отобрать все. Следовательно, именно она является той сущностью человека, которая и определяет всю его деятельность и смысл пребывания на земле. И именно она, а не научное знание и техника, должна служить главным инструментом преобразования мира, избавления его от «сиротского» состояния. Смысл человеческого существования, по А. Платонову, состоит в том, чтобы «сделать героическую душу человека законом всей земли» [3, с. 213], обеспечив тем самым единство человека и мира.

«Джан» является одним из немногих произведений А. Платонова, в котором эта задача оказывается выполнена, а сиротство и «безотцовщина» преодолеваются. В романе «Чевенгур» Саша Дванов возвращается к отцу, но в этом случае

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 5-6, 2011

147

завершение сюжета предполагает начало нового: из разрушенного, «сиротского» Чевенгура начинает свое странствие Прошка. Да и само возвращение оказывается возможным только со смертью главного героя. В повести же «Джан» сюжет органично завершен: отправляясь на поиски отца, главный герой находит его в себе. Становясь отцом семейства и «отцом народа», он тем самым преодолевает и собственное сиротство. В этом смысле путь Назара Чагатаева (уход от матери, поиск отца в «незнакомом человеке» и возвращение в качестве отца сначала к своему народу, а затем и к своей семье) оказывается тождествен пути всего племени джан (исход из пустыни, освоение чужого пространства и возвращение в Сара-Камыш) и пути всего человечества.

Библиографический список

1. Гюнтер X. Архетипы советской культуры // Соцреалистический канон: сб. статей / общ. ред.

Х. Гюнтера и Е. Добренко. - СПб.: Академический проект, 2000. - С. 743-784.

2. Гюнтер X. От «безотцовщины» к «отцу народов» // Осуществленная возможность: А. Платонов и XX век. - Воронеж.: Полиграф, 2001. -С. 51-60.

3. ПлатоновА.П. Ноев ковчег: пьесы. - М.: Вагриус, 2006. - 464 с.

4. Платонов А.П. Собр. соч.: В 3 т. - Т. 2. - М.: Советская Россия, 1984. - 528 с.

5. Платонов А.П. Сочинения: Т. 1. Кн. 2. - М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 512 с.

6. Платонов А.П. Чевенгур. - М.: Высшая школа, 1991. - 654 с.

7. Спиридонова И.А. Мотив сиротства в «Чевенгуре» в свете христианских традиций // Евангельский текст в русской литературе Х1Х-ХХ веков. Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. - Вып. 2. - Петрозаводск: Издательство ПГУ, 1998. - С. 514-537.

УДК 39=35

Гулиева Зухра Хасановна

Кабардино-Балкарская государственная сельскохозяйственная академия (г. Нальчик) kuksik-959@mail.ru

ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОГО НАРТСКОГО ЭПОСА

Автором статьи предпринята попытка охарактеризовать гендерный аспект карачаево-балкарского эпического памятника на примере женских персонажей.

Ключевые слова: нартский эпос, мать нартов, богиня-мать, Сатанай, Байрымкыз, Акбилек.

Начало XX столетия отмечается проникновением «женского вопроса» во многие общественные сферы деятельности человека. Признание особости женского социального опыта и интерес, вызываемый «женской темой», получили развитие в научном понятии «гендер».

Гендер стал результатом исканий человека в стремлении понять и систематизировать взаимосвязь пола человека с его социокультурными потребностями. Разделение биологической и культурной составляющих в изучении вопросов, связанных с полом, дало толчок формированию особого направления в современном гуманитарном знании - гендерным исследованиям, появление и развитие которых рассматривает пол в социальной теории как инструмент социальной детерминации и стратификации наравне с классом, этносом, конфессией и т.д. А актуальные со-

циальные проблемы - власть, самосознание, свобода - предстают как проблемы, связанные с принадлежностью к определенному полу. Проблемы сущности человека, смысла и предназначения получили благодаря гендерным исследованиям гендерное измерение, представ как связанные с социально-половыми или «гендерными» ролями каждого индивида и существующей в любом обществе иерархией и дискриминацией по признаку пола.

Введенный в 1958 году в междисциплинарную исследовательскую практику психоаналитиком Робертом Столлером для анализа общественных явлений и их изменений, термин «гендер» стал основой современной социальной науки. Гендер нашел свое отражение во многих науках: лингвистике, истории, политологии, правоведении, психологии. Наш же интерес прикован к проявлению гендера в литературоведении.

148

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 5-6, 2011

© Гулиева З.Х., 2011

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.