CC BY
75
ОБЪЕКТ ПРЕСТУПНОЙ ЛЕГАЛИЗАЦИИ ДЕНЕЖНЫХ СРЕДСТВ
А.В. ЧИЖОВ
12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
chizhov-a.v@yandex.ru
Аннотация. Рассмотрен объект легализации, который является многогранным термином. Полеми-зируются мнения разных авторов по поводу определения объекта рассматриваемого преступления и предлагается собственный вариант определения.
Ключевые слова: объект преступления, имущественный оборот, преступное посягательство, легализация.
OBJECT OF CRIMINAL LEGALISATION OF MONEY RESOURCES
A.V. CHIZHOV
The summary. In this article the author considers object of legalisation which is a many-sided phenomenon. Opinions of various authors concerning definition of object of a considered crime are discussed and own variant of definition is offered.
Key words: object of a crime, property turn, criminal encroachment, legalisation.
Легализация — явление многогранное, содержащее в себе массу особенностей, связанных не только с самим фактом отмывания криминальных средств, но и с сопутствующими преступными посягательствами, совершаемыми ради отмывания, так называемыми предикатными преступлениями. Видимо, учитывая сложность феномена легализации как непременного итога преступлений с экономическим потенциалом, Л.Д. Гаухман и С.В. Максимов отмечают, что непосредственный объект легализации сложный и представляет собой «общественные отношения, обеспечивающие законный имущественный оборот в целом и денежное обращение в частности, а также частное предпринимательство»1.
Законный имущественный оборот «в целом и денежное обращение в частности» нарушается при совершении множества преступных посягательств. Из разряда экономических преступлений к таковым относятся, в частности, незаконное предпринимательство (ст. 171), лжепредпринимательство (ст. 173), незаконное использование товарного знака (ст. 180), налоговые преступления (ст. 198, 199, 199.2). Кроме того, к группе большого количества преступлений, нарушающих законный имущественный оборот и денежное обращение, относятся деяния, которые не составляют систему экономических преступлений, а принадлежат к иным видовым разновидностям преступных посягательств, например нецелевое расходование бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов (ст. 285.1 и 285.2), деяния, связанные с незаконным оборотом наркотиков. Так, незаконное производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных
веществ или их аналогов (ст. 228.1) по сложившейся в теории уголовного права традиции относится к категории преступлений, посягающих на здоровье населения. Однако вряд ли субъект, занимающийся наркобизнесом, заботится о здоровье населения; вряд ли такой субъект ставит своей целью подорвать здоровье граждан.
Наркобизнес служит средством извлечения прибыли, причём колоссальной. Кроме того, наркотические средства являются предметом легитимного оборота в медицинских целях. Следовательно, их незаконное производство, несомненно, нарушает отношения, обеспечивающие законный оборот. Что касается частного предпринимательства, то ст. 171 УК предполагает именно отношения в области законного частного предпринимательства2, куда можно отнести такие деяния, как преступления, связанные с банкротством.
В определении цитируемых авторов непосредственный объект легализации совпадает с теми отношениями, которые нарушаются в результате иных преступных посягательств, причем предусмотренных разными главами УК. Такое положение нельзя считать приемлемым, поскольку отношения, нарушаемые в результате совершения конкретного преступления, должны обладать конкретной спецификой, подчёркивающей опасность этого посягательства. В рамках УК существует ряд преступных посягательств, которые предполагают единый непосредственный объект. К таковым, например, относятся хищения. Однако единый непосредственный объект в случаях подобного рода возможен в рамках единого видового объекта, который совпадает с ро-
довым, но никак невозможен в рамках разных видовых образований, что противоречит логике, философским кондициям и принципам построения глав Особенной части.
Оригинальное определение непосредственного объекта легализации предложил О.Е. Якимов: «общественные отношения, основанные на принципе запрета криминальных форм поведения в международной и национальной экономической деятельности»3. Предлагаемое исследователем определение является итогом его рассуждений на тему легализации как разновидности преступления транснационального характера. Причем автор считает необходимым выделить в УК специальный разд. XIII, который в авторской интерпретации станет называться «Преступления транснационального характера», с гл. 35 аналогичного названия, где легализация займет почетное место.
То обстоятельство, что легализация является преступлением транснационального характера, сомнений не вызывает, учитывая довольно большой массив международных нормативных актов, посвященных вопросам сдерживания масштабов развития процесса отмывания криминальных средств. Однако с не меньшим успехом к преступлениям транснационального характера можно отнести фиктивное банкротство, в итоге которого возможен обвал фондовых рынков, компьютерные преступления, которые вызывают нешуточную тревогу международной общественности. Выделение отдельной главы о транснациональных преступлениях — предложение несвоевременное потому, что по мере развития государственности все большее количество деликтов будут претендовать на право включения в выделенную главу, и она рискует превратиться в каучуковое образование, нуждающееся в перманентом новелли-зировании.
Что касается определения непосредственного объекта легализации, предложенного О.Ю. Якимовым, то все преступления экономической направленности нарушают общественные отношения, основанные на принципе запрета криминальных форм поведения в экономической деятельности, куда входят, кстати, и хищения. По этой причине вряд ли можно принять определение исследователя за окончательный и бесспорный вариант обозначения непосредственного объекта легализации.
Авторы курса лекций «Российское уголовное право» включили легализацию в группу преступных посягательств, нарушающих общие принципы установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности, полагая, что непосредственным объектом деяния является установленный порядок осуществления предпринимательской деятельности. И хотя авторы курса рассуждают (совершенно обоснованно) о многогранности феномена легализации, приводя аргументы в виде
криминологической характеристики общественной опасности деяния и международных актов, посвященных теме отмывания, все же непосредственный объект легализации остаётся в их интерпретации куцым4.
Кстати, включение легализации в группу преступлений, посягающих на установленный порядок предпринимательской деятельности, стало довольно модным явлением. Для курса уголовного права МГУ характерна такая же манера структурирования преступлений, нарушающих отношения предпринимательства. Однако авторы курса уголовного права МГУ уточняют понятие непосредственного объекта легализации и считают, что таковым являются «интересы экономической деятельности государства, связанные с финансовыми операциями или иными сделками в отношении денег или иного имущества»5.
Анализ классификации преступлений в сфере экономической деятельности владивостокского курса и курса уголовного права МГУ вызывает недоумение прежде всего потому, что авторы старательно включают легализацию в сферу предпринимательской деятельности, одновременно рассуждая о ее многогранности. Но тогда следует уточнить, что авторы, рассуждающие на тему уголовно-правовой материи, понимают под предпринимательством. Либо это деятельность, которая нашла четкую регламентацию в ст. 2 ГК, либо нечто иное в виде некой уголовно-правовой фикции, содержательно отличающейся от гражданско-правового определения.
Видимо авторы придерживаются интерпретации гражданского законодательства судя по тому, что в учебниках соответствующий параграф снабжен ссылкой на ГК6. Но в таком случае возникает непростая ситуация. В ст. 2 под предпринимательством понимается самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке. Следовательно, если субъект занимается предпринимательством, но в качестве предпринимателя официально не зарегистрирован, он занимается незаконной деятельностью. Но возможно ли зарегистрироваться в качестве легализа-тора денежных средств или иного имущества? Вопрос риторический, вряд ли требующий дальнейших пространных рассуждений.
Коль скоро регистрация в качестве легализатора — сатирическая пародия на нормативный материал, значит, легализация не может относиться к предпринимательской деятельности, так как она не может быть как законным предпринимательством, так, естественно, и незаконным. Кроме того, легализация представляет собой преступный акт, который считается оконченным вне зависимости от кратности
извлеченной прибыли, тогда как предпринимательство возможно лишь в случае систематического извлечения дивидендов. По этой причине легализация не вписывается в систему предпринимательской деятельности, но может претендовать на собственный статус универсального или комплексного преступного посягательства, затрагивающего все отношения в экономической сфере.
Кроме того, авторы курса МГУ при определении непосредственного объекта легализации оказались в пикантном положении необходимости преодоления противоречий, которые так и не были преодолены. Включая в состав непосредственного объекта легализации интересы экономической деятельности государства, связанные с финансовыми операциями и помещая этот состав в группу преступлений против легитимной предпринимательской деятельности, исследователи запамятовали, что присоединились к мнению Б.В. Волженкина при выделении групп преступлений в сфере экономической деятельности, где под № 7 представлены преступления против установленного порядка обращения валютных ценностей (валютные преступления)7. Финансовые операции согласно всем нормативным канонам как раз и относятся к валютным сделкам, а с позиций уголовного права соответствующие нарушения могут быть признаны как валютные преступления. Противоречивость позиций авторов позволяет констатировать, что отношения, составляющие непосредственный объект легализации, масштабнее.
Аналогичную, выраженную в большинстве литературных источников, позицию занимает Д.В. Рыбаков, обоснованно, однако, полагая, что непосредственный объект легализации совпадает с его видовым объектом и может быть определен как легитимный порядок предпринимательской и иной экономической деятельности8. Включение автором признаков видового объекта преступлений в сфере экономической деятельности в состав признаков непосредственного объекта легализации свидетельствует о своеобразном пиетете исследователя перед легализацией, которая в таком ракурсе предстает как явление сложное, сочетающее в себе массу вариантов на тему криминальной экономики.
Легализация в большинстве случаев совершается исходя из экономических резонов легитимной прибыли и политических резонов возможных вкладов для удовлетворения социально-политических амбиций. Легализация — необходимый и естественный итог любого преступления, совершаемого ради придания дивидендам правомерного вида. Вместе с тем, легализация возможна не только в случаях вложения отмытых денег в легальный бизнес, но и для развития бизнеса нелегального, например для осуществления масштабной торговли наркотиками под эгидой внешне презентабельной фирмы или с использованием мошеннических схем. Вместе с тем торговля
наркотиками, торговля людьми в целях их эксплуатации и подобные деяния, которые приносят немалую прибыль, нельзя назвать экономической деятельностью, поскольку она не вписывается в легитимное определение такой деятельности.
Но криминальная деятельность с легализованными средствами имеет все же определённый экономический оттенок, учитывая теневую криминальную прибыль, которую субъект получает в результате соответствующих операций. Если бы подобного рода криминальная деятельность могла называться экономической в правовом понимании такой деятельности, тогда, бесспорно, легализация нарушала бы легитимность экономической деятельности. Однако поскольку это не так, постольку легализация нарушает отношения, которые являются экономической деятельностью или имеют оттенок экономической деятельности, не являясь юридически таковой.
Следовательно, непосредственным объектом легализации являются отношения по поводу экономической деятельности или деятельности, имеющей экономический оттенок. Под такое определение подпадают практически все отношения, которые затрагиваются в результате легализации, включая преступные посягательства, не относящиеся к категории экономических преступлений. Более того, легализация как преступление универсальное, представляющее собой заключительный этап любого иного преступного посягательства, совершаемого ради придания дивидендам правомерного вида, должна занять особое место в системе УК.
Можно, конечно, создать новый раздел с соответствующей главой и посвятить его преступлениям универсального характера, куда наряду с легали-заций поместить такие деяния, как жестокое обращение с животными (ст. 245 УК), непосредственно затрагивающее нравственность как некое состояние самосознания и одновременно являющееся экономическим преступлением; нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ (ст. 246), деяние, которое может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности (судя по диспозиции), и в том случае, если оно совершается с прямым умыслом, то резонно утверждать о посягательстве на безопасность государства (гл. 29) и т.п. Но, учитывая перманентный процесс новеллизации законодательного материала и УК, в частности, принимая во внимание принцип экономии правового материала, можно ограничиться теоретической градацией экономических преступлений и наряду с иными преступными посягательствами в этой области выделить преступления универсального характера, куда и отнести легализацию.
Д.В. Рыбаков — единственный, пожалуй, из всех исследователей, целенаправленно занимавшийся вопросами легализации, выделил наряду с основным
непосредственным объектом дополнительный непосредственный объект, под которым понимаются отношения, нарушаемые субъектом ради получения средств для легализации (в результате вымогательства), и факультативный непосредственный объект, который является факультативным непосредственным объектом деяния, совершаемого субъектом ради получения прибыли для легализации (при разбое кроме собственности страдает здоровье потерпевшего)9.
С такими определениями можно согласиться, но только в отношении преступления, предусмотренного ст.174.1 УК. В отношении деяния ст. 174 такая градация представляется некорректной. Ее некорректность обусловлена спецификой субъекта или, более точно, субъектов посягательства. Если легализующий лишь прикосновенен к преступлению, которое совершили другие лица ради получения денежных средств или иного имущества, требующего легализации, тогда объектом его деятельности могут быть отношения по поводу экономической деятельности или деятельности, имеющей экономический оттенок. В случаях соучастия в ином преступлении, совершаемом ради получения средств для легализа-
ции, можно утверждать о соответствующих дополнительных объектах.
1 Гаухман Л.Д., Максимов С.В. Преступления в сфере экономической деятельности. М., 1998. С. 16—17.
2 Иное мнение см., например: Горелов А. Как квалифицировать незаконное предпринимательство // Рос. юстиция. 2003. № 12. С. 48.
3 Якимов О.Е. Легализация (отмывание) доходов, приобретённых преступным путем: уголовно-правовые и уголовно-политические проблемы : автореф. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2004. С. 12.
4 Российское уголовное право : курс лекций. Владивосток, 2000. Т. IV. С. 242; Полный курс уголовного права / под ред. А.И. Коробеева. Т. 3. СПб., 2008. С. 465.
5 Курс уголовного права : в 5 т. Т. 4: Особенная часть / под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С.Комиссарова. М., 2002. С. 45.
6 Там же. С 25.
7 Там же. С. 7.
8 Рыбаков Д.В. Легализация денежных средств или иного имущества в российском уголовном праве : автореф. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 15—16.
9 Там же. С. 16.
ФОРМЫ ПАРЛАМЕНТСКОГО КОНТРОЛЯ
М.А. ЧИКИЛЕВ,
аспирант кафедры конституционного права Белорусского государственного университета
12.00.02 — конституционное право; муниципальное право
bsu@bsu.by
Аннотация. Анализируются формы парламентского контроля. Проведен сравнительный анализ соответствующей отечественной и зарубежной практики. Дана классификация форм парламентского контроля.
Ключевые слова: парламент, формы контроля, классификация форм парламентского контроля.
THE ARTICLE ANALYZES THE FORMS OF THE PARLIAMENTARY CONTROL
M.A. CHIKILEV,
postgraduate student of the department of a constitutional law of the Belarus state university
The summary. The author gives the comparative study of the relevant domestic and foreign practice. There is the qualification of the forms of the parliamentary control. Key words: parliament, forms of control, qualification of forms of parliamentary control.
Национальное Собрание Республики Белоруссии согласно ст. 90 Конституции Республики Белоруссии является представительным и законодательным органом Белоруссии. Одной из основных функций парламента, что признается большинством исследователей, является контрольная [1, с. 247; 2, с. 155; 3, с. 53].
Прикладное содержание контрольной функции и реализация представительным органом своих властных полномочий зависит от места парламента в системе государственных органов страны. С теоретической точки зрения, решающее значение имеет определение понятия «парламентский контроль», поскольку правовые признаки позволяют определить
