CC BY
125
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2014. № 2
ТРИБУНА МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ
М.А. Филатова, аспирантка кафедры уголовного права и криминологии
юридического факультета МГУ*
объект посягательства в легализации (отмывании) имущества, полученного преступным путем (ст. 174, 174.1 ук РФ)
В настоящей статье дается краткий обзор подходов к пониманию объекта преступления и, в частности, взглядов на объект легализации (отмывания) имущества, полученного преступным путем (ст. 174, 174.1 УК РФ). Основное внимание уделяется непосредственному объекту посягательства с использованием примеров из зарубежной теории и практики, предлагается авторское определение непосредственного объекта, рассматривается вопрос факультативного объекта в данном преступлении.
Ключевые слова: объект преступления, легализация (отмывание) денег, объект преступления легализации (отмывания), зарубежные концепции объекта легализации (отмывания).
This article provides a brief overview of approaches to understanding the object of crime, and in particular, the views of the object laundering (legalization) of property obtained by crime. Focuses on the direct object of attacks using examples offoreign theory and practice, invited the author's definition of direct object, the issue of an optional object in the crime.
Keywords: legal interest (object) of a crime, money laundering, legal interest (object) of money laundering offenses, foreign concepts of legal interest in money laundering offenses.
Одной из первостепенных задач исследователя при уголовно-правовой характеристике любого преступления является установление его объекта. Безошибочное установление объекта предполагает определение тех действий, которые должны охватываться объективной стороной преступления для наиболее эффективной профилактики и своевременного предотвращения преступных деяний.
В российской правовой литературе вопрос определения объекта преступления разделяется на несколько этапов — выделение общего, родового, видового и непосредственного объектов. Иногда данная структура расширяется путем введения дополнительного и факультативного объектов1.
1 См.: Алиев В.М. Теоретические основы и прикладные проблемы борьбы с легализацией (отмыванием) доходов, полученных незаконным путем: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2001.
Для раскрытия сущности объекта конкретного преступления в рамках данной работы следует начать с определения того, что такое объект. В конце XIX в. определение понятия объекта и дискуссии по данному вопросу в России строились на тех принципах и тезисах, которые брали свои начала из немецких теорий, созданных и разработанных такими учеными, как А. Фейербах, И. Бирнбаум, К. Биндинг и др. В своей работе 1834 г. Бирнбаум опровергал доминировавшую в тот момент концепцию Фейербаха о преступлении как нарушении субъективных прав. Если согласно Фейербаху при совершении преступления лицо не только нарушает «закон» или «статут», но и права каждой отдельной личности, то Бирнбаум указывает на узость данной трактовки преступления, поскольку она не охватывает множество составов, которые напрямую не связаны с нарушением индивидуального права, но при этом рассматриваются как имеющие не менее преступный результат. В качестве примера таковых он приводил преступления против этики и религии2. Переработанная3 в конце XIX в. основателями новой германской школы уголовного права во главе с Карлом Биндингом теория Бирнбаума стала основой немецкого учения о тех объектах, которые защищает уголовный закон4.
Русский ученый В.Д. Спасович, анализировавший подход А. Фейербаха, отмечал, что преступление — это не просто посягательство на чужое право, а посягательство на то право, которое государство сочло наиболее существенным, создав для него уголовно-правовую защиту5. Н.С. Таганцев, анализируя подход обоих ученых, критикует нормати-вистский подход и указывает, что «жизненным проявлением нормы может быть лишь то, что вызывает ее возникновение, дает ей содержание, служит ей оправданием, — это интерес жизни, интерес человеческого общежития... Жизнь общественная в ее индивидуальных и общественных проявлениях творит интересы и их вызывает правоох-рану, в силу чего эти интересы получают особое значение и структуру, облекаются в значение юридических благ (КесМ8§й1ег) и как таковые дают содержание юридическим нормам и в то же время служат их жизненным проявлением, образуя своей совокупностью жизненное проявление правопорядка. Таким образом, посягательство на норму права в ее реальном бытии есть посягательство на правоохраненный интерес жизни, на правовое благо»6. Можно заметить, что данная тео-
2 Birnbaum J.M.F. Über das Erfordernis einer Rechtsverletzung zum Begriffe des Verbrechens, 15 Archiv des Criminalrechts (Neue Folge). 1834. S. 178.
3 Карл Биндинг, однако, придал нормативистское понимание данной теории, указав, что понятие "gut" в общей категории "Rechtsgut" устанавливается именно государством, ибо оно при закреплении нормы решает, что достойно уголовно-правовой защиты, а что нет (BindingK. Handbuch des Strafrechts. Vol. 1. Leipzig, 1885. S. 169).
4 Dubber M.D. Theories of crime and punishment in German Criminal Law // Amer. J. Compar. L. Vol. 53. N 3. P. 687-688.
5 Спасович В.Д. Учебник уголовного права. Часть общая. Спб., 1886. С. 49.
6 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Т. 1. М., 1994. С. 32-33.
рия с определенными отступлениями соответствует той классической немецкой доктрине, которая была положена в основу уголовного права стран германской правовой семьи.
Впоследствии на протяжении долгого времени господствующей теорией о понятии объекта была теория общественных отношений, получившая свое развитие в советской доктрине уголовного права, предпосылки которой были уже в дореволюционном праве, в частности, найти их можно и у Н.С. Таганцева. В 1919 г. Руководящие начала по уголовному праву РСФСР устанавливают, что уголовно-правовые репрессии должны охранять систему общественных отношений, соответствующую интересам трудящихся масс. Данная концепция стала на длительный период парадигмой для отечественной науки и продолжает оставаться основным подходом, излагаемым в учебниках и являющимся фундаментом большинства научных исследований.
Однако после отпадения необходимости рассматривать все научные вопросы сквозь призму марксистско-ленинского учения, которое предопределяло доминирование теории общественных отношений как объекта преступления, стали появляться (или «возвращаться») и иные взгляды на сущность объекта. Среди них хотелось бы особо отметить подход профессора А.В. Наумова, согласно которому в настоящее время представляется возможным отход от монополизма концепции общественных отношений применительно ко всем преступлениям и возвращение к теории объекта как правового блага. В соответствии с этим автор дает следующее определение объекта преступления: «те блага (интересы), на которые посягает преступное деяние и которые охраняются уголовным законом»7.
Соглашаясь в целом с профессором Наумовым, следует отметить, что такое определение объекта преступления не препятствует рассмотрению объекта имущественных преступлений как отношений, возникающих между субъектами по поводу прав собственности и иных вещных прав, поскольку, в отличие от жизни и здоровья человека, имущественные отношения являются конвенциональными и возникающими вследствие их закрепления правом. Так, например, нарушаемым правовым благом при краже является право собственности, которое в свою очередь представляет собой установленное и выраженное в законе представление общества о его сущности и содержании. Таким образом, представляется, что объектом любого преступления является именно правовое благо, которое в отношении некоторых составов может трактоваться как общественные отношения, складывающиеся в той или иной сфере.
В рамках данной работы основное внимание будет уделено вопросу непосредственного и факультативного объектов как наиболее спорных и вызывающих определенные трудности для практики. Од-
7 Крылова Н.Е. О понятии объекта преступления. Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 11. Право. 2013. № 6. С. 27-28.
нако начать рассмотрение вопроса необходимо с основных позиций относительно родового и видового объектов.
В настоящий момент норма об отмывании отнесена законодателем в раздел «Преступления в сфере экономики» УК России. Изучая понятие объекта в данном разделе, можно встретить множество определений. Так, Б.В. Волженкин определяет родовой объект как экономику, т.е. совокупность производственных (экономических) отношений по поводу производства, обмена, распределения и потребления материальных благ8; А.И. Бойцов — как экономическую систему, точнее совокупность структурирующих ее общественных отношений по производству, распределению и потреблению материальных благ9; Н.А. Лопашенко — как общественные отношения по производству и созданию общественного продукта во всех формах собственности, строящихся на принципах осуществления экономической деятельности10; О.Л. Педун — как общественные отношения по поводу осуществления основных принципов экономической деятельности и обеспечения должного уровня функционирования экономики как таковой11; В.М. Алиев — как общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование экономики страны как единого хозяйственного комплекса12. Из приведенных определений видно, что несмотря на отсутствие полного единогласия в мнениях большинство специалистов дают сходные определения относительно родового объекта. Наиболее четкой, однако, представляется позиция А.И. Бойцова, поскольку экономическая система — это организм, включающий в себя бесчисленное множество элекментов.
Переходя к видовому объекту, являющемуся общим для составов преступления гл. 22 УК «Преступления в сфере экономической деятельности», в которой расположена норма об отмывании, можно отметить, что на основании представленных в литературе мнений в наиболее общем виде его можно определить как общественные отношения, складывающиеся по поводу осуществления экономической деятельности (некоторые авторы выделяют «предпринимательскую и иную экономическую деятельность»). Б.М. Леонтьев подчеркивает, что это установленный государством порядок ее осуществления13. Некоторые авторы раскрывают, что отношения складываются по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ и услуг14.
8 См.: Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности. СПб., 2002.С. 52.
9 См.: Бойцов А.И. Преступления против собственности. СПб., 2002. С. 35.
10 См.: Лопашенко Н.А. Вопросы квалификации преступлений в сфере экономической деятельности. Саратов, 1997. С. 11.
11 Педун О.Л. Легализация денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем: Дис. ...канд. юрид. наук. М., 2004. С. 33.
12 См.: Алиев В.М. Указ. соч. С. 127.
13 Курс уголовного права / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. Т. 4. М., 2002. С. 3.
14 См.: Волженкин Б.В. Указ. соч. С. 55.
Для данного исследования интерес представляет отнесение отмывания к той или иной группе преступлений в рамках разработанных видовых классификаций. Так, Б.М. Леонтьев относит ст. 174 к преступлениям в сфере предпринимательской и банковской деятельности; Г.П. Новоселов и Т.Ю. Погосян — к преступлениям с использованием незаконно приобретенного, полученного или удерживаемого имуще-ства15; А.А. Шебунов — к преступлениям общеэкономического характера16; А.А. Аслаханов в соответствии с классификацией по признакам отнесения к производству, обмену, распределению и потреблению относит отмывание к группе отношений по обмену17; Н.А. Лопашенко — к преступлениям против установленных принципов экономической деятельности18. В данном вопросе, таким образом, представлено большее расхождение во мнениях среди исследователей, чем при вопросе о родовом объекте.
Наиболее важным вопросом при исследовании преступления отмывания представляется именно непосредственный объект. Его определений в литературе существует множество, многие из них являются кардинально различными. Так, Н.Н. Афанасьев определяет непосредственный объект как общественные отношения в сфере перераспределения материальных ценностей19; Б.В. Волженкин — как общие принципы установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности20; Н.А. Лопашенко считает, что отмывание посягает на общественные отношения, основанные на принципе запрета криминальных форм поведения в экономической деятельности21; Б.М.Леонтьев называет интересы экономической деятельности государства, связанные с финансовыми операциями или иными сделками в отношении денег или иного имущества22. О.Л. Педун считает, что объект легализации — охраняемые законом общественные отношения, складывающиеся между различными субъектами экономической деятельности23; А.И. Рарог полагает, что объектом являются
15 Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов / Отв. ред. И.Я. Козачен-ко, З.Я. Незнамова, Г.П. Новоселов, М., 2001. С. 267.
16 См.: Шебунов А.А. Легализация денежных средств и иного имущества, приобретенных незаконным путем: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998. С. 82.
17 См.: Аслаханов А.А. Проблемы борьбы с преступностью в сфере экономики (криминологический и уголовно-правовой анализ): Автореф. дис. .д-ра юрид. наук. М., 1997. С. 37-38.
18 См.: Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономики. М., 2006. С. 216.
19 Афанасьев Н.Н. Глава IX. Преступления в сфере экономической деятельности // Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М., 1998. С. 309.
20 Волженкин Б.В. Указ. соч. С. 89.
21 Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономики. С. 357.
22 Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М., 2005. С. 254.
23 Педун О.Л. Указ. соч. С. 35.
общественные отношения по использованию в экономическом обороте исключительно легально полученных доходов24.
В указанных определениях объект определяется исключительно через призму экономической сферы, в то время как вторая группа ученых указывает либо как дополнительный, либо как основной непосредственный объект также интересы правосудия. В качестве примера можно сослаться на позицию В.В. Мальцева, утверждающего, что ст. 174 и 174.1 УК РФ «по своему социальному содержанию близки к преступлениям против правосудия»25. В.А. Никулина считает, что основным непосредственным объектом в ст. 174 являются охраняемые законом общественные отношения, складывающиеся между различными субъектами экономической деятельности. Однако, поскольку «легализатор» преследует цель придания законного статуса доходам, полученным от преступной деятельности, то всегда имеет место и «запутывание следов». Поэтому, по мнению автора, дополнительным объектом при легализации будут выступать общественные отношения, складывающиеся при привлечении лица к юридической ответственности за совершенное первоначальное правонарушение, т.е. будут нарушаться интересы правосудия26. И.В. Шишко и Г.Н. Хлупина также отмечают, что непосредственным объектом являются охраняемые законом отношения по поводу организации и осуществления предпринимательской деятельности, а дополнительным объектом — интересы правосудия, поскольку отмывание направлено на воспрепятствование установлению действительного источника происхождения незаконно добытого имущества27. Дополнительным объектом обозначают интересы правосудия в своих работах В.М. Алиев28 и А.А. Шебунов29. Крайнюю позицию в этом вопросе высказывает И.А. Клепицкий, предлагая отнести данные нормы в главу о преступлениях против правосудия, подчеркивая родство объекта данного деяния с объектом при укрывательстве преступлений30.
Существует множество иных определений непосредственного объекта отмывания, однако все они с некоторыми оговорками относятся к одной из перечисленных групп.
24 Рарог А.И. Комментарий к статьям 174, 174.1 У РФ // Уголовное право: Особенная часть в вопросах и ответах: Учеб. пособие / Под ред. А.И. Рарога. М., 2003. С. 142.
25 Мальцев В.В. О законодательных мерах повышения эффективности противодействия экономическим преступлениям // Экономические правонарушения: история, состояние, проблемы борьбы: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. 18-19 апреля 2002 г. Екатеринбург, 2002. С. 98.
26 Никулина В.А. Отмывание «грязных» денег. С. 43-44.
27 См.: Горелик А.С., Шишко И.В., Хлупина Г.Н. Преступления в сфере экономической деятельности и против интересов службы в коммерческих и иных организациях Красноярск, 1998. С. 38.
28 См.: Алиев В.М. Указ. соч. С. 128.
29 См.: Шебунов А.А.Указ. соч. С. 195.
30 См.: Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений // Отмывание доходов от преступления (ст. 174 и 174.1. УК РФ). М., 2005.
Прежде всего стоит отметить, что представляется не совсем корректным говорить в данном вопросе об исключительно предпринимательской деятельности, поскольку отмывание совершается абсолютно в любых сферах деятельности, в то время как «предпринимательство» — это узкая, основанная на определении, данном в ст. 2 ГК РФ, самостоятельная деятельность, осуществляемая на свой риск и направленная на систематическое получение прибыли. Также не совсем верными являются все определения, ограничивающиеся посягательством на порядок совершения сделок или операций. Такая трактовка базируется на слишком узкой и не соответствующей международным актам формулировке ст. 174 УК РФ.
С учетом современного понимания объекта не только как общественных отношений, но и как правового блага хотелось бы привести удачное определение непосредственного объекта, данное А.Э. Жалин-ским: «Объектом данного преступления является экономическая безопасность государства, стабильность финансовой системы и интересы правосудия, состоящие в недопущении уклонения от ответственности путем незаконного использования преступно нажитых средств»31. Действительно, главным, чему причиняется вред и на что посягает данное преступление, является именно финансовая система. Однако с учетом того, что отмывание зачастую имеет транснациональный характер и денежные средства, полученные преступным путем, крайне вероятно могут попасть в мировой рынок капитала32, сегодня стоит дополнить это определение указанием на «мировую» финансовую систему и «мировую» экономическую безопасность. Термин «мировой» в данном случае подразумевает представление о том, что в настоящий момент ч1тких границ для отделения финансовых систем разных стран не существует. Так, гражданин одной страны, переводящий по несколько раз в день денежные средства между своими счетами, открытыми в разных странах, затрагивает не только финансовую систему этих стран, но и все те, в которых данные банки имеют представительства, и в первую очередь — страну расположения головного офиса банка.
С учетом возрастающего количества института «группа компаний», еще сложнее отграничить финансовые системы стран для определения причиняемого ущерба. Так, использование банковской системы «Юникредит» на территории России (с использованием исключительно российских счетов данного банка) с последующим изъятием преступно полученных доходов, может привести к финансовому кризису в банках данной системы в других странах. Борьба с отмыванием имеет смысл только в международном масштабе, в противном случае норма окажется абсолютно бездейственной, поскольку сегодня возможность «вывода» доходов в финансовую систему другого государства имеется
31 Комментарий к УК РФ / Под ред. О.Ф.Шишова. М., 1998. С. 340.
32 См.: Якимов О.Ю. Указ. соч. С. 44.
у любого лица, в независимости от его социального или финансового положения. Так, даже использование терминалов для пополнения счетов мобильных телефонов, оплата услуг юридических лиц, находящихся в других странах через терминалы с использованием систем «Яндекс. Деньги», «Киви» и многих других, уже позволяет говорить об отсутствии жестких государственных границ в мировой финансовой системе.
Таким образом, для создания действенной конструкции противодействия отмыванию необходимо осознать, что объектом отмывания сегодня является прежде всего мировая финансовая система, которой наносится огромный ущерб вводом в нее значительной массы «грязных» денег. Само по себе нарушение «установленного законодательством порядка совершения операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом и их использование для осуществления предпринимательской или иной экономической деятельности»33 не несет в себе той степени общественной опасности, которая необходима для криминализации деяния, тем более на уровне международных конвенций. В то же время наполнение мировой финансовой системы незаконными средствами (особенно средствами, полученными от преступлений) несет в себе крайне высокую степень общественной опасности. Во-первых, здесь имеется непосредственная связь с организованной преступностью. Во-вторых, связь с террористической деятельностью, установленная уже настолько, что международный специализированный орган противодействия отмыванию теперь сочетает в себе и сферу противодействия финансированию терроризма34. Безусловно, одним из наиболее тесно связанных с отмыванием денежных средств преступлением является терроризм. Здесь интересно привести анализ одного американского исследователя Криса Матерса35, который считает, что отмывание и терроризм сегодня — это две стороны одной медали. Он указывает, что уже на протяжении многих лет правоохранительные органы продолжают повторять, что лучший способ борьбы с террористическими группировками заключается в борьбе с отмыванием денежных средств. Стоит только отнять у подобных группировок деньги — они тут же становятся бессильными. После трагедии 9 сентября 2011 г. это стало еще более очевидным. Террористические объединения обычно стараются как можно быстрее «избавиться» от денег. При получении крупной суммы они сразу покупают оружие, взрывчатые устройства, билеты на самолеты и т.д. Как правило, деньги не кладутся на банковские счета «для накопления». Но часто используются схемы отмывания для перевода средств за границу. По мнению
33 Иванов Э.А. Отмывание денег и правовое регулирование борьбы с ним. М., 1999.
С. 57.
34 Financial Action Task Force on Money Laundering — Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ).
35 Mathers C. Crime School: Money Laundering. N.Y., 2004. P. 106-108.
автора, как правило, у террористических группировок нет неограниченных денежных ресурсов, что всегда дает преимущество правоохранительным органам, позволяя предотвратить террористический акт на стадии поиска финансирования или необходимых материалов. Так, террористы, которые планировали первое нападение на World Trade Center в 1992 г., были задержаны, когда пытались похитить грузовик для перевозки взрывчатки36.
Из приведенного мнения видно, что наличие «грязных» денег в финансовой системе представляет и опасность для человеческих жизней. Как только денежные средства выходят из законного поля этой системы, теряется возможность осуществлять какой-либо контроль за их использованием.
В связи с вышесказанным верным представляется определение А.Э. Жалинского в части «экономической безопасности и стабильности финансовой системы» с оговоркой о том, что речь идет о мировых, а не государственных рамках.
Что касается интересов правосудия, то, на мой взгляд, следует согласиться с отнесением этого правового интереса к числу непосредственных объектов. Лицо, совершающее отмывание, имеет своей целью скрыть незаконное происхождение и происхождение вообще. Данная цель препятствует не только уголовному правосудию в смысле осуждения лица, совершившего первоначальное преступление, но и гражданско-правовому, создавая предпосылки к невозможности истребования незаконно выбывшего имущества, например, у добросовестного приобретателя, к которому предмет легализации попал после завершения цепочки преобразований, созданной преступниками. Кроме того, как верно отмечает П.С. Яни, «встретить в бизнес-практике сделку, исключительно направленную на достижение такой цели (сокрытие преступного источника происхождения средств. — М.Ф.), вряд ли возможно»37. Представляется, что вообще установить какую-либо одну цель в данном преступлении невозможно. Как минимум желая иметь «очищенное» имущество для его последующего использования, субъект одновременно желает и скрыть преступление, в результате которого оно получено. Более того, даже de lege lata цель «придания правомерного вида» может трактоваться двояко — как желание получить «очищенное» имущество или как желание скрыть первоначальное преступление. В каждом конкретном случае будет преобладать то или иное обоснование указанной цели. Однако посягательство на нормальное осуществление правосудия является неизбежным в обеих ситуациях.
36 Ibid. P. 108.
37 Яни П.С. Решение законодателем и Верховным судом проблем уголовной ответственности за легализацию преступных доходов // Легализация преступных доходов и коррупция в органах государственной власти: теория, практика. Техника противодействия: Сб. ст. Н.Новгород, 2010.
В качестве подтверждения можно привести пример из зарубежного законодательства. Так, интерес представляет разделение преступления отмывания в австрийском Уголовном кодексе (§165) на две части (абз. 1 и абз. 2). Несмотря на то что в основу этого деления положена объективная сторона, а именно совершение различных действий (в том числе альтернативных), из такого деления можно увидеть различие и в объекте, которое в свою очередь привело к различиям и в субъекте. Так, в абз.1 §165 речь идет об укрывательстве или сокрытии происхождения, особенно если уполномоченным лицам предоставляются неправильные данные о происхождении или истинных свойствах имущества, правах собственности или иных прав на него, полномочиях на распоряжение им, его передаче или о том, где оно находится. Здесь с очевидностью на первый план выдвигаются интересы правосудия, несмотря на то что финансовая система также остается объектом, так как в основании цели придания правомерного вида лежит именно желание сокрыть предикатное деяние.
В силу того что производится покушение на правосудие, австрийский законодатель в 2010 г. включил в число субъектов и лицо, совершившее предикатное преступление. В то же время в абз. 2, в котором объективной стороной является перечень альтернативных действий, но уже экономического характера — приобретение, хранение, вкладывание, распоряжение, преобразование, реализация или передача третьему лицу, законодатель отказался поддерживать предложение правительства о включении в субъекты лица, совершившего предикатное деяние. Объяснением этого является факт того, что за использование лицом (в любом виде) уже украденных средств наказанием было бы нарушение принципа non bis in idem. Подобное решение представляется весьма справедливым, поскольку позволяет снять то противоречие, которое всегда сопровождает исследование «самолегализации». Само по себе использование похищенного имущества лицом, которое его и похитило, не должно быть наказуемо и за совершение с ним операций по вводу в экономическую систему, иначе получается два наказания за одну цель (получение имущественной выгоды). Однако когда преступление совершается не только против финансовой (экономической) системы, но и против правосудия, лицо уже совершает преступление с иной целью (даже если она не единственная) и должно быть привлечено к ответственности.
Представляется не совсем верной позиция О.Л. Педун, которая опровергает обоснование интересов правосудия как второго объекта следующими аргументами: «Практически все лица, совершившие преступления, за некоторым исключением, пытаются запутать следы во избежание ответственности. Например, причинение смерти с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение. Но никто им не ставит в вину, что они тем самым посягают на такой охраняемый
уголовным законом объект, как интересы правосудия»38. Данное преступление было выделено в квалифицированный состав, в том числе и по причине того, что в нем содержатся два объекта — жизнь и правосудие. Поскольку отмывание невозможно сделать квалифицированным составом для какого-либо иного преступления (список предикатных преступлений слишком велик), то оно закреплено в качестве отдельной статьи, что не противоречит наличию такого объекта посягательства, как правосудие.
Наконец, в подтверждение того, что правосудие является объектом, можно привести в пример и другую зарубежную практику. Помимо уже рассмотренного законодательства Австрии, где отмывание хоть и помещено в главу против чужого имущества, но в литературе правосудие однозначно выделяется в качестве охраняемого блага, можно еще указать и примеры Германии и Швейцарии. В Швейцарии норма об отмывании помещена в главу преступлений против правосудия — ст. 305bis швейцарского УК. В Германии же ст. 261 помещена в главу «Укрывательство и скупка краденного», в соответствии с чем объектом указывается также в первую очередь правосудие39.
Таким образом, объектами отмывания следует считать экономическую безопасность, стабильность и чистоту от преступных доходов мировой финансовой системы и интересы правосудия. Отнесение ч. 1 ст. 174 и 174.1 УК РФ к преступлениям в сфере экономической деятельности, несмотря на наличие в них такого непосредственного объекта, как интересы правосудия, представляется оправданным в силу того, что этот объект является дополнительным непосредственным, тогда как основной непосредственный — это экономическая безопасность, стабильность и чистота от преступных доходов мировой финансовой системы, что и оправдывает помещение нормы в гл. 22 УК РФ.
Факультативным объектом, которому вред наносится во многих, но не во всех случаях, следует признать интересы собственности (или в соответствии с господствующим пониманием объекта — общественные отношения в сфере распределения материальных благ, предназначенных для индивидуального или коллективного потребления либо для осуществления производственной деятельности40; отношения, вытекающие из права собственности41), права первоначальных владельцев имущества, которые они утратили в результате совершения предикатного преступления. Факультативным его следует признать, поскольку не всегда предикатное деяние связано с незаконным выбыванием имущества от правомочного владельца. Однако в тех случаях, когда право
38 Педун О.Л. Указ. соч. С. 43.
39 KlipplI. Geldwäscherei, Wien, 1994. S. 70.
40 См.: БорзенковГ.Н. Преступления против собственности // Уголовное право России. Особенная часть. С. 251.
41 См.: Наумов А.В. Указ. соч. С. 179.
собственности или иное вещное право нарушено, потерпевшие терпят вред и в результате последующего отмывания. Отмывание может нанести ущерб праву собственности на имущество жертвы предикатного преступления, поскольку право собственности включает в себя и право на защиту имущества от третьих лиц, включая право на истребование имущества от всех незаконных владельцев. Так, например, при краже у жертвы не только изымается имущество, которому впоследствии придаётся видимость законного происхождения, но и отмыванием значительно снижается возможность вернуть данное имущество. То есть создаются условия, препятствующие реституции. Когда предикатным деянием является преступление с имуществом, то существует опасность, что действия по отмыванию принесут больший вред правообладателю. Отсюда можно сделать вывод, что криминализация отмывания преследует цель защиты всех тех благ, которые могут быть нарушены предикатным деянием, устанавливая определенную пролонгацию защиты первоначального блага.
Отмывание снижает, если не совсем нивелирует, вероятность возврата похищенного имущества в случаях применения сложной многоступенчатой схемы. И при введении в нее позиции «добросовестного приобретателя», потерпевший должен на основании ст. 302 Гражданского кодекса РФ применять механизмы реституции. При удовлетворении иска об истребовании имущества от добросовестного приобретателя нарушается имущественная сфера последнего, при отказе в иске — имущественная сфера потерпевшего. Факт того, что потерпевший уже лишился своего имущества вследствие, например, кражи не противоречит вышесказанному, поскольку лишившись фактического владения имуществом, у него остается право собственности на него, а следовательно, и все возможности правовой защиты, вытекающие из последнего. Совершение же многочисленных операций и сделок, свойственных преступлению отмывания, может повлечь незаконное прекращение права собственности и иных вещных прав.
В соответствии с вышеизложенным правовыми интересами или благами, на которые осуществляется посягательство при отмывании денежных средств и иного имущества, полученных в результате преступления, являются экономическая безопасность и финансовая система мирового сообщества, а также интересы правосудия. Представляется, что дальнейшее совершенствование законодательства о противодействии отмыванию должно исходить из того, что объектом являются не только внутригосударственные интересы, но и международные.
список литературы
1. БойцовА.И. Преступления против собственности. СПб., 2002.
2. Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности. СПб., 2002.
3. Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений // Отмывание доходов от преступления (ст. 174 и 174.1. УК РФ). М., 2005.
4. Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономики. М., 2006.
5. НаумовА.В. Российское уголовное право. Общая часть. М., 2004.
6. ТаганцевН.С. Русское уголовное право. Лекции. Т. 1. М., 1994.
7. Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Под ред. Г.Н. Бор-зенкова, В.С. Комиссарова. М., 2005.
8. Birnbaum J.M.F. Über das Erfordernis einer Rechtsverletzung zum Begriffe des Verbrechens // Archiv des Criminalrechts (Neue Folge). 1834. H. 15.
9. Dubber M.D. Theories of crime and punishment in German Criminal Law // Amer. J. Compar. L. Vol. 53. N 3.
