CC BY
37
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (1)
УДК 811.511.131 ’35(045)
В.К. Кельмаков
ОБ “ОРФОГРАФИИ” ПЕРВОПЕЧАТНОГО ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ НА “САРАПУЛЬСКОМ НАРЕЧИИ” УДМУРТСКОГО ЯЗЫКА
На основе исследования перевода Евангелия от Матфея на “сарапульское наречие” удмуртского языка (1847) автором замечено отсутствие единообразия в письменном воплощении удмуртских слов и их форм средствами русской графики и орфографии. Орфографическая вариантность данного издания, одной из первых книг на удмуртском языке, обусловлена отсутствием у его переводчиков/редакторов предшествующего опыта в составлении пространного письменного текста на удмуртском языке.
Ключевые слова: алфавит, вариантность, графика, дефис, дублетное написание, орфография, разнобой в написании, рукописный/раннепечатный текст, тире, ударение
1. Середина XIX в. ознаменовалась для профессиональной культуры удмуртского народа важнейшим событием - в 1847 г. в Казани были изданы первые четыре книги на удмуртском языке, причем две из них для южных удмуртов: “Господа нашего 1исуса Христа Евангел1е отъ св. Евангелиста Матоея на русскомъ и вотякскомъ языкахъ, Сарапульскаго наргчгя” [6] и “Азбука, составленная изъ россшскихъ, церковной и гражданской печати, буквъ, для обучешя вотскихъ д!тей чтешю на ихъ нарíчiи. (По Сарапуль-скому)” [1]; и две книги для северных: “Господа нашего 1исуса Христа Евангелiя отъ св. Евангелистовъ Матоея и Марка на русскомъ и вотякскомъ языкахъ, Глазовскаго наргчгя” и “Азбука, составленная изъ россшскихъ, церковной и гражданской печати, буквъ, для обучешя вотскихъ дггей чтешю на ихъ наргчш. (По Глазовскому)”.
Чтобы по достоинству оценить событийность этих публикаций, следует, по-видимому, помнить, что в период с XVIII в., когда возникла удмуртская письменность на основе кириллицы, и до выхода из печати вышеназванных книг в распоряжении читающей на удмуртском языке публики и переводчиков на этот язык имелись всего лишь несколько печатных работ различных жанров: 1) небольшие словарики объемом приблизительно от 30 до 1500 слов, включенные в состав других изданий1; 2) первая грамматика удмуртского языка (“Сочинешя принадлежащiя къ грамматик! вотскаго языка”), изданная в 1775 г. в Санкт-Петербурге [15]; 3) два переводных стихотворения и перевод молитвы “Отче наш”, с весьма трудным для понимания смысла уд-
1 Так, в первом памятнике удмуртского языка содержится всего 29 слов [17]; свыше 250 слов, включая и имена числительные, насчитывается в русскоязычном издании книги Г. Ф. Миллера [13. С. 82-99]; количество слов в книге “Сочинешя принадлежащiя къ грамматик! вотскаго языка” варьируется, по подсчетам различных ученых, в пределах от 1300 до 1500: более 1300 [3. С. 9], около 1400 [16. С. 139; 2. С. 11], около 1450 [4. С. 7], 1504 [5. С. 11].
муртским синтаксисом (подробнее о них см.: [16. С. 225-233]). Другие объемные и весьма важные для истории удмуртской культуры памятники письменности XVIII в. - словарь З. Кротова [12], грамматика М. Могилина [14] -остались в рукописи и изданы лишь в конце ХХ в. (соотв. 1995, 1998); рукопись книги “Новая вотская грамматика” М. Мышкина (1795), о существовании которой сообщается в ряде источников XIX-ХХ вв., еще не обнаружена. Создается впечатление, что последними работами, находившимися в начале XIX в. в рукописи, составители и издатели первых удмуртских книг скорее всего не имели возможности пользоваться. Что же касается рукописных памятников удмуртского языка, составленных в первой половине XIX столетия, то я имею о них весьма скудные сведения; печатные же издания этого периода на удмуртском языке, за вычетом вышеназванных книг, вообще отсутствуют. Следовательно, вся полнота тяжести по переводу сложнейшего - с позиций письменно “не обработанного” удмуртского языка того времени - евангельского текста легла на плечи переводчика/переводчиков2 и редактора/редакторов, которые проделали огромную работу по поиску лексических, морфологических и синтаксических и пр. эквивалентов в удмуртском языке для адекватной передачи русскоязычного материала и выработке определенных норм удмуртского письма. С точки зрения формирования норм начального этапа удмуртского литературного языка и развития удмуртского языкознания эти издания были высоко оценены современными исследователями3. Однако предстоит еще огромный труд по изучению графики и орфографии, особенностей лексики и грамматики этих письменных памятников удмуртского язы-
2 Хотя в конце “Азбуки” имеется запись: “Священную Исторш и Катихизисъ переложилъ на Вотякскш языкъ Сарапульской округи села Нылгижикья Христорож-дественской церкви священникъ Григорш РГшетниковъ” [1. С. 190], перевод Евангелия, которое в языковом отношении несколько отличается от азбуки, приписать ему же было бы несколько рискованно. По мнению Л. М. Ившина [8. С. 5], “скорее всего, данный труд является плодом коллективной работы”.
3 “Лингвистический анализ четвероевангелия показывает, что в результате неоднократной проверки и правки его языка и параллельного издания для носителей различных диалектов в нем была выработана наддиалектность” [9. С. 6]; “Та книгао-сын нырысьсэ, ^уч кылъем бафым куэтлэсь пуштроссэ удмурт кылын шонер но тыр-мыт сётон вылысь, удмурт кыллэн лексикаысьтыз но грамматикаысьтыз матын луись эквивалентъёс шедьтыны тыршемын - озьы берыктосьёс удмурт кылэз “волятон” удысын туж бафым уж лэсьтоллям. Удмурт кыллэсь луонлыкъёссэ ул^ытонэ но радъянэ бафым кужым поныса кылдытэмын та вакытысь нормаос, кудъёсыз туж матын луо на нырысето грамматикаысьёсызлы” [10. С. 314]; “Являясь плодом коллективного и довольно продолжительного труда, евангелия на глазовском и сарапуль-ском наречиях 1847 года издания имеют большое культурно-историческое значение для развития удмуртского языка, и прежде всего тем, что они послужили источником для написания фундаментальных теоретических и практических трудов XIX в. (в частности, работы Ф. Й. Видеманна, Б. Мункачи) и началом формирования единого литературного языка” [11. С. 323].
Об «орфографии» первопечатного Евангелия. ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
19
2007. №5 (1)
ка (они стоят того!); данная же работа посвящена анализу лишь отдельных аспектов орфографии Евангелия от Матфея на “сарапульском наречии”4.
2. Графика и орфография данного письменного памятника удмуртского языка в целом базируются, за отдельными исключениями, на графике и орфографии первой печатной грамматики удмуртского языка [15], основанных на графике и орфографии русского языка второй половины XVIII в.
2.1. Поскольку русская графическая система была приспособлена к нуждам удмуртского языка достаточно стихийно, то и в использовании некоторых букв русского алфавита в тексте памятника встречаются определенные перебои. Так, к примеру, для обозначения удмуртской фонемы э в одних и тех же словах использованы три графических знака - 1, е и э, причем их вариативное употребление, как можно заметить, ничем не оправдано:
1) буквы í и е в инлауте после палатального согласного л': а) лік— лёкъ ’злой, жестокой’: (...}л(къ варъ! воць бурынь-та монъ кэльтА тынАдъ тэль-мырэмъ-адъ понна. ’(...}злой рабъ! весь долгъ тотъ я простилъ теб^ потому что ты упросилъ меня’ [6. С. 141] ~ {...}кузёё! юнъ тодА тона, тонъ лекъ адямс бонъ{...} ’(...}господинъ! я зналъ тебя, что ты человдаь жестокой’ [6. С. 200]; б) пилíмъ ~ пилёмъ- ’облако’: Тае верякАзъ, огпумАсь югАтъ пил(мъ ву-жёръ карсзъ со-ослА{..) ’Когда еще говорилъ Онъ сіе, вдругъ облако свгглое осшило ихъ(...}’ [6. С. 127-128] ~ {...}таберё адздды адямс-Пи-азъ Инмаръ кылдысиньёсъ-ланъ буръ палазъ пукысь-азъ; инъ пилемъ-дсъ - вылтс-но лык-тысь-азъ. ’(...}отныш узрите Сына человíческаго сщящаго одесную силы Бо-жіей; и грядущаго на облакахъ небесныхъ’ [6. С. 216];
2) буквы і', е и С в инлауте после палатального ч (орфографически ц): орцтъ ~ орцёмъ ~ орцОмъ- ’прошествіе’: Квать нуналъ орщмъ бере бась-тАзъ 1исусъ Петръ-азъ 1аковъ-азъ 1оаннъ-азъ-но вынъ-за соланъ{...} ’По про-шествіи шести дней взялъ 1исусъ Петра, и Іакова, и Іоанна брата его(...} [6. С. 126-127] ~ Кэсъ нуналъ орцемъ бера, квазь дзБръ потыкАзъ, первой арнБ ну-нала, лыктАзъ Марія Магдалсна{...} ’По прошествіи же Субботы, на разсвт перваго дня недши, пришла Марія Магдалина(...}’ [6. С. 230] ~ (...}Атаё Мы-намъ! угло-кэ орцСмъ-эзъ Мы нэсьтАмъ та езель-ланъ адзитакъ сое; Ты-надъ эрыкъ-адъ медъ-ло. ’Отче Мой! естьли не можетъ чаша сія миновать Меня, чтобы Мш не пить ее; буди воля Твоя’ [6. С. 211];
3) буквы і и е для обозначения звукосочетания йэ в начале слова: іт-скы- (ітск-) ~ етск- ’прикоснуться’: Тэльмырqзы-но Со-лА, медъ гэна косозъ (тскынА Асъ дысь дуразъ; (тсщ-ёсъ бонъ бурмцзы. ’И просили Его, чтобы только позволилъ прикоснуться къ краю одежды Его; и гі, которые прикасались, исцшялись’ [6. С. 111] ~ 1исусъ бонъ мата лыктыса етсксзъ со-осъ-борды, верБзъ но: султО энъ-но-куддалэ. ’Но 1исусъ приступивъ прикоснулся къ нимъ и сказалъ: встаньте, не бойтесь’ [6. С. 128]. И др.
Как можно заметить, разнобой в написании букв і и е встречается не только в собственно удмуртских словах (лік— лёкъ, -орщмъ ~ орцмъ ~ ор-цОмъ-, пилíмъ ~ пилёмъ- и др.), но и в заимствованной из русского языка лек-
4 Некоторые сведения в этом направлении представлены Л. М. Ившиным [8].
семе (цгркъ— церкъ-), оригинал которой писался через букву е (церковь): Со-ослйсь-но узъ-ке кылзиськА тодонд каръ цркъ-лА: церкъ-лйсь-но узъ-кй кОл-зыськА, со медъ лудзъ тынАдъ ятъ мытарь-но кадь. ’Естьли же не послу-шаетъ ихъ; объяви церкви: а естьли и церкви не послушаетъ, то да будетъ онъ теб^ какъ язычникъ и мытарь’ [6. С. 137].
2.2. Переводный текст Евангелия предельно изобилует дублетными написаниями одних и тех же слов и их форм. Сказанное могут подтвердить выписанные мною методом сплошной выборки формы некоторых местоимений и местоименного наречия (правда, случаи повторного появления одинаковых форм на одной и той же странице в подсчеты не включены). Результаты подобной (не совсем полной) выборки оказались следующими: удмуртский перевод русского местоимения вамъ имеет 26 вариантов написания: тиледлА - на 14 с. (147, 155, 157, 164, 180, 181, 182, 184, 186, 197, 209, 216, 222, 234); ти-ледъ(-)лА - на 7 с. (13, 25, 27, 28, 32, 37, 40); тиледъ-лА - на 7 с. (22, 24, 31, 36, 38, 39, 60); тиледълА - на 5 (179, 180, 183, 185, 206); тыледълА - на 4 (67, 68, 85, 86); тыледлА - на 4 (126, 131, 135, 141); тилэдъ-лА - на 3 (4, 30, 31); ти-ледлА - на 3 (168, 186, 216); тыледъ-лА - на 2 (74, 92); тыледлА - 2 (122, 136); тыледълА - на 2 (130, 143); тиледълА - на 2 (155, 162); ти(-)ледлА - на 2 (175, 178); тиледъ(-)лА - на 1 (26); тиледъ-лА- - на 1 (34); тиледъ лА - на 1 (48); ти-ледъ - лА - на 1 (48); тиледъ - лА - - на 1 (65); тыледъ(-)лы - на 1 (65); ты-ледълА - на 1 (85); тыледъ - лА - на 1 (93-94); тыледлы - на 1 (136); тыледлы -на 1 (138); тиледълА - на 1 (150); тиледлА - на 1 (193); тиледъ(-)лА - на 1 (204). Удмуртское соответствие словам имъ/Имъ встречается в 18 орфографических вариантах (соосълА, со-ослА, соосъ-лА, содсъ-лА, со-осъ-лА, соосъ-лА, со-ослы, со-осълА, содсълА, соосъ - лА, содсъ-лы, со-дслА, со(-)дслА, содслА, со-ослА, со - ослы, со(-)дсъ-лА, соосълы); тогда - в 10 разновидностях (сокА, сок1, со-кА, со-к1, со-ку, сдкА, соку, со-кы, со - к1, со-кА); его - в 8 (Сое/сое, Сой/сой, сое/Сое, Сое/сое, сое, сое, сдэ, сой); васъ/Васъ - в 8 (тиледАзъ, тилэдАзъ, ты-ле(-)дАзъ, тыледАзъ, тилед-дзъ, тиледАсъ, тиледОзъ, тиледОзъ-).
2.3. Примечательно, что дублетное написание отдельных слов и их сочетаний встречается не только на различных страницах текста, порою весьма отдаленных друг от друга, но и рядом - в соседних абзацах, в смежных предложениях или даже в одном и том же предложении, напр.:
1) (а) заманъ ~ заманъ (2 варианта) ’тотчасъ’ и (б) квасьмАзъ ~ квасьмсзъ (2 вар.) ’засохла’: Смоковница-но-п1 заманъ квасьмАзъ. ’И смоковница тотчас засохла’ [6. С. 162] ~ {...)кизс смоковница заманъ квасьмсзъ? ’(...}какъ смоковница тотчасъ засохла?’ [6. С. 162] - на одной и той же странице;
2) (а) инъ ~ инь (2 варианта) ’небо, небесный’, (б) инь вылАнъ ~ инь-вы-лАнъ (2 вар.) ’на небесахъ’, (в) музьемъ ~ музъемъ (2 вар.) ’земля’ и (г) музь-емъ - вылАнъ ~ музъемъ-вылАнъ (2 вар.) ’на земли’: Сдтд-но тынАдъ усь-тэтъ-есАзъ инъ дзець дунье-лйсь; музьемъ - вылАнъ кертймъ - йдъ кертймъ лудзъ инь вылАнъ: музъемъ-вылАнъ бонъ перц1мъ-йдъ, перц1мъ лудзъ инь-вылАнъ. ’И дамъ тебí ключи царства небеснаго; и что свяжешь на земли, то будетъ связано на небесахъ; а что разршишь на земли; то будетъ разршено на небесахъ’ [6. С. 123-124] - в пределах одного предложения;
3) кузсмъ-дэ ~ кузцмъ-дэ ~ кузимъ-дй (3 варианта) даръ твой (акк.)’: Оз1енъ ваддъ-кэ кузсмъ-дэ асьлесьтАдъ вэсь инт1е, отысйнъ-но тодадъ-кэ
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (1)
лыктдзъ, бироу-йдъ (глаз. беце или матАсь), тонъ вылй маръ-кэ малпа. КОльты отАнъ кузцмъ-дэ вэсь интс азснъ, мынъ-но азьлд Траши (глаз. урь-яськы) бироу-енАдъ: со-бере бонъ лыктыса сдтъ кузимъ-да. ’И такъ, если принесешь даръ твой къ олтарю, и тутъ вспомнишь, что брать твой имíеть ш-что на тебя. Оставь тамъ даръ твой предъ олтаремъ, и поди, прежде примирись сь братомъ твоимъ; и тогда приди и принеси даръ твой’ [6. С. 25] - в составе одного предложения.
2.4. На основе проанализированного и частично приведенного в данной работе материала можно прийти к выводу о том, что орфографическая вариантность переведенного на удмуртский язык текста Евангелия от Матфея складывается из следующих компонентов:
1) использования различных букв русского алфавита для обозначения одной и той же удмуртской фонемы, в частности букв ^ е и э для обозначения фонемы э или звукосочетания йэ (пилгмъ / пилемъ ’облако’, тскы- / етск-’прикоснуться’; ц1ркъ- / церкъ- ’церковь’);
2) непоследовательного обозначения палатальности/велярности согласных посредством использования последующих гласных букв ы/и (тылед-лы/тиледлА ’вам’); а/е (ср.: милймъ-лА / милемъ-лА ’нам’);
3) наличия/отсутствия буквы ъ между морфемами, ср.: напр.: тыледълА / тыледлА ’вам’, со-ослы / со-осълА ’им’;
4) слитного, раздельного, дефисного или через тире написания косвенных форм изменяемых слов, напр.: тыледълА- / тиледъ лА / тиледъ-лА- / ти-ледъ - лА ’вам’; сокI / со-кI / со - кI ’тогда’;
5) смешения дефиса и тире, ср.: со-ослА / со - ослы ’им’; и др.;
6) произвольного - не при переносе - членения словоформы на части при помощи черточки, напр.: со-осъ-лА / со-осълА / соосъ - лА ’им’;
7) разнообразия в акцентировании многосложных слов или отсутствия такового вообще, напр.: солО / со-лА / со-лы / со-лА / Солы ’ему/Ему’; цецерд / цдцеро- ’прелюбодíянiе’;
8) употребления различных диалектизмов, особенности произношения которых получают буквенное отражение на письме, напр.: южн. сокА, со-кА, сдкА, со-кы / сев. сокI, со-к1, соку, со - к1 ’тогда’; южн. сое, сое, сое, сое, сое / сред. и частично сев. Сой, сдэ, сой ’Его/его’.
3. Однако орфографическая непоследовательность - это лишь один из аспектов вариантности составляющих наблюдаемого текста, многосторонняя (лексическая, грамматическая, орфографическая, пунктуационная и др.) вариантность пронизывает весь удмуртский перевод Евангелия от Матфея. В целях достижения точности и адекватности передачи смысла русского текста переводчики Евангелия в различных его разделах предлагают неидентичные версии толкования одних и тех же терминов и выражений средствами удмуртского языка, напр.: Ангелъ - Кылдысснъ, глаз. вордшудъ и Ангелъ; госпо-динъ - бояръ-, асаба и кузе; лицемíръ - дзецьБськись, тодысьяськссь и тодьяськись-; искушеше - алдам- и эмлекъ; престолъ - пукднъ интс-, пуксе-н-, интс- и пукднъ (пуконъ-); сокровище - дзець буръ-, увань бур- и буръ- и т. д. Естественно, что орфографическая вариантность “резонирует” в результате наложения на нее многообразия лексической наполненности перевода, ср.: Инь-вылАнъ Мынамъ Атай [6. С. 113] ~ инъ-вылАсь Мынамъ Атай- [6. С.
135] ~ Инь-вылАнъ МОнамъ Атай- [6. С. 138) ~Мынамъ инь-вылАнъ Атай [6. С. 141] ’Отецъ Мой небесный’; Инъ вылАнъ улАсь АтайдА [6. С. 31, 34] ~ инъ вылАнъ АтайдА [6. С. 38] ~ инъ-вылАсь АидА тилБдъ [6. С. 41] ~ инь вылАсь Атай-ды- [6. С. 136] ’Отецъ вашъ небесный’.
Яркий образец вариантности перевода названия реалии, не характерной для удмуртского быта того времени и посему не имевшей удмуртского эквивалента, представляет собой “толкование” слова свггильникъ, встречающееся на двух смежных страницах текста: 1) тылъ-джуватднъ-тырлАкъ- (букв. ’предмет для зажигания огня’): СокА келишдзъ инъ дунье дасъ нылъдсълА, кудъесъ басьтыса тылъ-джуватднъ-тырлАкъ-есъса, потОзы пумитБзъ картълА. ’Тогда подобно будетъ царствіе небесное десяти дíвамъ, которыя, взявъ світильники свои, вышли на встрічу жениху’ [6. С. 196]; 2) тАлъ - во-зенъ- (букв. ’(предмет) для держания огня’): Та нодтэмъдсъ басьтыса асъ тАлъ - возенъесъ, эзъ-басьтэ серазъ пувэйза. ’Сіи глупыя, взявши
свггильники свои, не взяли съ собою масла’ [6. С. 196]; 3) (а) джуватднъ-тырлОкъ— (б) джуватднъ-тырлАкъ- (букв. ’предмет для зажигания’): Визь-модсъ ношъ басьтОзы пувай возенъназъ асъ джуватднъ-тырлОкъесАнъ. ’Мудрыя же взяли масло въ сосудахъ со світильниками своими’. СокА сайказы воць со нылъдсъ, дасятОзы-но джуватднъ-тырлАкъдсъсэ. ’Тогда встали всі дгвы ті, и приготовили світильники свои’ [6. С. 196]; 4) тырлАкъ-джуватонъ- (букв. ’предмет для зажигания [огня]’): Нодтэмъдсъ визь-моосълА веразы: сдтэ милемълы пувэйдасъ; милБмъ бонъ тырлАкъ-джува-тднъесъ кысд. ’Глупыя же мудрымъ сказали: дайте намъ масла вашего, потому что світильники наши гаснуть’ [6. С. 196-197].
В этом отношении, пожалуй, вне всякой конкуренции выражение Царствіе (царство) небесное, для которого на 200 страницах текста удалось обнаружить 27 лексико-орфографических вариантов удмуртских соответствий: Инъ дзець-дунье [6. С. 11], Инъ дзець Дунье [6. С. 18], дзець дунье [6. С. 21, 22], дзець дунья- [6. С. 24], инъ дзець дунья-, дзецъ инъ-вылАнъ дунья- [6. С. 24], дзецъ инъ-вылАнъ дунья- [6. С. 43], инъ-вылАнъ дзець дунья- [6. С. 48], цнь дунье- [6. С. 74], инъ-дунье [6. С. 75], инь-вылАнъ дзець дунье- [6. С. 92], дзець инь дунье [6. С. 95], дзець инь дунье [6. С. 97], снь дзець дунье [6. С. 98], инъ дунье [6. С. 100, 145, 169, 196, 198], инь дунье [6. С. 100, 139], Инь дунье [6. С. 101], инъ дунье- [6. С. 102], инъ дзець дунье- [6. С. 123], инъ дунье- [6. С. 133], инъ дунье- [6. С. 133], инь дунье- [6. С. 134], инь дзець дунье [6. С. 145], инъ-дунья- [6. С. 147], Инмаръ-лэнъ дунья- [6. С. 147], Инъ дунье [6. С. 149], инъ-дуньБ- [6. С. 180] - да и это еще не предел.
4. Как можно заметить, орфография Евангелия от Матфея на “сарапуль-ском наречии” удмуртского языка весьма далека от совершенства, и едва ли следует считать ее нормированной.
Основную причину предельной непоследовательности правописания удмуртских слов в тексте Евангелия от Матфея на “сарапульском наречии” (остальные три книги этой серии мало чем отличаются в этом отношении от анализируемой) можно, по-видимому, объяснить тем, что до публикации книг в 1847 г. не было прецедента издания пространных текстов на удмуртском языке и опыта у их создателей.
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (1)
Кроме того, орфографическая вариантность, по-видимому, является типологической особенностью рукописных/раннепечатных текстов на каком-либо языке вообще. На это указывают, к примеру, исследователи истории немецкого языка: “Если обратиться к древней немецкой письменности, то окажется, что применительно к ней можно говорить только о двух аспектах письма - алфавите и графике; понятие же орфографии к ней не приложимо (выделено мной. - В. К.). Мы не найдем в древневерхненемецких памятниках не только общей для всего языка орфографии, но даже и обязательного и единообразного написания тех или иных слов или морфем в одном памятнике, у одного писца. Древние писцы свободно пользуются всеми возможными графическими средствами при написании одного и того же слова или этимологически родственных слов и морфем. (...) Иногда создается впечатление, что древние писцы подчас даже избегали одинаковых написаний и сознательно стремились к разнообразию. На такое предположение наталкивают случаи разного написания одних и тех же слов, встречающихся почти рядом” [7. С. 26].
Типология графической и орфографической вариантности форм, отмеченная исследователями в ранних памятниках немецкой письменности, столетия спустя повторена в удмуртском переводе “Евангелiя отъ св. Евангелиста Матоея”, так что об орфографии данного письменного памятника удмуртского языка можно говорить лишь с существенной долей условности.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
сев. - северное наречие удмуртского языка; сред. - срединные говоры удмуртского языка; южн. - южный диалект удмуртского языка.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ
1. Азбука, составленная изъ россшскихъ, церковной и гражданской печати, буквъ, для обучешя вотскихъ д1тей чтенш на ихъ нар!чш. (По Сарапульскому). Казань, 1847. 192 с.
2. Алатырев В.И. Языкознание // Об исследованиях культуры удмуртского народа / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. Ижевск, 1970. 104 с.
3. Алатырев В.И. Введение // Первая научная грамматика удмуртского языка / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. Ижевск: Удмуртия, 1975.
С. 3-15.
4. Вахрушев В.М. Первая удмуртская грамматика и развитие удмуртской лингвистики // Вопросы удмуртского языкознания / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. Ижевск, 1975. Вып. 3. С. 3-23.
5. Вахрушев В.М. Удмуртская лексикография. Ижевск: Удмуртия, 1988. 72 с.
6. Господа нашего 1исуса Христа Евангелiе отъ св. Евангелиста Матоея на рус-скомъ и вотякскомъ языкахъ, Сарапульскаго нар!ч1я. Казань, 1947. 234 с.
7. Зиндер Л.Р., Строева Т. В. Историческая фонетика немецкого языка: Пособие для студ. пед. ин-тов и ун-тов. М.; Л.: Просвещение, 1965. 192 с.
8. Ившин Л.М. Предисловие // Первые печатные книги на удмуртском языке: Сара-пульское наречие / Сост. Л.М. Ившин; Отв. за вып. Л.Е. Кириллова. Предисл. Л.М. Ившин. Репр. воспр. текстов изд. 1847 г. Ижевск, 2003. 441 с.
9. Каракулов Б.И. Роль переводов евангелий издания 1847 года в истории удмуртского литературного языка // Духовная культура финно-угорских народов: История и проблемы развития / Мин-во культ. УР; Комитет по делам нац. при Правит. УР; Администр. г. Глазова; Глаз. гос. пед. ин-т; Библиотеч.-информ. центр г. Глазова. - Глазов, 1997. Ч. I: Языкознание. Фольклор и литературное краеведение. Библиотека - книга - читатель. С. 3-8.
10. Кельмаков В.К. Школаын дышетскон книга удмурт литературной кыл сярысь: Рецензия-эссе // Формирование и развитие литературных языков народов Поволжья: Материалы V Междунар. симп. / УдГУ. Ижевск: Удмуртский университет, 2004. С. 299-322.
11. Кондратьева Н.В., Зверева Т.Р. О первых печатных книгах на удмуртском языке 1847 года издания // Формирование и развитие литературных языков народов Поволжья: Материалы V Междунар. симп. / УдГУ. Ижевск, 2004. С. 322-326.
12. Кротов З. Удмуртско-русский словарь / РАН. УрО. Удм. ин-т ИЯЛ. Ижевск, 1995 (= Краткой Вотской словарь съ россшскимъ переводомъ собранный и по Алфавиту расположенный села Еловскаго Троицкой церкви священникомъ Захар!ею Крото-вымъ, 1785 года). ХХ + 208 с.
13. Миллеръ Г.Ф. Описаше живущихъ в Казанской губернш языческихъ народовъ, яко то черемисъ, чувашъ и вотяковъ... СПб., 1791.
14. Могилин М. Краткой отяцшя Грамматики опытъ = Опыт краткой удмуртской грамматики / Отв. ред. Л.Е. Кириллова; Слово к читателям - Л. Е. Кириллова; Пре-дисл. К.И. Куликова; Прил. Т.И. Тепляшиной. Ижевск, 1998. 203 с.
15. Сочинешя принадлежащая къ грамматик! вотскаго языка. Въ Санктпетербурп при Императорской Академш наукъ 1775 г. 113 с. // Первая научная грамматика удмуртского языка / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. Ижевск: Удмуртия, 1975. 113 с.
16. Тепляшина Т.И. Памятники удмуртской письменности XVIII века / АН СССР. Инт языкозн.; Отв. ред. В. И. Лыткин. М., 1965. Вып. 1. 324 с.
17. Strahlenberg Ph. J. Das Nord- und Östliche Theil von Europa und Asia, In so weit solches Das ganze Russische Reich mit Siberien und der grossen Tataren in sich begreif-fet, In einer Нistorisch-Geographischen Beschreibung der alten und neuern Zeiten, und vielen andern unbekannten Nachrichten vorgestellet, Nebst einer noch niemahls ans Licht gegebenen Tabula Polyglotta... Stokcholm, 1730.
Поступила в редакцию 02.02.07
V.K. Kel'makov
About spelling of early printed Gospel in “Sarapul dialect” of Udmurt language
Extremely wide variation of spelling Udmurt translations of Gospel from Matfei is conditioned by absence of previous experience among the translators in publishing long texts in
Udmurt.
Кельмаков Валей Кельмакович
ГОУВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск
ул. Университетская, 1 (корп. 2).
Е-шаП Пппицог@.цёт. ги
