CC BY
11О ЮЛИИ БОРИСОВНЕ НЕКРАСОВОЙ ВСПОМИНАЮТ ученики и выпускники групп логопсихотерапии
Рау Е.Ю. (к.пед. н., проф.МПГУ):С Юлией Борисовной Некрасовой я познакомилась летом 1975 года, после окончания отделения логопедии деффака МГПИ им. В.И.Ленина. В то время Юлия Борисовна начала руководить лабораторией «Психотерапевтические методы реабилитации заикающихся» при НИИ дефектологии АПН РСФСР, которая была организована при поддержке известного ученого, доктора психологических наук, академика Артура Владимировича Петровского.
Юлия Борисовна подбирала сотрудников для работы под ее руководством в новой лаборатории. Среди множества претендентов на должность младшего научного сотрудника, - была и я, только что получившая диплом логопеда, - выпускница. Очень волновалась перед первой встречей с Юлией Борисовной, так как мои преподаватели предупреждали, что Ю.Б. Некрасова - человек незаурядный, максимально предана любимому делу и также требовательна может быть к будущим сотрудникам.
Но, придя на собеседование, я увидела очень яркую, стройную женщину, которая притягивала к себе с одной стороны, своей естественностью и простотой в общении, с другой выразительностью, искренностью и интересом, который она мгновенно вызывала у собеседника своей эмоциональной речью, цепким, пронизывающим как рентген взглядом своих огромных голубых глаз и неожиданными вопросами, не связанными с моей профессиональной компетентостью. Юлия Борисовна привела меня в актовый зал и попросила сыграть и спеть, чуть позже на занятия пришла группа взрослых, которые прежде заикались. Юлия Борисовна попросила меня сесть в центр круга и прочитать анонимно вслух дневник одного из них при всей группе.
Для Ю.Б. Некрасовой самым важным была искренность в человеке и то, смогут ли поверить такому специалисту пациенты, которые были для нее главным мерилом всего самого прекрасного, талантливого, чистого и искреннего, страдающего и благодарного в человеке, который нуждался в ее помощи. Юлия Борисовна каждый день проживала с мыслями о своих пациентах, о том, как оживить их самые прекрасные качества, заставить поверить в себя, сделать их счастливыми!
Я безмерно благодарна Юлии Борисовне Некрасовой за 10 счастливых лет (до 1985 года), наполненных профессиональным интересом и суровой, но справедливой жизненной школой, которую прошла вместе с ней.
НИЗКИЙ ПОКЛОН и ВОСХИЩЕНИЕ примером служения делу моего УЧИТЕЛЯ!
Карпова Н.Л. (д. психол.н., проф., вед. н. с. ФГБНУ «ПИ РАО»): О Юлии Борисовне можно рассказывать много, поскольку работа с ней отличалась нетрадиционным подходом к решению, казалось бы, обычных вопросов, а занятия с группами заикающихся всегда были интересными и творческими.
...Наше знакомство состоялось в Полтаве в марте 1988 года на конференции в педагогическом институте к 100-летию со дня рождения А.С. Макаренко после ее яркого эмоционального выступления «Метод «взрыва» по А.С. Макаренко в реабилитации людей с нарушением речевого общения». Тогда я впервые услышала о тяжелых проблемах заикания, о необычном методе групповой логопсихотерапии и о «методе удивления», которым, как позже не раз убеждалась, Юлия Борисовна владела виртуозно.
Придя по ее приглашению на улицу Герцена-16, где в те годы размещался ряд лабораторий НИИ ОПП АПН СССР, в их числе и лаборатория «Психология общения в семье и школе» под руководством академика А.А. Бодалева, сотрудником которой была Юлия Борисовна, - в небольшой комнате 203 на стеллаже глубоко в стене я увидела множество папок и пачек писем, а на подоконнике большой красивый куст «декабриста», который, на удивление, цвел в этой комнате в любое время года.
Разговор с Юлией Борисовной и ее помощницей - лаборантом Екатериной Тата-ринской по интересовавшей меня проблеме эффективного общения, а также книги на столе любимых писателей - А.П. Чехова, И.С. Тургенева, Б. Шоу, П. Вежинова (они, как узнала, были основой библиотерапии в методике Ю.Б. Некрасовой), вызвали интерес и желание помочь в подготовке к очередной группе логопсихотерапии, начало работы которой планировалось на 11 апреля 1988 года. Юлия Борисовна хотела сразу показать мне научно-документальный фильм «Человек может все» (1986), что был у нее на видеокассете, но потом решила: «Сначала познакомишься с группой и увидишь сеанс снятия заикания». И это было очень правильно.
Моя помощь состояла в перепечатывании писем с заданиями от пациентов для подготовки Юлии Борисовны к проведению сеанса и дальнейшей работы с группой, а также в поездках с ней для переговоров о предстоящей киносъемке и встречах с режиссером А. Гарибяном, сценаристом М.С. Сперанской и др. А в комнате 203 Катя Татаринская знакомила меня с системой динамической психотерапевтической диагностики, разработанной Ю.Б. Некрасовой, и обучала обработке тестов и опросников. Также необходимо было договариваться с администрацией театра на Таганке о деталях предстоящего сеанса, билетах...
Встреча 11 апреля 1988 года с группой потрясла меня не меньше, чем последовавший потом сеанс в Театре на Таганке 13 апреля. Почти все участники (а в группе было 25 заикающихся от 14 до 37 лет) были мне уже знакомы по письменным ответам на опросники «Самохарактеристика», «Речевой дневник» и отзывам на художественные произведения. В основном работы были содержательны и откровенны, интересны и вызывали симпатию к авторам, а некоторые отзывы были написаны ярко и талантливо, как, например, у 14-летней Наташи Уманской. Но впечатление от непосредственного знакомства с участниками группы было неожиданным и сложным - впервые увидела такую концентрацию нравственной боли: заикание у многих было тяжелым, с сопутствующими движениями, кто-то вообще не смог произнести своего имени и фамилии, видно было сильное волнение и смущение ребят. Но Юлия Борисовна, спокойно ведя разговор с каждым, повторяла: «Все будет хорошо. Это мы все снимем...».
Данное обещание было ею выполнено на сеансе «снятия заикания» по К.М. Дубровскому (он был главным Учителем в ее жизни!) 13 апреля на сцене Театра на Таганке, где каждый из 15 человек, стоявших на сцене, заговорил свободно и по-новому. И это было похоже на чудо. А через трое суток молчания по-новому заговорили и остальные 10 человек, сидевших во время сеанса в первом ряду. И началась ежедневная, по 8-9 часов, активная групповая работа без выходных. Это был творческий лечебно-обучающий процесс. Сколько нового и интересного: парадоксальная дыхательная зарядка А.С. и А.Н. Стрельниковых, которой Юлия Борисовна научилась у самих создателей; необычные речевые и речедвигательные упражнения, динамическая танцевальная терапия по Г. Аммо-ну, занятия по библиотерапии и разбор характера «Мистера Х»; удивительный психологический анализ различных состояний («Тревожность», «Обида», «Страх», «Конфликт» и др.), а также стихотворных текстов.
Здесь ярко и действенно проявлялся разработанный Некрасовой метод символоте-рапии. В совместном творческом обсуждении жизненно важных тем рождались лечебные символы: «Растопить айсберг заикания», «Нарцисс», «Уметь прыгать через лужи», «Увлечь другого в свой полет.». На занятия Юлия Борисовна приглашала интересных творческих людей, своих коллег и знакомых. Присутствовавший однажды кибернетик М.Г. Гаазе-Рапопорт заметил: «Только Некрасова могла так интересно разобрать простое стихотворение Е. Евтушенко «Третий снег», увидев в нем три разных характера людей». Добавлю, что, глубоко уважая академика А.А. Бодалева (в его лаборатории и при большой поддержке Ю.Б. Некрасова проработала с 1980 года 20 лет), она образно точно характеризовала Алексея Александровича как «третий снег», который «не таял под ногами», а был «застенчиво пушистый и уверенно густой».
На занятия периодически приезжала киносъемочная группа, и Юлия Борисовна практически ввела киносъемку в процесс групповой логопсихотерапии, подчинив ее основной задаче восстановления нарушенного речевого общения у заикающихся.Надо сказать, что съемка фильмов о работе группы - это желание Ю.Б. Нерасовой рассказать и показать как можно большему числу специалистов-логопедов, самим заикающимся и их близким, что избавление от этого речевой проблемы у многих реально без лекарств. И тысячи писем на телевидение после показа в 1987 году фильма «Человек может все» (режиссер А. Шувиков) подтвердили это, как и воздействие на людей с другими болезнями в плане мобилизации собственных усилий в борьбе с недугами. Ей было чем поделиться с большой аудиторией зрителей, это признало и международное жюри: фильм получил в 1987 г. Гран-При на Международном фестивале документальных фильмов в Палезо (Франция). А члены жюри высказали пожелание увидеть его продолжение о дальнейшей жизни героев.
.. .Много можно рассказывать и о работе нашей первой группы семейной логопсихотерапии в мае-июне 1993 года. Подготовка к ней была очень длительной: Юлия Борисовна работала над книгой «Лечение творчеством» и над докторской диссертацией, которая была успешно защищена в 1992 году. Повлияли и события 1991-1993 гг., во многом изменившие нашу страну. Но сама работа группы проходила в сказочных условиях, заслуженно созданных усилиями Ю.Б. Некрасовой за все предыдущие годы. С помощью академика РАО А.А. Бодалева она договорилась о проведении занятий группы на базе базы отдыха МГУ под Звенигородом.
После состоявшегося 6 мая 1993 г. очередного блестящего сеанса «снятия заикания» на сцене Театра на Таганке (в этой группе также велась киносъемка) и трехдневного молчания 15 участников группы вместе с родителями и родственниками, а также трое помощников вместе с Юлией Борисовной выехали на базу отдыха МГУ, где работали с утра до вечера 36 дней. И опять каждый день занятий был творческим и интересным: нам аккомпанировала сама прекрасная природа Подмосковья, а весна помогала расцвету талантов и речевых способностей каждого из ребят разновозрастной группы, а также укреплению здоровья и веры в преодоление недуга у их родителей, братьев и сестер, жен, которые активно работали с нами и вели дневники, как и все участники группы, ежедневно анализируя свои успехи и трудности. Мы с Юлией Борисовной это постоянно обсуждали и корректировали свою работу. Но это отдельная большая тема.
Отмечу только еще один эпизод. Мне довелось участвовать вместе с Юлией Борисовной в 1990 году в конференции Детского Фонда им. В.И. Ленина (Ю.Б. Некрасова в 1986-1990 гг. была членом одной из комиссий Фонда), которая проходила в начале июня под Туапсе. Юлия Борисовна всегда вставала рано, и несколько раз утром мы ходили к морю. Вода была еще холодная вода, но она любила плавать и далеко заплывала. Можно сказать, что и это было символом ее отношения к жизни и работе: не было страха находиться одной в большом пространстве любой новизны и сложности, было ощущение радости и прилива сил от преодоления сопротивления стихии. И главное при этом - огромное желание приобщить окружающих, прежде всего, бесконечно любимых заикающихся пациентов, к этому состоянию радостного творческого преодоления любых препятствий.
«Увлечь другого в свой полет.» - это Юлия Борисовна умело воплощала в своей работе. Этому учила всех нас, кто работал с ней и был в ее группах. Великая ей благодарность за эти уроки!
Суворов А.В. (д. психол.н., проф. МГППУ): В октябре 1993 года в Психологическом институте РАО к нам с мамой подошла женщина. Представилась доктором психологических наук, Юлией Борисовной Некрасовой.
Она сказала, что работает с заикающимися. И попросила для этой работы мои стихи.
Что-то я ей подобрал, перепечатал на зрячей машинке. Но прощаться на этом не хотелось. Я сказал, что охотно пообщался бы с пациентами Юлии Борисовны. А в декабре как
раз предстоял завершающий, поддерживающий этап работы с группой. И Юлия Борисовна пригласила нас с мамой в этой поддержке участвовать.
А до того - предложила меня полечить. Попросила подругу поделать мне массаж. Первый сеанс они сделали прямо в вестибюле ФГБНУ «ПИ РАО», на кушетке в уголке за гардеробом, направо, если стоять лицом к дверям большой аудитории. Потом прошло ещё несколько сеансов на втором этаже здания напротив консерватории имени Чайковского, в помещении группы психологии общения, развития и социореабилитации личности. Тогда этой группой заведовал академик Алексей Александрович Бодалёв.
На поддерживающем этапе курса логопсихотерапии нам с мамой очень понравилось. Мама с удовольствием делала дыхательную гимнастику Стрельниковой. Некоторые пациенты овладели дактилологией - пальцевым алфавитом. В работе участвовали ещё двое слепоглухих - Ирина Михайловна Поволоцкая и Юрий Михайлович Лернер, мой детдомовский и университетский однокашник.
Обстановка царила самая тёплая, жизнеутверждающая, поистине «саногенная» -оздоравливающая. К концу работы я набрался духу и заговорил с Юлией Борисовной о своей кандидатской защите. Рассказал, что директор ФГБНУ «ПИ РАО» Виталий Владимирович Рубцов, ещё в феврале 1993 обещал всяческое содействие. Сданы кандидатские минимумы по психологии и философии. Только за 1993 - рекордное для меня количество публикаций, в том числе в журнале «Свободная мысль» (бывший «Коммунист»). Однако в подразделении ФГБНУ «ПИ РАО», где я числился младшим научным сотрудником, я не надеялся на поддержку. И спросил Юлию Борисовну, не помогут ли мне защититься в её группе.
Юлия Борисовна спросила, какая тема диссертации.
- Саморазвитие личности в экстремальных условиях слепоглухоты.
- Это наша тема. Поговорю с Алексеем Александровичем, обсудим диссертацию на ближайшем заседании группы, - сказала Юлия Борисовна.
Разговор этот произошёл в самом конце декабря 1993, а ближайшее заседание пришлось на 1 февраля 1994. Там присутствовали академик Алексей Александрович Бодалёв, доктор психологических наук, профессор Вилен Эммануилович Чудновский, Юлия Борисовна Некрасова, её ученица Наталья Львовна Карпова, моя мама и ещё кто-то. Заседание я записал на диктофон. В своём выступлении А.А.Бодалёв задал мне с десяток вопросов, их с фонограммы переписали по Брайлю, и, с удовольствием на них отвечая, я написал одну из наиболее своеобразных своих работ «Вчувствоваться, вдуматься...», которую включил в свой сборник статей «Экспериментальная философия» (М., УРАО, 1998). (Сейчас эта работа доступна на моём личном сайте www.avsuvorov.com, раздел «Книги», сборник статей «Экспериментальная философия»).
Меня поддержали так, что защита оказалась возможна в ближайшие месяцы, уже 31 мая 1994 года. Мы с Юлией Борисовной часто встречались, она выступила на защите одним из моих официальных оппонентов...
Человек она была своеобразный, яркий, очень энергичный, деятельно-заботливый. Расстёгивала у меня на рубашке верхнюю пуговицу, объясняя, что грудь должна быть открытой, дабы не задыхаться и быть открытым не только физически, но и личностно. Такая вот психосоматическая связь: застёгнут на все пуговицы - закрыт личностно; дыхание неглубокое, частое. Расстёгнуты верхние пуговицы, открыта грудь - дыхание глубокое, лич-ностно открыт миру. Я эту связь хорошо понимал и принимал, и ещё задолго до встречи с Юлией Борисовной писал в своей поэме «Средоточие боли»: То ли слёзы на лицах сохнут, То ли кровь, - бой иль мордобой?.. На все пуговицы застёгнут Исстрадавшийся род людской.
Так что образ глухой застёгнутости личности мне был очень близок и понятен, и психосоматическую связь, на которую указывала Юлия Борисовна, воспринимал вполне се-
рьёзно, как реальность, а не мистическую выдумку. Да и грудь самой Юлии Борисовны представлялась мне светящейся. Вот прямо так: в полумраке институтской лаборатории передо мной сидит женщина, а у неё из-под горла - свет. Воображение? Уверен, что не только. Хотя без воображения, без поэтического восприятия мира, такой свет, разумеется, увидеть, почувствовать - невозможно. Но свет этот реален не менее, чем солнечный или электрический. Я всегда чувствовал его в людях, в животных, растениях, и весной 1995 года, участвуя в психотерапевтической работе с заикающимися, научился воспринимать этот свет, подключаться к нему - через ладони. Этот свет - психофизическая реальность, а не только поэтический образ.
Юлия Борисовна была предельно эмоциональна. Как-то мы с мамой пришли в лабораторию, а Юлия Борисовна никак успокоиться не может, рассказывает, что на улице у неё из рук вырвали сумку. Она - за вором, крича на всю улицу: «Отдай десять лет жизни!» Она догнала вора и вырвала сумку, так что ручка оторвалась... Пришлось «десять лет жизни» носить под мышкой. Юлия Борисовна пережила жуткий шок...
В марте 1994 в ФГБНУ «ПИ РАО» была какая-то конференция. Юлия Борисовна там выступала, и пригласила нас с мамой. Переводила мне там Ирина Владимировна Салома-тина, великолепный переводчик, но Юлия Борисовна очень беспокоилась, всё ли до меня доходит из того, что она хотела бы, чтобы до меня дошло. Как мне потом рассказала Ирина Владимировна, Юлия Борисовна, выступая, чуть ли не через слово просила: «Переводите, переводите!..» Ирине Владимировне хотелось крикнуть на весь зал: «Перевожу! перевожу!»
Странным образом Юлия Борисовна недооценивала роль собственной личности в работе с заикающимися. Она знакомила меня со своей психотерапевтической авторской методикой, я читал автореферат её докторской диссертации, и спросил однажды, учитывает ли Юлия Борисовна фактор собственной личности в работе с заикающимися.
- А зачем его учитывать? - ошарашила она меня встречным вопросом.
Мне это напомнило, как Макаренко делал акцент на «СИСТЕМЕ» воспитания, и «Педагогическая поэма» кончается мечтой о временах, когда педагогические поэмы будут не нужны, а «напишут простую деловую книжку: «МЕТОДИКА КОММУНИСТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ». Между тем из текста «Педагогической поэмы» и других произведений Макаренко, всюду, где Макаренко не рассуждает о системах, а показывает свои взаимоотношения с воспитанниками, совершенно очевидна решающая роль именно личности педагога. Так и тут: методика методикой, не будем оспаривать, воздадим по заслугам честь, однако решающее значение имеет личность психотерапевта. И то же самое - у Бориса Михайловича Бим-Бада, когда он настаивает, что лучший способ воспитания детей - это самовоспитание воспитателя; хочешь изменить ребёнка - измени себя.
.В моей памяти так и осталась открытая светящаяся грудь Юлии Борисовны.
Баталин П. (музыкант, выпускник группы 1981 года): Мое знакомство с Юлией Борисовной Некрасовой состоялось поздней осенью 1980 года, когда нас с мамой пригласили на консультацию в Научно-исследовательский институт общей и педагогической психологии (НИИ ОПП) АПН СССР на проспекте Маркса, 9, строение 4 (сейчас ул. Моховая). Как сейчас помню, кабинет был в подвальном помещении. Мне было 19 лет, я был студентом первого курса Московского Института Электронного Машиностроения (МИ-ЭМ) и еще не очень хорошо разбирался в людях, но по манере поведения, голосу, речи Юлии Борисовны сразу почувствовал, что это неординарный человек.
После консультации мне выдали задания - прочитать книгу А. Маршала «Я умею прыгать через лужи» и другие, написать свои отзывы, а также выполнить психологические тесты. Подобные задания потом в течение нескольких месяцев я получал от лаборанта Ю.Б. Некрасовой Елены Рау несколько раз, а результаты тестов, помню, помогал анализировать Модест Георгиевич Гаазе-Рапопорт (как позже узнал, специалист в области систем противовоздушной обороны, вычислительной техники и искусственного интеллек-
та,который заинтересованно относился к работе Юлии Борисовны и не раз бывал на ее сеансах и занятиях групп).
И вот, наконец, в марте 1981 в Большой аудитории НИИ ОПП состоялся сеанс снятия заикания у 10 участников нашей группы. Большая аудитория вся была заполнена зрителями, что вызывало у нас, стоявших на сцене, сильное волнение, но в конце сеанса хорошо заговорили все 10 ранее заикавшихся. А через три дня молчания, наложенного сразу после сеанса на нас Юлией Борисовной, уже в Малой аудитории института прошел сеанс снятия молчания и началась большая работа группы, которая продолжалась три месяца.
Это были ежедневные занятия парадоксальной дыхательной зарядкой Стрельниковой, разнообразными речевыми упражнениями, аутогенной тренировкой и многими другими видами речевой работы, которые проводила Юлия Борисовна со своей помощницей Еленой Рау. И еще были встречи с интереснейшими людьми. Больше всего запомнился приход в группу известного спортсмена-тяжелоатлета Юрия Власова. Он вел разговор с нами и делился своим опытом о том, что человек может преодолеть любой свой недуг и подняться, даже когда обездвижен.
Запомнились также встречи со знаменитой актрисой Маргаритой Тереховой. Мы все знали ее по фильмам «Зеркало» А. Тарковского, «Собака на сене» Я. Фрида, «Д'Артаньян и Три мушкетера» Г. Юнгвальд-Хилькевича... Эта встреча проходила в Измайловском парке во время еще одного большого мероприятия, куда нашу группу привезла Юлия Борисовна. И надо сказать, что занятия вне стен института также были частью методики лечения заикания.
Много внимания в группе уделялось работе с элементами сценической речи. Эти занятия с нами вели даже преподаватели ГИТИСа - профессор И.А. Промптова и ее коллега.
Особо помню, что в работе нашей группы принимала участие и моя мама - инженер-электронщик (как выяснилось потом, это был первый случай включения родственников в занятия логопсихотерапевтических групп). После того, как мама увидела сеанс снятия заикания в Большой аудитории института и мой успех, она захотела помогать мне в работе над новой речью и, по возможности, каждый раз с разрешения Юлии Борисовны, приходила на занятия и участвовала в них.
Группа логопсихотерапии 1981 года под руководством Юлии Борисовны Некрасовой во многом изменила мою жизнь.
Шувиков А.И. (кинорежиссер, выпускник группы 1966 года), Ситникова Н.А. (менеджер, выпускница группы 1986 года):Мы можем разговаривать часами, и вспоминать, и придумывать, и планировать. Но сегодня мы вспоминаем о том, что связало нашу дружбу, - фильмы о методе коррекции заикания Юлии Борисовны Некрасовой. Мы - это кинорежиссер Александр Иванович Шувиков (А.Ш.) и участница группы Ю.Б. Некрасовой 1986 года Наталия Ситникова (Н.С.).
А.Ш.: В далеком прошлом, в 1966 году, я был одним из учеников Некрасовой. Как 18-летний студент железнодорожного техникума, пришел к ней в поликлинику МПС с измучившим меня заиканием. То есть прошел все этапы - войны, борьбы, договоренностей, дружбы с заиканием и, наконец, - курс лечения у Юлии Борисовны. Это и стало, кстати, моей дверью в режиссерскую профессию. А фильм «Человек может все» - это, практически, дело случая. Я не должен был его снимать. О предстоящих съемках вообще узнал случайно, когда встретил Юлию Борисовну в коридорах Останкино. И она ухватилась за возможность довериться режиссеру, которому не надо объяснять тонкости процесса, который понимает, что будет происходить в моменте лечебного действия и в мыслях психотерапевта, и в душе пациентов.
До того, как я вошел в проект, у всех было весьма туманное представление: что снимать, как снимать, что должно стать главной идеей фильма, для кого вообще фильм.
По задумке руководства Творческого объединения «Экран», заказавшего фильм, да и самой Юлии Борисовны, снимать нужно было только сеанс одномоментного снятия заикания. Такое чудо, которое переворачивало всех, кто его хоть однажды видел. И это была очень непростая задача.
Сеанс 1986 года для очередной группы заикающихся проходил на сцене Театра на Таганке. Полный зал зрителей: журналистов, специалистов, научных сотрудников, студентов, родственников пациентов. Высокий градус ответственности давил на нас, участников съемочной группы, тоже. Мы снимали с трех камер, на пленку, которой было, как обычно, мало. А процесс сеанса невозможно было остановить, перегруппироваться, порепетировать, как-то вклиниться между врачом и стоящими на сцене пациентами. У меня, как режиссера, не было тогда наушников, чтобы вовремя дать команду операторам, поэтому я расписал посекундно, что и когда снимает каждый. Не было возможности стать рядом и заглянуть в глаза Юлии Борисовне во время индивидуального императивного внушения. И я придумал стену с щелью на уровне глаз позади шеренги пациентов. Тогда мы смогли снять глаза Некрасовой, то есть то проникновение, которое видят и ощущают каждой клеточкой сами заикающиеся во время сеанса. Невероятная энергия психотерапевта и посыл для новой речи заикающимся стал видимым, даже через кинокамеру.
Не обошлось без казусов. В объективе одной камеры лопнула пружинка, и изображение на пленку шло расфокусированным. Это обнаружилось уже на стадии проявки. Пленку продырявили, как это обычно делают в случае брака. И я вырезал вручную кусочки, от дырки до дырки, и вставлял эти секунды после кадров с заплаканными лицами в зале. Так мы показали, как видит человек, когда у него самого текут слезы. А ты сама что видела, когда стояла на сцене?
Н.С.: Саша, я не видела ваших придумок, конечно. Сначала мне, конечно, мешали софиты в лицо, оператор проходил по краю сцены. А потом я уже никого не замечала - ни операторов, ни переполненного зала, хотя была в полном сознании и понимала, что происходит. Но глядя на все через несколько лет после сеанса, я понимаю, что детали и тонкости того, что я видела и чувствовала тогда, остались именно те, которые ты показал в фильме. Зафиксированные тобой моменты - это и есть правда. Именно это я и слышала, именно это я и помню. Поэтому я тебе очень благодарна за такое «увековечивание» моих (тогда тоже 18-летней студентки) ощущений. И это важно не только для меня. Сколько людей уже смотрели этот фильм: другие пациенты, родственники заикающихся, просто любопытствующие, - он переворачивал их души и внушал каждому веру в собственные силы. И это помимо веры в пример героев фильма.
А.Ш.: Да, сеанс - это мощно. За полтора часа на глазах у всех происходит чудесное превращение: люди, не способные вначале произнести пару слов, в конце сеанса перед тысячным залом свободно и радостно говорят правильной ровной речью. Но я, напротив, хотел уйти от демонстрации чуда. Потому что мы-то с тобой знаем, что речь без заикания - не результат сеанса. А только в купе с длительной, кропотливой речевой и личностной работой может получиться превращение бывших заикающихся в настоящих ораторов.
Н.С.: Конечно, знаем. После сеанса только и началась работа. Правда, сначала было осмысление сеанса. Трое суток молчания. Юлия Борисовна называла это лечебным молчанием. Мы молча гуляли, думали, вспоминали.
А.Ш.: А помнишь, мы в эти дни собрались на съемку в Царицыно? Когда я думал, как показать этот период молчания и осмысления, то решил снять его в руинах. Это была прямая отсылка к чувству заикающегося человека. Сломленность, недостроенность, недо-высказанность. Все это соединилось на фоне разрушенной усадьбы и запущенного в те годы парка.
Н.С.: Саша, ты тонко этот момент прочувствовал. Кстати, доктор психологических наук Виктор Иванович Панов, который приходил на занятия уже в следующие группы, и ты тоже его снимал в следующем своем фильме, говорил именно об этом. Он из своего
опыта утверждал, что заикающиеся борются с двумя страхами: страхом себя разрушить и страхом себя построить заново. Юлия Борисовна вела работу с группой именно на контрасте борьбы с этими страхами. Все одновременно ломали и создавали новых себя. У каждой точки прохождения методики была своя задача. И в памяти у каждого, кто прошел эту работу, осталось ощущение проживания с большой концентрацией и наполненностью. Было столько событий, впечатлений, побед, будто не три месяца работали, а три жизни прожили.
А.Ш.: А нам надо было показать эту наполненность за 49 минут. И мы не знали, как это сделать. Мы просто шли за снимаемым материалом, и он нас вел. Юлия Борисовна просто работала, как обычно. Вы просто занимались, как и все группы до вас. А мы просто снимали, смутно представляя, как это собрать в ограниченное договором время для фильма. И по ходу рождались идеи, образы. Даже когда у нас были простои, не было пленки, вся съемочная группа приходила «подышать» воздухом свободной речи с вами вместе. И это тоже было пропитыванием атмосферой большого дела, которое создала Некрасова.
Н.С.: Но все очень удачно сложилось и получилось. После показа фильма по 1-й программе Центрального телевидения в редакцию пришло столько писем от зрителей, что нас собрали для съемок отдельной передачи. Мне кажется, что Юлия Борисовна была очень рада тогда, что о методе, который она собирала по крупинкам, и который давал очень хорошие результаты, могут узнать миллионы людей. Жаль только, что специалисты, работающие с заиканием, тогда не откликнулись. Интерес с их стороны, безусловно, был, но когда они узнавали, с каким вовлечением, проникновением в личностные изменения, с какой тщательностью и отдачей нужно работать, желающих включиться в эту работу было немного.
А.Ш.: Да, ты права. Чудо - оно мгновенно. А покажите, что после. Важны ведь еще и отдаленные результаты. Это стало одним из мотивов создания продолжения фильма о методе Некрасовой «Человек может все - 2, или пятнадцать лет спустя.».
Мы пригласили участников первого фильма рассказать об их опыте. И показали работу новых групп, уже семейной логопсихотерапии, где занятия в Психологическом институте вела Наталия Львовна Карпова. Мы поставили себе другую задачу: не искать художественные образы, а показать технологию, детализацию изменений с речью заикающихся людей. Так появились сцены с уроком иностранного языка как аналогии освоения новой речи; фрагменты занятия с психологом Виктором Ивановичем Пановым о взаимовлиянии энергетики тела и речи; встреча с директором Института авиакосмической медицины Владимиром Александровичем Пономаренко об управлении своими психическими состояниями; разговор с выпускником группы Некрасовой 1981 года Пашей Баталиным о мультиритмичности музыки и речи. Каждый гость группы - профессионал в своей области, как и ранее в группах Юлии Борисовны Некрасовой, - привносил в методику свою весомую каплю, огранял свою грань многогранной творческой системы логопсихотера-пии, созданной Некрасовой. У каждой точки развития логопсихотерапии, как ты говоришь, есть своя задача. И тогда создается полнота системы социореабилитациилогоневро-за. А научное обоснование, которое мы тоже показали, превращает восприятие метода из чуда в твердую методологически выстроенную структуру. Данную систему логопсихоте-рапии можно понять и научиться работать.
Н.С.: То есть, у каждого фильма (а оба фильма были научно-документальными, и научным консультантом выступал академик АПН и РАО Алексей Александрович Бода-лев), как у каждой встречи, своя задача. А я сейчас подумала, что встреча с Юлией Борисовной Некрасовой меняла жизнь некоторых выпускников групп в сторону разработанного ею метода. Вот смотри: ты заикался, учился у Юлии Борисовны, и с хорошей речью стал кинорежиссером. Снимал фильмы про ее метод и развитие данного метода. А теперь ты приходишь почти в каждую группу семейной логопсихотерапии, делишься своим опытом, питаешь этих людей творческими идеями и наполняешься сам.
Я заикалась, училась в группе у Некрасовой. Создала семью с человеком из нашей же «стаи». Приходила в следующие группы просто помочь новичкам. А теперь, как лого-психотерапевт, веду занятия в группах семейной логопсихотерапии в разных городах. И таких людей я знаю с десяток, кого рано или поздно разворачивало на «некрасовский» путь работы с хорошей речью. Наверное, потому, что Юлия Борисовна занималась с нами не логопедической речью, а вытаскивала из наших затаенных душ что-то хорошее и стоящее, которое в каждом из нас было, но оставалось невидимым.
А.Ш.: Может быть, кто-то еще снимает фильм, глядя «с изнанки», о том, что чувствует сам заикающийся человек, когда он меняется. И когда он перестает чувствовать себя заикающимся. И это самый интересный процесс. И другая задача.
Н.С.: А называться этот фильм будет «Человек может все - 3»?
А.Ш.: Надеюсь, что нет.
Загородникова Е.З. (логопед, Владивосток): .Вспоминаю, как на Центральном телевидении увидела передачу с участием Юлии Борисовны Некрасовой и ее группы 1986 года. Это была, по-моему, первая документальная передача о работе с заикающимися людьми. Я тогда оставила все дела и прильнула к экрану.
До сих пор помню вдохновенное лицо Юлии Борисовны, ее серьезную улыбку, царственные движения. А счастье ребят просто невозможно описать! Конечно, все были взволнованны, тем более восхищала их речь. Впоследствии я сама давала интервью на телевидении, поэтому знаю, как захлестывает волнение перед камерой, как сложно в этот момент говорить даже хорошо продуманный текст. А тут - непринужденная обстановка, чувствуется, что ребята из одной команды, в одной связке. Держатся свободно, хотя и волнуются. А главное, говорят! Говорят с радостью, улыбками, ярким румянцем на щеках от волнения. Лица все светятся счастьем. Показывают отрывки из своих занятий, спектаклей, вспоминают, какими пришли в группу, какие смешные ситуации были в процессе работы. Своим примером, своей речью показывают и доказывают, что заикание излечимо, его можно исправить.
Это была потрясающая передача! Впервые на Центральном канале Всесоюзного телевидения всерьез говорили о работе логопеда, в частности, о коррекции заикания. С восторгом посмотрев эту передачу, помню свои ощущения причастности к счастью этих ребят - выпускников Юлии Борисовны; ее непоколебимая уверенность в успехе как бы через экран шагнула ко мне. Появилось желание овладеть этой методикой, и вместе с тем воспринималось все это, как несбыточная мечта.
Каково же было мое удивление, когда через много лет, уже в 2001 году я увидела фильм «Человек может все» и узнала на экране тех самых ребят, а главное, Юлию Борисовну! Тогда к нам во Владивосток приехала Наталия Львовна Карпова с лекциями «Основы семейной групповой логопсихотерапии» и продемонстрировала этот фильм. К тому времени я уже работала учителем-логопедом в детском саду на группе для заикающихся детей. За плечами были обучающие двухмесячные курсы по методике Лилии Зиновьевны Арутюнян, успешная адаптация этой методики в условиях детского сада в течение пяти лет. Хотелось учиться и узнавать новое в коррекции логоневроза. Тем более, что о Юлии Борисовне Некрасовой я услышала еще от Лилии Зиновьевны. Оказывается, они вместе учились у Казимира Марковича Дубровского.
Вот так судьба второй раз свела меня с героями передачи 1986 года. А познакомилась я «вживую» со многими из них уже в 2002-ом, приехав в Москву на обучение методике семейной групповой логопсихотерапии. Это были Давид и Наталия Ситниковы, Николай Андриевский - выпускник группы 1988 года и Шувиков Александр Иванович, режиссер фильмов «Человек может все» и «Человек сможет все-2».
Вдохновляющий пример успехов Юлии Борисовны Некрасовой ярко высветил в работе логопеда еще одну грань - групповую логопсихотерапию! Создание Натальей Львовной Карповой системы семейной групповой логопсихотерапии на основе опыта,
практики и теоретических разработок Ю.Б. Некрасовой позволил активно привлекать родителей в работу по коррекции логоневроза.
Насколько же интереснее и качественнее теперь строилась работа с детьми дошкольного возраста, страдающими заиканием, и их родителями. Началась практическая работа по коррекции заикания у подростков и взрослых в группах семейной логопсихоте-рапии. Во Владивостоке работа таких разновозрастных групп проводится с 2003 года, в настоящее время выпущено уже около 300 участников. Наши выпускники, получая статус «стариков», активно помогают в работе новых групп, даже становятся соруководителями, например, Касаткина Екатерина, которая провела с нами уже два сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии. За эти годы успешно проведена коррекция заикания по системе семейной групповой логопсихотерапии более 400 детям дошкольного возраста.
Благодаря Юлии Борисовне Некрасовой многие «бывшие заикавшиеся» избавились от своего тяжелого недуга, что позволило им осуществить свои мечты, казавшиеся несбыточными в связи с проблемами речи. Логопеды, обучившиеся на курсах семейной групповой логопсихотерапии, получили новый вектор в своем профессиональном становлении.
Синягин А.К. (к. экон. н., выпускник группы 1988 года):Я бережно держу в руках старую фотографию. На ней - крупным планом удивительно прекрасное лицо Женщины, с широко раскрытыми глазами, вдохновенным взором, полуоткрытым ртом - она обращается к молодому человеку, положив руки ему на плечи, как будто посылая поток волшебной энергии, словами, глазами и всем своим большим сердцем. Психотерапевт в работе и творит очередное Чудо!
Молодой человек на фото почти неразличим, но мне кажется, что это я и что именно ко мне обращается Юлия Борисовна Некрасова. На сцене Театра на Таганке 13 апреля 1988 года.Возможно, я не прав и стоял совсем рядом, но мне так хочется быть таковым на этой фотографии.На обороте фотографии написано: «Андрюшечке! Дорогому! Милому! Думаю и надеюсь, что не подведешь!». Подпись «ЮБ» и дата «13 июля 1988 года» (в этот день мне исполнилось 30 лет).
И спустя 30 с лишним лет могу уверенно сказать: «Моя бесценная Юлия Борисовна! Я не подвел Вас.»
* * *
У меня случился логоневроз в 5 лет -мне никогда не нравилось слово «заикание» (поэтому постараюсь его дальше не употреблять, избегая и ненужных выражений типа «дефект», «недуг», «порок»).
И мучительно продолжался до 30 лет. Со всеми «радостями» такой особенной жизни, от оскорбительных насмешек до якобы доброжелательных советов типа: «Лучше пой, чем так говорить». Остро запомнилось, как мне, еще школьнику, смеялась в лицо кассирша в книжном магазине, на вид молодая и симпатичная (но, пожалуй, просто дура). Забавно и упомянуть в наше время индивидуальных ценностей, что я всегда старался быть как все, даже при всех трудностях общения.
Все эти годы пробовал лечиться много раз - в Кунцевской и Боткинской больницах, психоневрологическом диспансере на Канатчиковой даче, лечился у экстрасенсов и иглотерапевтов, лечился даже у светил логотерапии - от Карпухина, изобретателя чудодейственного аппарата со звуками метронома, до харизматичного Шкловского, автора публикации «Речь дар бесценный» в главной газете страны. Лечился много, но безуспешно или с быстро слетающими результатами, что только усугубляло мое эмоциональное состояние. Беда всех этих целителей была в том, что они лечили лишь «сломанный» навык нормальной речи, не придавая значения другим составляющим такого сложного явления, как логоневроз.
В моем понимании, скромном, но обоснованном опытом,логоневроз представляет нарушенный в детстве навык речевого общения, на который постоянно наслаиваются фо-
бии, доводя нередко до мощного и непросто убиваемого комплекса неполноценности.. Практически не бывает одинаковых типов логоневроза, хотя почему-то он случается гораздо чаще с лицами мужского пола. Причины логоневроза остаются непонятными и зачастую объясняются мифической страшной собакой.
В силу непонятности невроза способы его лечения обычно сводились к незамысловатой логопедии, практикуемой для всех возрастов, совершенно не затрагивая личность. Невольно, но уместно вспоминается яркий символ из практики Юлии Борисовны, а именно Айсберг с маленькой надводной частью и огромной подводной, скрытой в темных водах подсознания.
А к Юлии Борисовне я попал совершенно случайно, как раз в то время, когда стал считать, что логоневроз неизлечим и надо жить с ним всю оставшуюся жизнь. Хотя и до сих пор убежден, что ничего случайного в жизни не бывает, всякое событие имеет свое время и место.
Весной 1987 года мой коллега по работе в экономическом институте (малознакомый, но решительный, увы, так и не смог восстановить в памяти, как его звали, но несказанно благодарен ему за этот поступок) буквально взял меня за руку и втолкнул в кабинет Психологического института РАО на улице Герцена (сейчас Большая Никитская), выходящий окнами на церковь Малого Вознесения. Прямо пред ясные очи Юлии Борисовны Некрасовой, о которой ранее ничего не слышал, и ее бессменной помощницы Екатерины Тата-ринской.
До сих пор вспоминаю ее настороженный взгляд, пристальный и оценивающий, что же может получится из этого запущенного случая.Но все-таки мне выдали список книг, необходимых для осмысления и написания отзывов. Список книг на особую тему был мастерски подобран (позже узнал, что это был так называемый пропедевтический этап), был исчерпывающим (позже мне очень захотелось включить в него пронзительную книгу Рубена Гальего «Белое на черном») и включал произведения самых разных авторов. Главным среди этих сочинений был образ Гадкого утенка, ставшего еще одним символом в методике Ю.Б. Некрасовой.
Я прилежно нашел и прочел все книги, прочувствовал их для эмоционального настроя к возможным свершениям, написал и вручил отзывы со своими впечатлениями раньше положенного срока. К слову, саму эту возможность уже воспринял как свой последний шанс, загоревшись под обаянием личности психотерапевта, но с тоской подумав, что моя очередь может растянуться на долгие годы.
И снова мне довелось вытащить свой счастливый билет, в последний момент отказался от участия в группе Владислав Серебряный (был знаком с ним по предыдущему опыту) и мне предложили занять его место в группе «Некрасовцы-88». Более того, быть на сцене Театра на Таганке во время знаменитого сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии, который успешно проводил в свое время Казимир Маркович Дубровский, часто вспоминаемый учитель Юлии Борисовны (фрагмент такого сеанса впечатляет в самом начале фильма Андрея Тарковского «Зеркало»).
* * *
Сеанс эмоционально-стрессовой психотерапии является важной, но не единственной составляющей методики Ю.Б. Некрасовой, которая всегда была подвержена новациям. И в этот раз Юлия Борисовна отважилась на эксперимент - половина необычно большой группы «Некрасовцы-88»стояла на сцене, а другая половина наблюдала за происходящим в зрительном зале, причем, по ее замыслу, все участники должны были испытать один и тот же эмоциональный эффект.
В этом очерке нет нужды описывать детально саму методику, она представлена и в докторской диссертации Юлии Борисовны «Психологические основы процесса социореа-билитации заикающихся» (1992), и в ее монографии «Лечение творчеством» (2006) с удивительными рисунками художника-мультипликатора Анатолия Гнединского, нашего со-
ратника по группе. Достаточно ограничиться своими воспоминаниями и впечатлениями, а также самым главным - результатом моего пребывания в группе «Некрасовцы-88».
Занятия в нашей группе проходили в ежедневном режиме, по 8 и более часов, зачастую расходились за полночь, в основном они были в большом зале Российской академии образования на улице Погодинской. Все эти три месяца над нами работала Юлия Борисовна, творчески, самозабвенно и одержимо, заряжая своей светлой энергетикой, восстанавливая речевые навыки, исправляя личности, проявляя вселенскую доброту (при спонтанном приеме новых членов группы), но и прибегая к жестким, но справедливым мерам (к «мокрой тряпке», вот еще один символ в ее методике). Признаться, мне тоже пришлось испытать на себе праведный гнев, его причину вспомнить не смогу, да и не хотелось бы вспоминать. И убежден, что вся методика Ю.Б. Некрасовой была основана на ее яркой и, не побоюсь высокопарных слов, гениальной личности.
Если совсем кратко, авторская методика последовательно включала, кроме уже упомянутых этапов, режим молчания, снятие режима молчания, логопедические занятия по обучению полному стилю произношения (ПСП, тоже устойчивое у нас выражение), интенсивные занятия по освоению дыхательной гимнастики А.Н. Стрельниковой, аутогенную тренировку и, главное, общениес элементами психоанализа (включая и разбор психологических портретов, составленных по результатам прохождения пропедевтического этапа), которые и составляют базовую конструкцию этой методики.
Логопедические занятия в нашей группе проводила Светлана Житникова, а дыхательную гимнастику А.С. и А.Н. Стрельниковых преподавал Игорь Орлов (Орлуша), участники группы «Некрасовцы-86» и герои фильма «Человек может все» режиссера Александра Шувикова, первого фильма о группах Юлии Борисовны. Участие выпускников предшествующих групп является доброй традицией в практике Юлии Борисовны - ничто так не впечатляет и не вселяет веру в собственный успех, как живые примеры позитивных результатов. Мне и самому довелось участвовать в работе последующих групп, в последней группе Юлии Борисовны и первой группе ее ученицы Наталии Львовны Карповой.
Вместе с тем, в нашей группе методика дополнялась принципиально новыми элементами, в том числе лечение танцем по методике немецкого психоаналитика Гюнтера Ам-мона. Эта методика заключалась в следующем: участник группы строго по своему желанию выходил в круг, закрывал глаза и начинал танцевать под музыку, чудесным образом подобранную и в живом исполнении замечательной Кати Татаринской. В динамической психиатрии считается, что такой танец помогает освобождаться от всевозможных комплексов, хотя мне все-таки сложно судить о его действенности. Сам я не сразу отважился выйти в круг и станцевать свой танец, исполнение которого потом произвело на меня ошеломляющее впечатление приобретенной легкости и внутренней свободы.
Мы также посетили Музей искусств народов Востока, у нас были встречи с интересными людьми, которых притягивала Юлия Борисовна и ее светлая энергетика, - журналистом Ниной Крюковой, писателем и великим спортсменом Юрием Власовым, поэтом Юрием Левитанским и даже экстрасенсом (да, да, настоящим экстрасенсом!) Григорием Антюхиным. Думаю, что такие выходы и встречи были неотъемлемой частью методики Ю.Б. Некрасовой и предназначались для развития не просто общения, а культурного общения, так необходимого многим. Один из участников нашей группы потом с жаром восклицал: «Чувствую, чувствую, как во мне растет духовность!».
Юлия Борисовна создала уникальную методику, совершенную, необыкновенную и развивающуюся, как «самозатачивающийся инструмент» (ее определение!). Замечательной особенностью методики было и то, что все занятия проходили в группе, тщательно отобранной и подготовленной путем прохождения библиотерапии.
Все участники нашей группы были совсем разные по возрасту, образованию, профессии, воспитанию, из Москвы, регионов и даже братских (в то время) союзных республик, но объединенные в едином порыве и представляющие братский коллектив единомышленников. Тогда мне было сложно вообразить аналогичные коллективы, а сейчас приходит
сравнение (возможно, и неуместное) с обществом анонимных алкоголиков (но ведь похоже - совсем разные участники, собравшиеся вместе, чтобы изменить свою личность).
Мне светло вспоминаются соратники по группе - старшие друзья, мудрый Александр Свидлер (увы, давно скончался) и правильный Николай Андриевский, брутальный Виталий Соловьев (увы, скончался в 2018 году, время неумолимо), выдержанный Александр Гарманов (Саша так проникновенно пел песню Александра Розенбаума «Вальс Бостон»), славный Дмитрий Горошко, улыбчивый Олег Петров, доверчивый Александр Брагинский, юная (14 лет) Наташа Уманская, автор сказки «Яблоня» и впоследствии победитель международного конкурса «Дитя достижений», а также многие-многие другие. И особенно созданная на групповых занятиях атмосфера дружелюбия и взаимной поддержки, доброты
и внимания, такая редкая для нашего неспокойного времени.
* * *
Из группы я вышел с поставленной и красивой речью, но вступил в сложный период -важно было сохранить речевые навыки и личностные изменения в повседневных условиях жизни и работы.Сложнейшим был для меня этот период, в постоянных переживаниях, как бы не сорваться и не растерять приобретенный навык, как это случалось раньше.
Очень помогло то, что сохранилась заботливая, почти материнская поддержка за счет напутствий («Поддерживать речь в солнечный день!»), писем, регулярных встреч и просто неформального общения с Юлией Борисовной. Что также являлось важнейшей частью методики Ю.Б. Некрасовой.
Были первые маленькие победы, когда я вышел после перерыва на работу в экономический институт и стал свободно разговаривать под удивленными взглядами окружающих коллег. Были досадные срывы, когда приходилось вспоминать все правила, уроки и даже «мокрую тряпку», но выдержал, справился и пережил провалы.
Были и достижения, когда в 90-е годы искал и успешно находил работу (20 лет я проработал управленческим консультантом, в той творческой профессии, в которой требуется красноречие), общался с заказчиками, становился руководителем проектов и подразделений, уверенно выступал с докладами и даже был модератором на конференциях.
Но, главное, в своей новой жизни руководствовался установкой Юлии Борисовны: «Заикающийся - тот, кто считает себя заикающимся». А я таковым себя уже не считаю,
вычеркнув все свои прежние мрачные мысли о логоневрозе.
* * *
Давным-давно, 13 апреля 1988 года, я оказался на сеансе эмоционально-стрессовой психотерапии, в самом начале долгой работы над собой под руководством Великого Психотерапевта. С тех пор этот день я праздную как свой второй день рождения.
В этот день я обычно пересматриваю авторский фильм «Я, конечно, вернусь» режиссера Аветиса Гарибяна о нашей группе, показанный весной 1989 года по Первому каналу ТВ. В нем, по словам Юлии Борисовны, я стал главным героем фильма, но не соглашусь с такой оценкой - главным героем была вся группа. Этот фильм заканчивается трогательной до слез сценой: вся наша группа танцует, образуя круг и положив руки на плечи друг друга, а в центре круга - танцует с Сашей Брагинским и сама Юлия Борисовна, высокая и прекрасная, как светлый Ангел для каждого из нас.
Перебираю дорогие фотографии, уникальные документы и ободряющие письма. Встречаюсь с соратником по группе Николаем Андриевским, с которым за 30 с лишним лет удалось сохранить добросердечный контакт.
И вспоминаю, вспоминаю те далекие три месяца, ставшие счастливейшими в моей жизни.
Со светлой памятью о Юлии Борисовне Некрасовой!
