CC BY
86
Из архива русской мысли
К. В. Артем-Александров
О ВТОРОМ И ТРЕТЬЕМ МИРОВЫХ ФИЛОСОФСКИХ КОНГРЕССАХ
Продолжаем публикации, начатые в нашем журнале в 2014 г. [см.: 1].
1. Женева, 1904 год
Второй Мировой философский конгресс проходил в Швейцарии, в Женеве 4-8 сентября 1904 г. Число участников «немного не достигло четырехсот», и большая часть их представляла принимающую сторону. Затем, по нисходящей шли французы, немцы и итальянцы. Не было англичан, а США были представлены только панпсихистом из Массачузета Ч. О. Стронгом. «Русских было более двадцати человек», — в одной из заметок в марте 1905 г. сообщал журнал Казанской Духовной академии «Православный собеседник».
Состоялось пять общих заседаний, на которых обсуждались ведущие доклады секций конгресса (история философии, философия, психология, прикладная философия, т. е. скорее, социальная философия, логика и философия науки и история науки. Последняя секция конституировала себя в качестве III Международного конгресса по истории науки, оставаясь при этом секцией II философского конгресса, а предметом ее обсуждения стали неовитализм или финальность в биологии).
Снова, как и на первом конгрессе, ведущей темой участников стало соотношение философии и частных наук. Очень хотелось освоить частные науки до такой степени, чтобы философию сделать такой же доказательной, как и они. Конгресс «ясно показал, что философия неудержимо стремится к сближению своих различных направлений на почве эмпирически-индуктивного исследования и решения философских проблем...» [7, с. 522].
Впрочем, не обошлось без исключений. Эрнест Навиль, избранный почетным председателем конгресса, согласный с тем, что философия являет собою попытку духа к единству и гармонии как в области умозрения, так и в практической жизни человечества, спрашивал: «В чем же, собственно, заключается искомое единство?» и заявлял, что по его личному глубокому
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2015. Том 16. Выпуск 1
187
убеждению, основанному на многолетних размышлениях и опыте, оно заключается в христианском учении. Тот же «Православный собеседник» в своей информации о Конгрессе с сожалением отмечал, что «религиозные вопросы и особенно положительное решение их, по-видимому, мало интересовало членов конгресса». И Э. Навиль, и бывший католический священник Луазон с его проповедью «идеи Бога» «остались, к сожалению, одинокими».
С различных сторон секулярного подхода тему единства философии и науки освещали иные участники конгресса. Например, Л. Штейн говорил о философии, которая вводит единство понимания в разнообразие множества сведений о мире, а Ж. Гур — о постепенной рационализации философии в ее истории. Близкий этой теме доклад В. Виндельбанда «Задачи современной логики и теории познания относительно наук о природе и наук о духе» (на секции логики и методологии науки) тоже не нашел себе сочувствия и поддержки со стороны членов конгресса. В. Н. Ивановский, отмечавший этот факт, констатировал при этом: «Можно только пожалеть, что она (точка зрения Виндельбанда. — К. А.-А.) нашла приверженцев среди русских мыслителей» [5, паг.2, с. 25].
Вполне в фарватере общей темы (философия и наука) были выступления А. Лаланда «О философском словаре» и Л. Кутюра «Об идее интернационального языка», которые пояснили участникам, что было сделано ими во исполнение пожеланий I Конгресса. Как известно нашей заметки об этом в прошлом выпуске «Вестника РХГА» [1], пожелания состояли в том, чтобы поддерживать инициативы, направленные на придание большей определенности философской терминологии, позволяющей лучше понимать друг друга в интернациональном сообществе.
«Лаланд сообщил об издании Французским Философским обществом Философского словаря и приглашал к участию в этом издании. Цель его — изучение и формирование философских терминов. Словарь составляется на французском языке, но при каждом французском термине указывается греческий или латинский его первообраз и синонимы — немецкий, английский и итальянский, а также предлагается международный корень, которым может воспользоваться искусственный международный язык. Русская философская терминология, быть может, будет дана в особом приложении, если удастся преодолеть трудности транскрипции». Так «Православный собеседник» изложил суть выступления Лаланда. Напротив, Л. Кутюра предложил избрать какой-то один язык для общения философов. Им могла бы стать латынь или, допустим, какой-то искусственный язык.
Русскими участниками конгресса — среди прочих — были Н. А. Абрикосов — московский меценат, издававший журнал «Вопросы философии и психологии», П. И. Бирюков — общественный деятель, литератор, биограф Л. Н. Толстого. В. В. Васильев — математик и философ, Е. В. Де-Роберти, В. Н. Ивановский, П. Э. Лейкфельд — психолог, профессор Харьковского университета, Ф. Ф. Ольденбург — деятель народного образования в России, В. В. Серебренников — профессор Санкт-Петербургской Духовной академии, Г. И. Челпанов — психолог из Университета Св. Владимира.
Активность русских в работе конгресса не была большой. На секции прикладной философии П. И. Бирюков выступил с докладом «Основные идеи
философии Толстого». В прениях по докладу Э. Бутру «Значение истории философии для изучения философии» на секции истории философии выступали Е. В. Де-Роберти и В. Н. Ивановский.
В среде немногих русских участников возникла идея об организации русского философского съезда. Они надеялись, что таким образом можно будет пропагандировать философию среди публики, обсуждать вопросы преподавания этой дисциплины в высших и средних учебных заведениях и даже — во всяком случае, об этом написал Г. И. Челпанов — на этих съездах сблизить философию и частные науки.
Быть может, не будет излишним упоминание о двух выходцах из России, принявших активное участие в работе Конгресса. Один из них — Григорий (Гирш) Борисович Ительсон (1852-1926), математик и философ из Житомира, живший в Берлине с 1884 г. На Женевском конгрессе, помимо участия в прениях, он выступал с докладами (по регламенту — не более 15 минут) «Реформа логики», «Логика и математика», «Спиноза и геометрический метод». В «Философской энциклопедии» 1960-1970 гг. написано: «В 1904 г. на Международном философском конгрессе в Женеве термин логистика был предложен (независимо Ительсоном, Лаландом и Кутюра) для обозначения математической логики; в настоящее время чаще всего употребляется именно в этом смысле». Кое-что об Ительсоне можно узнать из книги А. З. Штейнберга «Литературный архипелаг».
Другим того же рода участником Женевского конгресса была удивительная Анна-Эстер Тумаркина (1875-1951) — дочь купца из Могилевской губернии, доктор философии, первая женщина, ставшая преподавателем философии в европейском университете. На Конгрессе ею был прочитан доклад «О взаимодействии сил в "Критике способности суждения" Канта».
Еще одним «присутствием» русских на Конгрессе можно, по-видимому, счесть доклад Леона Брунсвика, французского представителя критического рационализма, «Религиозная философия А. Шпира». Приятно, что Мировой философский конгресс слушает доклад о русском мыслителе. Приятно, что философия Шпира проглядывает в критическом рационализме Л. Брунсвика. Чего-то стоит внимание француза к русскому мыслителю, который всего лишь публиковал свои работы на немецком и французском языках.
2. Гейдельберг, 1908 год
О Третьем Мировом философском конгрессе в Гейдельберге (31 августа — 5 сентября 1908 г.) Н. А. Васильев написал, что его «вряд ли можно назвать удачным». Знаменитому логику таким конгресс показался потому, что на конгрессе отсутствовали ведущие фигуры мировой философии — А. Бергсон, Ф. Брэдли, В. Вудт, Д. Джемс, Р. Зиммель, Г. Коген, Э. Мах, П. Наторп, А. Риль, Г. Риккерт — и еще потому, что средний уровень секционных рефератов (т. е. докладов) был невысок, не поднимаясь выше обычной университетской лекции.
Все же, было не так уж плохо. Активное участие в работе конгресса приняли Э. Бутру, В. Виндельбанд, В. Иерусалем, Л. Кутюра, Б. Кроче, Д. Ройс, Х. Файхингер, Ф. Шиллер. Согласитесь, это — не второстепенный ряд имен.
Что касается русских участников конгресса — а мы назовем серьезных, «остепененных» и уже известных в узких кругах людей, — то их было немного — отец и сын Васильевы из Казани, снова — В. Н. Ивановский, снова — П. Лейк-фельд с супругой, профессор Духовной академии в Петербурге В. Серебренников... Вот, пожалуй, и все. К той же категории участников, наверное, нужно отнести Д. М. Койгена, который уже закончил университет Берна, в то время жил вблизи Берлина, а возвратится в Россию только в 1913 г. Как и ранее, на Конгрессе были активны выходцы из России — А. Тумаркина и особенно Г. Б. Ительсон. В. А. Бажанов рассказывает, что на Конгрессе А. А. Васильев знакомится с Ительсоном, после чего в Казани родилась идея неаристотелевой логики [2].
Но более интересны другие участники. Ими стали наши студенты, обучавшиеся тогда в Германии — Н. Н. Бубнов, Ф. А. Степун, упомянутые в его воспоминаниях Алексей Минор и Анатолий Сынопалов, а также ставшие впоследствии известными З. Штейнберг и Б. Яковенко.
Возможно, что выделить ведущую идею Третьего Конгресса не так легко, как у предшествующих. Но все единогласно отмечают большое культурное значение дискуссии о прагматизме, вдруг разгоревшейся на конгрессе, а Арнольд Руге указал еще один результат конгресса. «Гейдельбергский конгресс, — писал он, — имел особое значение благодаря тому, что, во 1-ых, на нем происходила обширная дискуссия по вопросу о прагматизме (сохранившаяся в протоколах конгресса), и, во- 2-ых, что на нем было принято решения о желательном издании интернациональной библиографии философии, которая явилась бы центральным органом всей совокупности философских исканий» [8, с. 403].
Независимо от того, что уже сказано, нужно увидеть, что Гейдельбергский конгресс имел большое — пусть не прямое, а обособленное — значение для нас, русских. На нем впервые заявили о себе товарищи из небольшого студенческого немецко-русского содружества (Р. Кронер, Г. Мелисс, А. Руге, Н. Бубнов, С. Гессен, Ф. Степун, Б. Яковенко). Именно усилиями этого содружества в Европе в 1910 г. появилось первое интернациональное издание журнала научной философии «Логос». Через журнал, по замыслу инициаторов, можно было вразумить, философизировать европейское общество, спасти его от социально-культурной гибели. Что касается того, какое значение для всей русской философии первой четверти ХХ в. имело издание русской версии «Логоса», то об этом существует обширная литература, знакомая нашему читателю.
Среди инициаторов «Логоса» наиболее активными на заседаниях Конгресса были Рихард Кронер, будущий редактор немецкого «Логоса», и Б. В. Яковенко. Первый выступил с докладом «Критицизм и теоретико-познавательное смирение». Второй даже с двумя докладами — «Что такое трансцендентальный метод?» и «Логистика и трансцендентальное обоснование математики». Помимо того, Яковенко был активен при обсуждении выступлений главных прагматистов, англичанина Фердинанда Шиллера и американца А. Армстронга. Ф. А. Степун вспоминал: «Яковенко, выступавший против прагматистов, своею полемической энергией и святительской внешностью неизменно вызывал
большой интерес к своим критическим замечаниям». В протоколах обсуждения сохранились тексты двух реплик Яковенко. В первой говорится: «Истина является истиной, независимой от любого психического. Чисто-трансцендентальной истиной является только та истина, которая свободна от психологизма, в каком бы одеянии он не являлся — даже от прагматического психологизма». Другая реплика такова: «Рационализм притязает на истину в то мгновение, когда он утверждает правильность самого себя. Когда же правильностью, истиной прагматизма является польза, то мы не можем быть согласны с ним, так как польза всегда изменчива. Моя польза не такая, как польза у Шиллера. Поэтому мы должны или отказаться от истины и притязаний на истину или признать априорную или истинную истину. Каждое суждение уже предполагает истину, каждое выдвигает притязание на истину. Поэтому истины не избежать — даже прагматизму и его аргументам».
О значении этой дискуссии превосходно сказал Ф. Степун, свидетель и пассивный участник заседаний конгресса: «В центре конгресса — стояла горячая борьба англо-американского прагматизма с идеалистической традицией немецкой философии. Наследники Рима, но не Афин, враждебные созерцательной традиции в христианстве, пуритане-прагматисты приехали в цитадель идеалистической философии с целью навязать Европе возникшие в Америке убеждения, что исповедание общеобязательной, вневременной истины есть верх логической непоследовательности и практической бессмысленности». [9, с. 149].
Что касается другого результата конгресса, о котором говорил А. Руге, то он воплотился в толстом библиографическом справочнике под названием «Философия современности. Международный ежегодник, издаваемы доктором Арнольдом Руге, приват-доцентом философии Гейдельбургского университета. I. Сдвоенный выпуск. Литература 1908-1909 гг.». Он вышел в свет в Гейдельбурге в 1910 г. На этот указатель Б. В. Яковенко дал небольшую рецензию, где писал: «Философская литература так велика, что уследить за нею без помощи специального органа, невозможно. Беспомощность в этом отношении особенно интенсивно ощущается за пределами Германии, напр. у нас в России». При этом «интернациональная философская библиография имеет огромное значение для нас, русских, ознакомливая заграницу с нашими философскими переживаниями» [6, с. 237]. А. Руге знакомил Европу с нашими философскими переживаниями по трем литературным журналам («Русская мысль», «Русское богатство» и «Современный мир»), одному художественному («Аполлон») и одному специализированному — «Вопросы философии и психологии». Небогато. Несоизмеримо, к примеру с десятком немецких философских журналов.
Н. А. Васильев в статье о Гейдельбургском конгрессе писал: «Германия и сейчас — сердце философской мысли человечества, ее философская литература главенствует над литературами других стран, у ней и сейчас нет недостатка в крупных мыслителях» [4, с. 3].
Через шесть лет Германия начнет I мировую войну, а ее ученые и философы прославятся отвратительным «Воззванием к цивилизованному миру» [см.: 2].
ЛИТЕРАТУРА
1. Артем-Александров К. В. Первый международный Философский конгресс в Париже // Вестник РХГА. — 2014. — Т. 15, вып. 4. — С. 191-194.
2. Бажанов В. А. Н. А. Васильев. Философ и родоначальник неклассической логики // Философские науки. — 2012. № 5. — С. 116-120.
3. Два эпизода из жизни идей времени I Мировой войны / Публикация и комментарий К. В. Артем-Александрова // Вестник РХГА. — 2014. — Т. 15, вып. 2. — С. 177-181.
4. Васильев Н. А. Третий международный философский конгресс в Гейдельберге // Журнал Министерства народного просвещения. — 1909. — № 2, февраль.
5. Ивановский Вл. Второй Международный конгресс в Женеве // Журнал Министерства Народного просвещения. — 1905. — Январь. — Паг. II. С. 25.
6. Логос. — 1911. — Кн. 1.
7. П. Второй международный философский конгресс в Женеве // Православный собеседник. — 1905. — Март.
8. Руге А. Четвертый Международный конгресс по философии в Болонье // Вопросы философии и психологии. — 1911. — Кн. III (108).
9. Степун Ф. А. Бывшее и несбывшееся. 2-е изд. — Т. 1. — Лондон, 1990.
