CC BY
47Н. Ф. Мокшин,
доктор исторических наук, профессор, МГУ им. Н. П. Огарева (г. Саранск)
О ВОССОЕДИНЕНИИ МОРДОВСКОЙ ЗЕМЛИ С РУССКОЙ ЗЕМЛЕЙ
Включение Мордовии («Мордовской земли» русских летописей) в орбиту русской государственности в разных ее формах (Киевской Руси, ряда русских княжеств в период феодальной раздробленности, Московской Руси, как централизованного Русского государства, России) происходило не в одночасье. Это был процесс, растянувшийся на века, в котором можно выделить три основных этапа: 1) начинался 1000 лет назад и его условно можно назвать киевским (Х—ХИ вв.), 2) владимиро-нижегородско-рязано-московским (XIII—XV вв.), 3) московским (XVI в.).
Мордва — один из архогенетических коренных народов Восточной Европы, относящихся к финно-угорской языковой группе уральско-юкагирской языковой семьи. Кроме мордовских (эрзянского и мокшанского) языков, к этой же группе относятся финский, карельский, ижор-ский, ливский, водский, вепсский, эстонский, саамский, марийские (лугово-восточный и горномарийский), удмуртский, коми-зырянский и коми-пермяцкий языки, составляющие финскую ветвь, а также хантыйский, мансийский и венгерский, объединяемые в угорскую ветвь. Помимо названных языков, к этой группе относят еще три языка (мерянский, муромский и мещерский), на которых говорили соответственно меря, мурома и мещера — народности, сошедшие с исторической арены еще в раннем Средневековье.
Мордва как этнос состоит из двух субэтносов — эрзя (самоназвание) и мокша (самоназвание), каждый из которых имеет свой язык, особенности в антропологическом облике, расселении, быте, материальной и духовной культуре.
Антропологический состав мордвы сформировался в результате смешения различных типов преимущественно большой европеоидной расы (беломорский, восточнобалтийский, понтийский). Монголоидной примеси у нее меньше, чем у других финноязычных народов Волго-Ка-мья (марийцы, удмурты). Имеющееся сходство в антропологическом облике мордвы и русских (особенно восточных) — следствие, во-первых, древней общности антропологических типов, на основе кото-
рых шло их формирование, и, во-вторых, последующего процесса сближения и смешения. Среди эрзи преобладают светло-пигментированные, а среди мокши — тем-нопигментированные типы.
Этногенез мордвы происходил в ВолгоОкском междуречье на базе племен городецкой археологической культуры. Ареал расселения древнемордовских племен в I тыс. н. э. включал долины р. Оки, Волги (среднее течение), Цны, Мокши и Суры. Уже с первой половины I тыс. н. э. в составе древнемордовской семьи племен начинают вырисовываться линии эволюции мокшанской и эрзянской групп племен, которые затем становятся все более явственными. Одной из предпосылок такого раздвоения была обширность территории их расселения. Существенной причиной дуали-зации древней мордвы можно считать и миграционные процессы, в том числе великое переселение народов (первая половина I тыс. н. э.), а затем, в конце этого тысячелетия, — расселение в Среднем Поволжье булгар и образование здесь Волжской Булгарии. Позднее ряд других политических (например, монголо-татарское нашествие, казанско-ханские захваты), социально-экономических и этнокультурных факторов содействовали закреплению бинарности мордовского народа, сохранившейся до наших дней.
Этноним «мордва» появляется в довольно ранних письменных источниках. Не исключено, что «марды», упоминаемые в «Истории» Геродота (V в. до н. э.) как одно из племен, подвластных Персидской державе, принимали участие в этногенезе
ВСЕРОССИЙСКАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
«Кок« Счуною вршем н Московская Русь XVII века»
5
мордвы. В пользу этого предположения свидетельствует не только иранская этимология самого этнонима «мордва» (та^ — «человек», «мужчина», «муж», отсюда мордовское «мирде» — муж, супруг), но и множество иранизмов, имеющихся в мордовских языках. Виантийский епископ Иордан (гот по происхождению) в своей книге «Гетика», законченной в 551 г., писал о народе Восточной Европы Мо^е^. По свидетельству императора Византии Константина VII Порфирогенета (X в.), страна Мордия (Мо^а) находилась в десяти днях пути от Печенегии. В западноевропейских средневековых источниках мордва называется также Merdas, Merdinis, Ме^шт, Мо^аш, Мо^иа, Morduinos. В древнерусских летописях этноним «мордва» встречается с XI— XIII вв. Наряду с ним, в этих летописях фигурирует и этноним «мордвичи».
Одно из наиболее ранних письменных известий об этнониме эрзя (арису) дошло до нас в послании кагана Хазарии Иосифа (Х в.). Имеется, правда, мнение, что это не первое письменное свидетельство об эрзе, что таковые содержатся в трудах древнегреческих географов Страбона (аорсы) и Птолемея (арсииты). Распространенное толкование древнерусского летописного выражения «Русь Пургасова», как русских, подвластных мордовскому (эрзянскому) князю начала XIII в. Пурга-су, едва ли верно, ибо первое слово этого выражения надо читать не как «Русь», а как «Эрсь» («Эрсь Пургасова»).
Наиболее раннее письменное известие об этнониме мокша (Мохе1) содержится в записках фламандского путешественника XIII в. Гильома Рубрука. Указанный этноним восходит к индоевропейскому гидрониму «Мокша» (сравните: в санскрите moksha — «проливание», «утекание», «освобождение»), а этноним «эрзя» — к иранской лексике (иранское агеап — «самец», «мужчина», «герой»).
В период раннего феодализма (до
XIII в.) западной границей расселения мордвы можно считать р. Оку, северная граница проходила по Оке и Волге (морд. Рав), восточная — по Суре, юж-
ная — по естественному рубежу леса и степи. Мордва-эрзя занимала северную часть «Мордовской земли» (так Мордовия называлась в русских летописях), а морда-мокша — южную. На западе и северо-западе соседями мордвы были мурома, черемисы (марийцы), славяне, затем русские (рузт — эрз., руст — мокш.). Соседями с юга являлись хазары, потом печенеги, с XI в. — половцы и куманы, которых именовали еще и огузами (по-мордовски гузт), а затем татары (морд. печкаст), с востока — волжские булгары, а затем чуваши (по-мордовски веть-кеть).
В конце I — начале II тыс. намечается процесс формирования на базе древнемордовской семьи племен мордовской народности, немаловажную роль в консолидации которой играла международная обстановка, бывшая в то время весьма напряженной. Походы на мордву хазар и киевских князей приводили к тому, что она была вынуждена платить дань сначала Хазарскому каганату, а затем, после его ослабления, — Киевской Руси. Как сказано в «Слове о погибели Русской земли», написание которого относят к первой трети XIII в., «Буртаси, черемиси, веда и мордва бортничаху на князя великого Володимера». В письме кагана Ха-зарии Иосифа еврейскому сановнику при дворе испанских халифов Абд-ал-Рахмана (912—961) и Хакама II (961—976) Хасдаю Ибн-Шафруту говорилось о многочисленных народах, проживающих в его стране у реки по имени Итиль в селах и городах, укрепленных стенами. «Вот их имена: бур-т-с, бул-г-р, с-вар, арису, ц-р-мис... Все они служат и платят дань». Имя народа арису, указанного в письме, обычно отождествляется с этнонимом «эрзя».
Весьма любопытны для осмысления вопроса о мордовско-русских связях некоторые наблюдения арабского географа и путешественника Ибн-Хаукаля, жившего, как и каган Иосиф, в X в. Они изложены им в «Книге путей и государств». «Русы, — сообщал Ибн-Хаукаль, — состоят из трех племен, из коих одно ближе к Булгару, а царь его находится в городе, называемом
6
ГУМА1НТАРНЙ: актуальные проблемы , ,
№ 4 2010 (12)
гуманитарной науки и образования
Ки-а-а (Kijawa). Второе племя выше первого, оно называется Салавия, а царь ее... А третье племя называется Агеауа (Егеапца), царь его находится в Агеа. Люди отправляются торговать с ними в КегЬаЦа (Kijawa). Но чтобы кто-то достигал с иностранцами до А-а-а (Егеапца), то этого я никогда не слышал, ибо они убивают всякого иностранца, вступающего в их землю. Но они спускаются по воде и ведут торговлю, ничего не рассказывая про свои дела и товары и не допуская никого провожать их и входить в их страну. Из АгЬа (Агеа, Егеа) вывозятся черные соболи, черные лисицы и свинец» [1]. Как считают ряд видных арабистов (Х. Френ, П. С. Савельев, А. Я. Гаркави), под именем «арса» надо понимать эрзю. Таким образом, по свидетельствам арабских средневековых авторов (указанные сведения аналогичны, по существу, сообщениям и других путешественников того времени, а именно Истахри, Бал-хи, Идриси), мордва-эрзя воспринималась ими как одно из трех племен русов [2].
Воссоединение Мордовской земли с Русской землей (Русью, Россией) было длительным процессом, растянувшимся на многие века. Начиналось оно в пору, когда Русское государство (Киевская Русь) было единым и охватывало всю восточнославянскую территорию, от низовьев Дуная до Ладожского и Онежского озер, от Верхней Западной Двины до Волго-Окского междуречья. Эта «Русская земля» и была территорией расселения древнерусской народности в IX—
XIV вв. [3], в которую вошли все восточнославянские племена, а также некоторые восточнофинские племена: меря, мурома, мещера, мордва, полностью или частично. Близость Волги, по которой шел водный путь из Новгорода в Волжскую Булга-рию и далее в Хазарию, способствовала раннему участию мери, муромы, мещеры, мордвы в русской истории.
Еще В. О. Ключевский в «Курсе русской истории» указывал, что формирование великорусской народности связано с колонизацией славянами из Приднепровья бассейна Оки и Верхней Волги и было результатом смешения славянских и местных
финских элементов [4]. Так, говоря об антропологическом облике великороссов, В. О. Ключевский констатировал: «Наша великорусская физиономия не совсем точно воспроизводит общеславянские черты. Другие славяне, признавая в ней эти черты, однако замечают и некоторую стороннюю примесь: именно, скулистость великоросса, преобладание смуглого цвета лица и волос и особенно типический великорусский нос, покоящийся на широком основании, с большей вероятностью ставят на счет финского влияния» [5].
Историческая гипотеза об участии значительного финского элемента или субстрата в образовании русского народа получила новые основательные подтверждения в результате антропологических исследований в Новейшее время. Резюмируя их итоги, академик В. П. Алексеев писал: «Итак, финский элемент вошел в состав русского народа в значительной пропорции — вот историческая гипотеза, следующая из антропологических сопоставлений. Она не нова: многие историки и этнографы защищали ее, приводя исторические и этнографические аргументы, во многом убедительные, но каждый раз оспаривавшиеся. В антропологии эта старая гипотеза получает еще одно подтверждение, подтверждение серьезное, основательное, сразу выводящее ее на первую линию обсуждения» [6].
Этнокультурные взаимоотношения мордвы и славян обогащали тех и других. Археологами обнаружен обширный ассортимент вещей (височные подвески, бусы, браслеты, перстни и др.) славянского происхождения на этнической территории мордвы. С другой стороны, как отмечают они же, среди памятников славян встречаются не только отдельные вещи, а иногда целые комплексы с мордовскими вещами [7].
О древности мордовско-славянских связей свидетельствуют не только археологические, но и лингвистические, этнографические и другие данные. Например, эрзянское слово пондо — «пуд», вероятнее всего, было заимствовано от восточных славян в то время, когда в их речи имелись носовые гласные, что предшествовало первым памятникам восточнославянского
ВСЕРОССИЙСКАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
«Кок« Счуною вршин н Московская Русь XVII века»
7
письма, т. е. до XI в. [8]. Древними заимствованиями от восточных славян являются проводившиеся мордвой праздники: день коляды, Масленица, братчины, ряд свадебных, религиозных обрядов, игр. Так, говоря о братчинах, бытовавших у мордвы, М. Е. Евсевьев писал: «В древние времена братчины были в большом распространении и среди русских. О них упоминается и в русских летописях, и былинах. Мордва, без сомнения, заимствовала этот праздник от русских; она и название праздника удержала русское — братчина» [9].
Многие исследователи хорошо понимали важность этнографического исследования мордвы как хранительницы ряда древнерусских форм народной жизни, фольклора, верований. «Вообще мордовская вера, — отмечал П. И. Мельников, — имела, кажется, большое сходство с языческою верой русских славян, если не была одна и та же. У русских, уже как девятьсот лет принявших христианство, она совершенно забылась, но остатки ее сохранились в разных обрядах, из которых многие трудно или вовсе невозможно объяснить. Мордва крещена не так давно и еще помнит старинную
свою веру. По сохранившимся у мордвы религиозным обрядам и по преданиям об их религии можно объяснить многие русские обычаи и обряды» [10].
Итак, включение Мордовии («Мордовской земли» русских летописей) в орбиту русской государственности в разных ее формах (Киевской Руси, ряда русских княжеств в период феодальной раздробленности, Московской Руси, как централизованного Русского государства, России) происходило не в одночасье. Это был процесс, растянувшийся на века, в котором можно выделить три основных этапа. Первый из них начался тысячу лет назад, и его условно можно назвать киевским (X—XII вв.), второй — владимиро-нижегородско-рязано-московским (XIII—XV
вв.), третий — московским (XVI в.). Каждый из них имеет свои особенности, как и некоторые общие черты, свойственные эпохе феодализма. В целом же можно без преувеличения утверждать, что мордва приняла существенное участие в создании не только русской государственности, изначально полиэтничной, но и самого русского этноса в качестве одного из его этнических суперстратов.
Библиографические ссылки
1. Frähn Ch. M. Ibn Foszlan's und anderer Araber Berichte über die Russen älterer Zeit. — St. Petersburg, 1823. - S. 258.
2. Мокшин H. Ф. Мордва глазами зарубежных и российских путешественников. — Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1993. — С. 38—41.
3. Токарев С. А. Этнография народов СССР. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1958. — C. 25.
4. Ключевский В. О. Сочинения. В 8 т. Т. 1 : Курс русской истории. — М. : Госполитиздат, 1956. — 4.1. — C. 296—297.
5. Там же. С. 297.
6. Алексеев В. П. В поисках предков. Антропология и история. — М. : Наука, 1972. — С. 297.
7. Беговаткин А. А., Вихляев В. И. Подвески со знаками Рюриковичей из Кельгининского могильника в Мордовии // Краевед. записки. — Саранск, 2004. — С. 6—11 ; Беговаткин А. А. Русско-мордовские отношения в начале XIII в. // Краевед. записки. — Саранск, 2007. — С. 6—13 ; Циркин А. В. Русско-мордовские отношения в X—XIV вв. — Саранск, 1968. — С. 89—100.
8. Бубрих Д. В. Лингвистические данные к вопросу о древности связей между мордвой и восточными славянами // Зап. Мордов. науч.-исслед. ин-та. — Саранск, 1947. — № 7. — С. 6.
9. Центральный государственный архив Республики Мордовия. — Ф. Р-267 (М. Е. Евсевьев). — Оп. 1.— Д. 24. — Л. 34.
10. Мельников П. И. (Андрей Печерский). Очерки мордвы. — Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1981. — С. 107—108.
8
ГУМА1НТАРНЙ: актуальные проблемы , ,
№ 4 2010 (12)
гуманитарной науки и образования
