CC BY
194
ВЕСТНИК Екатеринбургской духовной семинарии. Вып. 1(13). 2016, 11-29
ИССЛЕДОВАНИЯ
•ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ И АРХЕОГРАФИЯ
О. И. Хоруженко
О ВЕРОИСПОВЕДАНИИ ЛИТОВСКОГО ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ОЛЬГЕРДА
В статье рассматривается проблема достоверности источников о принятии великим литовским князем Ольгердом, рожденным «огнепоклонником», православия. В историографии иногда высказываются суждения о его двух- или трехкратном обращении в христианство: перед его первым браком с княжной Марией Витебской, перед вторым браком с княжной Ульяной Тверской и накануне смерти, когда он якобы принял и крещение, и схиму. Между этими событиями Ольгерд проявляет себя и характеризуется современниками язычником, что предполагает его неоднократное же отступление от христианства. Подобные суждения представляются противоречивыми, что потребовало обратиться к источникам, на которых они основываются. Показано, что современные Ольгерду источники московского, византийского, ливонского происхождения последовательно аттестуют литовского князя язычником, в том числе и на момент его кончины и погребения. Наиболее ранние сведения о мнимом крещении Ольгерда относятся к концу XV в. Это Послание митрополита Спиридона-Саввы (здесь Ольгерду дано христианское имя Александр, в схиме — Алексий) и синодик («помянник») Киево-Печерского монастыря (здесь Ольгерд именуется Дмитрием). В этих памятниках приписанное Ольгерду православие должно было решать определенные идеологические задачи: возвеличивание тверского княжеского дома и, в частности, великой княгини Ульяны Алексан-
© О. И. Хоруженко, 2016
11
дровны, декларация древнего почитания Киево-Печерской обители со стороны литовских великих князей. Специально в статье исследуются вопросы о хронологии и обстоятельствах, связанных с гибелью вилен-ских мучеников, текстологии Киево-Печерского помянника.
Ключевые слова: Православие в Великом княжестве Литовском, Оль-герд, язычество, мученики виленские, княжеские пиры, Послание Спири-дона-Саввы, Киево-Печерский помянник.
Вопрос о вероисповедании литовского князя Ольгерда Гедиминовича (ок. 1296-1377) на основании опубликованных на сегодня исследований и доступных источников представляется довольно запутанным и заслуживает специального рассмотрения. От его разрешения зависят, в частности, представления о характере конфликтов, которые отличали московско-литовские отношения второй половины XIV в., наличии в них религиозного компонента.
Обобщенно история духовных исканий великого князя Ольгерда выглядит так. Еще при жизни отца Гедимина Ольгерд принял православие «ради жены» своей Марии, витебской княжны, и построил в Витебске две православные церкви — Благовещения и Святодуховскую. При вступлении на великокняжеский престол (1345) он в угоду языческим верхушке и населению Литвы оставил православие. Несмотря на драматический эпизод, приведший к казни трех мучеников виленских, к чему Ольгерд был якобы принужден жрецами, великий князь литовский в целом покровительствовал христианам. Он подарил православным дубовую рощу в Вильне, где приняли мученичество Иоанн, Антоний и Евстафий, самостоятельно выстроил в Вильне Пречистенскую церковь, воспитал в православии свое многочисленное потомство. Наконец, за несколько дней до кончины Ольгерд и сам повторно обратился в православие, приняв имя Александр, успел облечься в схиму с именем Алексей и был похоронен по христианскому обряду в построенной им Пречистенской церкви1.
Сведения о крещении Ольгерда перед женитьбой на витебской княжне содержат только поздние летописи западнорусского происхождения — Густынская и Хроника Быховца. В Густынской летописи (начало XVII в.) сообщается: «В сие лето (1340. — О. Х.) Олгерд Гедиминович
1 Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. М., 21995. Кн. 3. Т. 4. С. 84-86.
поял себе жену Юлияну, дщерь витепского князя, ея же ради крестися со всеми бояры и людми; с нею же име потом (курсив мой. — О. Х.) сынов шесть»2. Сообщение явно написано post factum; составитель, проявив осведомленность о том, что было потом, спутал имена первой и второй супруги Ольгерда: «В лето 6857 (1349) <...> Олгерд, по смерти першой жоны своей, юже поял был у витепского князя, поят вторую жену Марию, дщерь Михаила Александровича Тверского»3.
В Хронике Быховца (последняя запись 1507 г.) содержится та же путаница в именах великих княгинь: «И тогда князь Ольгерд взял себе в жены княжну Ульяну Витебскую, из-за которой князь Ольгерд крестился в русскую веру». Однако в этом тексте обращение в православие литовской знати отрицается: «. а паны литовские все оставались язычниками. И князь великий Ольгерд не насиловал их, и в свою веру не обращал»4. Путаница с именами великих княгинь демонстрирует зависимость обоих текстов от Хроники Стрыйковского (1581)5.
Обе летописи имеют отчетливую антикатолическую направленность, и смысл рассказа о «первом» крещении Ольгерда наиболее прозрачно выражен в Хронике Быховца. Несколько противореча ранее написанному («паны литовские все оставались язычниками»), летописец заключает рассказ о крещении Ольгерда так: «.а римской веры в Литве уже не было, осталась только русская».
Браки литовского князя-язычника с православными княжнами не предполагают, конечно, автоматического его перехода в православие6. Источники не позволяют выдвинуть обоснованные предположения о происходившем свадебном обряде. Возможно, он был совершен по доверенности, или же сопровождался и православным обрядом, и некими традиционными церемониями, принятыми в среде литовцев-язычников. Во всяком случае, витебская княжна должна была сохранить и свою веру, и суверенные права в своей наследственной вотчине.
2 Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). СПб., 1843. Т. 2. С. 349.
3 Там же. С. 350.
4 Хроника Быховца. М., 1966. С. 57.
5 Stryjkowski M. Kronika polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi. Warszawa, 1846. T. 2. S. 57-58
6 О том, что Ольгерд «втайне исповедовал православие», без ссылок на источники сообщал П. Н. Батюшков: Батюшков П. Н. Белоруссия и Литва. СПб., 1890. С. 70.
Имеется более позднее свидетельство о том, как происходило венчание православной княжны и литовского князя-иноверца — но не язычника, а католика. Для свадьбы московской великой княжны Елены Ивановны (1476-1513) и литовского великого князя Александра (1461-1506), правнука Ольгерда, был «выработан ритуал браковенчания с редким в истории разделенных церквей сослужением двух иерархий. Перевес в чине был отдан римо-католической стороне. Венчание происходило в костеле св. Станислава. Митр. Макарий присутствовал, но не служил. Богослужебная роль поручена была духовнику Елены, попу Фоме, который и встретил невесту с крестом рядом с бискупом Войтехом Табор[ом], тоже с крестом. Но Войтех не благословил Елену и не дал ей креста. Она поцеловала лишь крест в руках Фомы. В дальнейшем ходе чина молитвы для жениха по-латыни читал бискуп, а для невесты по-славянски поп Фома»7.
Честь построения витебской Благовещенской церкви Ольгерду приписать трудно — она была построена гораздо раньше, в XII в.8 Возможно, при Ольгерде она была перестроена, однако если это и произошло, то явно по инициативе одной из православных великих княгинь9. Археологические исследования Святодуховской церкви не производились; суждения историков о времени ее закладки зависимы от рассматриваемого сообщения10.
Сведения об отречении Ольгерда от православия представляют собой такую же умозрительную конструкцию, как и сведения о его первом крещении. Если Ольгерд женился на православной княжне, то он, по мнению некоторых авторов, должен был перейти в православие. Если после этого (1347 г.) он предал мученической смерти трех виленских христиан, то он должен был вновь стать язычником. Однако перед ви-ленскими событиями случился еще один эпизод, иллюстрирующий отношение Ольгерда к православию.
В 1341 г. псковичи, теснимые «немцами», обратились за помощью к Ольгерду. Тот приехал в Псков со своими «литовниками и видьбля-нами», братом Кейстутом и сыном Андреем Ольгердовичем, «еще бе не
7 Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1993. Т. 1. С. 555.
8 Русецкий А. В., Русецкий Ю. А. Художественная культура Витебска с древности до 1917 года. Минск, 2001. С. 43-49.
9 Какие-то права имела в Витебске позднее и вторая жена Ольгерда Ульяна Александровна.
10 Русецкий А. В., Русецкий Ю. А. Художественная культура. С. 81.
крещен». «Тако бо бяше ему имя молитвенное»11, отмечает летописец, а языческое имя Андрея осталось неизвестным; иногда ему приписывается имя Вигунт или Вингальт. «Тогда псковичи много томишяся, биюще чолом князю Олгерду, хотяще его крестити и на княжение посадити в Пскове, он же не въсхоте»12. Процедура поставления псковского князя, сажавшегося на княжеский стол в соборной Троицкой церкви, целовавшего крест псковичам на вече13, не предполагала иного его вероисповедания, кроме православного. Ольгерд «же отречеся креститися и кня-женья Пьсковъского»14. Тем не менее литовский князь «крести сына своего Андрея, и посадиша его псковичи на княжении» «у Святыя Троица во Пскове»15. Таким образом, в 1341 г. Ольгерд — язычник, пренебрегает Псковским княжением, коль скоро это требует перехода в православие, но допускает, что Pskov vaut bien une messe, если речь идет о его сыне. Летописный текст предполагает, что сын Ольгерда крестился по прямому указанию отца («крести сына»).
Вероятно, в сходных обстоятельствах в 1362 г. получил крещение Владимир Ольгердович, когда Ольгерд посадил его в Киеве16, а в 1368 или 1369 г. Дмитрий Ольгердович, посаженный отцом на Брянское княжение17 (языческие имена этих князей — как и у Андрея Ольгердови-ча — неизвестны). Упоминания о других его сыновьях с христианскими именами в летописях приходятся на время после его смерти (1377 г.).
Вернемся к эпизоду казни виленских мучеников. Итак, в 1347 г. «...убьен бысть от Олгерда Круглець, нареченны Евстафеи, за православную веру, и положен у Николы в Вилне, с сродники своими, Антонием, Иваном, иже такоже пострадаша за веру»18. Между 1354 и 1374 гг. виленские мученики были канонизированы Константинопольским пат-
11 Псковские летописи. Вып. 1. С. 24; Вып. 2. С. 24, 95; ПСРЛ. СПб., 1851. Т. 5. С. 223.
12 ПСРЛ. Т. 5. С. 13; ср.: Т. 15. Стб. 75.
13 Вовин А. А. К вопросу о княжеской власти в Пскове в XIV-XV веках // Новгородский исторический сборник. Великий Новгород, 2013. Т. 13 (23). С. 112-114.
14 ПСРЛ. Т. 15. Стб. 76; Псковские летописи. Вып. 2. С. 96.
15 Псковские летописи. Вып. 1. С. 25; Вып. 2. С. 25, 96.
16 ПСРЛ. Т. 2. С. 350.
17 Горский А. А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII — начало XV в.) // Средневековая Русь. 1996. [Вып.] 1. С. 90.
18 ПСРЛ. СПб., 1851. Т. 5. С. 226; СПб., 1856. Т. 7. С. 214; М., 1910. Т. 23. С. 109; Т. 25. С. 177.
риархом Филофеем. Пролог и похвальное слово Антонию, Иоанну и Евстафию, составленные в это время пресвитером Михаилом Вальса-моном, сообщают подробности этой истории, отсутствующие в летописном известии. Оказывается, что братья Антоний и Иоанн (летопись приписывает родство с ними и Евстафию), будучи по рождению литовцами и язычниками-огнепоклонниками, приняли христианство от священника Нестора. Все трое принадлежали к литовской служилой верхушке («служаще князю литовьскому»19). О Круглеце-Евстафии прямо говорится, что он принадлежал к княжеской свите, Антоний и Иоанн были достаточно высокопоставленными лицами, чтобы лично общаться с князем и даже разделять с ним трапезу. Иоанн, по всей видимости, был чем-то вроде постельничьего («князю предстояше обычно, тому в бани служа»20). Перейдя в православие, Антоний и Иоанн перестали брить бороду. Великий князь Ольгерд, видя это, испытывает их веру, предлагая им в постный день съесть мясо. Братья отказываются, и тем самым объявляют о своем православии. Их бросают в темницу; Антония подвергают побоям и приговаривают к повешению (казнен 14 января), через некоторое время Ольгерд приказывает повесить и Иоанна (24 апреля).
Схожие обстоятельства привели к мучениям и гибели Евстафия. Он также принял православие от Нестора, отказался от мяса в постный день, был подвергнут пытке водой, бит палками, ему перебили голени, скальпировали, отрезали нос и уши и повесили (13 декабря)21. По просьбе христиан великий князь Ольгерд подарил общине дубовую рощу, где произошла казнь виленских мучеников.
Как в житийных, так и в летописных текстах упомянуты обстоятельства, препятствующие видеть в Ольгерде последовательного гонителя христианства. В самом деле, получается, что на момент смерти виленских мучеников в Вильне действовал православный Никольский храм. Верующие обращаются к великому князю с просьбой об отведении под постройку еще одного храма рощи на месте гибели Антония, Иоанна и Евстафия — и получают согласие. Известно, что к 1346 г. уже
19 Кшга жыцш 1 хаджэнияу: пер. са старажытнарус., старабеларус. 1 польск. / уклад., прадм. i каментарьп А. [А.] Мельшкава. Мшск, 1994. С. 135.
20 Там же. С. 136.
21 Огицкий Д. П. К истории виленских мучеников // Богословские труды. 1984. Вып. 25. С. 226-246.
были крещены в православие братья Ольгерда Любарт-Дмитрий (1323) и Наримунт-Глеб (1333), сестры Офка-Евфимия (1331) и Айгуста-Ана-стасия (1333), сын Андрей (1341). В конце концов, подавляющая масса населения на подвластных Ольгерду к 1347 г. землях исповедовала православие. Это предполагает известную широту взглядов и веротерпимость литовского князя.
Эти противоречия объясняют давлением на Ольгерда со стороны жреческой верхушки. Между тем, такая интерпретация представляется натянутой. Жрецы в языческой Литве не имели политического влияния: «...эта прослойка не выросла в касту жрецов, не обрела социальной и политической роли, ибо выразителями культа стали князья»22. Кроме того, предполагаемое давление жрецов не объясняет очень эмоциональное отношение великого князя к осужденному Евстафию, его «ярость велику и бесование»23, личное руководство пытками.
Вероятно, отгадка кроется в том, что сначала Антоний и Иоанн, а затем Евстафий отказались на княжеской трапезе, пиру, от угощения, тем самым публично нарушив субординацию по отношению к своему господину (оправдываясь, «братья говорят о своих обязанностях по отношению к Богу, которые важнее послушания князю»24), церемониал и обрядовое содержание этого действа. Княжеский пир был призван создавать связи верности между князем и его дружиной25. Отказ от трапезы, соответственно, мог расцениваться, как демонстрация неверности, пренебрежения княжеской милостью. Скорее всего, Иоанн, пребывая в заключении, попытался объяснить Ольгерду, что его православие не повлияет на преданность великому князю, как сюзерену («готов быти всяусердно повеленая исполнити»), после чего братья были отпущены
22 Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года. М., 2005. С. 184.
23 Кшга жыцш 1 хаджэнияу. С. 137.
24 Изложение Похвального слова Михаила Вальсамона по: Огицкий Д. П. К истории виленских мучеников. С. 240.
25 О языческой природе княжеских пиров на Руси см.: Ветловская В. Е. Летописное осмысление княжеских пиров и дарений в свете фольклорных и этнографических данных // Русский фольклор. Этнографические истоки фольклорных явлений. Л., 1987. Т. 24. С. 36-41. Обзор работ европейских авторов о ритуале пира в «германских дружинах» см.: Стефанович П. С. Знать и военные слуги в социально-политической структуре древнерусского государства в Х — первой трети XII в.: дисс. ... д-ра ист. наук. М., 2014. С. 96-100.
из темницы «и пребываху свободно обои». Но вскоре «Антонию же по-велено бысть вкусити, и не восхоте», и он отправился обратно в темницу. Иоанн же был вынужден повторно исповедать православие во время мытья великого князя в бане. Неизвестно, сопровождалось ли эта процедура какими-то ритуалами, языческими по своей природе (сама по себе обрядовость банной церемонии несомненна), но предположить это вынуждают обстоятельства — иначе непонятны ни место действия, ни непосредственный повод для этого поступка. И вновь произошел отказ Иоанна (и опять публичный) от своих придворных обязанностей по религиозным мотивам, «и абие же биен от обретшихся руками и палицами и влачим, и в темницю отводится»26.
Равным образом Ольгерд предлагает скоромное Евстафию, «нудит того ясти мяса», но пир происходит в Рождественский пост, в пятницу, и Евстафий отказывается. После ряда пыток великий князь вновь предлагает ему принять угощение, но тот вновь «не въсхоте отнюдь мясу коснутися»27.
Следует сказать несколько слов по поводу дат событий, связанных с виленскими мучениками, т. к. этот вопрос несколько запутан. Д. П. Огицкий писал: «Поскольку началом года в то время считалось 1 сентября, а летописи датируют 6855-м годом лишь кончину святого Евстафия, кончину двух первых мучеников следовало бы датировать 6854-м, т. е. 1346-м, годом». Итак, автор считает, что Антоний и Иоанн были казнены 14 января и 24 апреля 1346 г. соответственно, а Евстафий — 13 декабря 1347 г. Д. П. Огицкий, безусловно, был прав в том, что 1 сентября сменился год при византийском, сентябрьском новоле-тии: после 6854 г. наступил 6855 г. Но перевод даты для декабрьского события, указанной по сентябрьскому стилю, должен производиться по формуле 6855-5509 = 1346 г. Даты, относящиеся к Антонию и Иоанну, давали бы 14 января и 24 апреля того же 1346 г., поскольку для событий между январем и августом включительно действует формула N-5508.
Между тем, Огицкий слишком решительно и не вполне обоснованно считал, что летописная дата 6855 г. дана по сентябрьскому стилю. Указание на год содержится не в византийских источниках, в которых был принят сентябрьский стиль, а в русской летописи — тут могли быть
26 Кн1га жыцш 1 хаджэнияу. С. 136.
27 Там же. С. 138.
мартовские или ультрамартовские датировки. По приводимому Огицким сообщению Михаила Вальсамона, отказ Евстафия вкушать скоромное пришелся на пятницу, за 20 дней до 1 января. Эти хронологические указания совпадают при условиях включающего счета (дающего 13 декабря) и мартовского 6855 г. Таким образом, исповедание православия и мученическая кончина Евстафия произошли в один день, 13 декабря 1347 г. При мартовском стиле казнь Антония пришлась бы на 14 января 6854 г. (т. е. 1347 г.), а Евстафия — на 24 апреля 6855 г. (т. е. того же 1347 г.). Однако предположение Д. П. Огицкого о том, что казни всех трех виленских мучеников пришлись на один год (сентябрьский ли, мартовский ли), не находит подтверждения в источниках. Антоний и Иоанн могли погибнуть задолго до Евстафия, а точная дата смерти известна лишь для последнего.
Действуя либо как оскорбленный своими подданными сюзерен, либо (что менее вероятно) как убежденный гонитель христиан, Ольгерд в событиях 1347 г. явно не православен.
По мнению Т. В. Николаевой, великий князь Ольгерд после казни ви-ленских мучеников недолго оставался язычником — «вскоре» он принял христианство28. Вероятно, имеется в виду второй брак Ольгерда — с православной тверской княжной Ульяной Александровной (1349 г.)29. Однако, как и в случае с витебской княжной Марией, переход Ольгерда в православие перед браком — всего лишь умозрительное предположение. Согласившись с ним, следует признать и столь же скорое повторное его отречение от православия, поскольку в 1350-х годах Ольгерд вновь выступает язычником.
Современник Ольгерда византийский писатель и историк Ники-фор Григора (1295 — ок. 1360) сообщал, что в 1355 г. Ольгерд, «солнцепоклонник» по его характеристике, соглашался принять православие, если преемник митрополита Феогноста перенесет свою резиденцию в Великое княжество Литовское30. Условия литовского князя приняты не были, и он оставался в язычестве по меньшей мере до 1358 г.
В 1358 г. один из братьев Ольгерда, не названный по имени, посетил императора Карла IV в Нюрнберге и пообещал, что Ольгерд приедет
28 Николаева Т. В. Произведения русского прикладного искусства с надписями XV — первой четверти XVI века. М., 1971. С. 13.
29 ПСРЛ. Пг., 1922. Т. 15. Вып. 1. Стб. 59.
30 Мейендорф И., прот. Византия и Московская Русь: очерк по истории церковных и культурных связей в XIV веке. Paris, 1990. С. 177, 204; Иванов С. А. Византийское миссионерство. Можно ли сделать из «варвара» христианина? М., 2003. С. 289.
на Пасху во Вроцлав для крещения в католичество. Этот визит не состо-ялся31. Император послал в Литву посольство для переговоров по этому вопросу. Однако литовцы выдвинули в качестве условия ряд территориальных претензий, и «послы, ничего не сделавши, возвратились назад, так как нашли требования литовцев несоразмерно великими»32. Очевидно, в 50-е годы XIV в. литовский великий князь вполне осознанно использовал в качестве инструмента внешней политики вопрос о своем обращении в христианство. В зависимости от своих целей он объявлял о желании перейти то в православие, то в католичество.
В 1358-1360 гг. митрополит Алексий совершал поездку в Киев33. Здесь он был арестован Ольгердом, заключен под стражу, но ему удалось бежать. Описывая эти события, соборное определение патриарха Нила именует Ольгерда «литовским князем-огнепоклонником»34. Определение датировано 1380 г. Основано ли оно на архивных документах патриаршей канцелярии, современных событию, или Ольгерд, умерший в 1377 г., остался язычником в памяти младших современников, — в данном случае не столь важно.
Весной 1370 г. митрополит Алексий отправил к Константинопольскому патриарху Филофею посольство — своего человека Аввакума и человека великого князя Дмитрия Ивановича Даниила — с грамотами, рассказывающими о событиях конца 1368 г.35 и с просьбой о вмешательстве во взаимоотношения с русскими князьями. Посольские грамоты митрополита Алексия и князя Дмитрия Ивановича (будущего Донского) не сохранились, однако их содержание (а возможно, и прямые цитаты из них) передают ответные грамоты патриарха Филофея. Они датированы июнем 1370 г.
Патриарх Филофей сообщал митрополиту Алексию: «Ты еще писал и доносил мне о князьях, нарушивших свои клятвы и мирные усло-
31 Гудавичюс Э. История Литвы. С. 134.
32 Ливонская хроника Германа Вартберга // Сборник материалов и статей по истории прибалтийского края. Рига, 1879. Т. 2. С. 108.
33 ПСРЛ. Пг., 1922. Т. 15. Вып. 1. Стб. 67; Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.; Л., 1950. С. 376-377.
34 Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. СПб., 1880 (далее — РИБ). Т. 6. Приложения. Стб. 168.
35 О том, что речь в послании митрополита Алексия шла именно о событиях 1368 г. («первой литовщине»), а не позднейших, см.: Беспалов Р. А. О письме Ольгерда патриарху Фило-фею // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2015. № 2 (60). С. 49-62 (особенно с. 55).
вия; об этом деле отправлены к ним грамоты нашей мерности, состоявшиеся по желанию и просьбе сына моего, великого князя»36. К таковым князьям (по именам они не называются), не хотевшим принять участия в войне против литовского князя, константинопольский патриарх отправил отлучительную грамоту, предававшую их анафеме.
Патриарх сообщал (вероятнее всего, цитируя грамоту митрополита Алексия), что некоторые князья присягали «итти войною против чуждых нашей вере врагов креста, не верующих в Господа нашего Иисуса Христа, но скверно и безбожно поклоняющихся огню»37 (здесь и далее курсив мой. — О. Х.). Но они не только не выполнили клятвы, подчеркивал Филофей, но «напротив, соединились с нечестивым Олгердом»38. Патриарх определял условия, при соблюдении которых отлучение будет с таких князей снято: когда они пойдут «вместе с великим князем на врагов креста»39.
Отдельное анафематствование было адресовано союзнику Ольгерда в событиях 1368 г. смоленскому князю Святославу. Отлучительная грамота константинопольского патриарха содержала те же упреки: князь Святослав клялся «в том, чтобы тебе ополчиться на врагов нашей веры и креста, покланяющихся огню и верующим в него», однако же «ополчился вместе с Олгердом против христиан, и многие из них были убиты и разорены», чем «совершил тяжкий грех против своей веры и своего христианства»40.
Таким образом, в событиях 1368 г. литовский князь Ольгерд характеризуется патриархом Филофеем (а изначально — митрополитом Алексием) как «нечестивый», «враг веры и креста», не христианин («не верующий в <...> Христа») и огнепоклонник.
Культ огня в языческих верованиях литовцев действительно имел место. Виленские мученики Антоний и Иоанн происходили «от места ли-товьскаго, огню и тии служаще, подобно другым съплеменным своим»41.
Ольгерд умер в 1377 г. и был похоронен по языческому обычаю. Современник Ольгерда Герман Вартбергский так описал эту церемо-
36 РИБ. Т. 6. Приложения. Стб. 108.
37 Там же. Стб. 118.
38 Там же. Стб. 120.
39 Там же.
40 Там же. Стб. 122.
41 Кн1га жыц1й 1 хаджэнияу. С. 135.
нию: «В том же году, в то же время, умер Альгарден (Ольгерд. — О. Х.), главный литовский король. При его похоронах, сообразно литовскому суеверию, было совершено торжественное шествие, с сожжением различных вещей и 18 боевых коней»42. Русские летописцы откликнулись на смерть Ольгерда неприязненной эпитафией: «Умре в Литве князь Ольгерд Гедиминовичь, зловерный, безбожный, льстивый»43 (вариант — «зловерный, безбожный и нечестивый44).
Итак, современные Ольгерду источники характеризуют великого князя как язычника на протяжении всей его жизни. Но откуда взялась легенда о крещении Ольгерда незадолго до смерти и принятии им схимы? Она воспроизводится начиная с Н. М. Карамзина (без ссылки на источник45) и вплоть до современных Интернет-ресурсов. Очевидно, что в основе этих суждений — текст из круга памятников «Сказания о князьях Владимирских»46.
Р. П. Дмитриева склонялась к датировке «Сказания» 20-ми годами XVI в. А. А. Зимин относил сложение этого памятника к 90-м годам XV в.47 В любом случае, Послание митрополита Спиридона-Саввы Сатаны, одно из ранних произведений этого круга, и самое раннее, содержащее известие о крещении Ольгерда, исходя из заявленного авторства, следует датировать временем до его кончины в 1503 г.48 Прошло не менее
42 Ливонская хроника Германа Вартберга. С. 131; о языческом контексте похоронной церемонии Ольгерда см.: Куликаускене Р. К. Погребения с конями у древних литовцев // Советская археология. 1953. [Вып.] 17. С. 211-222; Вайткунскене Л. К вопросу о роли коня в древнелитовском погребальном обряде ^-ХШ вв.) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 201-206.
43 ПСРЛ. Т. 4. С. 72; Т. 16. Стб. 103.
44 ПСРЛ. Т. 25. С. 193; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 402.
45 Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1993. Т. 5. С. 32-33; прим. 50. С. 237-238.
46 Дмитриева Р. П. Сказание о князьях Владимирских. М.; Л., 1955. С. 169, 180-181, 204, 213.
47 Зимин А. А. [Рец. на кн.:] Сказание о князьях Владимирских / сост.-ред. Р. П. Дмитриева. М., 1955. 214 с. // Исторический архив. 1956. № 3. С. 235-238; Он же. Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории). М., 1982. С. 149-159.
48 Р. П. Дмитриева, настаивая на своей датировке произведения 1520-ми годами, попыталась дискредитировать указания на авторство Спиридона-Саввы. Аргументы Р. П. Дмитриевой были критически рассмотрены А. И. Алексеевым: Алексеев А. И. «Спи-ридон рекомый, Савва глаголемый» (заметки о сочинениях Киевского митрополита
века с тех событий, которые были описаны в произведении Спиридона-Саввы.
В отличие от проблемы датировки, исследователями был достигнут консенсус в отношении особого внимания Спиридона-Саввы к истории тверского княжеского дома. Это объясняется тверским происхождением автора — летописи называют его «тверитин». По мнению Я. С. Лурье, «смысл рассказа Спиридона — прославление великих князей тверских». Ольгерд у Спиридона-Саввы — фигура не столь значительная по сравнению с великим князем тверским Михаилом Александровичем. Свою сестру Ульяну великий князь Михаил выдает замуж за Ольгерда, поскольку «возлюби его» — после того как Ольгерд решает «присягу име-ти к нему и помоществовати во всем и повиноватися». Собственно, этот брак и сделал Ольгерда князем — «и от того часа наречся Олгерд князем по жене своей, великой княжне Ульяне». От этого брака, согласно Спи-ридону, родились Андрей Полоцкий, Владимир Ржевский и Бельский, Иван Острожский, Яков, Лыгвень, Василий Чарторыйский, Лев Волынский и Олелько — «си все от великие княжны Улияны христианы беста». Познания Спиридона о сыновьях Ольгерда и Ульяны крайне путанные. Андрей Полоцкий упоминается с 1341 г. и не мог родиться в браке, заключенном в 1349 или 1350 г. Владимир Ольгердович был поставлен на Киевское княжение в 1362 г., о его Бельско-Ржевском княжении ничего не известно. Белую получил в княжение его сын Иван в 1420 г. Среди ряда версий о происхождении князей Острожских в качестве родоначальника Иван Ольгердович не фигурирует. Возможно, Спиридон имел в виду князя Ивана Васильевича Острожского (ум. ок. 1466 г.). Яков — это, вероятно, Ягайло (католик); Лыгвень — Лугвений, родоначальник князей Мстиславских. Василий Чарторыйский — сын первого князя Чарторый-ского Константина, который был или сыном Ольгерда, или сыном Кори-ата. Лев Волынский — возможно, Лев Юрьевич Галицко-Волынский, не имевший отношения к Гедиминовичам. Наконец, Олелько — внук Оль-герда, киевский князь (1443) Олелько (Александр) Владимирович.
В рассказе о крещении Ольгерда главным героем выступает не он сам, а княгиня Ульяна. В свете особой склонности Спиридона-Саввы к тверским князьям, Ульяна предстает в его повествовании в идеализированном виде — она обеспечивает своему супругу княжеский статус,
Спиридона) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2010. № 3 (41). С. 5-16.
рожает ему и воспитывает в православии многочисленное потомство и, наконец, приводит его к христианству.
Вопрос о письменных источниках Спиридона-Саввы был поставлен Р. П. Дмитриевой в 1957 г.49 Однако в 2006 г. И. В. Жиленко и А. В. Кузьминым в качестве источников Послания был предложен концепт «предания», т. е. устного, фольклорного источника. По предположению авторов, Послание Спиридона-Саввы (точнее, «предание, отразившееся в "Послании"») отчасти приписало Ольгерду биографию его внука, киевского князя Олелька (Александра) Владимировича: «Кн. Александр перед смертью принял схиму с именем Алексий и <...> был похоронен в Киево-Печерском монастыре»50. В иных источниках, независимых от Послания Спиридона-Саввы, предполагаемое И. В. Жиленко и А. В. Кузьминым «предание», кажется, не «отразилось».
Об иноческом имени Олелька Владимировича сообщает Киево-Печерский помянник: «...великаго князя Владимера Киевьскаго и сына его князя Александра Киевьскаго, нареченнаго в иноцех Алексей»51. Однако источником сведений для Спиридона-Саввы (или предполагаемого И. В. Жиленко и А. В. Кузьминым «предания») этот помянник быть не мог, поскольку содержал иное крестильное имя Ольгерда: «.князя великого Олгерда, нареченнаго в святом крещении Димитриа»52.
Сообщение Киево-Печерского помянника заслуживает специального рассмотрения. С. Т. Голубевым установлено, что начало функционирования этого синодика относится к 1483-1490 гг.53 Поминание Оль-герда-Дмитрия содержится в главе «Помяни, Господи, князи наших ве-ликых». Вероятно, составитель предполагал дать здесь имена великих
49 Дмитриева Р. П. О некоторых источниках «Послания» Спиридона-Саввы // ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 440-445.
50 Жиленко И. В., Кузьмин А. В. Давид // Православная энциклопедия. М., 2006. Т. 13. С. 562-563.
51 Древний помянник Киево-Печерской лавры (конца XV и начала XVI столетия / сообщ. С. Т. Голубев // Чтения в историческом об-ве Нестора Летописца. Киев, 1892. Кн. 6. Отд. 3. С. 6-7.
52 Там же. С. 6. Издатель отмечает: «Далее в подлиннике около 3 строк соскоблено. Было написано: князя великого Витовта, нареченаго в святом крещении Александра». Таким образом, Спиридон мог спутать Ольгерда и с Витовтом, и с князем Александром Сангушковичем, «а во иноцех Алексием» (Там же. С. 37), и, вероятно, рядом иных.
53 Там же. С. VIII.
князей киевских, литовских, московских и князей-наместников киевских, управлявших Киевом от имени литовских князей. Однако этот замысел не был реализован полностью. Поминание открывается именем «князя великого Владимера, нареченнаго в святом крещении Василиа» (это, без сомнения, Владимир Святославич), второе имя — Ольгерда.
Великокняжеское поминание было составлено на основании главы «Род княгини Ульяны Юрьевой»
«Князи наши великие»
Князя великаго Владимира, наре-ченнаго с святом крещении Василиа
Князя великаго Олгерда, наречен-наго в святом крещении Димитриа
Князя великаго Витовта, наречен-наго в святом крещении Александра
Князя великаго Симеона... Князя Олгимонта, нареченного в святом крещении Михаила, а в иноцех Евфимия
Князь Олгимонтович Иоанн и сына его князь Андрея князя Симеона Ивановича князя Симеона и сына его князь Юрия и сына его князь Василиа
54 путем ее дополнения: «Род княгини Ульяны Юрьевой»
Князя великаго Владимира киевь-ского
Князя Александра Князя Симеона
Помяни господи убиенных князя Михаила Александровича
князя Иоанна Юрьевича князя Иоанна Ольгимонтовича
князя Симеона
князя Юрия, сына его князя Василия
Л. В. Войтович предположил, что данный «блок включав родину княгиш Юлiани Юр'вво!, тобто Юлiанни Юрп'вни Гольшансько!, яка померла у 16^чному вщ i була похована у монастирi на Ближшх печерах, а шзшше канонiзована»55. С этим трудно согласиться — княжна-деви-
54 Древний помянник Киево-Печерской лавры (конца XV и начала XVI столетия. С. 7.
55 Войтович Л. Княз1вськ1 династп схвдно! бвропи (к1нець IX — початок XVI ст.): склад, суспшьна 1 полггична роль. Iсторико-генеалогiчне досл1дження. Льв1в, 2000.
ца Ульяна не могла быь названа «княгиней Юрьевой». Родопомянная запись явно принадлежала ее матери, супруге князя Юрия Семеновича Гольшанского, которую также звали Ульяной56. Здесь под великим князем Владимиром киевским мог пониматься как Владимир Святославич, так и, что более вероятно, киевский князь (1362) Владимир Оль-гердович (ум. после 1398). Князь Александр у Ульяны — Олелько Владимирович (ум. 1454), его сын, князь киевский в 1443-1455 гг. Князь Семен — Семен Олелькович (ум. 1470), князь киевский в 1455-1470 гг. Далее княгиня Ульяна поминает «убиенных князей» Михаила Александровича и Ивана Юрьевича. Это казенные в 1481 г. за заговор против Казимира Ягеллончика Михаил Олелькович и Иван Юрьевич Гольшан-ский-Дубровицкий, сын княгини Ульяны. Тем самым перечисление Ольгердовичей завершается, и начинаются имена князей Гольшанских: Иван Ольгимонтович (основатель рода и, вероятно, первый его представитель, принявший православие), Семен (Иванович Лютый, свекор княгини Ульяны, казненный Свидригайло в 1433 г.), Юрий (Семенович, муж княгини Ульяны, ум. ок. 1457 г.), Василий (сын Ульяны и Юрия, даты жизни неизвестны).
При редактировании списка княгини Ульяны было вставлено имя князя Ольгерда-Дмитрия, Олелько-Александр был подан как великий князь Витовт-Александр, Семен Олелькович стал великим князем Семеном и открыл в главе «Помяни, Господи, князи наших великых» список великий князей московских (т. е. понимался как Семен Гордый)57.
Таким образом, имя Ольгерда-Дмитрия в помяннике Киево-Печер-ской лавры было написано достаточно поздно и является произвольной вставкой переписчика. Изначально в родопомянном списке княгини Ульяны Гольшанской (чья принадлежность к Ольгердовичам, что предполагал Л. В. Войтович, вполне правдоподобна) имя Ольгерда отсутствовало.
Помянник содержит в своем составе поминания и иных родов, восходящих к Ольгерду. Синодик князей Кобринских открывается именем князя Федора (Ольгердовича)58, князей Трубецких — князя Дмитрия
URL: http://litopys.org.ua/dynasty/dyn09.htm (дата обращения: 19.12.2015).
56 Wolff], Kniaziowie litewsko-ruscy od konca czternastego wieku. Warszawa, 1895. S. 99, 115.
57 Трудно сказать, входило ли в список княгини Ульяны имя князя Андрея Ивановича Ольгимонтовича.
58 Древний помянник. С. 11. Имя этого князя встречается и в синодике Сангушкови-
(Ольгердовича)59. В синодик князей Мстиславских-Лугвеневичей имя Оль-герда внесено без христианского60. Получается, что прямые потомки Оль-герда не располагали крестильным именем Ольгерда, оно появилось под пером составителя Киево-Печерского помянника между 1481 и 1483 гг.
Итак, современные Ольгерду источники не дают оснований для предположения о переходе этого князя-язычника в православие. Впервые эта идея появляется только в конце XV в. в текстах, имеющих отчетливую идейную мотивацию. Текст Спиридона-Саввы, прославляющий княгиню Ульяну Александровну Тверскую, рисовал ее миссионером в языческой среде, воспитавшей своих детей в православии и добившейся обращения супруга. Помянник Киево-Печерского монастыря замышлялся как декларация древнего почитания обители со стороны православных князей Киева, Москвы и Литвы. Поскольку источники происходили из разных мест, они по-разному отвечали на вопрос об имени, данном Ольгерду при крещении. Первый предлагал имя Александр, второй — Дмитрий; оба варианта в равной степени малодостоверны, как сомнительно и само событие. Аргументы о переходе Ольгерда в православие, сформулированные к настоящему времени в историографии, представляют собой суждения, основанные на недоказанных предположениях. Ни борьба Ольгерда за независимость западнорусских епархий от московского митрополита, ни его браки с православными княжнами, ни строительство церквей в Великом княжестве Литовском в период его правления не могут сами по себе считаться свидетельством его православия.
чей, но ему здесь предшествуют имена князей Иоакима, Василия, Анании, Иоанна и Василия (Там же. С. 23).
59 Там же. С. 11.
60 Там же. С. 35.
Источники и литература
1. Алексеев А. И. «Спиридон рекомый, Савва глаголемый» (заметки о сочинениях Киевского митрополита Спиридона) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2010. № 3 (41). С. 5-16.
2. Батюшков П. Н. Белоруссия и Литва. СПб., 1890.
3. Беспалов Р. А. О письме Ольгерда патриарху Филофею // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2015. № 2 (60). С. 49-62.
4. Вайткунскене Л. К вопросу о роли коня в древнелитовском погребальном обряде (V-XIII вв.) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 201-206.
5. Ветловская В. Е. Летописное осмысление княжеских пиров и дарений в свете фольклорных и этнографических данных // Русский фольклор. Этнографические истоки фольклорных явлений. Л., 1987. Т. 24. С. 33-43.
6. Вовин А. А. К вопросу о княжеской власти в Пскове в XIV-XV веках // Новгородский исторический сборник. Великий Новгород, 2013. Т. 13 (23). С. 103-114.
7. Войтович Л. Княз1вськ1 династп схвдно! бвропи (кшець IX — початок XVI ст.): склад, суспшьна i полггична роль. кторико-генеалопчне дослвдження. Льв1в, 2000. URL: http://litopys.org.ua/dynasty/dyn09.htm (дата обращения: 19.12.2015).
8. Горский А. А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII — начало XV в.) // Средневековая Русь. 1996. [Вып.] 1. С. 76-110.
9. Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года. М., 2005.
10. Дмитриева Р. П. О некоторых источниках «Послания» Спиридона-Саввы // ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 440-445.
11. Дмитриева Р. П. Сказание о князьях Владимирских. М.; Л., 1955.
12. Древний помянник Киево-Печерской лавры (конца XV и начала XVI столетия / сообщ. С. Т. Голубев // Чтения в историческом обществе Нестора Летописца. Киев, 1892. Кн. 6. Отд. 3. С. 1-88.
13. Жиленко И. В., Кузьмин А. В. Давид // Православная энциклопедия. М., 2006. Т. 13. С. 562-563.
14. Зимин А. А. [Рец. на кн.:] Сказание о князьях Владимирских / сост.-ред. Р. П. Дмитриева. М., 1955. 214 с. // Исторический архив. 1956. № 3. С. 235-238.
15. Зимин А. А. Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории). М., 1982.
16. Иванов С. А. Византийское миссионерство. Можно ли сделать из «варвара» христианина? М., 2003.
17. Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1993. Т. 5.
18. Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1993. Т. 1.
19. Кшга жыцш i хаджэнияу: пер. са старажытнарус., старабеларус. i польск. / уклад., прадм. i каментары1 А. [А.] Мельшкава. Мшск, 1994.
20. Куликаускене Р. К. Погребения с конями у древних литовцев // Советская археология. 1953. [Вып.] 17. С. 211-222.
21. Ливонская хроника Германа Вартберга // Сборник материалов и статей по истории прибалтийского края. Рига, 1879. Т. 2. С. 81-155.
22. Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. М., 21995. Кн. 3. Т. 4.
23. Мейендорф И., прот. Византия и Московская Русь: очерк по истории церковных и культурных связей в XIV веке. Paris, 1990.
24. Николаева Т. В. Произведения русского прикладного искусства с надписями XV — первой четверти XVI века. М., 1971.
25. Огицкий Д. П. К истории виленских мучеников // Богословские труды. 1984. Вып. 25. С. 226-246.
26. Полное собрание русских летописей. СПб., 1843. Т. 2; СПб., 1848. Т. 4; СПб., 1851. Т. 5; СПб., 1856. Т. 7; М., 1910. Т. 23; Пг., 1922. Т. 15. Вып. 1; М., 1949. Т. 25.
27. Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста / под ред. и с предисл. К. Н. Сербиной. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1950.
28. Псковские летописи. Вып. 1-2. М.; Л., 1941.
29. Русецкий А. В., Русецкий Ю. А. Художественная культура Витебска с древности до 1917 года. Минск, 2001.
30. Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. СПб., 1880. Т. 6. Приложения.
31. Стефанович П. С. Знать и военные слуги в социально-политической структуре древнерусского государства в Х — первой трети XII в.: дисс. ... д-ра ист. наук. М., 2014.
32. Хроника Быховца. М., 1966.
33. Stryjkowski M. Kronika polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi. Warszawa, 1846. T. 2.
34. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od konca czternastego wieku. Warszawa, 1895.
