CC BY
71
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (102) 2011
в творении, Хайдеггер скорее имеет в виду не сиюминутность, а подлинность. В подлинном творении есть истина, поскольку оно подлинно. Истина не определяется темпоральными критериями, хотя спонтанность импровизации определяет искренность её выражения. Но её подлинность не только в том, что она спонтанна, а в том, что она творение, творческий процесс, направленный на связь с трансцендентным, освящающий реальный мир. «Сущности творения принадлежит совершение истины» [3, с. 171], сущность и цель импровизации в том, чтобы творить истину, совершать её. Это доказывает её подлинность и принадлежность к трансцендентному. Данное понимание позволяет шире взглянуть на данный феномен, опираясь на философскую рефлексию, расширить диапазон педагогической, исполнительской и искусствоведческой практики. Осмысление импровизации имеет смысл для философского, научного и художественного дискурса в Омске.
Библиографический список
1. Ожегов, С. И. Словарь русского языка. — 2-е изд.,
испр. и доп. ; 52 000 слов ; под общ. ред. академика С. П. Обнорского / С. И. Ожегов. — Москва : Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1952. — 848 с.
2. Всемирная энциклопедия: Философия: XX век / Гл. науч. ред. и сост. А. А. Грицанов. — М. : АСТ, Мн. : Харвест, Современный литератор, 2002. — 976 с.
3. Хайдеггер, М. Исток художественного творения / М. Хайдеггер ; пер. с нем. Михайлова А. В. — М. : Академический проект, 2008. — 528 с.
НОВИКОВА Екатерина Борисовна, аспирантка кафедры философии.
Адрес для переписки: e-mail: katika73@yand ex. ru
Статья поступила в редакцию 21.02.2011 г.
© Е. Б. Новикова
УДК 101.1:316 В. А. ШИШКИН
Новосибирский государственный педагогический университет, г. Куйбышев, Новосибирская обл.
О СТРУКТУРЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ИДЕАЛА_______________________________
В данной статье предлагается методологическое обоснование структуры русского национального идеала как триединства идеалов сфер самосознания, отражающего религиозную, политическую и социальную сферы культуры по Н. Я. Данилевскому. Анализ различных источников приводит к выводам: духовным идеалом России является братство (соборность), политическим — единство, социальным — правда. Русский идеал имеет формулу: «единство и братство на основе правды». В статье дан опарный анализ противоречий национального идеала, из которого выясняется различное влияние каждого идеала на бытие народа.
Ключевые слова: национальный идеал, триединство идеалов сфер самосознания, общий закон развития культуры, противоречия национального идеала.
К методологии анализа содержания национального идеала
Проблема национального идеала нуждается во всестороней разработке, потому что идеал, являясь сущностью национального самосознания, имеет выходы во все сферы культуры — политику, экономику, религию и культуру, а также огромное значение как ментальное основание, вектор развития тех или иных реформ, модернизаций в этих сферах. В 1880 году А. Д. Градовский выдвигал следующее требование к общественному идеалу: «... идеал есть определённое настроение наших внутренних сил. Ошибочно смешивать его с определённой теорией, данным принципом, законченной формулой. Весьма часто под именем идеала разумеется отвлечённое представление о совершеннейшем общественном, экономическом, семейном и т.д. устройстве» [1]. Ф. М. Достоевский отвечал ему: «Эту правду и эти идеалы народные вы находите прямо недостаточными для развития общественных идеалов России. Религия, дескать, одно, а общественное дело — другое. Живой, целокупный организм режете вашим
учёным ножом на две отдельные половинки и утверждаете, что эти две половинки должны быть совершенно независимыми одна от другой» [2]. И далее утверждал, что не существует гражданских идеалов, не связанных с нравственными, и которые можно куда — то успешно пересадить как нечто отдельное.
П. И. Новгородцев в 1917 году выдвигал аналогичные А. Д. Градовскому условия для «абсолютного общественного идеала»: идеал должен быть метафизическим, абсолютным, «Вот почему следует признать безусловно неправильным, когда высшую форму нравственного развития пытаются связать с каким-либо конкретным историческим явлением, будет ли то церковь, государство, народ или что — либо иное в этом духе» [3]. Сам Новгородцев исключает национальное начало из общественного идеала. Достоевский прав в том, что культурный и социальный аспект идеала нельзя противопоставлять друг другу, что культурный аспект идеала имеет многовековую историю. Однако требования Градовского к общественному идеалу следует применить к национальному идеалу, найдя основания для него в толще самой культуры. Л. Н. Гумилёв считал, что стойкость
суперэтносов перед слиянием с другими объясняется этническими доминантами суперэтносов — идеалами, «которые в каждом суперэтносе имеют единообразные значения и сходную смысловую динамику для всех этносов, входящих в данную систему. Сменить идеал можно только лицемерно.» [4]. Итак, идеал должен быть устойчив к замещению инокуль-турным и иметь динамику смысла внутри самого себя. Эти методологические положения важны для понимания природы национального идеала.
Таким образом, национальный идеал не связывается с определённой идеологией, с конкретными проектами идеального общества, притом идеал должен пронизывать собой историю развития народа, нации с самого начала её генезиса. Данным требованиям хорошо удовлетворяет внутренняя связь национального идеала со сферами культуры, как они понимаются у Н. Я. Данилевского. Национальный идеал развивается как противоречивое единство идеалов сфер самосознания, поскольку последние отражают собой сферы духовной, экономической, социальной, организационно-политической деятельности народа. Эти частные идеалы синтезируют в себе многовековые ментальные ценности, поэтому они заведомо глубже укоренены и устойчивее в культуре, нежели любые идеологии и социальные проекты. Отметим, что политический и социальный идеалы в специфических российских условиях всегда доминировали над экономикой, поэтому экономический идеал занимал подчинённое положение, сливался с идеалом политическим.
Д. В. Пивоваров оценивает религию как важнейший фактор экономики, у него «"твёрдое ядро" культуры включает в себя базовые религиозные и экономические идеалы, эти идеалы адаптированы друг к другу и образуют органический сплав. Религия сакрализует фундаментальные экономические идеалы любой культуры» [5]. Д. В. Пивоваров по сути приводит другой прототип и другую модель национального идеала, в которой вместо политического идеала на первый план выходит экономический. Поскольку европейская культура рациональна, в ней экономическая эффективность (выживание и процветание немногих) превалирует над социальной (выживанием всех), индивидуализм — над коллективизмом. В замене политического идеала на экономический, на наш взгляд, заложено коренное отличие между разными цивилизациями: европейской и российской. Кроме того, православная и протестантская этики в корне различаются между собой, порождая различную направленность в отношении к капиталу, труду и праву.
Триединство русского национального идеала
Рассмотрим различные взгляды на национальный идеал российских мыслителей XIX — XX веков, когда основные формы самосознания — литература, религия и философия — находятся уже в зрелой форме, когда в России происходит формирование нации.
А. С. Хомяков считает соборность идеалом общественного устройства. Под соборностью понимается органическая духовно-телесная целостность Церкви, во главе которой стоит сам Христос и в которой каждая личность сохраняет свою индивидуальность и свободу благодаря духовному единству на основе бескорыстной, самоотверженной любви. А. С. Хомяков утверждает, что соборность — это свободное единство членов Церкви в понимании правды и сво-
бодного отыскания пути к спасению, причем это единство зиждется на любви к Спасителю и праведности. И. В. Киреевский признаёт православие центром распространения единых убеждений и обычаев между общинами, считает основой общественного бытия правду, справедливость, которую нельзя ни продать, ни передать, ни забрать силой никакому сословию и которая есть для русских то же, что закон для Европы [6].
A. И. Герцен утверждал, что крестьянский коммунизм является самой глубокой характеристикой России, а её идеал в справедливо устроенной жизни: «. какое счастье для России, что сельская община не погибла, что личная собственность не раздробила собственности общинной; какое это счастье для русского народа, что он остался вне политических движений, вне европейской цивилизации, которая, без сомнения, подкосила бы общину и которая ныне сама дошла в социализме до самоотрицания» [7]. Справедливо устроенная жизнь — это и любимая Герценом индивидуальная свобода, и соединение её с социальным равенством, справедливостью, и здесь мы видим правду, как идеал нации.
B. О. Ключевский видит основу устойчивости российского государства и общества — в единстве на основе доверия и правды. Ключевский понимает единство как государствообразующий и нациеобразующий принцип, решающее условие существования и развития нации в ряду других наций. При этом два дополнительных условия помогают удерживать это единство — это правда, как стержень народной жизни в России, и доверие всех к государству и к своим согражданам. Но доверие само есть следствие исполнения или неисполнения правды в глазах народа. Поэтому из концепции идеала В. О. Ключевского доверие выпадает, остаются единство и правда.
В. С. Соловьёв отождествлял национальный идеал с христианским, а потому называл идеалом общественной правды и развития христианства. По его верной мысли, идеал не может быть идеалом, если не налагает на общество обязанности практического осуществления [8]. Он предлагал в ряде своих работ в качестве практической задачи воплощения христианского идеала слияние православной и католической церквей, что разрушает самостоятельное развитие национальной культуры. Остаётся правда.
Ф. М. Достоевский в «Пушкинской речи» провозглашает национальный идеал во всемирной отзывчивости, всеслужения человечеству на основе деятельной любви, на идеале Христа русской культуры, в братстве для всех народов: «Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечело-веком, если хотите» [9]. Отзывчивость и братство существенно дополняют, характеризуют друг друга: чувство братства к людям естественно вызывает отзывчивость к чужой беде. В суровом российском климате община — основная форма организации жизни, поскольку одна семья не способна самостоятельно выжить и развиваться. Отзывчивость и взаимопомощь — условие не только выживания и благополучия всех, но также условие духовного лада и согласия. Следовательно, братство в общине — исходная и высшая духовная ценность, опосредствованный через общую необходимость и действие для всех общин социальный идеал нации. Достоевский поднимает единство на ступень наднациональной ценности именно для характеристики русских. Из иде-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (102) 2011 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (102) 2011
ала Достоевского мы не можем выбросить ни братства, ни единства: одна ценность характеризует центральную, коренную черту социального уклада нации; другая ценность характеризует универсальную организационно-политическую черту национальной целостности.
И. А. Ильин охарактеризовал «русскую идею» как «творческую идею», то есть как закон развития и цель: «Эту творческую идею нам не у кого и не для чего заимствовать: она может быть только русскою, национальною. Она должна выражать русское историческое своеобразие и в то же время — русское историческое призвание». Он полагал такой идеей любовь: «. главное в жизни есть любовь и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа. Эту идею русско-славянская душа, издревле и органически предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте, восприняла исторически от христианства» [10]. Соглашаясь с постановкой И. А. Ильина о сути творческой идеи и что она может быть только национальной, трудно согласиться с его вариантом её воплощения хотя бы потому, что любовь привносится христианством. По Киреевскому, идеал нельзя передать: он должен жить в бытии народа с самого начала, пусть в неразвитом виде, но он должен быть коренным началом самой культуры, а не привноситься из другой культуры! Само православие, будучи заимствованным вначале, в бытии народа превратилось в сугубо национальную религию, форму самосознания, как отмечают многие исследователи.
В. И. Белов называет центром русского бытия лад, тогда как средоточием мира (Вселенной) и воплощением мира (гармонии, беззлобия, отсутствия войны) показывает малый мир — крестьянскую общину. Лад — это крепкая деревенская семья, где дети накормлены и ухожены, муж и жена вместе решают все вопросы хозяйствования и совместной жизни; это вера в добро, красота в душе, во дворе и в поле. В работе крестьянина всегда было много общения с природой и необходимости соблюдать ритм для облегчения самой работы; понятие гармонии и красоты ему всегда было не чуждо. Вместе с тем природа для крестьян оставалась божеством, переплетающимся с христианством и соперничающим с ним, что справедливо отмечает Д. М. Федяев [11]. Таким образом, лад, как переплетение единства, справедливости и любви с гармонией — это коренное начало жизни общины. Лад подразумевает единство на сходе общины в справедливом решении вопросов жизнеустройства, то есть на основе правды. Таким образом, мы видим в идеале Белова единство и правду, как наиболее общие характеристики русского самосознания [12].
К. А. Абульханова считает, что трансформация российского общества должна привести от соборности и братства к социальному партнёрству, индивидуально-совместной кооперации [13]. Поскольку соборность является духовной характеристикой единства, а братство является одновременно и социальной, и духовной характеристикой, для включения в идеал оставляем более универсальную характеристику — братство.
Из различия взглядов явно, что идеал русских одновременно обращен во внутренний мир нации и во внешний мир. Такой идеал свойствен народам, политическое и духовное влияние которых выходит за национальные рамки: у многих народов идеал обращен внутрь себя. Вычленяя общее во всех
вариантах толкования, можно определить русский идеал как триединый: единство и братство на основе правды. Не единство и братство русского народа, но единство и братство людей, что намного шире и труднее. Братство предполагает терпимость и любовь к другим, единство укрепляет силу и обеспечивает выживание всех, а правда есть скрепляющая связь между народом и государством, но также между разными народами, всеми людьми. Это верно и потому, что право как форма самосознания выступает как форма справедливости для всех, независимо от различий между людьми, в области их прав и свобод, ответственности.
Наличие идеала вовсе не означает его автоматического действия всегда и везде, он проявляется как историческая тенденция — в этом его родство с экономическими законами, управляющими хозяйственной жизнью, но национальный идеал — форма всеобщности более высокого порядка, поскольку экономические законы управляют одной сферой бытия и самосознания, а не всеми. Этот идеал есть общий закон русской культуры, и зримое проявление действия этого закона мы видим в неоднократных восстановлениях государства после потрясений; в крестьянских восстаниях и войнах, в междоусобице, смутах и революциях, в освободительных и отечественных войнах России, в бескорыстии российских правителей.
О противоречиях национального идеала
Остановимся на противоречиях национального идеала. Первое из них следующее: почему нация содержит в себе наряду с социальными этнические элементы, а модель национального идеала содержит в себе социальные составляющие, но не содержит этнической составляющей? Во-первых, потому что народ на стадии перехода к нации или нация — это целостности, в которых преобладают развивающие социальные элементы, а консервативные этнические, то есть культурные элементы, придают особенную форму этому развитию. Во-вторых, поскольку менталитет содержит несколько слоёв, в нём самом содержатся этнические ценности, поэтому на самом деле этническая подоснова есть в каждом из частных идеалов, входящих в национальный идеал. Если предположить, что этнический идеал является непосредственно управляющим развитием этноса в нацию, тогда возможно ли становление нации изначально?
В сложной конструкции идеала мы видим два разных слоя, вектора направленности: выход через два частных идеала нации (имеющих различные функции) во «всечеловечество», а один оставляет её развитие внутри самой себя. Идеал правды (справедливости) имеет наднациональный характер: этот идеал формально реализуется во всех системах права, кроме того, в языках многих народов право и справедливость (правда) имеют общее происхождение. Но в русском народе правда выше права, поэтому право есть справедливость государства, но есть и справедливость Бога — праведность, которая выше, что хорошо видно из произведений русской классической литературы и житий русских святых.
Идеал братства — духовного единства России — также размыкает замкнутость народа на себя, поскольку это идеал единства и равенства всех перед Богом и перед людьми других народов. В сочетании с правдой это консервативный сегмент национального идеала, выполняющий функцию формирования
духовной уникальности и единства, своеобразия нации перед лицом других. Идеал братства уходит в глубинные слои социального устройства, теснейшим образом переплетаясь с идеалом правды, поэтому в общине (единице самоуправления) и то, и другое веками существовало неразрывно в сознании и быте её членов. В то же время идеал политического единства есть средство обособления и защиты от других народов ресурсов своего существования, развития нации в опредёленных границах и благоприятных условиях. Противоречие между наднациональным и национальным векторами национального идеала даёт двойственное развитие: с одной стороны, склонность к мессианству, союзам с другими государствами ради защиты справедливости на международной арене, с другой — к консерватизму во внутренней политике.
Проанализируем элементы национального идеала попарно, чтобы понять характер их взаимодействия между собой. Пара «единство — правда» даёт два варианта взаимодействия. Во-первых, в этой паре единство представляет высшее звено управления нацией — государство, а правда — низшее звено самоуправления, то есть общину. Поэтому в паре единство играет роль доминирующего ведущего, предполагающего отступление от правды, как идеала частей, более слабых по отдельности. Восстановление равенства их позиций возможно только при объединении общин в единую силу, например, во время восстания или революции. Во-вторых, оба идеала усиливают друг друга, если единство осуществляется на основе соблюдения интереса всех (правды): государство и общины представляют собой монолит, реальное социально-политическое единство, в котором усиливаются позиции государства и общин. В то же время правда всегда имеет возможность опереться на единство, как на свою «надёжу» — защиту (отсюда устойчивость мифа про царя — батюшку).
В паре «правда —братство» ведущую роль играет братство, поскольку у него есть организующее начало на уровне всей нации — Церковь. И здесь возможно нарушение правды в пользу братства, как единства нации в духовной области, ведь духовные идеалы индивидов и общин далеко не всегда одни и те же, что у всей нации. Общие идеалы преодолевают отчуждение индивидов, общин и объединяют в единую общность: происходит взаимное усиление, резонанс духовных энергий в случае полного совпадения направленности интересов и идеалов, яркий пример чему можно видеть в истории Смуты XVII века или Великой Отечественной войны СССР против гитлеровской Г ермании, когда народ объединялся ради победы над врагом, не считаясь с жертвами.
В паре «братство — единство» оказывается, что у того и другого идеала имеется организационная основа на уровне нации (государство и Церковь), поэтому между ними отношения могут меняться в зависимости от функционального состояния их организационных основ. Если государство слабеет, в паре может стать ведущей Церковь, соответственно, усиливается воздействие духовного идеала, как это было после Смуты. Если государство значительно усиливается, идеал единства может подавлять идеал братства, как во времена Российской империи. Но братство всегда приходит на помощь единству во время внешних агрессий, поэтому в этой паре первый идеал имеет функцию страховки и поддержки, духовной опоры государства. И здесь мы видим взаимное усиление, как это произошло с российским государством и Церковью после развала СССР, при-
чём здесь имеется в виду не только Русская православная церковь, но также ислам, буддизм и иудаизм. В России с идеалом правды традиционно связаны левые политические движения, а с идеалом единства и братства (соборности) связаны правые консервативные движения. Национальный идеал своими противоречиями порождает парадигму политического развития в плоскости «левые — правые», в такой плоскости относительно небольшое место принадлежит либерализму. В удержании этих крайностей, этого противоречия в рамках русского единства, а не в парадигме взаимного уничтожения или достижении единства под диктат одной стороны, может реализоваться развитие нации в будущем.
Библиографический список
1. Градовский, А Д. Значение идеала в общественной жизни /
А. Д. Градовский // Градовский А. Д. Трудные годы (1876 — 1880) : очерки и опыты / А Д. Градовский ; вступ. ст. А С. Се-нина ; Гос. публ. истор. б-ка России. — М. : Изд-во ГПИБ,
2007. - С. 38.
2. Достоевский, Ф. М. Дневник. Статьи. Записные книжки. В 3 т. Т 3. 1877-1881 / Ф. М. Достоевский. — М. : Захаров, 2005. — С. 499.
3. Новгородцев, П. И. Об общественном идеале / П. И. Новгородцев. — М. : Пресса, 1991. — С. 117 —119.
4. Гумилёв, Л. Н. Этногенез и биосфера Земли / Л. Н. Гумилёв. — М. : Айрис-пресс, 2010. — С. 147.
5. Пивоваров, Д. В. Философия религии : учеб. пособие / Д. В. Пивоваров. — М. : Академический проект ; Екатеринбург : Деловая книга, 2006. — С. 265.
6. Киреевский, И. В. Духовные основы русской жизни / И. В. Киреевский. — М. : Институт русской цивилизации, 2007. — С. 355.
7. Герцен, А. И. Русский народ и социализм. Письмо к Ж. Мишле / А. И. Герцен // Избранные философские произведения. В 2 т. Т. 2 / Ин-т философии АН СССР ; А. И. Герцен. — М. : ОГИЗ, 1946. — С. 145, 148.
8. Соловьёв, В. С. Любовь к народу и русский народный идеал / В. С. Соловьёв // Национальный вопрос в России. — М. : АСТ : АСТ Москва : Хранитель, 2007. — С. 69.
9. Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч. В 30 т. Т. 26 / Ф. М. Достоевский. — Л. : Наука, 1984. — С. 147.
10. Ильин, И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948 —1954 годов. В 2 т. Т. 1 / И. А. Ильин ; подгот. текста и вступ. ст. И. Н. Смирнова. — М. : МП «Рарог», 1992. — С. 323 — 324.
11. Федяев, Д. М. Гносеология греха : отклонение от идеала / Д. М. Федяев // Бытие культуры: сакральное и светское : сб. статей / отв. ред. А. В. Медведев. — Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 1994. — С. 93.
12. Белов, В. И. Лад : очерки о народной эстетике / В. И. Белов. — М. : Молодая гвардия, 1982. — С. 103—134.
13. Российский менталитет : вопросы психологической теории и практики / под ред. К. А. Абульхановой, А. В. Бруш-линского, М. И. Воловиковой. — М. : Изд-во «Институт психологии РАН», 1997. — С. 9—10.
ШИШКИН Василий Архипович, соискатель по кафедре философии Омского государственного педагогического университета, старший преподаватель Куйбышевского филиала Новосибирского государственного педагогического университета.
Адрес для переписки: е-шаД: [email protected]
Статья поступила в редакцию 14.04.2011 г.
© В. А Шишкин
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (102) 2011 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
