CC BY
30
дующим образом: 1) глава правительства субъекта РФ и все должностные лица из правительства и депутатского корпуса, отвечающие за развитие спорта кооптируются;
2) спортивные федерации избирают из своего числа 2-3 наиболее авторитетных представителей на республиканской конференции Ассоциации спортивных федераций;
3) наиболее массовые ФСО кооптируют своих руководителей; спортклубы (Ассоциация спорт клубов республики) избирают на республиканской конференции своих представителей от крупнейших городов и от сельских районов - 2-3 чел.). Применительно к Республике Татарстан председателем Совета является ее Президент. Столь высокий уровень связан, во-первых, со значимостью социальных функций массового спорта, а во-вторых, с особенностями построения системы управления в нашей республике. Данный совет мог бы стать органом, интегрирующим все субъекты управления физической культурой и спортом. Ему бы подчинялись аналогичные советы на местах (при мэрах в городах, при главах администраций в районах и главах местного самоуправления на местах). В состав координационных советов целесообразно было бы включить глав исполнительной и законодательной власти, представителей общественных организаций и бизнеса. Низовой ячейкой управления массовым спортом, на наш взгляд, должен стать спортивный клуб по месту жительства. Он должен стать полноправным субъектом управления массовым спортом, так как его представители вошли бы в координационный совет соответствующего уровня и могли бы ставить вопросы, и принимать участие в их решении в кооперации с другими субъектами управления. Система управления обрела бы законченную стройность. В структуру Совета входят комиссии (по спорту высших достижений, по массовому спорту, по пропаганде здорового образа жизни) и рабочие группы (по реализации
Казанский государственный энергетический университет
принятых перспективных планов мероприятий, например, Спартакиады субъекта федерации среди сборных муниципальных образований). Решения Совета являются обязательными для всех должностных лиц и визируются губернатором/Президентом. Подобная же схема, на наш взгляд, вполне функциональна и при формировании городских и районных Советов по ФКиС при главах администрации. Так считают и большинство (80 %) из опрошенных нами экспертов.
Проведенные исследования позволяют утверждать, что без существенного изменения сложившейся в постсоветское время ситуации в сфере пропаганды и организации массового спорта невозможно повышение его социальной роли и значения в обществе.
Литература
1. Столяров В.И., Кудрявцева Н.В. Физкультурно-спортив-ная работа с населением на пороге XXI столетия: проблемы и пути их решения // Спорт, духовные ценности, культура. Вып. 9. М., 1998. С. 94.
2. Дуэль // www.duel.ru
3. Детско-юношеский спорт и физкультурная работа в Москве в оценках школьников, родителей и специалистов по физкультуре // Пульс. 2002. № 12.
4. Raikkala M. Sports club as an environment for young people's non-competitive sports // Sports for all. Helsinki, 1993; Sports and physical education in Finland. Helsinki, 1989.
5. Движение «спорт для всех» в Бельгии // Физкультурно-оздоровительная работа в зарубежных странах. 1989. № 4. С. 14-15.
6. Расин М.С., Носков С.А. Роль местного самоуправления в развитии спорта и физической культуры населения по месту жительства // Теория и практика физической культуры. 2004. № 3. С. 9.
30 июня 2006 г.
© 2006г. B.C. Чабан
О СТРУКТУРЕ ДОСУГА РОССИЙСКИХ БЕДНЫХ
Общее увеличение свободного времени, изменение его характера, структуры и содержания в динамике развития разных групп российского населения обусловливают возможность и необходимость его анализа как одного из важнейших показателей формирующихся социокультурных различий. Освоение пространства свободного времени людьми, которые в еще недавнюю советскую эпоху не имели возможности свободно им распоряжаться под воздействием навязанных форм коллективной активности, привело к существенным изменениям в системе досуга, стиля и образа жизни разных групп населения.
Методологические предпосылки исследования досуга включают представление о том, что в целом использование свободного времени определяется социально-демографическими и культурными факторами. Известно, например, что наибольшей чувствительностью и потребностью в досуговых инновациях отли-
чается молодежь. Структура досуга и показатели его содержательного разнообразия зависят от социализации, профессии, образования, образа жизни. Одной из важных методологических установок является различение социальной модели досуга, предусматривающей изучение форм участия разных социальных групп в досуговой деятельности, и экзистенциальной, направленной на исследование стилей жизни, выражающих ценностные ориентации индивидов. Еще один важный методологический принцип исследования досуга общественных групп в переходном обществе заключается в признании изменчивости баланса «серьезного» и «легкого» досуга, выраженность которого преобладает в более динамические периоды социального развития и существенно уравновешивается серьезным досугом в более стабильные периоды. Сегодня большинство исследователей проблемы отмечают преобладание форм
легкого досуга и выявляют множество препятствий для расширения социального пространства серьезного.
Теоретико-методологическим основанием исследования системы и структуры досуга отдельно взятой общественной группы является концепция образа жизни. Она достаточно сложна и многопланова, хотя до сих пор не конституировалась в самостоятельное научное направление исследования образа жизни различных групп современного российского общества. Чаще признаки структурирования досуга связывают с каким-нибудь значимым социальным фактором выделения общественной группы (например, доходом, образованием и т.п.) и рассматривают возникающие констелляции как описания, характеризующие образ жизни. Даже при таком усеченном подходе анализ досуга становится инструментом социологического познания реальности.
Изучение образа жизни, основанное на анализе различий в жизнедеятельности социальных групп, очищенное от идеологических штампов и аксиологических установок на «периферийность» социальных проблем отдыха и досуга стало возрождаться в 90-х гг. [1, с. 5]. Однако на современном этапе исследования социального досуга, в том числе отдыха нетрудящихся групп российского населения, ученые впали в некую крайность, состоящую в признании самоценности досуга. Отсюда актуализируется методологическая значимость исследования собственно отдыха как ценности и социальной практики в контексте изучения образа жизни различных общественных групп. Соответствующий подход выстраивается на основе комплексного системного анализа жизненного мира как специфического целостного социального явления. Что же касается научных представлений об образе жизни, то они складываются на основе изучения объективных условий существования людей, субъективных детерминант их активности и конкретных форм деятельности в основных сферах жизненной активности.
Как показывают эмпирические данные, изменения, происходящие в нашем обществе, проявились не только в актуализации ценностей досуга, но и затронули его качество, сформировали новую идеологию свободного времяпрепровождения. Сегодня возникли новые культурные образцы в структурировании свободного времени отдельных общественных групп, и мы можем рассматривать этот пласт объективных показателей культурной дифференциации как новый комплексный индикатор формирования социальных слоев современного российского общества. Недавнее социологическое исследование ИСПИ РАН, включающее анализ системы досуга российских бедных [2], показало, что наименее обремененные материальным благосостоянием жители России не удовлетворены качеством своего досуга. Точнее, определенную степень удовлетворенности досугом испытывает только треть бедных, и только 5-7 % из них признали свои досуго-вые возможности «хорошими». Для сравнения тот же показатель отмечен у 70 % богатых россиян, что в 10 раз больше.
Анализ структуры досуга, выявленной ИСПИ РАН, показывает, что эта неудовлетворенность проистека-
ет из качественных пропорций желаемого и реального времяпрепровождения. Бедные читают периодику столько же, сколько богатые (в пределах статистической погрешности), так же вяло занимаются политической деятельностью (чуть более процента в структуре досуга), почти в той же степени посвящают себя хобби, но существенно больше (на 17 %) смотрят телевизор, слушают радио и занимаются детьми и хозяйством, в том числе дачным (на 23 %). То есть у них преобладает пассивный и утилитарный досуг, поскольку «диалог с ТУ"» заменяет другие формы полной релаксации, а хозяйственно-семейная активность воспринимается как «другой вид работы» - деятельность принудительная и не удовлетворяющая.
В структуре досуга бедных по сравнению с материально обеспеченными людьми сильно выражено отставание в неформальном общении с друзьями (на 27 %), в проведении отдыха на природе (на 24 %), в чтении книг, прослушивании музыки и просмотре видео (на 22 %), они в 3,2 раза меньше используют компьютер и Интернет, в 5,5 раз меньше посещают театры, концерты, кино, в 6,4 раза меньше - музеи, выставки. Им практически недоступны дискотеки, клубы (3,4 против 24,3 % у богатых) и кафе, бары, рестораны (3 против 48,5 % у богатых). По всей видимости, не только денег, но и сил не остается для занятий спортом (3,2 против 34,9 % у богатых, т.е. более чем в 10 раз) [2].
Исследователи в этой связи отмечают, что направленность досуговой активности и досуговые предпочтения у бедных находятся в диссонансе, поскольку они обречены на пассивное потребление доступного времяпрепровождения и не имеют полноценных возможностей активно использовать предпочтительные для них формы досуга. Бедная часть российского населения, «практикующая простые или традиционные типы заполнения свободного времени, остается не в состоянии проявлять активное социальное и культурное участие, являющееся признаком полноценности и разносторонности досуга, важным условием высокого качества жизни» [2]. Зеркальная структура соотношения разных типов досуга у богатых и бедных сегодня - не только показатель текущего неблагополучия материально необеспеченных групп, но и признак того, что оно будет сохранять свой рецидивирующий характер.
Активный досуг, как значимая характеристика качества жизни «начинается только при условии расширения спектра досуговых предпочтений за счет внедомашних видов культурной, развлекательной, рекреационной, общественной или иной деятельности» [2]. И если у богатых приверженцы активного досуга составляют более 80 %, то у бедных - менее 20 %. А это уже - не только характеристика качества жизни и непосредственно отдыха, но и показатель потенциала социальных возможностей. Социальное пространство как мир актуальных контактов за пределами дома и семьи «сжимается» для представителей беднейших слоев, а вместе с ним начинается социальный аутизм, специфическая дезадаптация, порождающая объективную зависимость бедных от внешних обстоятельств. Не только за счет материальной бедности, но и за счет
бедности досуга человек часто превращается в боязливое, зависимое существо, в жертву разного рода внешних рисков. В социальном смысле он в значительной степени утрачивает интенцию и статус деятеля, что не отвечает гуманистической и либеральной парадигме современности и снижает социальный потенциал модернизирующегося российского общества.
Ростовский государственный педагогический университет
Литература
1. Марченко Т.А. Потребности как внутренняя детерминанта образа жизни: Автореф. дис. ... д-ра социол. наук. Ростов н/Д, 1993; Возьмитель А.А., Карпов А.Л. Становление образа жизни российского фермерства. М., 1994, и др.
2. М1р://%г%г№ ispr.ru/socopros/socopros706.html.
_14 августа 2006 г.
© 2006г. Э.Т. Чамокова
ОТРАЖЕНИЕ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ПРОЦЕССОВ В ПУБЛИЦИСТИКЕ АДЫГСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ-ПРОСВЕТИТЕЛЕЙ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА ХХ в.
Немаловажное значение имеет анализ социокультурных процессов в адыгском обществе и их отражение в публицистике русскоязычных адыгских писателей-просветителей второй половины XIX - начала ХХ в.: С. Крым-Гирея Инатова, Адыль-Гирея Кешева (Каламбия), Сефербия Сиюхова. В исследовании данной проблемы мы опираемся на уже имеющиеся научные разработки их творческой деятельности [1-5]. Отдельные аспекты этих процессов в их связь с русской культурой рассмотрены в трудах ученых-историков [6-10]. В последние годы творческое наследие адыгских писателей-просветителей стало привлекать внимание и социологов [11-15].
По сути всестороннее изучение творческого наследия адыгских писателей-просветителей в целом только начинается, а как социокультурного явления в русле этносоциологии стало возможным в последнее десятилетие. Рецидивы пролеткультовских, рапповских лозунгов, особенно вульгарного социологизма 20-30-х гг. ХХ в., в течение многих десятилетий (вплоть до начала 60-х гг.) негативно сказывались на развитии духовной культуры горцев Кавказа. Творчество адыгских просветителей как единый социокультурный процесс, самостоятельный национальный духовно-творческий феномен отвергалось. Поэтому важно проследить взаимосвязь общественно-исторических, социально-политических и прогрессирующих социокультурных факторов в адыгском обществе второй половины XIX - начала ХХ в. и их отражение в публицистике адыгских писателей-просветителей. Между тем они первыми подметили новые условия трансформации традиционных норм сословных отношений в сторону постепенного усиления европейских форм жизнедеятельности горцев через освоение традиций русской культуры. Просветители отражали в своем творчестве переориентацию социокультурного развития жизни горцев; они осмысливали перемены в жизни общества, изменявшие не только привычную среду обитания, но и всю структуру традиционной жизнедеятельности этноса. И все это при той крепости и устойчивости вековых родо-племенных связей, обычаев и традиций, неписанных этических законов горцев. Адыгские писатели-просветители хорошо понимали, что изменив-
шиеся общественно-экономические, социально-политические условия, особенно ускоренное вхождение Черкесии в административно-политическую систему России создадут новое, прогрессивное направление социокультурных процессов. Разрушалась традиционная этнокультурная замкнутость, делались первые шаги к просвещению.
Наряду с этим они не упускали из виду то обстоятельство, что адыгская традиционная культура в течение веков выработала свои формы организации общества, свои пути трансляции исторического, духовного опыта. Традиционное адыгское общество выработало своеобразный, демократический социально-политический тип управления - народное Хасэ, оно отшлифовало нормы социального поведения - адыгский этикет. Таким образом, имели место унаследованные от предков социально ориентированные законы и нормы организации жизнедеятельности адыгского общества.
Выработанные в течение длительного исторического опыта неписанные законы адыгагъэ (адыгство) и адыгэ хабзэ (адыгского этикета) гибко сочетались с социальными различиями слоев общества, в котором всегда было сильно воздействие на личность традиций, обычаев, нравственно-этических норм поведения. В традиционном адыгском обществе индивид всецело подчиняется неписанным законам общества, он - часть национального социума; его интересы и потребности не разрушают общепринятый архетип традиций. Передаваемые из поколения в поколение социокультурные нормы и образцы этнического поведения, построенные на их основе тип общественного мироустройства и духовные потребности индивида, ее ментальность в данном случае совпадают. По традиционным нормам все члены общества должны были поддерживать то, что способствовало сохранению и упрочению единства и целостности этноса. Начало разрушения патриархальных родо-племенных связей в новых социально-исторических условиях запечатлели в своем творчестве адыгские писатели-просветители второй половины XIX - начала XX в. Они показали этот внутриэтнический раскол на всех уровнях социальной иерархии, вызванный разрушением традиционного феодального общества; отразили своеобразие
