CC BY
45
15. Организация и финансирование научных исследований в Великобритании: Реферативный сб. М., 1987. С. 18.
16. Фальцман В., Корепанов ЕДавыдова Л. Факторы спроса на отраслевую науку // Вопр. экономики. 1997. № 9. С. 72-73.
17. Варшавский А.Е., Ккбанер B.C., Мирабии М.Л., Железникова Л. Г. Характеристика и прогноз развития науки и технологий в России (анализ экспертных оценок). М., 1994. С. 151.
О "СКИФСТВЕ" ЕВГЕНИЯ ЗАМЯТИНА: ОСОБЕННОСТИ СЮЖЕТОСТРОЕНИЯ ПЬЕСЫ "АТИЛЛА
Е.А.Лядова
Liadova E.A. Oil Evgenij Zamiatin's "Scythianity”: Special features of plot structuring in the play “Attila”. Evgenij Zamiatin, "the Russian Englishman”, in many respects, remains a mystery. Aspiring to be a modernist, he was a pronounced Russian writer. His play "Attila” may serve as an example of this. Despite the fact that he based it upon certain events in the days of the fall of the Roman empire, the character of material presentation, the types and the language of the play demonstrate E. Zamiatin’s devotion for national traditions, which is especially vivid in the plot structuring of the play, through appealing to the Russian folk tale.
"Русский англичанин" - Евгений Замятин и при жизни и после смерти во многом оставался загадкой. При существующих претензиях на модернизм, он являлся ярко выраженным русским писателем. Примером этому может служить пьеса "Атилла". Несмотря на то, что в основу данного произведения легли события времен падения Великой Римской Империи, характер подачи материала, образы героев и язык пьесы демонстрируют приверженность Замятина национальным традициям. Особенно ярко это отражено в сюжето-строснии пьесы, основной чертой которого является обращенность к русской народной сказке.
Поставив перед собой цель мифологизировать Атиллу, Замятин нашел оригинальный способ ее реализации: использовать формирующееся в детстве позитивное психологическое отношение к положительным героям былин и сказок. В Атилле Замятина легко узнаваем народный любимец богатырь-освободитель Илья Муромец, стоящий в раздумье перед "алатырь-камешком"; Атилла неоднократно сравнивается с героем многих сказок - Серым Волком -умным, сильным, справедливым, способным победить любого врага.
Если спроецировать сюжет пьесы на русскую сказку, можно выделить несколько идентичных ситуаций: 1. Похищение прекрасной царевны серым волком. 2. Жених-освободитель, пытающийся спасти возлюбленную. 3. Камень, предсказываю-
щий судьбу богатырю. 4. Связь "богатырь-конь". 5. Смерть героя, пренебрегшего запретами и предсказаниями.
Однако сказочный сюжет существует в пьесе не в своей исконной форме, а подвергается существенной переработке, зачастую принимая прямо противоположный сказочному характер. Если выделить в пьесе сказочные элементы, то сюжет можно изложить следующим образом: волк похитил прекрасную царевну, на помощь которой спешит жених-освободитель. Чудом девушке удается ускользнуть из плена, но противник силен - и бедняжка опять попадает к чудовищу, которое непременно хочет жениться на ней. Смелый жених с помощью хитрости помогает затворнице победить похитителя и обрести желанную свободу. Смерть врага в финале сказки приносит освобождение бедной жертве и служит надеждой на счастливую дальнейшую жизнь.
Однако герои пьесы не обладают привычными для волшебной сказки характерами. Прекрасная царевна (Ильдегона), которая должна быть воздушным созданием, льющим слезы и покорно томящимся в плену, оказывается решительной и жестокой женщиной, способной в минуту гнева из-за потерянной власти убить ножом человека. Со своим похитителем бедняжка разговаривает не вежливо и покорно, а довольно вызывающе и самоуверенно, что так же не свойственно жертве. Правда, царевна в пьесе действует так, как принято
у похищенных царевн: обманом и притворной лаской выведывает у похитителя его слабое место (в данном случае это любовь к ней), но в дальнейшем не ждет, заламывая руки, когда се освободит прекрасный рыцарь, а сама управляет событиями, не забывая при этом руководить и своим слабым женихом.
Достаточно своеобразное отношение у царевны Замятина и к свободе. Известно, что сказочные страдалицы шли на всевозможные жертвы, лишь бы сохранить свободу и не вступать в брак с постылым похитителем. Они морили себя голодом, их подвергали заточению, заставляли работать, но девушки оставались гордыми и непокорными, предпочитая провести весь свой век в темнице, но не достаться богатому и властному старику. Царевна же Замятина сама предлагает ускорить свадьбу, надеясь затем обманом погубить врага. Она переступает через своеобразный сказочный запрет - не вступать в брак без любви, при этом проявляет инициативу, какую-то жестокость и настойчивость, не свойственную героиням русских сказок. "Не наложницей быть хочу: женой" [1].
Однако пленница обладает и привлекательными чертами, присущими в сказках всем похищаемым героиням. Она красива, умна, находчива и смела. К сожалению, все эти качества присутствуют в ней в чрезмерной степени, из-за чего они приобретают отталкивающий характер. Так, несомненный ум порождает язвительность, смелость - безрассудство, гордость - высокомерие и пренебрежительность к окружающим, а находчивость - коварство. Прекрасная царь-девица идет к намеченной цели с упорством, достойным богатыря, сокрушая на своем пути все препятствия.
Как и в сказочном сюжсте, се жених (Вигила) знакомится с ней в момент похищения и предпринимает попытки спасти узницу. Он, рискуя жизнью, проникает на свадебный пир, где незаметно открывается возлюбленной. Иносказательная песня жениха на пиру - достаточно часто встречающаяся сказочная ситуация. Правда, в сказках роль таинственной незнакомки, напоминающей о прежней любви, обычно принадлежала женщинам. Они опускали заветное кольцо в кубок, превращались в голубиц, повествующих о счастливых минутах, поли о былом. В данном случае женская роль отводится мужчине, что, вероятно, обусловлено слабостью его характера. При ближайшем рассмотрении Вигила оказывается труслив и ненадежен. Его любовь - лишь разговоры о ней, на
решительные поступки он не способен. Высшее проявление смелости для такого жениха - явиться переодетым на пир, передать своей любимой нож, при помощи которого она смогла бы сама убить ненавистника, затем проводить ее до дверей спальни с постылым мужем и попытаться сбежать. Поистине, отношения пленница -освободитель приобретают издевательский характер.
Гораздо логичнее действует похититель -Серый Волк (Атилла). Он, похитив царевну, прячет ее от жениха и склоняет к браку. Охраняя добычу, пытается всячески опорочить возлюбленного, но сам гибнет от руки непокорной пленницы.
Параллельно с вышеизложенным сюжетом в пьесе развивается и другой сказочный сюжет, который приходит во взаимодействие с первым. В этом сюжете главным героем уже становится заколдованный богатырь, способный победить злые чары только через любовь девицы. Окружающие видят в нем волка, не замечая ничего человеческого, и первой называет его волком царевна, хотя своей характеристикой она невольно открывает в своем стороже черты присущего ему благородства.
Ильдегона.
...Но ведь я через год к тебе вернусь,
Пусть варвар Атилла, пусть лютый
волк -
не тронет заложницы даже он (206).
Богатырь ведет себя предупредительно и достойно. Тоскуя о том, что внешний, волчий вид мешает царевне разглядеть в нем истинного героя, он остается верным и любящим, покорно сносящим упреки непроницательной пленницы. Далее, в результате неузнавания "богатыря", скрывающегося под страшной личиной, герой оказывается на распутье. Перед ним - камень, который становится своеобразной проверкой героя. Куда идти? Сдвинуть камень и двигаться вперед или предоставить воле провидения решить судьбу? К сожалению, камень, загораживающий путь к дальнейшей жизни, "богатырь" убрать не смог, а лишь немного расшатал. С этого момента начинается путь гибели героя. Этот путь отмечен вехами - знаками, невольными предсказаниями, нечаянными действиями. Каждая незамеченная богатырем веха приближает его к смерти. Первая из них - слова друга богатыря - Зыркона. Как бы невольно, преданный товарищ предсказывает судьбу друга: "Не тужи, были бы ножи, а бараны найдутся" (222).
Действительно, в эту ночь именно ножом убивают Атиллу.
Но "богатырь" настолько занят устройством своей личной жизни, что не обращает внимания на пророческие слова. Далее новый незамеченный знак - и еще один шаг "богатыря" к смерти: старая жена проливает греческое вино, красное, как кровь, на скатерть, и по полотну расползается кровавое пятно. Но "богатырь" как будто заколдован - он не видит ничего вокруг и не понимает знаков. Тогда наступает очередь главного предупреждения -приносят известие о неожиданной смерти любимого коня. Известно, что в сказках существует достаточно сильная связь "богатырь - конь". Конь для доброго молодца становится другом, как бы очеловечивается. Он помогает преодолевать препятствия, подсказывает верные решения, рискует ради богатыря своей жизнью. Конь и богатырь становятся неотделимы друг от друга. Поэтому внезапная смерть коня-друга является зловещим пророчеством смерти хозяина.
К сожалению, от "богатыря" эту новость скрывают, пренебрегая еще одним знаком судьбы. Впоследствии предчувствие неотвратимой беды начинает овладевать всеми, кто присутствует на свадебном пиру. Знаки следуют один за другим, что усиливает драматизм пьесы. Свадебное веселье утрачивает живость, приобретает трагический характер и постепенно становится похожим на поминки. Керка не раз говорит о том, что ей страшно, соратник - Едекон бормочет Атилле: "Про... щай. Прощай!", при этом горько плачет, скальд в разговоре с Керкой предсказывает смерть Атиллы. Да и сам "богатырь", зачарованный коварной соблазнительницей, забывает обо всем и боится очнуться от прекрасного сна.
Атилла. ...Бери и сыграй такое,
чтоб мне не слыгтгать себя, забыть, что есть нынче и завтра, чтоб все на свете забыть!
Ты понял? Играй (227).
Вот пройдены все шаги к смерти, пропущены все вехи; обрати "богатырь" на них свое внимание - и он возможно бы спасся. Теперь его уже ничто не волнует и не тревожит. В своем волшебном сне он не хочет возвращения к жизни, боится разрушить сказку, мечту, очарование.
Зыркон.
А завтра? Что ж будет завтра?
Атилла.
Не хочу, что б завтра было...
Зыркон.
Хочешь не хочешь, оно будет. От него никуда не уйдешь. Разве что... в землю: там не догонит (227).
И, убаюканный песнями, богатырь засыпает навсегда.
Эти два сказочных сюжета в пьесе то развиваются параллельно, то накладываются один на другой и начинают взаимодействовать. И тогда тот, кто считался безжалостным похитителем, приобретает черты доброго богатыря, а жертва оказывается злой колдуньей, лишающей богатыря силы. Влюбленный предстает трусом, а благородный старец-певец скрывает под своей почтенной внешностью коварную сущность. Сказочные сюжеты переплетаются, создавая волшебную картину, и, при появлении героя, невозможно сразу определить, в каком качестве он предстанет: будет ли благороден или коварен, добр или жесток.
Сопоставление сюжета "Атиллы" с русской сказкой представляется правомерным еще и потому, что сам автор на протяжении пьесы несколько раз вкладывает это слово в уста своих героев. Сначала о нереальности происходящего в первом
действии говорит Вигила, во втором действии о чуде говорят Ильдегона и епископ Анниан, в третьем действии слово "сказка" несколько раз произносит Атилла, и в финальном, четвертом действии развлекает гостей сказом скифский кобзарь.
В сказочный сюжет пьесы вплетаются и игровые ситуации, типичные для русской сказки. Герои часто стремятся примерить на себя чужие, несвойственные им роли, и как разрешение таких ситуаций в драме появляются сцены узнавания. Возникновение этих сцен зачастую бывает подготовлено предыдущим действием пьесы. В таких случаях зритель, понимающий, кто скрывается под маской, оказывается как бы включенным, втянутым в игру, развертывающуюся на сцене. Так, появление на пиру Вигилы, узнанного зрителем, в одежде скальда, с одной стороны, усиливает драматизм ситуации, а с другой - вносит в пьесу некий авантюрный мотив и заставляет зрителей с нетерпением ожидать момента снятия масок.
Есть в пьесе сцены, связанные с переодеванием героев, изначально наполненные трагическим пафосом. В части из них этот пафос сохраняется до конца действия, как в ситуации, когда Ильдегона решила сыграть перед Атиллой роль смирившейся женщины, или в сцене приема римских
послов, которые были вынуждены играть роль нищих, ожидающих подачки перед дверью богача. В других сценах трагический пафос по мере развития действия приобретает комический характер, свойственный игре. Так, Вигила, первоначально представляющий себя благородным спасителем Рима, затем предстает в качестве несуразного мстителя, запутавшегося от страха в складках своей одежды и не сумевшего достать нож. Возникает ситуация, которую очевидцы характеризуют как игру:
Атилла.
...Или ты уже забыла про подвиг его, когда он был послом? про подвиг, о котором будут петь не скальды, а шуты в колпаках... (218).
Оказывается игрой мнимое предательство Едекона. В финале этой игры варвар открыто радуется тому, что удалось ввести в заблуждение врага.
Как потеха преподносится жестокое распоряжение Атиллы казнить скифских перебежчиков. Отношение Атиллы и его приближенных к гибели людей, как к какой-то веселой игре, снижает трагизм сцены, что позволяет автору сгладить впечатление от бесчеловечного приказа вождя для позитивного восприятия героя даже в этой сцене.
Напоминают игру тайные проникновения, весьма условно соотносящиеся с реальностью. Исходя из сформулированного A.C. Пушкиным правила правдоподобия положений в драме [2], достаточно сложно объяснить проникновение Вигилы на свадебный пир. С точки зрения здравого смысла, этот герой должен был бы в силу своего характера находиться где угодно, только не в стане врага, тем более, что перед этим Вигиле два раза чудом удалось избежать смерти, и его разоблачение, безусловно, повлекло бы за собой его гибель. Достаточно сомнительным представляется и тот факт, что Атилла с соратниками не узнают в певце жениха Ильдегоны. Однако если подойти к данной ситуации как к игре, в которой действующие лица ведут себя сообразно игровой договоренности, неких игровых правил, то все происходящее представится закономерным. Тайное проникновение Аэция в лагерь Атиллы, вероятно, тоже следует воспринимать как
элемент игры. Играет роль шута и умный Зыркон.
Сцены случайного стечения обстоятельств - невольного подслушивания и подглядывания, которыми так богата пьеса, тоже легко соотносятся с игрой. Создается впечатление театра не реалистического, а условного, в котором герой не замечает присутствия на сцене недоброжелателя, оказывающегося посвященным в тайны героя. Эти ситуации, несомненно повышающие интерес зрителя, призваны еще более запутать драматический узел пьесы. Примерами таких ситуаций является присутствие Ильдегоны при разговоре Гоура и Камеля; Камель, узнающий план спасения Ильдегоны и Вигилы в башне и намерение Ильдегоны обмануть Атиллу в лагере; Аэций, случайно посвященный Атиллой в обсуждение военных дел.
Любая игра предполагает собственный игровой язык, понятный участникам действия, поэтому 15 пьесе так много иносказаний. "Съел молодец тридцать пирогов с творогом, а тридцать-то первый с рыбьей-то костью!" (209). Иносказательная речь присуща в пьесе не только шуту Зыркону, что легко объяснить его положением при дворе, но и другим персонажам: Огоносту, Едекону, Вигиле, Ильдегоне, Атилле.
Кроме того, участники любовного противоборства в пьесе (Атилла и Ильдегона) открыто, как в игре, ведут счет, наблюдая за действиями противоположной стороны.
Таким образом, сюжет пьесы представляет собой многоуровневую организацию, составляющими которой являются трагические, сказочные и игровые сцены. Эти элементы, взаимодействуя между собой, позволяют автору создать героико-мифологический образ главного действующего лица, обогащают сюжет неожиданными поворотами событий, служат для усиления драматического действия и в определенные моменты снижают трагизм ситуации, придавая ей комическую окраску.
1. Замятин Е.И. Атилла // Современная драматургия. 1990. № 1. Далее ссылки даются на это издание с указанием после цитаты в скобках номера страниц.
2. Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1981. Т. 6. С. 145.
