CC BY
19
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2008. № 5
М.Э. Кистерева
О РОЛИ ГРАММАТИЧЕСКОГО ПРИМЕРА В ОПИСАНИИ ЯЗЫКА (некоторые аспекты изучения первых португальских и испанских грамматик)
Практически любое грамматическое описание языка включает в себя примеры. Как показывает практика, факт привлечения примера не зависит от характера грамматики, ее структуры и общих целей написания и даже от времени создания той или иной лингвистической работы.
В эпоху Возрождения пример как иллюстрация, доказательство правил приходит на смену грамматическим комментариям (роль которых, по словам К. Персиваля, новая грамматика значительно умаляет [Percival, 1988]) и глоссам предшествующей традиции. Вероятно, это связано с изменением характера грамматики: если ранее в средневековой схоластике и у модистов она была скорее дескриптивной наукой, то теперь грамматика приобретает статус прескриптивной дисциплины, целью которой становится описание нормы языка и обучение этой норме [Percival, 1983; Robins, 1979]. Как следствие наука грамматики постепенно переходит от аксиоматической системы к эмпирической [Padley, 1976].
Предмет и задачи исследования. В данной статье мы хотели остановиться на подробном анализе примеров в первых грамматиках португальского и испанского языков. Задача нашего небольшого исследования - анализ грамматических примеров в описаниях частей речи.
Еще Квинтилиан, безусловный авторитет ренессансных грамматик, разделял грамматику на два больших раздела: recte loquendi scientiam (умение правильно говорить) и poetarum enarrationem (истолкование поэтов). Грамматики Возрождения придерживались такого деления, но постепенно все большее внимание они уделяют практической части (recte loquendi scientiam) - подготовке к чтению и письму [Percival, 1983].
В нашем анализе мы остановились на трех работах: Antonio de Nebrija, Gramática de la lengua Castellana (1492); Fernao de Oliveira, Gramática da Linguagem portuguesa (1536); Joao de Barros, Gramática da Língua Portuguesa (1540). Три перечисленных труда можно считать примерами пиренейской ветви Новой грамматической школы. Они были первыми грамматическими описаниями, составленными
на народных языках и имевшими своим объектом национальный язык. Эта школа в некоторой мере повлияла на становление так называемой «новой» лингвистической традиции, зародившейся в эпоху Возрождения и в процессе эволюции дошедшей до наших дней [История языкознания, 2006: 95-154; Kossarik, 2002; Percival, 1996; Раевская, 2006: 18]. Как известно, «золотые века» Возрождения называют временем расцвета народных языков и переломным этапом в ходе развития научной мысли вообще [Robins, 1979; Алпатов, 1999]. По мнению К. Персиваля, грамматики испанского и португальского языков наряду с итальянскими и французскими вошли в южную традицию ренессансных учений о языке, в то время как Германия и Северная Франция развивались по «северному» образцу [Percival, 1975].
В выбранных нами трудах примеры носят скорее бессистемный характер: некоторые положения подкрепляются примерами, иные - нет. Вполне вероятно, что такая вариативность и неорганизованность позволят внимательному читателю извлечь много полезной информации о самом авторе и о его работе.
Анализ грамматических примеров. В избранных для анализа грамматиках мы встречаем иллюстрации, которые так или иначе связаны с античной лингвистической традицией. Во-первых, это упоминание в примерах героев античной литературы и истории или имен классических авторов. Так, у Барруша встречаем: [H]eitor foi esforçâdo cavaleiro; Bem prudente e sagàzmente se [h]ouvéram os Romanos contra os Cartaginenses; Alexandre e Çésar e Hanibál e Pompéo e Pirro foram grandes capitâes [Barros, 1971: 305, 354, 356]. «Гектор был мужественным наездником; благоразумно и прозорливо римляне поступили с карфагенянами; Александр, Цезарь, Ганнибал, Помпей и Пиррон были великими полководцами».
У Небрихи: имена Sócrates, hijo de Sophronisco, Platón Atheniense; leiendo el Virgilio aprovecho [Nebrija, 1992: 90, 119]. «Сократ, сын Софрона; Платон Афинский; читать Вергилия полезно».
В грамматиках народных языков уже нет примеров, прямо заимствованнных из Античности, как это было в грамматиках латинского языка эпохи Возрождения. Вероятно, авторы осознают самоценность своего родного языка, и в этом заключается новизна первых грамматик. Наряду с отдельными текстами о восхвалении народных языков1 и вставками на эту тему в текстах грамматик, идея престижа присутствует и в самих примерах: отказ от латинских образцов явился плодом долгого процесса самоутверждения национальных языков2. Так, например, у Барруша в главе об отглагольных существительных (Dos nomes vérbáes) встречаем ссылку на латинский язык Персия как образец того, чему не следует подражать в португальском языке: E per este módo soprimos muitos nomes que
desfaléçem em nóssa linguágem e a latina tem: o quál módo também os Latinos usáram como quando disse Pérsio: Depois qie oulhei o nósso triste viver - como se disséra: a nóssa triste vida [Barros, 1971: 306]3.
Примечательно, что часто грамматики ссылаются на одних и тех же авторов. У Небрихи есть этот же пример из Персия: y como dixo Persio: Después que miré este nuestro triste bivir, por dezir esta nuestra triste vida [Nebrija, 1992: 102]. «...и как говорил Персий: "После того, как я посмотрел на это наше грустное житье, при этом желая сказать на эту нашу грустную жизнь"».
Позже по поводу таких случаев иногда возникают споры о лингвистическом плагиате, так как одни и те же примеры используются у разных авторов для демонстрации тех или иных теоретических положений. Однако, как показывает современная традиция учебных грамматических описаний, подобрать удачный пример далеко не просто. Возможно, именно это послужило причиной заимствования лингвистического материала и в ренессансных грамматиках.
Если в теоретическом описании авторы часто ссылаются на латинские образцы лингвистической мысли или на произведения классических античных авторов, то в практическо-дидактической части мы встречаем намного больше указаний на современную традицию: демонстрация правила, пример подкрепляется реальным языковым материалом. Здесь, очевидно, работает принцип, о котором уже в ХХ в. писал П.С. Кузнецов : «Вполне же точное и адекватное действительности описание может быть дано лишь на основании непосредственного исследования материала» [Кузнецов, 2003: 14]. Грамматики иллюстрируют грамматические правила, прибегая к произведениям известных авторов, которые и в наши дни остаются заметными фигурами той эпохи. Так, Небриха находит примеры словоупотребления у своего современника, драматурга Гомеса Манрике [Nebrija, 1992: 102], испанского поэта XV в. Хуана де Мена [ibid.: 70, 83, 144, 146], а также приводит цитаты из произведений известных литераторов, чьи имена Небриха не указывает, обозначая их «как говорил наш старый друг» [ibid.: 123], «как встречаем в том самом романсе» [ibid.: 146].
Оливейра в главе о глаголах упоминает почтенного Барруша как автора одного из вариантов написания личной формы глагола ser: No parecer da premeira pronunciaçâo com o e m, que diz som, é o mui nobre Joâo de Barros; e a rezâo que dá por si é esta: que de som mais perto vem a formaçâo do seu plural, o qual diz somos [Oliveira, 2000: 150]4. Вероятно, Оливейра видел грамматику Барруша до момента ее издания в 1540 году. Известно, что оба автора были знакомы друг с другом и жили какое-то время вместе, так как точно установлено из истории, что Ф. Оливейра был учеником детей Ж. Барруша [Barros, 1971]. Оливейра также приводит пример из Гарсиа де Резенде, известного португальского гуманиста [Oliveira, 2000: 146].
Итак, грамматики цитируют в примерах и своих современников, таким образом демонстрируя на языковом материале то или иное положение. В результате содержание примера расширяется: ссылки на различные имена напоминают читателю о культурно-историческом контексте написания грамматики. Такую же функцию выполняют примеры, которые не являются цитатой и составлены непосредственно автором, с упоминанием того или иного исторического деятеля или факта из повседневной жизни. У всех трех авторов мы находим свидетельства славы португальских и испанских первооткрывателей. Они восхваляют свои родные земли, упоминают имена великих мореплавателей, противопоставляют свой язык языку народов завоеванных территорий. Барруш в главе о собственных и общих именах приводит в пример имя Васко да Гама [Barros, 1971: 300], в главе о неправильных именах для демонстрации нерегулярного образования множественного числа существительных он приводит пример, в котором описывает и прославляет свои родные португальские земли: Eu andei muitas térras e nunca vi tam bóa fruta como a do termo de Lisboa. ... As ágoas d[e] Antre Douro e Minho sam mui delgádas e os áres de lá sam mui sádios; e é terra tam povoáda, que dizem [h]aver néla máis de setenta milo fógos [ibid.: 310]5. Небриха сопровождает объяснение согласования имен фразой, которая представляет собой описание раба-негра: io compré un negro, crespo los cabellos, blanco los dientes, hinchado los befos [Nebrija, 1992: 140]. «Я купил негра, с курчавыми волосами, белыми зубами и пухлыми губами». У Барруша встречаем сравнение правильного португальского языка с неверным согласованием в языке негров: E nam diremos hómem boa, cá desfaléfe a natural órdem da construifám per que nos [h]avemos de entender e parecerá máis fála de negros que de bom portugués [Barros, 1971: 350]6.
Иногда иллюстрация лингвистического материала у грамматиков содержит дидактические наставления читателю. Приведем несколько таких примеров нравственно-религиозного содержания: Deos castiga o homem; o ler faz bem aos homens; marido e molher ambos sao bos homens. [Oliveira, 2000: 149, 153]. «Бог наказывает человека; людям полезно читать; жена и муж - оба хорошие люди». A cobifa é raiz de todolos máles. Amo a virtude, avorrefo o vífio, leo os livros, aprendo fiénfia, oufo gramática e ganho honra [Barros, 1971: 311, 352]. «Голова - корень всех зол. Я люблю добродетель, избегаю порока, читаю книги, изучаю науки, слушаю грамматику и зарабатываю свою честь». ... si tú amasses a Dios, Él te amaría; obedezco a la Iglesia; sirvo a Dios [Nebrija, 1992: 114, 137]. «.если бы ты любил Бога, Он бы тоже тебя любил; я подчиняюсь Церкви; служу Богу».
Эти отрывки - скрытые цитаты из Священного Писания, советы автора читателям, народные пословицы и поговорки. Как
видим, грамматика призвана учить не только языку, но и достойному поведению.
А теперь обратимся к примеру с точки зрения его теоретического содержания. Для этого проанализируем отрывки текста, иллюстрирующие одно и то же или сходное грамматическое понятие. Мы решили остановиться на описании времен глагола в трех избранных для исследования работах. Глагол и имя представляли собой для грамматика того времени центр системы языка, при этом глаголу чаще отводилась главная роль. Глагол представлен в качестве шахматной фигуры короля у Барруша [Barros, 1971: 324], а Небриха говорит о том, что без глагола другие части речи не имеют смысла [Nebrija, 2000: 113]). Рассмотрим, как авторы иллюстрируют и объясняют глагольные времена.
Los tiempos son cinco: presente, passado no acabado, passado acabado, passado más que acabado, venidero. Presente tiempo se llama aquél en el cual alguna cosa se haze agora, como dizendo io amo. Passado no acabado se llama en el cual alguna cosa se hazía, como diziendo io amava. Passado acabado es aquél en el cual alguna cosa se hizo, como diziendo io amé. Passado más que acabado es aquél en el cual alguna cosa se aviá hecho, cuando algo se hizo, como io te avía amado, cuando tú me amaste. Venidero se llama en el cual alguna cosa se a de hazer, como diziendo io amaré [ibid.: 114]7.
У Небрихи каждый комментарий представляет собой объяснение семантики времени, причем временная грамматическая форма глагола в объяснении совпадает с формой в примере. Таким образом, грамматическое понятие описывается теми же категориями, которые оно иллюстрирует. Правила образования временных форм не приводятся: о них речь идет ниже. Полные парадигмы читателю предлагаются в пятой книге грамматики, которая посвящается иностранцам как введение в курс кастильского языка [ibid.: 171].
Барруш выделяет в португальском языке пять глагольных времен, ссылаясь на латинскую традицию:
Presente chamamos aquele em o quál fazemos algua óbra presente. Exemplo: Eu amo, per onde demóstro que neste tempo presente fá?o ésta óbra de amár.
Passádo por acabár é aquele per que móstro em outro tempo fazer algua cousa, como quando digo: Eu amáva.
Passádo acabádo, como quando dissér: Eu amei.
Passádo máis que acabádo, como: Eu amára ou, soprindo per rodeo, dizendo: Eu tinha amádo, per o quál rodeo demostramos ter dádo fim a óbra.
Tempo vindoiro é aquele em o qual se [h]á-de fazer algua óbra, como se dissér: Eu amarei. [Barros, 1971: 329]8.
По сравнению с Небрихой, у Барруша примеру отводится большая роль, так как сами объяснения грамматического времени либо вовсе отсутствуют (ср. Passádo acabádo), либо описываются глагольными формами одного и того же времени - presente (включая перифрастические аспектуальные конструкции - ср. tempo vindoiro).
Оливейра отводит глаголу две небольшие главки (параграфа) [Oliveira, 2000: 150-151]. Как известно, оригинальность и заслуга его работы заключаются в фонетическом и лексикологическом разделах, которые и составляют основной текст грамматики. Итак, глагольные времена с примерами лишь упоминаются в главе о глаголе:
... e cada modo tem seus tempos, como falo, falava, falei e falarei; e cada tempo seus números, como falo e falamos, falas e falaes, fala e falam...[ibid.: 151] «.и каждый вид глагола имеет свои времена, как falo, falava, falei и falarei; и каждое время глагола имеет число, как falo и falamos, falas и falaes, fala и falam...».
Как видим, описание не отличается полнотой. Однако сам автор заявляет, что подробнее о глаголе он будет говорить в другой книге (которая, к сожалению, так и не была написана или же не сохранилась) [ibid.: 150].
Отметим, что все выбранные нами примеры составлены на основе обыденной лексики, и, несмотря на всю их простоту, все же являются авторскими. Вообще, в данных работах все еще встречаются примеры-цитаты, но их уже можно считать не показательной иллюстрацией прямой ссылки на авторитеты в литературе, а скорее остаточным явлением. Большую часть примеров отныне составляют авторские слова и предложения на народном языке.
Представленный разбор избранного материала грамматик позволяет нам сделать некоторые выводы о роли грамматического примера.
Подтверждение правила иллюстрацией на языковом материале, безусловно, свидетельствует о ярко выраженной дидактической направленности данных работ. Само количество примеров говорит о стремлении авторов привлечь внимание читателя не только к абстрактной теории, но и к практике.
Лексическое содержание примеров в основном представлено обыденной речью - практика, призванная обосновать престиж народного языка. Теперь латинские образцы уступают место живому языку.
Между тем наличие в примерах античных имен и цитат из латинской литературы свидетельствует о том, что латынь и культура Античности сохраняли свой высокий статус, что было особенно характерно для Пиренейского полуострова9.
Многие примеры представляют собой не только лингвистический материал, но также содержат экстралингвистическую информацию. Именно из них мы узнаем об эпохе в целом и о культурно-историческом контексте Португалии и Испании.
Религиозная мораль и цитаты из Священного Писания напоминают нам об эволюции Грамматики как науки: ранее Грамматика была частью философии и основной ее функцией была интерпретация текста Библии. В эпоху Ренессанса она обособилась в отдельную дисциплину, однако происходило это не сразу и какое-то время прошлое давало о себе знать.
Пословицы и нравственные сентенции придают грамматическому описанию еще больший дидактизм. Впоследствии, после развития книгопечатания, нормативная функция грамматики будет усиливаться.
И в заключение снова отметим, что примеры в целом не имеют четкой организации и системы и буквально разбросаны по всему тексту грамматики. Тем не менее мы позволим себе вновь прибегнуть к цитате из П.С. Кузнецова и согласимся с его словами: «Даже несовершенные описания обычно в какой-то мере отражают то, что есть в языке, и бывает, что, внося в них определенные коррективы, можно создать более точную картину строя языка» [Кузнецов, 2003].
В дальнейшем изучении практическо-дидактического аспекта грамматик предполагается более детально описать теоретическое содержание примера и грамматические категории, которые используются для объяснения этого содержания.
Таким образом, подробный анализ грамматического примера позволит рассматривать грамматики изнутри, не выходя за рамки их собственного текста, и находить в них новую и, возможно, неожиданную информацию.
Литература
Barros Joao de. Introduçâo // Gramática da lingua portuguesa, Cartinha, Gramática, Diálogo em louvor da nossa linguageme diálogo da viciosa vergonha, reproduçâo facsimilada, leitura, introduçâo e anotaçoes por Maria Leonor Carvalhâo Buescu. Lisboa, 1971. P. VII-LXXIX. Briesemeister D. Portugiesisch und Lateinisch Humanismus und Sprachbewusstsein in Portugal im 15. und 16. Jahrhundert, Romanistik in Geschichte und Gegenwart. Hamburg, 1998. P. 29-41. Kossarik M.A. A obra de Amaro de Roboredo // Amaro de Robordeo, Methodo
Grammatical para todas as Linguas / Ed. by M.A. Kossarik. Lisboa, 2002. P. 7-63. Percival K. Grammar and Rhetoric in the Renaissance // Renaissance Eloquenuence: Studies in the Theory and Practice of Renaisassance Rhetoric / Ed. by J.J. Murphy. Berkeley, 1983. P. 303-330. Percival K. W. "Renaissance Grammar", Renaissance Humanism: Foundations, Forms, and Legacy. Vol. 3: Humanism and the Disciplines / Ed. by A. Rabil, Jr. Philadelphia, 1988. P. 67-83.
Percival K. W. The Grammatical Tradition and the Rise of the Vernaculars // Current Trends in Linguistics / Ed. by Th.A. Sebeok Vol. 13. Historiography of Linguistics. The Hague, 1975. P. 321-275.
Percival K.W. Lorenzo Valla and the Criterion of Exemplary Usage // Res Publica Litterarum, Studies in the Classical Tradition. 1996. N 19. P. 133-152.
Padley G.A. Grammatical Theory in Western Europe 1500-1700. Cambridge, 1976.
RobinsR.H. A Short History of Linguistics. 2-nd ed. L.; N.Y., 1979.
Robins R.H. Some Continuities and Discontinuities in the History of Linguistics // History of Linguistic Thought and Contemporary Linguistics / Ed. by W. de Gruyter. Berlin; N.Y.; 1976. P. 13-31.
АлпатовВ.М. История лингвистических учений. М., 1999.
История языкознания: Учеб. пособие / Т. А. Амирова, Б. А. Ольховиков, Ю.В. Рождественский / Под ред. С. Ф. Гончаренко. М., 2006.
Кистерева М.Э. Первые грамматики португальского языка // Проблема текста в гуманитарных исследованиях: Мат-лы науч. конф. 16-17 июня 2006 г. М., 2006. С. 75-77.
Кузнецов П.С. О принципах изучения грамматики. 2-е изд., испр. М., 2003.
Раевская М.М. Испанское языковое сознание золотого века (XVI-XVII вв.). М., 2006.
Сулимова Н.Г. История развития испанской грамматической мысли (XV-XIX вв.): Материалы к курсу лекций: Учеб. пособие. М., 2005.
Источники
Barros J. de. Gramática da lingua portuguesa, Cartinha, Gramática, Diálogo em louvor da nossa linguageme diálogo da viciosa vergonha, reprodujo facsimilada, leitura, introdujo e anotafoes por Maria Leonor Carvalhao Buescu. Lisboa, 1971.
Oliveira F. de. Gramática da Linguagem portuguesa (1536), edifao crítica, semidiplomática e anastática por Amadeu Torres e Carlos Assunfao. Lisboa, 2000.
Nebrija A. de. Gramática de la lengua Castellana / Edición crítica de Antonio Quilis. Madrid, 1992.
Примечания
1 См., например, часть «Diálogo em louvor da nossa linguagem» в [Barros, 1971: 390-412].
2 Здесь мы не можем не отметить вклад итальянского гуманиста Лоренцо Валлы в традицию лингвистических описаний, и, в частности его внимание к примерам и цитатам из классических литературных текстов и их критика. Подробнее об этом см., например [Percival, 1996: 133-152].
3 «И таким образом мы заменяем многие имена, которые исчезают из нашего языка, а в латинском сохранились. Такие слова использовали римляне, как у Персия: "После того как я посмотрел на наше грустное житье - как будто бы он говорит: наша грустная жизнь"».
4 «Первой точки зрения насчет произношения о и m, которые вместе дают som, придерживается достопочтенный Жуау де Барруш; и причина тому следующая: к форме som ближе всего форма множественного числа этого глагола, somos».
5 «Я исходил много земель, но таких вкусных фруктов, как в Лисабоне, нигде не встречал.. .Минеральные воды между реками Доуру и Миньу такие вкусные, а воздух там очень целебный, и земля так густо населена, что говорят, будто там было семьдесят тысяч пожаров».
6 «И мы не скажем hómem boa, так как в этом случае нарушается естественное построение фразы, и мы должны понимать, что такое неверное употребление больше похоже на речь негров, а не настоящих португальцев».
7 «Времен суть пять: настоящее, прошедшее незаконченное, прошедшее законченное, прошедшее, давно законченное прошедшее, будущее. Простым временем называется такое время, в котором какая-то вещь происходит сейчас, когда мы говорим io amo. Прошедшее незаконченное время - это такое время, в котором какая-то вещь происходила, как если сказать io amava. Прошедшее законченное время - это такое время, в котором какая-то вещь произошла, как если сказать io amé. Давно законченное прошедшее - такое время, в котором какая-то вещь произошла, когда что-то происходило, как io te avía amado, cuando tú me amaste. Будущим называется время, в котором какая-то вещь должна произойти, как если сказать io amaré».
8 «Настоящим временем называем такое время, в котором мы осуществляем какое-то действие в настоящий момент. Пример: Eu amo, здесь я показываю, что в настоящее время я осуществляю действие любить.
Прошедшее незавершенное - это такое время, в котором я показываю, как в другое время я осуществлял какое-то действие, как если я скажу: Eu amáva. Прошедшее завершенное, когда говорю: Eu amei.
Прошедшее давно завершенное, как: Eu amára или, добавив еще одну форму, Eu tinha amádo, где добавление указывает, что действие было завершено. Будущее время - это такое время, когда должно быть сделано какое-то действие, как если сказать: Eu amarei».
9 После Реконкисты латынь как атрибут Римской империи помогала утвердить могущество страны. Об этом см., например [Briesemeister, 1998; Сулимова, 2005].
