CC BY
800
Бизнес в законе
3’2014
2.5. О РАЗГРАНИЧЕНИИ ЭКСТРЕМИСТСКИХ И ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПО УГОЛОВНОМУ ПРАВУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Можегова Анастасия Анатольевна, аспирантка кафедры Уголовного права и криминологии Место учебы: МГУ им. М.В. Ломоносова
asya38@yandex.ru
Аннотация: Задача. Задачей данной статьи является установление соотношения терроризма и экстремизма, выделение специфических признаков каждого из явлений, служащих критериями для их разграничения и дифференциации преступлений, к ним относящихся.
Модель. Работа была выполнена при помощи анализа нормативно-правовой базы, посвященной вопросам противодействия экстремизму и терроризму, и при помощи изучения материалов судебной практики.
Выводы. Терроризм и экстремизм по своей природе являются разными асоциальными явлениями, в связи с этим определение террористической организации в Федеральном законе «О противодействии терроризму» требует уточнения. Кроме того нуждается в изменении и определение экстремистской деятельности, данное в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности». Из этого определения необходимо исключить положение, согласно которому публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность относятся к экстремистской деятельности.
Практическое значение. Практическая значимость статьи состоит в возможности использования рекомендаций, содержащихся в ней, сотрудниками правоохранительных органов, осуществляющих противодействие экстремистским преступлениям, преступлениям экстремистской и террористической направленности.
Оригинальность/ценность. Данная статья содержит новые теоретические положения и сформулированные автором научные рекомендации по совершенствованию норм уголовного права Российской Федерации, проведено комплексное сравнение преступлений экстремистской направленности и преступлений террористической направленности, даны рекомендации по их размежеванию. Предложения по изменению уголовного законодательства могут быть учтены при подготовке соответствующих законопроектов, Постановлений Пленума Верховного суда Российской Федерации, использованы в последующих научных исследованиях по проблематике диссертации
Ключевые слова: экстремизм, терроризм, преступления экстремистской направленности, преступления террористической направленности
ABOUT DIFFERENTIATION OF EXTREMIST AND TERRORIST OFFENSES ON CRIMINAL LAW OF THE RUSSIAN FEDERATION
Mozhegova Anastasiya Anatolievna, law faculty, criminal law and criminology department, postgraduate student Study place: Lomonosov Moscow State University
asya38@yandex.ru
Annotation: The problem. The problem of this article is establishment of extremist and terrorist’s correlation, an emphasizing of
specific characteristics each of these facts, which are criterions for offenses’ differentiation.
The form. This work made by means of analysis of legal and regulatory framework devoted to extremism and terrorism’s opposition, also by means of study the materials of jurisprudence.
The conclusion. Terrorism and extremism are different asocial phenomenons thereby the definition of terrorist organization in federal law «About action against terrorism» requires an elaboration. The definition of extremist action given in federal law «About action against extremist action» requires a modification too. It is necessary to exclude special position from this definition. According it a public justification of terrorism and another different terrorist actions refers to extremist action.
The practical value. The practical value of this article consists in the possibility of using its recommendations by law enforcement officers who realize acts against extremists and terrorist offences.
The singularity. This article has new theoretical positions and made by the author scientific advices on improving standards of Criminal Law of the Russian Federation. The complex comparison of extremist and terrorist offences was made and the recommendations for their delimitation were given. Suggestions for changes in criminal laws can be taken into account to the preparation for relevant bills, Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation, can be used in next research on dissertation’s issues.
Keywords: extremism, terrorism, extremist offences, terrorism offences
Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» 2002 г. [7] к экстремистской деятельности (экстремизму) относит «публичное оправдание терроризма и иную террористическую деятельность» (ст. 1). По смыслу указанного Закона понятие «экстремистская деятельность» явно шире понятия «террористическая деятельность», поскольку последняя рассматривается лишь как одно, но не единственное, из проявлений экстремизма. Так, к экстремистской деятельности, наряду с названными действиями, относятся: возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения, либо публичное демонстрирование атрибутики или символики экстремистских организаций; публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения и т.д. В то же время согласно Федеральному закону «О противодействии терроризму» 2006 г. [8] террористической может быть признана и такая организация, которая осуществляет организацию, подготовку или совершение преступлений экстремистской направленности, предусмотренных ст. 280, 2821 и 2822 УК РФ (ст. 24).
Налицо коллизия двух федеральных законов: с одной стороны, террористическая организация может создаваться для совершения преступлений экстремистской направленности (не относящихся к собственно террористической деятельности и терроризму в соответствии со ст. 3 Федерального закона «О противодействии терроризму»), а с другой - экстремистская деятельность рассматривается как более широкое понятие, нежели понятие «террористическая деятель-
52
Можегова А. А.
О РАЗГРАНИЧЕНИИ ЭКСТРЕМИСТСКИХ И ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПО УГОЛОВНОМУ ПРАВУ РФ
ность». Такая коллизионность двух основных нормативно-правовых актов, регулирующих вопросы противодействия наиболее опасным видам преступной деятельности против общественной безопасности - терроризму и экстремизму - никак не способствует правильному применению соответствующих уголовноправовых норм и способна породить ошибки в следственно-судебной практике.
Представляется необходимым на законодательном уровне четко разграничить уголовно-правовые понятия экстремистской и террористической деятельности.
Преступления, относящиеся к терроризму, и преступления, образующие экстремизм, различаются по характеру общественной опасности, поскольку посягают на различные объекты. Родовым объектом террористического акта и преступлений террористической направленности являются общественная безопасность и общественный порядок (раздел IX УК РФ), в то время как аналогичный объект экстремистских преступлений и преступлений экстремистской направленности может быть различным (личность, общественная безопасность и общественный порядок, государственная власть), поскольку названные преступления помещены законодателем в различные главы Уголовного кодекса РФ. Например, такое преступление, как убийство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ) посягает на личность (раздел VII УК РФ), в то время как публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ) законодатель отнес к преступлениям против государственной власти (раздел X УК РФ).
Различие в характере общественной опасности экстремистской и террористической деятельности проявляется также в различных мотивах и целях этих видов преступной деятельности. «Экстремистские» преступления отличает специфичный мотив - политическая, идеологическая, расовая, национальная или религиозная ненависть или вражда либо ненависть или вражда в отношении какой-либо социальной группы. Этот мотив законодателем прямо назван для квалифицированных составов соответствующих преступлений (см., например, п. «б» ч. 2 ст. 116, п. «з» ч. 2 ст. 117 УК РФ), либо подразумевается исходя из содержания признаков экстремистского преступления (ст. 280, 2821, 2822).
Терроризму присущи свои специфические мотивы и цели. Российский криминолог Я.И. Гилинский, изучив имеющиеся в литературе определения терроризма, выделил два его основных признака:
1) применение или угроза применения насилия и
2) политическая мотивация [Гилинский, 2005, с. 17].
Названные признаки, в частности политическая мотивация, хотя и присущи терроризму, но не являются его специфическими чертами, позволяющими отграничить террористические преступления от экстремистских преступлений и преступлений экстремистской направленности. Последние также могут совершаться по политическим мотивам и с применением или угрозой применения насилия.
По мнению другого российского криминолога Ю.М. Антоняна, «о терроризме можно говорить лишь тогда, когда смыслом поступка является устрашение, наведение ужаса» [Антонян, 2001, с. 8]. Автор полагает, что «терроризм - это насилие, содержащее в себе угрозу
другого, не менее жестокого насилия, для того чтобы вызвать панику, нарушить и даже разрушить государственный и общественный порядок, внушить страх, заставить противника принять желаемое решение, вызвать политические и иные изменения» [Антонян, 2001, с. 10]. В этих высказываниях названы важные отличительные признаки терроризма:
1) насильственные действия,
2) совершение в целях устрашения и дезорганизации,
3) принуждение «противника» к принятию выгодных для террористов политических или иных решений.
В.В. Серебрянников справедливо отмечает, что «насилие - есть лишь средство, а цель - посредством насилия одних над другими, вплоть до уничтожения, устрашить, психологически подавить, парализовать их волю, подчинить ее своим замыслам» [10]. По мнению данного автора, терроризм можно отграничить от других противоправных действий путем выяснения, «имело ли место устрашение с целью воздействовать на поведение властей, политиков, населения» [10].
Заслуживает поддержки мнение Ю.И. Авдеева, который непосредственное принуждение и насилие считает основными признаками терроризма, его критериями, если это «не учитывают.., легко получить довольно размытое представление о терроризме, которое мало чем будет отличаться от таких, скажем, понятий, как информационная или психологическая война, экстремизм или вандализм. Во избежание такого рода отождествления непосредственность насилия как коренной признак терроризма нужно непременно сохранить в новом, уточненном определении» [10]. По словам указанного автора, «нельзя обойти и такой важный критерий, как принуждение политического противника к совершению выгодных террористам действий» [10].
Таким образом, общая конечная цель всех преступлений террористической направленности - воздействие на принятие органами власти или международными организациями решения, выгодного террористам или цель дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций. В связи с изменениями Уголовного кодекса РФ, внесенными Федеральным законом от 5 мая 2014 года [9], обязательной целью террористического акта является цель «дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений» (ч. 1 ст. 205 УК РФ). Промежуточной целью, как представляется, выступает устрашение населения. Общий мотив всех «террористических» преступлений выделить нельзя. Он может быть как политическим, так и другим.
Как уже отмечалось, экстремистские преступления и преступления экстремистской направленности также могут совершаться не только по политическим, но и по иным мотивам: идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.
Несмотря на то, что политический мотив может быть свойствен преступлениям как экстремистской, так и террористической направленности, объединять эти преступления как часть и целое неправомерно. Специальная цель (дестабилизация деятельности органов власти или международных организаций либо воздействие на принятие ими решения), свойственная террористическому акту, становится главным критерием
53
Бизнес в законе
3’2014
разграничения преступлений террористической направленности и преступлений экстремистской направленности, совершенных по мотиву политической ненависти и вражды. Политический мотив при экстремизме не формируется в конкретную, как при терроризме, цель.
В ст. 2052 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма» и ст. 280 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» террористическая и экстремистская деятельность законодателем четко разграничены. На уровне этих составов законодатель обоснованно размежевал два самостоятельных вида преступной деятельности -террористическую и экстремистскую. Такой подход необходимо было использовать и в других случаях. Попутно отметим, что отмеченная выше коллизия существует не только между положениями двух специальных законов, посвященных противодействию терроризму и экстремизму, но и между этими законами и уголовным законом, который содержит самостоятельные составы «публичных призывов» к осуществлению соответствующего вида деятельности.
В отношении составов, предусмотренных ст. 2052 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма» и ст. 280 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», в юридической литературе высказывались различные мнения. Так, П.В. Агапов и К.В. Михайлов введение в 2006 году в Уголовный кодекс РФ состава, предусмотренного ст. 2052, считают необоснованным, поскольку, по их мнению, ответственность за данные деяния уже установлена ст. 280 УК РФ, в связи с чем они прогнозируют некоторые проблемы, с которыми должен столкнуться правоприменитель [1].
С данной точкой зрения нельзя согласиться. Учитывая аргументы, приведенные выше, касающиеся разграничения терроризма и экстремизма, введение ст. 2052 в Уголовный кодекс РФ может стать отправной точкой для последовательного размежевания экстремизма и терроризма в уголовном законе. Такое размежевание, как представляется, неспособно нарушить принцип справедливости, закрепленный в ч. 2 ст. 6 УК РФ («никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление»), о чем пишут указанные авторы [1], а, скорее, наоборот поможет правоприменителю, поскольку облегчит процесс выбора статьи уголовного закона при квалификации экстремистских и террористических преступлений.
Вызывает сомнение обоснованность признания организации террористической, если от имени или в интересах такой организации осуществляются организация, подготовка и совершение преступлений, предусмотренных статьями 280, 2821 и 2822 УК РФ. В трудах, посвященных экстремизму и терроризму, на эту проблему уже обращалось внимание. Так, по словам А.В. Павлинова, из содержания ч. 2 ст. 24 Федерального закона «О противодействии терроризму» следует, «что любая экстремистская организация является террористической организацией» [Павлинов, 2008, с. 304]. Иначе говоря, любая экстремистская организация автоматически должна признаваться террористической. Автор обоснованно отмечает, что такой вывод противоречит определениям экстремистской и террористической деятельности.
Так, приговором Кузьминского районного суда г. Москвы С. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 2822 УК РФ (участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности).
Расследованием, проведенным Кузьминской межрайонной прокуратурой, было установлено, что С. с 1997 г. причислял себя к активным действующим членам международной террористической организации «Партия исламского освобождения». Согласно приговору, С., будучи осведомленным о том, что 14 февраля 2003 г. по заявлению Генерального прокурора РФ решением Верховного суда РФ указанная организация в соответствии с действующим федеральным законодательством признана террористической и ее деятельность на территории России запрещена, соблюдая правила конспирации, регулярно получал и распространял агитационную печатную продукцию, пропагандирующую идеи организации, не исключая насильственные способы изменения конституционного строя, использование террора как формы политической борьбы [6].
Таким образом, действия С., являвшегося членом террористической организации, были квалифицированы по статье Уголовного кодекса РФ об ответственности за участие в деятельности экстремистской организации, что нарушает принцип законности (ст. 3 УК РФ). По существу суд применил аналогию закона, которая в уголовном праве прямо запрещена (ч. 2 ст. 3 УК РФ).
Однако применение аналогии закона было поддержано судьями Верховного Суда РФ. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» 2011 г. разъяснено: «В соответствии со статьей 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» террористическая деятельность является разновидностью экстремистской деятельности (экстремизма). С учетом этого, при рассмотрении дел о преступлениях, предусмотренных статьей 2822 УК РФ, к общественным или религиозным объединениям либо к иным организациям, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности, следует относить организации, указанные в специальных перечнях (списках) в соответствии со статьей 9 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» и статьей 24 Федерального закона от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» [5] (п. 19).
Такая практика представлялась недопустимой. В 2013 году законодатель устранил этот пробел введя в Уголовный кодекс РФ ст. 2055 «Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации», что заслуживает положительной оценки.
В отличие от ст. 2052 и 280 УК РФ, предусматривающих ответственность за сходные действия, но только применительно к террористической или экстремистской деятельности, ст. 2822 УК РФ не имела ранее корреспондирующей статьи, предусматривающей ответственность за организацию деятельности организации, в отношении которой судом принято вступив-
54
Можегова А. А.
О РАЗГРАНИЧЕНИИ ЭКСТРЕМИСТСКИХ И ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПО УГОЛОВНОМУ ПРАВУ РФ
шее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением террористической деятельности. Для исключения применения уголовного закона по аналогии и учитывая принцип системности Уголовного кодекса, введение в уголовный закон ст. 2055 представляется необходимой мерой. Организация деятельности террористической организации должна влечь самостоятельную уголовную ответственность. Квалификация подобных деяний по ст. 2822 УК РФ препятствовала разграничению понятий «террористическая организация» и «экстремистская организация».
Подытоживая сказанное, следует отметить:
1) Терроризм и экстремизм по своей природе являются разными асоциальными явлениями, в связи с этим определение террористической организации в Федеральном законе «О противодействии терроризму» требует уточнения: организация не должна признаваться террористической, если от имени или в ее интересах осуществляются организация, подготовка и совершение экстремистских преступлений, предусмотренных ст. 280, 2821 и 2822 УК РФ, а также в случае, если указанные действия осуществляет лицо, которое контролирует реализацию организацией ее прав и обязанностей.
2) Нуждается в изменении и определение экстремистской деятельности, данное в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности». Из этого определения необходимо исключить положение, согласно которому публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность относятся к экстремистской деятельности.
Список литературы:
1. Агапов П.В., Михайлов К.В. Уголовная ответственность за содействие террористической деятельности: тенденции современной уголовной политики // СПС «КонсультантПлюс».
2. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 2001. С. 345.
3. Гилинский Я.И. Современный терроризм: кто «виноват» и что делать? // Философские науки, 2005. № 9. С. 17.
4. Павлинов А.В. Антигосударственный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические аспекты. М., 2008. С. 408.
5. Российская газета [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://www.rg.ru/2011/07/04/vs-dok.html свободный.
6. Российская газета [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://www.rg.ru/2006/04/28/terrorist-anons.html свобод-
ный.
7. Собрание законодательства РФ, 2002. № 30. Ст. 3031.
8. Собрание законодательства РФ, 2006. № 11. Ст. 1146.
9. Собрание законодательства РФ, 2014. № 19. Ст. 2335.
10. Терроризм в современной России: состояние и тенденции («круглый стол») // СПС «Консультант Плюс».
РЕЦЕНЗИЯ
научного руководителя на статью Можеговой Анастасии Анатольевны «О разграничении экстремистских и террористических преступлений по уголовному праву Российской Федерации»
Представленная статья посвящена актуальной теме: исследованию проблемы разграничения наиболее опасных преступлений, посягающих на общественную и государственную безопасность. Актуальность данной темы определяется существующими проблемами квалификации экстремистских и террористических преступлений, возникающими в следственно-судебной практике, коллизионностью действующего в этой сфере законодательства, наличием конкурирующих уголовноправовых норм и необходимостью дальнейшего совершенст-
вования уголовного законодательства Российской Федерации.
АА. Можегова обращает внимание на существующие коллизии между Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности» 2002 г. и Федеральным законом «О противодействии терроризму» 2006 г., а также между названными законами и Уголовный кодексом РФ 1996 г. и предлагает свое решение данной коллизии. В статье показаны существенные отличия экстремистских и террористических преступлений, в частности по их объектам, субъективной стороне, характеру общественной опасности. Заслуживает поддержки вывод автора о необходимости четкого разграничения уголовно-правовых понятий экстремистской и террористической деятельности, а также экстремистской и террористической организаций.
Автор анализирует новейшее уголовное законодательство, научные труды по теме исследования, материалы судебной практики, в том числе действующее постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» 2011 г.
Представленная статья обладает актуальностью, новизной, оригинальностью содержащихся в ней выводов и в целом соответствует всем требованиям, предъявляемым к такого рода работам; рекомендуется к публикации в журнале «Бизнес в законе».
Профессор кафедры уголовного праваи криминологии юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, д.ю.н.
Крылова Н.Е.
55
