CC BY
94
5.6. ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ ТЕХНИКИ КОНСТРУИРОВАНИЯ ПОНЯТИЯ «ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ»1
Гордеев Никита Сергеевич, аспирант. Место учебы: Саратовская государственная юридическая академия. Подразделение: кафедра уголовного и уголовно-исполнительного права. E-mail: [email protected]
Аннотация
Задача: Решение одного из аспектов терминологической проблемы антиэкстремистского законодательства, которая связана с недостатками в определении понятия «преступления экстремистской направленности» в Уголовном кодексе РФ. В результате этого существенно возрастает роль официального и неофициального толкования ряда положений уголовного закона, возникают затруднения в процессе квалификации экстремистских преступлений.
Методология: В статье использованы общенаучные методы анализа и синтеза, индукции и дедукции, а также частнонаучные методы, включая формально-юридический и сравнительно-правовой. Ввиду поставленной проблемы новые результаты представлены в контексте предыдущих исследований специалистов как в области теории права, так и уголовно-правовой науке.
Выводы: Существующее в уголовном законе понятие «преступления экстремистской направленности» отражает лишь одну из разновидностей экстремистской деятельности, что приводит к расширительному толкованию на практике. В результате использование термина «преступления экстремистской направленности» при конструировании отдельных составов преступлений (ст.ст. 282.1 и 282.3 УК РФ) приводит к неполноте законодательной регламентации ответственности за осуществление общественно опасных форм экстремизма. В статье проанализированы проблемы формирования понятия «преступления экстремистской направленности» в рамках примечания 2 к ст. 282.1 УК РФ, рассмотрены признаки указанной группы преступлений, вопросы их соотношения с экстремистской деятельностью. Предложена авторская дефиниция «преступлений экстремистской направленности».
Практическая значимость результатов: Выводы, сделанные в работе, могут быть использованы при совершенствовании законодательства, в частности Уголовного кодекса Российской Федерации и Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Предложенная авторская дефиниция преступлений экстремистской направленности разработана на основе изучения научной литературы, судебно-следственной практики, учитывает тенденции экс-
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Особенности проявления религиозного экстремизма и основные направления противодействия ему на примере регионов Приволжского федерального округа (Саратовской, Ульяновской областей и Республики Татарстан)», № 14-33-01231.
тремистской деятельности и существующие угрозы национальной безопасности.
Статья представляет интерес для специалистов в области уголовного права и криминологии, практических работников.
Ключевые слова: преступления экстремистской направленности, конструирование, дефиниция, экстремистская деятельность, мотивы ненависти.
PROBLEMS OF LEGAL TECHNOLOGY OF DESIGNING OF THE CONCEPT «CRIMES OF THE EXTREMIST ORIENTATION»
Gordeev Nikita Sergeevich, postgraduate student. Place of study: Saratov State Law Academy. Department: Criminal and Penitentiary Law chair. E-mail: [email protected]
Annotation
Background: The solution of one of aspects of a terminological problem of the anti-extremism legislation that is connected with shortcomings of definition of concept of «a crime of an extremist orientation» of the Criminal code of the Russian Federation. Because of it the role of official and informal interpretation of a number of provisions of the criminal law significantly increases, there are difficulties in the course of qualification of extremist crimes.
Materials and methods: In article general scientific methods of the analysis and synthesis, induction and deduction, and special methods, including legalistic and comparative are used. In view of the put problem, new results are presented in the context of the previous researches, both experts in the field of the theory of the right, and criminal law science.
Results: The concept of «a crime of an extremist orientation» existing in the criminal law short reflects essence of the phenomenon that often leads to its broad interpretation in practice. Use of the term of «a crime of an extremist orientation» when designing separate structures of crimes (the Art. of Art. 282.1 and 282.3 of the Criminal code of Russian Federation) results in incompleteness of a legislative regulation of responsibility for implementation of socially dangerous forms of extremism. In article problems of formation of concept of «a crime of an extremist orientation» within the note 2 to Art. 282.1 of the Criminal code of Russian Federation are analyzed, signs of the specified group of crimes, questions of their ratio with extremist activity are considered. The author's definition of «crimes of an extremist orientation» is offered.
Practical importance of results: The conclusions drawn in work can be used at improvement of the legislation, in particular the Criminal code of the Russian Federation and the Federal law of July 25, 2002 No. 114-FZ «About counteraction of extremist activity». The offered author's definition of extremist crimes is developed based on studying of scientific literature, judicial and investigative practice, considers tendencies of extremist activity and the existing threats of national security.
Article is of interest to experts in the field of criminal law and criminology, practical workers.
Keywords: crimes of an extremist orientation, designing, definition, extremist activity, motives of hatred.
В России, по-прежнему, актуальным остается вопрос дальнейшего совершенствования системы нормативных актов, являющихся базой формирования и реализации механизма противодействия экстремистской деятельности. В этой связи положениям Уголовного кодекса Российской Федерации, устанавливающим ответственность за наиболее опасные проявления экстремизма, законодатель уделяет повышенное внимание, стараясь корректировать и дополнять их с учетом
тенденций экстремистской преступности и возникающих угроз для национальной безопасности. Полагаю, что понятие «преступления экстремистской направленности» является одним из важных элементов антиэкстремистского законодательства и должно придавать ему определённую целостность и непротиворечивость. Очевидно, что существующее в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ определение указанной группы преступлений с учетом лишь признака субъективной стороны (специального мотива) нуждается в дополнении, т.к. не отражает весь спектр общественно опасных экстремистских деяний. Между тем, качественный закон в обозначенной сфере должен не только соответствовать криминологическим реалиям, но и быть совершенным с технико-юридической стороны, содержать ясные и полные формулировки.
Ввиду поставленной проблемы следует представлять новые результаты работы в контексте предыдущих исследований специалистов как в области теории права, так и уголовно-правовой науки. При рассмотрении основных элементов юридической техники интерес представляют работы Р. фон Иеринга, С.С. Алексеева, С.Н. Болдырева, Н.А. Власенко, Т.В, Кашаниной, А.В. Малько, Н.Н. Тарасова, В.И. Черво-нюка, А.Ф. Черданцева. Специфика юридической техники при формировании уголовного законодательства становилась объектом изучения такие ученых, как Л.Л. Кругликов, А.В. Иванчин, П.Н. Панченко, К.К. Панько и ряда других.
В примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ, которое введено Федеральным законом от 24.07.2007 № 211-ФЗ [3], понятие «преступления экстремистской направленности» сформулировано следующим образом: «...преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса и пунктом «е» части первой статьи 63 настоящего Кодекса». Изначально введение указанного примечания было обусловлено лишь необходимостью оптимизации диспозиции ст. 282.1 УК РФ, предыдущая редакция которой в круг деяний, для подготовки и совершения которых создается экстремистское сообщество, включала совершение «.по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы преступлений, предусмотренных статьями 148, 149, частями первой и второй статьи 213, статьями 214, 243, 244, 280 и 282 настоящего Кодекса». В настоящий момент группа преступлений экстремистской направленности стала более обширной и неконкретизированной, а для отнесения к ней достаточно лишь признака субъективной стороны -специального мотива, который не является ни квалифицирующим, ни криминообразующим для ст.ст. 148, 149, 280, 280.1 282, 282.1, 282.2, 282.3 УК РФ. Между тем, уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за ряд экстремистских преступлений, расположены в гл. 29 УК РФ «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства», в которой они объединены по принципу общности охраняемого видового объекта. Как обоснованно указала О.Н. Коршунова, современный перечень преступлений экстремистской направленности не отражает позиции законодателя в определении категорий экстремистских преступлений [26; С. 154].
Изучение проблем технико-юридического характера необходимо начать с самого термина «преступления экстремистской направленности». Слово «направленность» представляется не совсем удачным, т.к. обозначает скорее цель, а не мотив. На это неоднократно обращал внимание С.В. Борисов [17; С. 97].
А.С. Пиголкин среди признаков юридического термина выделяет такие как точность, смысловую однозначность и функциональную устойчивость [33; С. 65]. Рассматриваемый в статье термин не охватывает все экстремистские преступления, которые отличает специфика объекта посягательства. Именно поэтому, по мнению ряда исследователей, целесообразно использовать в уголовном законе термин «экстремистские преступления», включающий в себя совокупность преступлений экстремистской направленности, выделяемых на основе специального мотива, и преступлений, связанных с экстремистской деятельностью [30; С. 9].
Очевидно, что проблемы формулирования конкретного термина во многом зависят от понятия, которое он обозначает. Именно благодаря понятию функционирует правовая норма и, расширив его, можно наполнить термин иным содержанием. Выше уже было отмечено, что с целью оптимизации диспозиции ст. 282.1 УК РФ было введено примечание 2, содержащее понятие преступлений экстремистской направленности. Однако, зачастую экстремистское сообщество создается и функционирует с целью совершения преступлений, которые не отнесены к указанной в примечании группе. Так, приговором Правобережного районного суда г. Магнитогорска (Челябинская область) А.В. Лозовский был признан виновным в совершении деяний, предусмотренных ч. 1 ст. 282.1 УК РФ, ч. 1 ст. 282 УК РФ. В ходе расследования было установлено, что Лозовский А.В. имел умысел на совершение публичных действий, направленных на возбуждение у неограниченного круга лиц ненависти и вражды к представителям неславянских национальностей и народов по признакам расы, национальности, языка, происхождения, а также на унижение их достоинства. В связи с чем, Лозовский А.В. решил создать видеоролики, а затем публично распространить их среди неограниченного круга лиц [14]. В тексте приговора деяния были обозначены, как преступления экстремистской направленности. Между тем, ст. 282 УК РФ нельзя относить к указанной группе преступлений, т.к. ее существенным признаком является не мотив, а цель возбуждения ненависти либо вражды, а также унижения достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе [24]. Хотя, безусловно, обозначенная статья «.представляет собой реализацию конституционного принципа недопустимости экстремизма как деяния, направленного на возбуждение ненависти или вражды» [24].
Таким образом, имеющееся понятие «преступления экстремистской направленности» обозначает лишь часть экстремистских преступлений, совершаемых по «мотивам ненависти». Поэтому на практике примечание 2 к ст. 282.1 УК РФ толкуется расширительно, например, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» [6], а также при формировании статистической отчетности [10]. В результате определение в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ можно отнести к контекстуальным (неяв-
ным или номинальным), которые имеют место там, где содержание понятия прямо не раскрывается, но может быть более или менее точно составлено на основании статьи или нормативно-правового акта в целом [20; С. 70]. По словам А.Ф. Черданцева, в таких определениях «.значение термина, объем и содержание понятия заданы каким-либо контекстом» [32; С. 55].
Сложности технико-юридического характера при конструировании примечания 2 к ст. 282.1 УК РФ могут приводить к неполноте законодательной регламентации ответственности за экстремистские преступления. Так, в настоящий момент термин «преступления экстремистской направленности» используется при конструировании двух составов преступлений, предусмотренных ст.ст. 282.1 и 282.3 УК РФ. Федеральным законом от 28.06.2014 № 179-ФЗ [2] в уголовный закон была введена ст. 282.3 «Финансирование экстремистской деятельности», имеющая следующую диспозицию: «Предоставление или сбор средств либо оказание финансовых услуг, заведомо предназначенных для финансирования организации, подготовки и совершения хотя бы одного из преступлений экстремистской направленности либо для обеспечения деятельности экстремистского сообщества или экстремистской организации». Получается, что в названии упоминается более широкий термин «экстремистская деятельность», а в тексте - «преступления экстремистской направленности». Такое необоснованное сужение полностью игнорирует существующие криминологические реалии, связанные с функционированием международных экстремистских и террористических организаций. Согласно февральскому докладу 2015 г., подготовленному Группой разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), ИГИЛ владеет инструментом пропаганды, медиа центром Al-Itisam Establishment for Media Production, а также региональным каналом Al Hayat Media Center [15; С. 34]. Указанные ресурсы используются для распространения экстремистской идеологии [15; С. 12] и финансируются различными фондами. Поэтому, полагаю, что использование термина «преступления экстремистской направленности» в ст. 282.3 УК РФ нецелесообразно. Следует или привести диспозицию данной статьи в соответствие с названием (тогда можно будет привлекать к ответственности за финансирование деяний, предусмотренных ст.ст. 280, 280.1, 282 УК РФ), или расширить перечень преступлений экстремистской направленности. Второй путь представляется мне более обоснованным в связи с тем, что экстремистская деятельность включает в себя ряд административно наказуемых деяний.
Схожая терминологическая проблема сложилась с регламентацией ответственности за призывы к осуществлению экстремистской деятельности. Ранее ст. 280 УК РФ предусматривала ответственность за «Публичные призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти или насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации», т.е. к совершению преступлений, предусмотренных ст.ст. 278 и 279 УК РФ. Полностью согласен с А.Г. Хлебушкиным, который выступает за ограничительное толкование ст. 280 УК РФ ввиду недопустимости привлечения к ответственности за призывы к совершению административных правонарушений (ст.ст. 20.29, 20.3 КоАП РФ) [31; С. 57]. Поэтому в данном случае важно конкретизировать ответственность лишь за призывы к совершению преступлений экстре-
мистской направленности, перечень которых, как отмечено выше, необходимо пересмотреть.
Уникальность примечания 2 к ст. 282.1 УК РФ заключается в том, что оно, с одной стороны, является результатом правотворческого конструирования, а с другой - материалом для конструирования статей уголовного закона. Фактически законодатель получил возможность изменения группы преступлений экстремистской направленности путем введения в конструкцию статей мотива политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Указанный мотив уже получил закрепление в 10 статьях Особенной части УК РФ в качестве квалифицирующего признака состава, как криминообразующий признак в п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ, а в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ - как обстоятельство, отягчающее наказание.
Ряд исследователей отмечают, что квалификация преступлений экстремистской направленности лишь по мотиву - достаточное основание [27; С. 224. 25; С. 93]. По мнению С.Н. Поминова, «.именно мотивы и цели превращают любое преступное деяние в экстремистское» [29; С. 22]. Данный подход приближен к тому пониманию экстремизма, который отражен в документах ООН [22; С. 81] и законодательстве многих зарубежных стран, определяющее сходные с экстремизмом деяния через категорию «преступления ненависти». Очевидно, что термин «экстремизм» является весьма специфичным для России и большинства государств-членов СНГ. В первую очередь, его характеризует антигосударственная направленность деятельности, посягательство на основы конституционного строя.
Мне представляется более обоснованной точка зрения других ученых, которые считают, что специального мотива недостаточно для отнесения деяния к экстремистскому [17; С. 97. 28; С. 270]. Помимо этого, установление мотивов вызывает множество трудностей на практике, сопровождается большим количеством ошибок при квалификации. С.В. Дьяков также считает недопустимым существование оценочного подхода к отбору преступлений экстремистской направленности, что, по его мнению, порождает неустойчивость правовой оценки конкретных преступлений как экстремистских [23; С. 80]. Во многом, как справедливо утверждает Ф.З. Велиев, «дополнение соответствующих норм УК РФ мотивами политической и идеологической ненависти или вражды либо вражды или ненависти к какой-либо социальной группе — мера искусственная, криминологически ничем не обоснованная» [19; С. 1278]. В Заключении Правового управления Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 23.04.2007 № 2.2-1/1568 отмечено, что «подобный подход представляется не совсем верным, поскольку указанные выше мотивы могут являться определяющими по значительно большему числу преступлений, например, в случае умышленного причинения вреда здоровью, истязания, умышленного уничтожения или повреждения имущества и других видов преступлений. целесообразнее было бы изменить формулировку пункта «е» части первой статьи 63 УК РФ «Обстоятельства, отягчающие наказание».» [11].
Выход из сложившейся ситуации - это формирование примечания к ст. 282.1 УК РФ, где преступления экстремистской направленности (экстремистские преступления) будут определены путем перечисления конкретных деяний, запрещенных ФЗ «О противодей-
ствии экстремистской деятельности» и УК РФ. Таким образом, исследуемая категория должна быть раскрыта через весь перечень преступлений, к ней относящихся и, в первую очередь, составов главы 29 УК РФ, специально направленных на уголовно-правовое противодействие экстремизму. По моему мнению, в настоящий момент к экстремистским можно отнести преступления, предусмотренные п. «л» ч. 2 ст. 105, п. «е» ч. 2 ст. 111, «е» ч. 2 ст. 112, «б» ч. 2 ст. 115, «б» ч. 2 ст. 116, «з» ч. 2 ст. 117, ч. 2 ст. 119, ст.ст. 136, 141, 148, ч. 4 ст. 150, 205, 205.1, 205.2, 205.3, 205.4, 205.5, 206, 208, 212, 212.1, п. «б» ч. 1 ст. 213, ч. 2 ст. 214, «б» ч. 2 ст. 244, ст.ст. 277, 278, 279, 280, 280.1, 282, 282.1, 282.2, 282.3 УК РФ.
Значение дефиниций в том, что «...они не просто определяют те или иные понятия или термины, а обязывают субъектов к тому или иному их пониманию и применению, точно указанным в норме» [32; С. 67]. Применительно к дефиниции «преступления экстремистской направленности» следует отметить, что попытка отражения их сущностных признаков в уголовном законе может привести к еще большей неоднозначности в толковании на практике. В силу обширности экстремистской деятельности чрезвычайно сложно придать уголовно-правовое значение всем признакам, характеризующим любое экстремистское преступление. В настоящий момент необходимо закрепление перечня конкретных статей в примечании. Подобный подход использован, например, в примечании к ст. 73 УК РФ («Условное осуждение»), где для целей настоящей статьи, а также статей 79, 80, 82 и 97 УК РФ дается перечень преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших четырнадцатилетнего возраста. При формировании единого перечня экстремистских преступлений важно учитывать положения Шанхайской конвенции «О борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом», ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», тенденции экстремистской преступности.
Сегодня преступления экстремистской направленности стали объектом повышенного внимания и изучения в уголовно-правовой и криминологической науке, а противодействие им стало рассматриваться как одно из приоритетных направлений работы правоохранительных органов. Для обеспечения системности исследования экстремизма, по-прежнему, востребовано формирование доктринальной дефиниции «преступления экстремистской направленности», которая должна содержать в себе, помимо указания на специальный мотив, обозначение цели и объекты посягательства. С учетом анализа научной литературы, су-дебно-следственной практики и криминологических реалий, мной разработана следующая дефиниция:
«Под преступлениями экстремистской направленности понимаются идеологически мотивированные преступления, направленные против основ конституционного строя и общественной безопасности, совершенные в связи с политическими или идеологическими убеждениями потерпевшего или в связи с расовой, национальной или религиозной принадлежностью (непринадлежностью) потерпевшего, либо осуществление террористической деятельности с целью дестабилизации работы органов государственной власти или международных организаций».
Во-первых, можно утверждать, что экстремистская деятельность становится все более идеологизированной, а термин «экстремистская идеология» в законодательных актах федерального и регионального уров-
ня, материалах судебно-следственной практики рассматривается в контексте неотъемлемых составляющих экстремизма. Например, в приговоре Советского районного суда г. Казани от 12.08.2010 (дело № 1569/10) по обвинению Д.М. Новикова, Р.А. Корнилова, С.М. Маврина в совершении преступлений, предусмотренных п. «а, б» ч. 2 ст. 115, п. «а, б» ч. 2 ст. 116, ч. 1 ст. 213 УК РФ, было установлено, что обвиняемые, «.являясь активными сторонниками и приверженцами неформального, неофициального движения «Фашисты» («Фа»), которое по идеологическим мотивам открыто пропагандирует неприязнь, вражду к радикальным, неформальным и неофициальным движениям, в том числе и к неформальному, неофициальному движению «Антифашисты», их сторонникам и членам, совершили хулиганские действия по мотивам идеологической вражды» [13]. А в приговоре Верховного суда Республики Дагестан от 30 июня 2011 года (дело № 2-21\11) по обвинению З.М. Газимагомедова в совершении преступлений, предусмотренных ч.1 ст. 210, ч. 2 ст. 209, ст. 317, ч. 4 ст. 166, ч. 3 ст. 127, п. «г» ч. 2 ст. 112, ч. 2 ст. 209, ст. 317, ч. 1 ст. 209, ст. 317, ч. 3 ст. 222 УК РФ, радикальное течение в исламе - ваххабизм был обозначен, как «радикальная исламская идеология» и «идеологическая основа для слияния организованных преступных групп» [12]. Таким образом, при совершении экстремистских преступлений различные политические и религиозные учения выступают как разновидности идеологии, обосновывающей необходимость изменения основ конституционного строя, применения в этой цели насильственных и иных противоправных действий. На идеологизированный характер деятельности экстремиста, по моему мнению, могут указывать используемые им информационные материалы, а также его связи с представителями экстремистских и террористических организаций и групп.
Поэтому, считаю, что понятийный аппарат в законодательстве о противодействии экстремистской деятельности необходимо доработать. Рассматриваемый признак позволит, в свою очередь, отграничить общеуголовные преступления и деяния, не являющиеся разновидностью экстремистской деятельности, совершенные без соответствующего мотива и не направленные против безопасности государства.
Во-вторых, в предлагаемой дефиниции отражены определенные объекты посягательства экстремистов - общественная безопасность и основы конституционного строя. Экстремистская деятельность, в первую очередь, антиконституционна, посягает на отдельные составляющие основ конституционного строя. Отнесение к экстремистской деятельности терроризма обуславливает также включение в объекты посягательств общественную безопасность.
В-третьих, в авторской дефиниции обозначена направленность посягательства на лиц, насильственное неприятие которых имеет четкую зависимость. Так, С.В. Борисов отмечает, что экстремистская преступность обусловлена негативным отношением к социальным группам и (или) их представителям, вызванным признаком (признаками) этих социальных групп и (или) их представителей: приверженностью идеологии, политическим партиям и движениям, принадлежностью к какой-либо ненавистной расе, национальности либо религии [18; С. 81]. Схожего мнения придерживается З.М. Бешукова, понимающая под преступлениями экстремистской направленности деяния, совершенные «. в связи с политическими или идеологическими
убеждениями потерпевшего, либо в связи с расовой или национальной, или религиозной принадлежностью (непринадлежностью) потерпевшего» [16; С. 107].
Таким образом, в предлагаемой дефиниции экстремистских преступлений обозначено, что цель посягательства на представителей отдельных групп населения обусловлена специфической идеологией.
В-четвертых, цель дестабилизации работы (деятельности) органов государственной власти или международных организаций преследуется при осуществлении террористической деятельности, являющейся разновидностью экстремистской. В системе существующих угроз национальной безопасности и дестабилизирующих факторов российской политической системы экстремистская преступность занимает центральное место. Ее проявлениями выступают сепаратизм, реабилитация нацизма, разжигание национальных и религиозных конфликтов и другие явления, которые обосновываются в идеологических концепциях экстремистских организаций и групп. Указание такой цели в предлагаемой дефиниции востребовано ввиду антигосударственной сущности экстремизма.
В современной науке уголовного права все большее значение придается изучению вопросов конструирования норм, их технико-юридического оформления. В настоящий момент одной из важных проблем является концептуальная неразработанность терминологии, используемой в антиэкстремистском законодательстве и, в частности, в отдельных положениях уголовного закона. По-прежнему не конкретизировано понятие «преступления экстремистской направленности», которое толкуется расширительно на практике и в доктрине уголовного права. Выходом из сложившейся ситуации представляется закрепление перечня более широкого круга деяний в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ. В этом случае, наряду с известными преступлениями экстремистской направленности, можно выделить виды деятельности, относимые к экстремизму с учетом положений международных актов и законодательства о противодействии экстремистской деятельности [22; С. 82]. На данный момент примечание 2 к ст. 282.1. УК РФ объединяет разноплановые деяния в нечто целое - группу преступлений. Однако, выбор в качестве существенного признака экстремистских преступлений лишь специального мотива следует признать не совсем удачным, т.к. это отражает лишь один из аспектов экстремистской деятельности. Внесение предложенных изменений в УК РФ преодолеть описанные коллизии, что чрезвычайно важно для антиэкстремистского законодательства, зачастую формирующегося без учета логики построения составляющих его нормативных актов и содержащихся в них дефиниций.
Востребовано также исключение противоречий в правоприменительной практике, в связи с чем в уголовно-правовой и криминологической науке необходима разработка и концептуальное осмысление сущностных признаков экстремистских преступлений. Предложенная в настоящей статье дефиниция преступлений экстремистской направленности, по моему мнению, соответствует тенденциям экстремистской преступности и может быть положена в основу дальнейшего исследования этого чрезвычайно сложного и многоаспектного явления.
Список литературы:
1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 13.07.2015, с изм. от 16.07.2015) // СЗ РФ. 17.06.1996. № 25. Ст. 2954.
2. Федеральный закон от 28.06.2014 № 179-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ. 30.06.2014. № 26 (часть I). Ст. 3385.
3. Федеральный закон от 24.07.2007 № 211-ФЗ (с изм. от 22.02.2014) «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» // СЗ РФ. 30.07.2007. № 31. Ст. 4008.
4. Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. 08.03.2015) «О противодействии экстремистской деятельности» // СЗ РФ. 29.07.2002. № 30. Ст. 3031.
5. Федеральный закон от 25.07.2002 № 112-ФЗ (ред. от 29.12.2012) «О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности»» // СЗ РФ. 29.07.2002. № 30. Ст. 3029.
6. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // Российская газета. № 142. 04.07.2011.
7. Приказ Генеральной прокуратуры РФ от 28 ноября 2007 г. № 190 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности» // Законность. 2008. № 2.
8. Приказ Следственного комитета России от 12 июля 2011 г. № 109 (ред. 27.03.2013) «О мерах по противодействию экстремистской деятельности» // СПС «Консультант: Высшая школа» (по состоянию на сентябрь 2015 г.).
9. Приказ МВД России от 17.01.2006 № 19 (ред. от 30.12.2011) «О деятельности органов внутренних дел по предупреждению преступлений» // сПс «Консультант: Высшая школа» (по состоянию на сентябрь 2015 г.).
10. Указание Генпрокуратуры России № 744/11, МВД России № 3 от 31.12.2014 «О введении в действие перечней статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемых при формировании статистической отчетности» (Перечень № 20) // СПС «Консультант: Высшая школа» (по состоянию на сентябрь 2015 г.).
11. Заключение ПУ Аппарата ГД ФС РФ от 23.04.2007 № 2.2-1/1568 «По проекту Федерального закона № 400063-4 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (к первому чтению) // СПС «Консультант: Высшая школа» (по состоянию на сентябрь 2015 г.).
12. Приговор Верховного суда Республики Дагестан от 30 июня 2011 года (Дело № 2-21\11) // Росправосу-дие. - URL: https://rospravosudie.com/court-verxovnyj-sud-respubliki-dagestan-respublika-dagestan-s/act-103538324/ (дата обращения 25.09.2015).
13. Приговор Советского районного суда г. Казани от 12.08.2010 года (Дело № 1-569/10) // Росправосудие. -URL: https://rospravosudie.com/court-sovetskij-rajonnyj-sud-g-kazani-respublika-tatarstan-s/act-100764688/ (дата обращения 23.09.2015).
14. Приговор Правобережного районного суда г. Магнитогорска (Челябинская область) от 12.10.2011 по делу № 1 -517/2010 // Росправосудие. - URL: https://rospravosudie.com/court-pravoberezhnyj-rajonnyj-sud-g-magnitogorska-chelyabinskaya-oblast-s/act-100982352/ (дата обращения 15.09.2015).
15. Отчет ФАТФ «Финансирование террористической организации Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ)» (Перевод подготовлен Международным учебно-методическим центром финансового мониторинга). 2015.
16. Бешукова З.М. К вопросу о понятии преступления экстремистской направленности // Общество и право. 2011. № 1 (33).
17. Борисов С.В. Уголовно-правовые нормы об ответственности за преступления экстремистской направленности: проблемы правотворчества // Юридическая наука. 2013. № 3.
18. Борисов С.В. Мотивы преступлений экстремистской направленности // Ученые труды Российской Академии адвокатуры и нотариата. №1 (16). 2010.
19. Велиев Ф.З. Мотив ненависти или вражды в уголовном законодательстве России // Актуальные проблемы российского права. 2013. № 10 (35).
20. Вопленко Н.Н., Давыдова М.Л. Правовые дефиниции в современном российском законодательстве // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. 2001. № 1.
21. Давыдова, М. Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии [Текст]: монография / М. Л. Давыдова; ГОУ ВПО «ВолГУ». - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2009.
22. Долгова А.И., Гуськов А.Я., Чуганов Е.Г. Проблемы правового регулирования борьбы с экстремизмом и правоприменительной практики. М., Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации, 2010.
23. Дьяков С.В. Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства: уголовно-правовое и криминологическое исследование. 2-е изд., испр. И доп. - СПб., Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2012.
24. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В. М. Лебедев. — 13-е изд., пе-рераб. и доп. — М.: Издательство Юрайт, 2013.
25. Корнилов А.В. Разграничение публичных призывов к экстремистской и террористической деятельности // Вестник Томского государственного университета. Право. 2013. № 4 (10).
26. Коршунова О.Н. Преступления экстремистского характера: теория и практика противодействия. -СПб., Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006.
27. Лаврив А.С. Проблемные вопросы квалификации преступлений экстремистской направленности // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2012. № 2 (31).
28. Петрянин А.В. Аргументация ответственности за преступления экстремистской направленности // Юридическая техника. 2013. № 7 (ч. 1).
29. Поминов С.Н. Организация деятельности органов внутренних дел в сфере противодействия проявлениям религиозного экстремизма: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2007.
30. Ревина В.В. Экстремизм в российском уголовном праве: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. - М., 2010.
31. Хлебушкин А.Г. Постановление Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // Уголовное право. 2011. № 6.
32. Черданцев А.Ф. Логико-языковые приемы в юриспруденции: монография / А.Ф. Черданцев. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2012.
33. Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990.
Рецензия
на статью «Проблемы юридической техники конструирования понятия «преступления экстремистской направленности» аспиранта кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права ФГБОУ ВПО «Саратовская государственная юридическая академия» Гор-деева Никиты Сергеевича
Статья Н.С. Гордеева посвящена технико-юридическим проблемам понятия «преступления экстремистской направленности», закрепленного в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ.
Актуальность данной статьи не вызывает сомнения, поскольку повышению качества уголовного закона уделяется особое внимание в уголовно-правовой науке. Очевидно, что существующее в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ определение группы преступлений экстремистской направленности с учетом лишь специального мотива нуждается в дополнении, т.к. не отражает весь спектр общественно опасных экстремистских деяний.
Автором проведена серьезная работа по изучению основных научных разработок по проблемам юридической техники, законодательства и судебно-следственной практики. Немаловажным является и то, что Н.С. Гордеев пишет о необходимости изменения существующего понятия «преступления экстремистской направленности», представляет авторский подход к решению указанной проблемы. В частности, автором обосновывается необходимость закрепления перечня экстремистских преступлений в УК РФ, а также предлагается авторская дефиниция, которая может быть положена в основу дальнейших исследований.
Научная статья Н.С. Гордеева «Проблемы юридической техники конструирования понятия «преступления экстремистской направленности»» соответствует всем требованиям, предъявляемым к работам такого рода. Данная статья рекомендуется для публикации в открытой печати и ранее не публиковалась.
Профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права, д.ю.н., профессор Н.А. Лопа-шенко
