CC BY
84
О рабочем движении в Республике Казахстан (конец 1980-х - начало 2004 гг.)
Ж.М. Асылбекова, к.и.н, Казахский национальный педагогический университет им. Абая
В конце 80-х гг. произошел всплеск политической активности казахстанских индустриальных рабочих, прежде всего горняков. Тогда шахтерские забастовки вызвали сильнейший резонанс в республике.
Кризис в экономике, резкое падение жизненного уровня населения, медленный, трудный, болезненный ход преобразований вызвали рост социальной напряженности, заставили рабочих открыто и серьезно вступить в борьбу за общечеловеческие права на труд, социальную защищенность, уверенность в своем будущем.
Доведенные экономическим кризисом до отчаяния, шахтеры бывшего СССР решились на забастовку, и в июле 1989 г. началась забастовка шахтеров Кузнецкого угольного бассейна. 20 июля рабочие шахт Караганды «Тентекская», «Долинская» им. 50-летия СССР, «Абайская» также остановили работу. Тогда рабочие выдвинули ряд требований по вопросам улучшения организации труда, его оплаты, улучшения условий труда, быта. Позднее в забастовку включились все 26 шахт бассейна. В ходе массовых митингов были избраны забастовочные комитеты, определены требования шахтеров всего бассейна. Требования были признаны справедливыми на всех уровнях. Союзное правительство срочно приняло постановление Совета Министров СССР от 3 августа 1989 г., в котором рассматривались многие важнейшие аспекты всех сторон угледобывающих коллективов. Была создана правительственная комиссия, контролирующая ход выполнения требований шахтеров. В состав ее вошли представители стачечных (забастовочных) шахтерских комитетов. После прекращения забастовки забастовочные комитеты, переименованные в рабочие, продолжали работать. Основным направлением их деятельности был контроль за выполнением требований горняков бассейна. Многие активисты карагандинского рабочего комитета вошли в состав официального органа — Государственной общественной комиссии по контролю за выполнением постановления № 608.
Несомненно, рабочие забастовки являются мощным средством воздействия. К тому же рабочие комитеты принимали в расчет мощное влияние забастовок на экономическое положение и другие сферы. Так, в результате июльских забастовок 1989 г. по СССР было недодано 11 млн. т угля, потери прибыли составили 179 млн. руб. [1]. В Карагандинском бассейне вследствие шах-
терских забастовок не добыли 274,8 тыс. т угля, недополучили 9 млн. руб. прибыли [2]. Несвоевременная поставка угля потребителям привела бы к энергетическому кризису, остановке всех промышленных предприятий, затормозила бы работу коммунальных служб.
Во многих странах забастовки считаются незаконным средством борьбы из-за их дестабилизирующего действия на экономику, создания напряженности в обществе. Рабочее движение в стране требовало принятия специального законодательного акта, который был принят Верховным Советом СССР и назывался Закон СССР «О порядке разрешения трудовых споров (конфликтов)». В соответствии с этим законом рабочие имели право на забастовку, но не на политической основе. Были определены забастовки незаконные, т.е. начатые без предупреждения администрации, без предварительного урегулирования в примирительных комиссиях, или если они создавали угрозу жизни и здоровью людей.
Карагандинский территориальный комитет угольщиков (терком) и областной рабочий комитет призвали 1 марта 1991 г. остановить работу. По этому призыву остановились 22 шахты и один угольный разрез бассейна. Причиной забастовки было невыполнение правительством постановления № 608. Из 47 пунктов согласованного протокола за 1,6 года были выполнены только 17 [3].
Как и планировалось организаторами, это была предупредительная забастовка, она носила организованный, управляемый характер.
Еще до ее начала рабочие комитеты неоднократно направляли телеграммы в Верховные Советы СССР и республики. В них они призывали выполнить обещания и начать переговоры с шахтерами. Но переговоры начались только когда забастовка началась. Тогда срочно прибыли зам. министра угольной промышленности СССР А. Путеев, из Алма-Аты госсоветник — Е. Ежи-ков-Бабаханов. Цель предупредительной забастовки была достигнута. Бассейн приступил к работе. Однако рабочие оставили за собой право возобновить забастовку через месяц, если правительство не приступит к практическому выполнению шахтерских требований. Помимо решения своих узкопрофессиональных проблем, шахтеры вступили в борьбу за защиту интересов всех слоев общества. Так, они требовали немедленного закрытия ядерного полигона в Семипалатинске, подписания союзного договора о создании единого экономического пространства, принятия закона Казахской ССР об индексации доходов населения. Как уже говорилось, эта забастовка
не вышла из-под контроля ее организаторов. Она носила предупредительный характер. Однако администрация производственного объединения «Карагандауголь» объявила мартовскую забастовку незаконной и требовала через суд возмещения причиненного ущерба в 9,7 млн. руб. [4]. Суд же признал эту акцию законной, так как требования шахтеров выходили напрямую в Верховный Совет и правительство, а значит, администрацией они рассматриваться не могли.
Таким образом, иск администрации был отклонен. Необходимо особенно отметить, что подобные процессы, проходившие до того в СССР, заканчивались признанием вины шахтеров, те несли наказание за свою политическую активность. Решение же Карагандинского облсуда создало прецедент в истории советской судебной практики.
Несомненно, забастовки обращали внимание всего общества, правительства на шахтерские проблемы. Вместе с тем каждая новая забастовочная волна усугубляла экономическую, социальную напряженность. Осознавая все это, Президент Казахстана Н. Назарбаев лично приезжал в Караганду для встречи с рабочими. Поэтому областной рабочий комитет отказался от проведения забастовки, намеченной на конец марта 1991 г.
В своей борьбе шахтеры использовали и другие формы выражения своих требований и воздействия на администрацию и правительство: митинги, демонстрации, мирные шествия, выборные кампании, манифестации. К забастовкам они прибегали лишь в исключительных случаях. Шахтеры Советского Союза, казахстанские в том числе, искали новые формы защиты интересов. Они осознали, что их интересы должна выполнять обновленная профсоюзная организация. Необходимо отметить, что на рубеже 80-х гг. профсоюз работников угольной индустрии объединял один республиканский (украинский), 58 территориальных и 3665 первичных профсоюзных организаций. В отрасли работали 2505,2 тыс. трудящихся, 99,7% являлись членами профсоюза [5]. В Экибастузе профсоюз угольщиков насчитывал 23,5 тыс. членов, в Караганде — более 114 тысяч.
Необходимо особо отметить, что советские профсоюзы тогда переживали глубокий, затянувшийся кризис. Они не решали своей главной задачи — защиты интересов трудящихся. Подобная ситуация сложилась в результате господства однопартийной политической системы, административно-командного руководства всеми сферами жизни общества, жесткого однопартийного диктата, отсутствия реальной демократии. В условиях неограниченной власти партократии профессиональные союзы не смогли удержаться на принципиальных позициях защиты интересов рабочего человека и постепенно превратились в
государственную чиновничье-бюрократическую структуру. Все это было характерно и для профсоюзов угольной промышленности. Здесь эта организация также играла роль проводника политики администрации предприятия.
В отраслевой профорганизации сложилась неоднозначная ситуация. Членами профсоюзов являлись все, кто работал под руководством Министерства угольной промышленности. Это сковывало борьбу шахтеров, прежде всего в конкретизации своих программ. Кроме того, в состав профорганизации входила и администрация предприятий. Таким образом, профсоюз, членами которого были руководители предприятий, заключал трудовые договоры с тем же руководством, со своей администрацией. Объединение с администрацией не позволяло самостоятельно выработать свои конкретные требования по защите интересов шахтеров. Поэтому естественно у рабочих появилась идея создания независимого профсоюза.
После мощного всплеска забастовок и других форм борьбы отраслевая профорганизация Карагандинского угольного бассейна вынуждена была пойти на перевыборы профактива. Здесь после забастовки 1989 г. состав профкомов обновился на 16 из 26 шахт. Во вновь избранные органы выбрали членов рабочих комитетов [6]. Так, Карагандинский терком возглавил Петр Шлегель
— горнорабочий шахты «Шахтинская», председатель областного рабочего комитета, заместителем председателя облсовпрофа стал Мурат Рамаданов
— также член рабочего комитета, бригадир шахты им. 50-летия Октябрьской революции.
Забастовочная волна шахтеров СССР вынудила руководство союзного отраслевого профсоюза созвать внеочередной съезд работников угольной промышленности. В руководящие органы — Центральный Совет, исполкомы были избраны прежние функционеры, в составе делегатов, а их было 606, только 123 человека представляли ра-бочих-шахтеров [7]. Все это сказалось на слабых результатах работы съезда. Сами горняки назвали этот форум «съездом профсоюзных аппаратчиков».
В рабочих коллективах созрело решение созвать самостоятельный шахтерский съезд. Вопреки строгому запрету созывать подобный форум со стороны высшего руководства союзного Министерства угольной промышленности, ЦК отраслевого профсоюза 1-й Всесоюзный съезд шахтеров начал свою работу 11 июня 1990 г. в Донецке.
На этом форуме обсуждались вопросы о бедственном социальном положении рабочих, о ходе выполнения постановления СССР за № 608. Делегаты приняли резолюции и обращение, адресованное Верховному Совету СССР и трудящимся страны. Рабочие выдвинули решительное тре-
бование об отставке правительства как не справившегося с задачей вывода страны из затянувшегося экономического кризиса. Шахтеры требовали от Верховного Совета сформировать новое правительство с конкретной программой его работы по выходу из кризиса, улучшению жизни людей, решению злободневных социальных проблем. Несомненно, шахтеры в открытом требовании об отставке правительства проявили большую решительность. Однако слабой стороной этого обращения было то, что они не разработали политическую и экономическую программу по преодолению кризиса, не выдвинули людей, готовых профессионально возглавить новое правительство.
11 июля, день начала шахтерской забастовки в Кузбассе в 1989 г., был объявлен днем консолидации всех трудящихся угольной отрасли.
В Карагандинском угольном бассейне 11 июля шахтеры приостановили на 2 часа работу угольных шахт и провели общегородские митинги на площадях шахтерских городов. На митингах, собраниях рабочие требовали от правительства улучшения своего социального положения. Кроме того, карагандинские шахтеры выдвинули требование о закрытии Семипалатинского полигона, а также вопросы о предоставлении республике независимости. Советские шахтеры выдвинули правительству предложение о скором принятии Закона о правах профсоюзов. Именно на его основании 1 съезд шахтеров, состоявшийся немного позднее, смог создать независимую профсоюзную организацию. Тогда и было принято решение о необходимости создания такой организации, которую горняки намеревались образовать на 11-м съезде шахтеров. В составе оргкомитета I и II съездов принимал участие сопредседатель рабочего комитета Карагандинского угольного бассейна, горнорабочий управления «Спецшахтомонтаж» Геннадий Озоровский.
До созыва 2-го съезда шахтеров страны на заседании Карагандинского территориального совета профсоюза работников угольной промышленности было решено остановить денежные отчисления в Центральный Совет профсоюза угольщиков СССР. Таким образом, карагандинские профсоюзы отделились от центра и приобрели статус независимого профсоюза. Терком Караганды принял решение расходовать отчисления в размере 400 тыс. руб. ежегодно на нужды карагандинских горняков [8]. В октябре 1990 г. состоялся Второй Всесоюзный съезд. Главным вопросом было создание независимого профсоюза горняков СССР. На съезде было принято программное заявление независимого профсоюза, разработано новое генеральное соглашение, которое профсоюз будет заключать с работодателями. Делегаты утвердили также устав, выбранный из шести альтернативных вариантов.
На II съезде был образован Независимый профсоюз горняков СССР (НПГ). Это означало отделение шахтерской организации от профсоюза работников угольной промышленности с последующим разделением имущества, бюджета и штатами прежнего профсоюза в соответствии с численностью и финансовым вкладом. В этот же период угольная индустрия республики перешла под юрисдикцию республики. На этом основании горняки и шахтостроители Карагандинского и Экибастузского угольных бассейнов созвали 1-й республиканский съезд профсоюза работников угольной промышленности, который проходил в Караганде 17 апреля 1991 г. Здесь были разработаны состав и принцип устройства Казахстанского угольного профсоюза, сформированы штаты и структура нового органа. Центральный комитет профсоюза должен был концентрировать требования шахтеров, обобщать взгляды, формировать позиции, готовить совместно акции. Съезд уполномочивал его проводить переговоры и заключать соглашения от имени трудовых коллективов с республиканскими органами государственной власти. Именно с профсоюзом правительство должно было согласовывать решения о сокращении производства и закрытии угледобывающих предприятий [9].
Таким образом, во второй половине 80-х гг. отмечался значительный рост общественно-политической активности горняков всего Советского Союза, казахстанских в том числе. Шахтерское движение оказывало мощное воздействие на развитие всей страны. На первом этапе движения горняки прибегали к крайнему средству борьбы за свои права — к забастовкам, несомненно осознавая мощное их воздействие на создание экономической и политической ситуации в обществе, на усугубление социальной напряженности. В начале своего развития движение шахтеров было недостаточно организованно, не были отработаны формы воздействия рабочих на государственную власть. Позднее оно приняло организованный характер, стало использовать законные средства выражения своих требовании через создание организаций, в том числе профсоюзов, а также через представительство в парламенте и местных органах власти.
На рубеже 90-х — начале 2000-х гг. проявился рост классового сознания и организованности у казахстанских рабочих, особенно занятых в различных иностранных компаниях, специализирующихся на добыче природно-сырьевых ресурсов.
Подтверждением могут служить известные события на Карачаганакском месторождении, где действует арабо-итальянская компания ССС (8а1рет), являющаяся генеральным подрядчиком Карачаганаской интегрированной организации (КИО).
Весной 2000 г. компания ССС выиграла тендер на основные строительные работы. В частности, она занимается строительством перерабатывающего комплекса на Карачаганакском месторождении. В апреле 2001 г. ССС, создавшая с итальянской компанией «Сайпем» (8а1рет), консорциум, намерена была начать строительство трубопровода по транспортировке газоконденсата Большой Чаган — Атырау с выходом на КТК.
В начале апреля 2001 г. в этом консорциуме было занято около 5 тыс. казахстанских рабочих, кроме того была завезена рабочая сила из Индии, Филиппин, Таиланда и других стран. Местные рабочие уже не раз выражали недовольство условиями работы в компании, несколько раз они устраивали забастовки. Только после несанкционированной забастовки в августе 2000 г. руководство компании ССС предприняло меры по улучшению условий труда.
29 марта казахстанские рабочие этого консорциума направили президенту компании г-ну Газ-ланутти официальные требования об улучшении условий труда.
Рабочие требовали выделить транспорт для их доставки на место работы, надбавку к заработной плате за вредные условия труда, спецодежду. В случае невыполнения всех указанных требований рабочие оставили за собой право организовать забастовку. Руководство компании не отреагировало на требования рабочих. 3 апреля 2001 г. 1,5 тыс. рабочих компании, требуя улучшения социальных условий, пикетировали кортеж премьер-министра РК К. Токаева, который находился с двухдневным рабочим визитом в ЗКО и прибыл на Карачаганакское месторождение. 5 апреля аким ЗКО К. Кушербаев встретился с представителями рабочих ССС (8а1рет), которому они вручили письменное обращение, состоящее из 11 пунктов.
Рабочие, в частности, попросили акима области потребовать от руководства консорциума «нормального, уважительного отношения к местным рабочим, повышения заработной платы, запрещения приема иностранных рабочих, заключения индивидуального трудового договора на период деятельности ССС (8а1рет). Кроме того, рабочие попросили рассмотреть на заседании совместного комитета управляющих КИО вопрос о занятости населения после завершения основных строительных работ на месторождении Карачаганак и принять специальную программу по этой проблеме. Позднее К. Токаев, премьер-министр РК, встретился с руководством ССС (8а1рет). Он придал акции протеста рабочих, связанной с плохой работой иностранной компании, «политическое значение».
По его оценке, подобное отношение иностранных инвесторов задевает национальные чувства людей в многонациональной республике. Пре-
мьер-министр заявил о необходимости увеличения инвестиций в социальную сферу региона. Тогда результатом встречи стало решение о выделении 10 млн. долл. ежегодно на социальные программы [10].
К апрелю 2001 г. в 5 иностранных компаниях на Карачаганакском газоконденсатном месторождении работали более 1350 иностранных рабочих, притом многие были трудоустроены без лицензии. К тому же акимат ЗКО выявил в 2000 г. в этих компаниях более 500 нарушений казахстанского законодательства. В целом же создалось впечатление, что Управление труда и социальной защиты населения вместе с миграционной полицией занимались лишь констатацией фактов о приезде иностранной рабочей силы, работающей к тому же без лицензий и нарушающей административное законодательство.
Тогда же во второй половине апреля 2001 г. акимат области принял решение о создании технической группы, которая займется проектами и рабочей силой, будет рассматривать вопросы о необходимости завоза иностранных рабочих [11].
Таким образом, рабочие Западного Казахстана делают первые шаги в борьбе за свои права. Они объединяются и предпринимают конкретные жесткие меры.
Именно опасаясь активности местных рабочих, иностранные компании неохотно принимают их на работу, предпочитая дешевую, безропотную, управляемую рабочую силу из развивающихся стран. В истории же нефтедобычи существует масса примеров социального недовольства наемных работников из коренного населения.
Очевидно, что нарастающий в последние годы ввоз иностранной рабочей силы в Казахстан (квота на 2005 г. более 22,1 тыс. чел., фактически на 2004 г. — 21,2 тыс. чел.), по мнению Байкено-ва К., председателя правления Конфедерации работодателей Республики Казахстан, «стал приобретать характер проблемы, требующей системного решения. Основная масса трудовых мигрантов
— это рабочие и средний технический персонал, завозимый иностранными компаниями для реализации инвестиционных проектов» [12]. Известно, что иностранные компании неохотно принимают национальные кадры по техническим и рабочим специальностям или из-за низкой их квалификации определяют им гораздо меньшую зарплату, чем у иностранных специалистов. Нередко на местах вообще отсутствуют необходимые кадры. Следовательно, чтобы заменить иностранных работников казахстанскими кадрами, требуется существенно повысить уровень подготовки последних. По мнению ведущих специалистов, это особенно актуально для нефтегазовых проектов, осуществляемых иностранными компаниями. Среди специалистов, в том числе инженерно-технических работников, доля граждан
Республики Казахстан составляла в 2004 г. в среднем около 60% [13].
Рост потребности в квалифицированных кадрах нефтегазодобывающих компаний достаточно высокий. Только для Национальной Компании «Казмунай Газ» в ближайшие годы потребуется подготовить около трех тысяч рабочих по 103 профессиям [14]. Будем надеяться, что эти рабочие вакансии будут пополняться за счет местного населения.
Известно, что иностранные инвесторы вносят рознь в трудовые коллективы, чтобы не допустить объединения и цеховой солидарности рабочих. При этом используются методы как экономического, так и политического давления через законы, пролоббированные в парламенте в свою пользу.
Современная ситуация на рынке труда Казахстана остается сложной. Это проявляется во многих направлениях, особенно в частом нарушении прав работающих. Широко встречающиеся нарушения — оформление с испытательным сроком без зарплаты от одного до 3-х месяцев, не соответствующая трудовому законодательству оплата труда, нарушение уже заключенного трудового договора, увольнение без предупреждения, несвоевременная выплата зарплаты, непредос-тавление трудового отпуска или незаключение индивидуального трудового договора. Нарушаются статьи законов, запрещающие дискриминацию по возрастному или национальному признакам. Например, работодатели в объявлениях о найме на работу прямо указывают, что им нужны работники европейских (славянских) национальностей в возрасте до 35 или 40 лет.
О том, какая ситуация с наемным трудом складывается в компаниях индустриального профиля, можно судить по Карагандинскому угольному бассейну, который входит в состав «Испат-Кармета». Здесь из 26 шахт работают 8. Весной 2001 г. простаивал рудоремонтный завод, без дела остались строители, транспортники, шахтостроители, ученые. Студенты технического университета находились в растерянности, им была неизвестна их дальнейшая профессиональная перспектива. Сейчас приоритеты отданы нефти, газу. Уголь невостребован, угольная отрасль объявлена неперспективной, Карагандинский угольный бассейн находится в упадке, и это отразилось на отъезде местного населения. Тогда, в начале 2001 г., из 650 тыс. жителей в Караганде осталось более 400 тыс.
Рабочие выражали недовольство низкой заработной платой. За рубежом шахтер получает намного больше отечественных. На наших шахтах средняя зарплата была в 2001 г. 23 тыс. тенге, а чтобы резко ее повысить, необходимо было сократить огромное количество людей. Карагандинские шахтеры вынуждены были соглашаться на такую зарплату, имея реальную альтернативу — сокращение и увольнение с работы. Вот что по этому поводу говорил Вячеслав Сидоров, председатель объединенного комитета профсоюза угольщиков: «Шахтеры потеряли чувство солидарности, боятся увольнений. Администрация старается разобщить людей, играя на нездоровых чувствах и как бы даже воспитывая эти чувства у рабочих. Скажем, предлагается рабочим аккордная работа и сообщается ее стоимость —
1 млн. тенге. Вас 30 человек, которые должны получить эту сумму. Но если выполнят ее 15 человек, значит они всю сумму и получат. И тогда сами рабочие начинают «выдавливать» из бригады друг друга. Естественно, страдают наиболее пожилые, которых стремятся отправить на пенсию сами же рабочие». Аналогичные процессы происходили повсеместно. Шахтеров просто к этому вынуждают, прививая ранее чуждые им нравственные нормы [15].
Таким образом, с конца 80-х гг. мы наблюдаем рост классового сознания и политической активности казахстанских рабочих, выразившиеся в мощной волне забастовочного движения и других акциях протеста.
Литература
1. Рябьев, Л.Д. Нужны сдержанность и благоразумие // Индустриальная Караганда. 1989. 15 ноября.
2. В обкоме Компартии Казахстана // Индустриальная Караганда. 1989. 30 июня.
3. Десятов, В. Весна тревог и надежд // Казахстанская правда. 1991. 20 апреля.
4. Там же.
5. Текущий архив Карагандинского теркома работников угольной промышленности. Постановления за 1988.
6. Асаинова, С. Что мы ждем от шахтерского съезда // Индустриальная Караганда. 1990. 16 марта.
7. Матаев, С. Вот приедет дядя? // Индустриальная Караганда. 1990. 14 сентября.
8. Широкобородов, В. «... я уже сейчас полностью независим!» //Индустриальная Караганда. 1990. 5 октября.
9. Ольгина, Б. Создан новый профсоюз // Шахтерская неделя. 1991. 17 апреля.
10. Запах нефти пробуждает пролетарское сознание // Мегаполис. 2001. 11 апреля (№14). С. 5.
11. 500 нарушений выявлено на Карачаганаке // Мегаполис. 2001. 18 апреля (№15). С. 2.
12. Труд в Казахстане. 2005. № 3. С. 34.
13. Там же.
14. Там же. С. 31.
15. Караганда умирающая // Мегаполис. 2001. 11 апреля (№14). С. 6.
