CC BY
20ГЛОБЕНКО Оксана Александровна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры «Правовое обеспечение национальной безопасности» Института кибербезопасности и цифровых технологий ФГБОУ ВО «МИРЭА - Российский технологический университет», адвокат Адвокатской палаты г. Москвы, е-mail: Lexy347@mail.ru
ПОРТНАЯ Елизавета Борисовна,
кандидат социологических наук, доцент кафедры «Правовое обеспечение национальной безопасности» Института кибербезопасности и цифровых технологий ФГБОУ ВО «МИРЭА - Российский технологический университет», адвокат Адвокатской палаты г. Москвы, е-mail: portnaya.elizaveta@list.ru
О ПРИРОДЕ И ПРЕДЕЛАХ СУДЕБНОГО ТОЛКОВАНИЯ
Аннотация. Статья отражает доктринальную позицию авторов относительно интерпретации правовой природы судебного толкования, трансформации его цели в условиях исключительной динамики развития современных правовых систем. Оценке подвергаются, в т.ч. с использованием ретроспективного метода, две диаметрально противоположные позиции - о приоритете буквального или телеологического толкования.
Ключевые слова: судебное толкование, телеологическое толкование, буквальное толкование, динамическое толкование, правовая позиция суда.
GLOBENKO Oksana Aleksandrovna,
PhD in Law, Associate Professor, Associate Professor of the Department «Legal Support of National Security» of the Institute of Cybersecurity and Digital Technologies, MIREA - Russian Technological University, lawyer of the Moscow Chamber of Lawyers
PORTNAYA Elizaveta Borisovna,
Candidate of Sociological Sciences, Associate Professor of the Department «Legal Support of National Security» of the Institute of Cybersecurity and Digital Technologies, MIREA - Russian Technological University, lawyer of the Moscow Chamber of Lawyers
ON THE NATURE AND LIMITS OF JUDICIAL INTERPRETATION
Annotation. The article reflects the authors' doctrinal position regarding the interpretation of the legal nature of judicial interpretation, the transformation of its purpose in the conditions of exceptional dynamics of the development of modern legal systems. Two diametrically opposite positions are evaluated, including using the retrospective method - on the priority of literal or teleological interpretation.
Key words: judicial interpretation, teleological interpretation, literal interpretation, dynamic interpretation, legal position of the court.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2022
DOI: 10.24412/2076-1503-2022-6-223-228 NIION: 2018-0076-6/22-766 MOSURED: 77/27-023-2022-6-965
«Мы выясняем не то, чего законодатель хотел столетие назад, а то, чего он хотел бы, если бы знал, какими окажутся наши нынешние условия»
Монрой Смит [1, с. 45]
На протяжении более чем двух тысячелетий юриспруденция пытается разрешить коллизию о пределах толкования права. Сменяя друг друга в системе приоритетов, господствующими выступают две полярные позиции - буквального и телеологического толкования.
Наиболее показательным последствием отклонения от телеологической интерпретации права, пожалуй, следует считать два истори-ко-правовых примера.
Юстиниан, стремясь к единообразию правоприменения после принятия Corpus juris civilis, запретил любое толкование (533 г.), кроме буквального, исключение составили лишь паратитлы (примечания), полагая, что фундаментальный труд римских юристов по созданию беспробельной, объединенной общей идеей системы правовой регламентацией универсален и достаточен. Утопичность этой идеи стала очевидна, практически, незамедлительно.
Результат кодификации всего богатства предшествующей юридической мысли Corpus juris civilis стал одновременно и зенитом, и началом заката римской юриспруденции. Запрет толкования, по сути, лишил римское право его уникальности - тонкости инструментария, обеспечивающего гибкий подход правоприменения.
Кодификаторы римского права провели масштабную работу, в т.ч. направленную на подчинение редактируемых респонса классических юристов единой идее правоприменения, с перемещением акцента от контекста произведений, из которых были изъяты высказывания на общий контекст раздела Дигест.
Но авторитетная благодаря Юстинианом же проведенной новеллизации юридического образования Беритская школа права, профессором которой был один из составителей Институций Юстиниана Теофил (Феофил), сумела найти способ отклониться от соблюдения запрета. Constitutio Tanta Юстиниана 533 г. из опасения контраверз запрещала, при буквальной же ее интерпретации, письменное толкование Дигест с обращением к текстам первоисточников. Один из методов обучения в Беритской школе строился на моделировании некоей фабулы, которая иллюстрировала недостаточность, неактуальность официальной регламентации. Ничто не мешало профессорам «указывать на недоразумЪшя и на способы ихъ устранения, цитировать очевидно противорЪча-щiе другъ другу мЪста, разрешать эти проти-
вор^я, сопоставлять параллельныя мЪста и т.п., ... делать обширные догматичеше и экзегетиче-смя пояснешя» [2, с. 69, 70], ученики, записав эти пояснения, создали один из интереснейших, надо полагать, субсидиарных, источников права - комментарии профессоров, известнейшими из которых стали парафразы Теофила (Феофила). Как считает Д. Азаров, автор фундаментального дореволюционного исследования византийского права, юристы юстиниановского периода писали «цЪлые монографш по отдельным вопросам» [2, с. 69, 70].
Казавшаяся совершенной кодификация Юстиниана три с небольшим века спустя, во второй половине IX девятого столетия, оказалась неприменима буквально. Институции, Дигесты и Кодекс постепенно замещали греческие переводы и толкования юристов времен Юстиниана и постю-стиниановского периода. Конечно, многочисленность толкований вызывала коллизии, право вернулось в состояние такое же казуистичное, что и перед кодификацией, что и стало одной из причин реформ Василия Македонянина, при этом, жесткой критике кодификация Юстиниана подверглась даже с позиций структуры (включения в текст кодификации Институций и Дигест) [3, с. 5 - 7, 37].
Как вполне очевидно показывает история права, независимо от специфики правовых систем апогей телеологического толкования с привлечением инструментов правовой доктрины приходится на периоды стагнации позитивного права, при систематизации же последнего, его упорядочении, создании единого кодифицированного акта правовая политика стремится к ограничению свободного толкования, способного, как представляется в такой момент, разрушить стройность и логичность созданной системы. Наполеон, увидев первый комментарий к Гражданскому кодексу Франции, воскликнул: «Погиб мой кодекс!» [Цит. по: 4]. Стремясь умерить чрезмерную свободу и независимость судейского корпуса Франции, сложившуюся накануне революции, усиленную правом ремонстрации, Наполеон, опасаясь слишком свободного толкования Гражданского кодекса, ряд статей проекта которого самолично вернул к более консервативным тенденциям, первоначально лишил судей права толкования Кодекса, кроме буквального, компенсировав запрет детальными формулировками, как на тот момент казалось, универсальными: лучше подчиниться произволу закона, чем произволу судей, полагал он [5, с. 506]. Однако, «как создавался Гражданский кодекс Франции? Кто его делал? В основном, судьи.: Ж.Э.М. Порталис, Ф.Д. Тронше, Ж. Мальвиль, Ф.Ж.Ж. Биго де Преамене» [6, с. 1025].
Запрет судебной интерпретации преобразовался в особое направление правовой мысли -экзегетику (буквальное толкование закона). По
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2022
мере устаревания закона экзегетика превращалась во все более масштабную проблему - научные исследования ограничились толкованием буквальным закона, образовав замкнутый круг: попытка разрешить проблему правоприменения, вызванную неактуальность действующего правового режима реализовывалась посредством толкования норм все того же кодекса, правоприменитель не имел возможности прибегнуть к внешнему критерию (применению максим справедливости, спасших в свое время от стагнации английское право, апостериорному подходу к анализу текста).
И только почти столетие спустя, в 1899 г., этот подход был подвергнут резкой критике Ф. Жени [7], затем появится идея Ф. Ломбера [8, с. 13 - 20] о четырех матрицах права, одной из которых является практика, корректирующая нормативную конструкцию «здесь и сейчас», приближая ее целям правоприменения, наиболее приемлемым именно в этот момент времени. В этой эпохе господства социологического подхода суд становится «гарантом соблюдения права... толкование права судами превращается, по сути, в средство объективации субъективного представления конкретных правоприменителей о том, какие из существующих в обществе правоотношений можно назвать правовыми, а какие нет» [9, с. 16, 17].
Русская дореволюционная процессуальная доктрина отличалась многообразием подходов к этой проблеме. Тем не менее, мы видим значительное число процессуалистов, допускающих телеологическое толкование, хотя бы ad hoc, для разрешения конкретного дела. Вполне иллюстрирующей широту взглядов представляется позиция В.К. Случаевского, допускающего мысль о том, что надлежащее отправление правосудия, способно «исправить несостоятельный уголовный закон.» [10, с. 8].
С учетом вышесказанного, следует отметить: современное право приобрело еще одну уникальную черту - чрезвычайную динамичность, которая детерминируется все более ускоряющимся техническим прогрессом и, одновременно, все более интенсивной унификацией частноправовой сферы. Законодательный сегмент остается ведущим в большинстве правопорядков, но инструментарий оперативной коррекции правового режима, в т.ч. включил и механизм телеологического судебного толкования, который, в свою очередь, использует такие инструменты, как: процессуальные и материальные доктрины, правовые позиции Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ.
Развитие предпринимательских отношений, усложнение корпоративных привели к появлению новых средств «увода недобросовестными участ-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2022
никами корпоративных правоотношений имущества корпораций с целью неправомерного лишения возможности его получения добросовестными кредиторами» [11, с. 176], что определило токование классической доктрины юридического лица в пользу защиты контрагентов в предпринимательских отношениях от злоупотребления принципом ограниченностью ответственности этого субъекта в пользу доктрины «поднятой корпоративной вуали». Практика применения доктрины достаточно широка в арбитражном судопроизводстве. В этой связи, интересным представляется не только толкование оснований применения доктрины, но и ее интерпретация в качестве субсидиарного источника, применяемого наряду с новел-лизированным гражданско-правовым законодательством и законодательством о несостоятельности юридических лиц, также сопровождающаяся элементами телеологического толкования. Так, в решении Арбитражный суд Московской области по делу № А41-56143/21 от 29 ноября 2021 г., наряду с нормой п. 10 ст. 61.11 Закона о банкротстве, применяет и «доктрину поднятой корпоративной вуали», толкуя ее как источник следующего порядка: «для преодоления корпоративного щита, скрывающего личность реального выгодоприобретателя, в судебной практике выработана доктрина «снятия корпоративной вуали», согласно которой в случае, если юридическое лицо существует для уклонения от ответственности, то по иску кредитора должен отвечать реальный владелец бизнеса, который фактически или юридически контролирует деятельность должника» [12]. В постановлении Шестого апелляционного арбитражного суда г. Хабаровска от 7 мая 2021 г. по делу № А73-17819/2019 доктрина экстраполируется в правовое обоснование постановления следующим образом: «в соответствии с правовым подходом применения доктрины «снятия корпоративной вуали» [13]. В постановлении от 21 января 2015 г. по делу № А40-52404/2014 Арбитражного суда Московского округа доктрина «поднятой корпоративной вуали» именуется «юридико-технологическим приемом» [14].
Правовые позиции арбитражных судов при этом не только способствовали квалификации «поднятой корпоративной вуали», но и созданию доктринальных предпосылок для формирования правовой базы, определяющей законодательную основу ее применения и особенностей доказывания.
Знаковым, в этой связи, представляется определение Верховного Суда РФ по делу № А19-1677/2013 от 15 февраля 2018 г., содержащее правовую позицию: «Учитывая объективную сложность получения арбитражным управляющим,
кредиторами отсутствующих у них прямых доказательств дачи указаний, судами должна приниматься во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств, сформированная на основании анализа поведения упомянутых субъектов» [15].
7 июля 2020 г. Конституционный Суд РФ вынес постановление № 33-П «По делу о проверке конституционности пункта 1 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Р.А. Алиева» Суть жалобы, инициировавшей конституционное судопроизводство, состояла в следующем: после вынесения приговора защитник подсудимого получил от присяжных заседателей письменные заявления о нарушении тайны совещания при обсуждении и вынесении вердикта, т.к. доступ в совещательную комнату имели посторонние лица.
В заявлении содержалась информация о том, что судебный пристав угрожал одному из присяжных заседателей исключением из коллегии за мнение, не сообразующееся с обвинением, секретари судебного заседания указывали, что исход уголовного дела предрешен.
Однако суд апелляционной инстанции, сославшись на УПК РФ, отказался допросить присяжных в качестве свидетелей. По мнению заявителя, это создает непреодолимое препятствие для защиты подсудимого и не позволяет установить факт нарушения тайны совещания.
Конституционный Суд РФ признал спорную норму не противоречащей Конституции РФ, определив свою позицию следующим образом: такие факты, способные поставить под сомнение справедливость, безупречность и правосудность судебного решения в целом, не могут быть оставлены судом апелляционной инстанции без внимания, когда в жалобе или представлении содержатся доводы и материалы, подтверждающие предположения о соответствующих нарушениях, в т.ч. с участием лиц, которые осведомлены о каких-либо имеющих значение для разрешения этого вопроса обстоятельствах и о вызове которых в судебное заседание вправе заявить лицо, подавшее жалобу или представление (ч. 1 ст. 389.6 данного Кодекса).
В тексте постановления неоднократно применительно к пояснениям используется формулировка «исследование доказательств» при обосновании необходимости исследования содержания пояснения присяжного заседателя (п. 4).
Необходимо отметить, что сведения, сообщенные присяжным заседателем, положены в основу отмены решения первой и апелляционной инстанции.
Очевидной становится проблема интерпретации правовой природы подобных сведений, их формы.
С одной стороны, в постановлении Конституционного Суда РФ говорится о необходимости исследовать доказательства: новые доказательства принимаются судом, если лицо, заявившее ходатайство об их исследовании, обосновало невозможность их представления в суд.
С другой стороны, присяжный заседатель, входящий в состав суда, рассматривающего уголовное дело, не может в том же самом деле иметь статус свидетеля, потому вызываться на допрос и давать показания. Иное противоречило бы предназначению суда.
Поэтому в резолютивной части Конституционной Суд РФ оперирует понятием пояснение, обращая внимание на право лиц, участвовавших в деле в качестве присяжных, дать пояснения суду апелляционной инстанции.
Постановление получило неоднозначную доктринальную оценку.
В частности, К.Б. Калиновский пишет: «Позиция КС РФ получила неоднозначные оценки специалистов. Одни критикуют ее за половинчатость и задают вопрос: почему присяжный — это не свидетель и почему его нельзя допросить? Другие не согласны с самой возможностью спрашивать присяжного об обстоятельствах постановления вердикта». Собственно, позиция автора сводится к тому, что «закрепление за присяжным права давать пояснения — это не революционная ломка сложившихся институтов, а их естественное развитие. Ведь уголовно-процессуальный закон знает и опрос кандидатов в присяжные (ч. 3, 9 ст. 328 УПК), и даже право судьи публично изложить свое объяснение по поводу заявленного ему отвода (ч. 2 ст. 65 УПК). Представляется, что пояснение присяжного по своей юридической природе подобно этим пояснениям» [16, с. 9].
Тем не менее, этим сведениям дается оценка, и они являются основанием принятия решения об отмене приговора суда и вердикта присяжных, т.е. по своей правовой природе эти сведения близки к показаниям.
Возможно, не было бы необходимости в таком детальном определении формы этих сведений, если бы перечень средств доказывания в ч. 2 ст. 74 УПК РФ не носил характера закрытого перечня. Таким образом, толкование, дан-
ное Конституционным Судом РФ, открывает возможности для дальнейшей эволюции доказательственного права, определяет его динамичность, что было бы невозможно без признания за толкованием телеологической природы.
Такой подход к определению цели толкования важен и с позиций динамики правовой системы
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2022
в целом, становясь инструментом ее совершенствования, определяя корреляцию толкования с разрешением дилеммы: следовать ли буквальному смыслу нормы или посредством толкования новеллизировать вектор ее применения.
Список литературы:
[1] Кардозо Б.Н. Природа судейской деятельности / пер. с англ. - М.: Статут, 2017. - 112 с.
[2] Азаревич Д. История византийского права. - Ярославль: В тип. Г.В. ТалькЪ, 1877. - Ч.
I. - С. 69-70.
[3] Азаревич Д. История византийского права. - Ярославль: В тип. Г.В. ТалькЪ, 1877. - Ч.
II. - 351 с.
[4] Цит. по: Иванчин А.В. Конструирование состава преступления: теория и практика: монография. - М.: Проспект, 2014. - 352 с.
[5] Графский В.Г. Всеобщая история права и государства. - М., 2007. - 752 с.
[6] Маковский А.Л. Уроки гражданского кодекса Франции // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. -2014. - № 6. - С. 1023-1025.
[7] Gény F. Méthode d'interprétation et source en droit privé positif. - Paris, 1899. - 606 p.
[8] Эррера К. Сравнительное право и социальные науки. Некоторые мысли об Эдуарде Лам-бере // Вестник Университета им. О.Е. Кутафина.
- 2015. - № 5. - С. 13-20.
[9] Малютин Н.С. Судебное толкование нормативных правовых актов в Российской Федерации. - М.: Юрлитинформ, 2018. - 200 с.
[10] Случаевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. - СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1913. -683 с.
[11] Кривцун Е.П. Доктрина «снятия корпоративной вуали»: история появления, становление, развитие, и ее имплементация в правовой системе России // Социально-политические науки. - 2018.
- № 2. - С. 175-179.
[12] Решение Арбитражного суда Московской области по делу № А41-56143/21 от 29 ноября 2021 г. URL: https://sudact.ru/arbitral/doc/5ALXn 1R0uDgV/?arbitraltxt=%D0%BA%D0%BE%D1%80 %D0%BF%D0 %BE%D1 %80%D0%B0%D1 %82%D 0%B8%D0%B2%D0%BD%D0%BE%D0%B9+%D0 %B2%D1%83%D0%B0%D0%BB%D0%B8&arbitral-case_doc=&arbitral-lawchunkinfo=&arbitral-date_ from=&arbitral-date_to=&arbitral-region=&arbitral-court=&arbitraljudge=&_=1656493802611&snippet_ pos=2424#snippet (дата обращения: 29.06.2022 г.).
[13] Постановление Шестого апелляционного арбитражного суда г. Хабаровск по делу № А73-17819/2019 от 7 мая 2021 г. URL: https://sudact. ru/arbitral/doc/kZJNweki7gLp/?arbitraltxt=%D0%BA
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2022
%D0%BE%D1 %80%D0%BF%D0%BE%D1%80%D 0%B0%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BD%D0% BE%D0%B9+%D0%B2%D1%83%D0%B0%D0%BB %D0%B8&arbitralcase_ doc=%E2%84%96+%D0%9073-17819%2F2019+&arbitral-lawchunkinfo=&arbitral-date_from=&arbitral-date_to=&arbitral-region=&arbitral-court=&arbitraljudge=&_=16565084 12557&snippet_pos=3706#snippet (дата обращения: 29.06.2022 г.).
[14] Постановление Арбитражного суда Московского округа по делу № А40-52404/2014 от 21 января 2015 г. URL: https://sudact.ru/arbitral/doc/ laQaWhH0u0Uw/?page=7&arbitral-judge=&arbitral-court=&arbitral-case_doc=&arbitral-date_ from=&arbitral-lawchunkinfo=&arbitraltxt=%D0 %BA%D0%BE%D1 %80%D0%BF%D0%BE%D1%8 0%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BD% D0%BE%D0%B9+%D0%B2%D1%83%D0%B0%D0 %BB%D0%B8&arbitral-date_to=&_=165 6505791445&arbitral-region=&snippet_ pos=654#snippet (дата обращения: 29.06.2022 г.).
[15] Определение Верховного Суда РФ по делу № А19-1677/2013 от 15 февраля 2018 г. URL: https://sudact.ru/vsrf/doc/Ocw9LItaLKNQ/?vsrf-txt=&vsrfcase_doc =%E2%84%96+%D0%9019-1677%2F2013+&vsrflawchunkinfo=& vsrf-date_ from=&vsrf-date_to=&vsrf-
judge=&_=1656511859995 (дата обращения: 29.06.2022 г.).
[16] Калиновский К.Б. Право присяжного заседателя и судьи на дачу пояснений // Уголовный процесс. - 2020 - № 10. - С. 9.
Spisok literatury:
[1] Kardozo B.N. Priroda sudejskoj deyatel'nosti / per. s angl. - M.: Statut, 2017. - 112 s.
[2] Azarevich D. Istoriya vizantijskogo prava. -YAroslavI': V tip. G.V. Tal'kt, 1877. - CH. I. - S. 69-70.
[3] Azarevich D. Istoriya vizantijskogo prava. -YAroslavI': V tip. G.V. Tal'kt, 1877. - CH. II. - 351 s.
[4] Cit. po: Ivanchin A.V. Konstruirovanie sostava prestupleniya: teoriya i praktika: mono-grafiya. - M.: Prospekt, 2014. - 352 s.
[5] Grafskij V.G. Vseobshchaya istoriya prava i gosudarstva. - M., 2007. - 752 s.
[6] Makovskij A.L. Uroki grazhdanskogo kod-eksa Francii // ZHurnal zarubezhnogo zakonod-atel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniya. - 2014. - № 6. - S. 1023-1025.
[7] Gény F. Méthode d'interprétation et source en droit privé positif. - Paris, 1899. - 606 p.
[8] Errera K. Sravnitel'noe pravo i social'nye nauki. Nekotorye mysli ob Eduarde Lambere // Vest-nik Universiteta im. O.E. Kutafina. - 2015. - № 5. - S. 13-20.
[9] Malyutin N.S. Sudebnoe tolkovanie norma-tivnyh pravovyh aktov v Rossijskoj Federacii. - M.: YUrlitinform, 2018. - 200 s.
[10] Sluchaevskij V.K. Uchebnik russkogo ugolovnogo processa. Sudoustrojstvo-sudoproizvod-stvo. - SPb.: Tip. M.M. Stasyulevicha, 1913. - 683 s.
[11] Krivcun E.P. Doktrina «snyatiya korpora-tivnoj vuali»: istoriya poyavleniya, stanovlenie, razvi-tie, i ee implementaciya v pravovoj sisteme Rossii // Social'no-politicheskie nauki. - 2018. - № 2. - S. 175-179.
[12] Reshenie Arbitrazhnogo suda Moskovskoj oblasti po delu № A41-56143/21 ot 29 noyabrya 2021 g. URL: https://sudact.ru/arbitral/doc/5ALXn1ROuDg-V/?arbitraltxt=%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%B-F%D0%BE%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B8% D0%B2%D0%BD%D0%BE%D0%B9+%D0%B2%D 1%83%D0%B0%D0%BB%D0%B8&arbitral-case_ doc=&arbitral-lawchunkinfo=&arbitral-date_ from=&arbitral-date_to=&arbitral-region=&arbi-tral-court=&arbitraljudge=&_=1656493802611&snip-pet_pos=2424#snippet (data obrashcheniya: 29.06.2022 g.).
[13] Postanovlenie SHestogo apellyacionnogo arbitrazhnogo suda g. Habarovsk po delu № A73-17819/2019 ot 7 maya 2021 g. URL: https://sudact. ru/arbitral/doc/kZJNweki7gLp/?arbitraltx-t=%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%BF%D0%BE %D1 %80%D0%B0%D1 %82%D0%B8%D0%B 2%D0%B-
D%D0%BE%D0%B9+%D0%B2%D1 %83%D0%B
0%D0%BB%D0%B8&arbitralcase_doc=%E2%84%9
6+%D0%9073-17819%2F2019+&arbitraMawchunk-
info=&arbitral-date_from=&arbitral-date_to=&arbi-
tral-region=&arbitral-court=&arbitral-
judge=&_=1656508412557&snippet_
pos=3706#snippet (data obrashcheniya: 29.06.2022
g).
[14] Postanovlenie Arbitrazhnogo suda Mosk-ovskogo okruga po delu № A40-52404/2014 ot 21 yanvarya 2015 g. URL: https://sudact.ru/arbitral/doc/ laQaWhH0u0Uw/?page=7&arbitral-judge=&arbi-tral-court=&arbitral-case_doc=&arbitral-date_ from=&arbitraMawchunkinfo=&arbitraltxt=%D0 %BA%D0%BE%D1 %80%D0%BF%D0%BE%D1%8 0%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%B-D%D0%BE%D0%B9+%D0%B2%D1 %83%D0%B 0%D0%BB%D0%B8&arbitral-date_to=&_=165 6505791445&arbitral-region=&snippet_ pos=654#snippet (data obrashcheniya: 29.06.2022
g).
[15] Opredelenie Verhovnogo Suda RF po delu № A19-1677/2013 ot 15 fevralya 2018 g. URL: https:// sudact.ru/vsrf/doc/Ocw9LItaLKN Q/?vs rf-txt=&vs rf-case_doc
=%E2%84%96+%D0%9019-1677%2F2013+&vsr-flawchunkinfo=& vsrf-date_from=&vsrf-date_to=&vs-rf-judge=&_=1656511859995 (data obrashcheniya: 29.06.2022 g.).
[16] Kalinovskij K.B. Pravo prisyazhnogo zase-datelya i sud'i na dachu poyasnenij // Ugolovnyj process. - 2020 - № 10. - S. 9.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2022
