CC BY
3017. Вершинина Г.И. О некоторых проблемах применения законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей //Законы России: опыт, анализ, практика. 2018. №. 1. С. 11-14.
18. Тагаева С.Н., Аминова Ф.М. Проблемы применения правопорядка к осложненным «иностранным элементом» отношениям, возникающим из вспомогательных репродуктивных технологий // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2017. №2(36). С. 192-202.
References and Sources
1. Mladency priznany poterpevshimi po gromkomu delu o surrogatnom materinstve // Elektronnyj resurs: https://ria.ru/20200910/deti-1577044098.html. Data obrashcheniya: 11.02.2022.
2. Federal'nyj zakon ot 21.11.2011 N 323-FZ (red. ot 02.07.2021) «Ob osnovah ohrany zdorov'ya grazhdan v Rossijskoj Federacii» // SZ RF. 28.11.2011. N 48. st. 6724.
3. Kornakova S.V., Poletaeva E.L., CHigrina E.V. Surrogatnoe materinstvo: problemy pravovogo regulirovaniya // Semejnoe i zhilishchnoe pravo. 2021. №3.
4. Postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 16.05.2017 N 16 (red. ot 26.12.2017) «O primenenii sudami zakonodatel'stva pri rassmotrenii del, svyazannyh s ustanovleniem proiskhozhdeniya detej» // Byulleten' Verhovnogo Suda RF. 2017. № 7. Iyul'.
5. Semejnyj kodeks Rossijskoj Federacii ot 29.12.1995 N 223-FZ // SZ RF. 01.01.1996. N 1. st. 16.
6. Bundesgerichtshof Beschluss X I I Z B 4 6 3 / 1 3 vom 10. Dezember 2014. // Elektronnyj resurs: http://juris.bundesgerichtshof.de. Data obrashcheniya 11.02.2022.
7. J. Kosinska-Wiercinska, J. Wiercinski, Family Law in Poland: Overview (2015) Available at: https://content.next.westlaw.com; M. Radkowska-Walkowicz, Frozen Children and Despairing Embryos in the 'New' Post-Communist State: The Debate on IVF in the Context of Poland's Transition, 21(4) European Journal of Women's Studies, 2014, 399-414.
8. Stellungnahme der Bioethikkommission beim Bundeskanzleramt zum Entwurf eines Bundesgesetzes, mit dem das Fortpflanzungsmedizingesetz, das Allgemeine bürgerliche Gesetzbuch und das Gentechnikgesetz geändert werden (Fortpflanzungsmedizinrechts-Änderungsgesetz 2015 - FMedRÄG 2015). // Elektronnyj resurs: http://archiv.bundeskanzleramt.at/DocView.axd?CobId=57878. Data obrashcheniya: 03.02.2022.
9. Hatzis A. N. The regulation of surrogate motherhood in Greece //Available at SSRN 1689774. 2010. S. 1-13.
10. D. Birenbaum-Carmeli, Contested Surrogacy and the Gender Order // An Israeli Case Study, 3(3) Journal of Middle East Women's Studies (2007). S. 21-24.
11. D. Snow, Criminalising commercial surrogacy in Canada and Australia: the political construction of «national consensus»// 51(1) Australian Journal of Political Science (2016). S. 1-16.
12. Jan Balaz v Anand Municipality & Ors (2010) AIR Guj 21. // Elektronnyj resurs: https://www.researchgate.net/publication/312570998_Cross-Border_Surrogacy_Indian_State_Practice. Data obrashcheniya: 11.02.2022.
13. Bromfield N.F., Rotabi K.S. Global surrogacy, exploitation, human rights and international private law: a pragmatic stance and policy recommendations // Global Social Welfare. 2014. T. 1. №. 3. S. 123-135.
14. Konvenciya o pravah rebenka (odobrena General'noj Assambleej OON 20.11.1989) (vstupila v silu dlya SSSR 15.09.1990) // Sbornik mezhdunarodnyh dogovorov SSSR. Vyp. XLVI. 1993.
15. Postanovlenie ESPCH ot 24.01.2017 Delo «Paradizo i Kampanelli (Paradiso and Campanelli) protiv Italii» (zhaloba N 25358/12) // Precedenty Evropejskogo Suda po pravam cheloveka. 2017. № 11.
16. Figurantam dela o «torgovle» det'mi pred"yavili obvinenie// Elektronnyj resurs: https://vademec.ru/news/2021/07/23/figurantam-dela-o-torgovle-detmi-predyavili-obvinenie/. Data obrashcheniya: 11.02.2022.
17. Vershinina G.I. O nekotoryh problemah primeneniya zakonodatel'stva pri rassmotrenii del, svyazannyh s ustanovleniem proiskhozhdeniya detej //Zakony Rossii: opyt, analiz, praktika. 2018. №. 1. S. 11-14.
18. Tagaeva S.N., Aminova F.M. Problemy primeneniya pravoporyadka k oslozhnennym «inostrannym elementom» otnosheniyam, voznikayushchim iz vspomogatel'nyh reproduktivnyh tekhnologij // Vestnik Permskogo universiteta. Yuridicheskie nauki. 2017. №2(36). S. 192-202.
КОРШАКОВА КАТАРИНА ВИКТОРОВНА - кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и административного судопроизводства Северо-Кавказского филиала Федерального государственного бюджетного Образовательного учреждения высшего образования «Российский государственный университет правосудия» (katarina_krr@mail.ru)
СКРИПКИНА ЛАРИСА ЕВГЕНЬЕВНА - магистрант Северо-Кавказского филиала Российского государственного университета правосудия.
KORSHAKOVA, KATARINA V. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of Civil and Administrative Justice of the North-Caucasian Branch, Russian State University of Justice (katarina_krr@mail.ru).
SKRIPKINA, LARISA E. - Master Student of the North-Caucasian Branch of the Russian State University of Justice.
УДК 347.91 DOI: 10.24412/2411-2275-2022-3-200-204
БОРИСОВ Я.И.
О ПРАВОВОЙ ПРИРОДЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЙ В ЦИВИЛИСТИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ
Ключевые слова: процессуальное злоупотребление, злоупотребление субъективным процессуальным правом, процессуальное право, субъективные права, процессуальное правонарушение.
В статье проведен анализ положений гражданского процессуального законодательства об ответственности за процессуальные злоупотребления, а также об их выявлении со стороны участников процесса. В рамках подготовки статьи исследованы законодательные и теоретические аспекты правовой природы злоупотреблений субъективными процессуальными правами. Показано, что в силу скрытого характера проявления, злоупотребление процессуальным правом плохо поддается законодательному регулированию. В силу специфики цивилистического процесса, как отрасли права, для которой не свойственно выявление правонарушений и их пресечение, нормативно-правовые акты, регулирующие гражданское, арбитражное и административное судопроизводство, имеют относительно неразвитые институты выявления и противодействия процессуальным злоупотреблениям. Как следствие, в среде правоприменителей наблюдается точка зрения, в соответствии с которой процессуальные злоупотребления рассматриваются скорее как вынужденные неудобства, нежели правонарушения, которые необходимо жестко пресекать.
BORISOV, Y.I.
CONCERINING THE LEGAL NATURE OF ABUSE OF PROCESS IN CIVIL LITIGATION
Key words: abuse of process, abuse of subjective processual rights, processual rights, subjective rights, processual tort.
The article analyzes the provisions of civil procedural legislation on liability for procedural abuses, as well as their identification by the participants in the process. As part of the preparation of the article, the legislative and theoretical aspects of the legal nature of abuses of subjective procedural rights were studied. It is shown that due to the hidden nature of the manifestation, the abuse of procedural law is difficult to regulate by law. Due to the specifics of the civil process, as a branch of law, which is not characterized by the detection of offenses and their suppression, the legal acts regulating civil, arbitration and administrative proceedings have relatively undeveloped institutions for detecting and countering procedural abuses. As a result, among law enforcers there is a point of view, according to which procedural abuses are considered rather as forced inconveniences, rather than offenses that must be strictly suppressed.
Процессуальные злоупотребления являются естественным и неизбежным следствием состязательности судопроизводства. Наличие процессуальных прав, вопреки доброй воле законодателя, предполагает возможность злоупотребления ими. В этом и заключается особенность и уникальность специфики данного правового явления. По своей сути, процессуальное злоупотребление является злонамеренным использованием гарантированных процессуальным законодательством субъективных прав недобросовестному лицу - участнику судопроизводства. Как и иные процессуальные правонарушения, злоупотребление процессуальным правом является виновным, вредоносным и противоправным деянием. Его конечным результатом является противоправное причинение вреда иному лицу, поэтому имеет смысл рассматривать его именно как правонарушение [1]. Но в виду скрытого характера проявления, который можно рассматривать как проявление дуализма его правовой природы, сочетающего в себе злой умысел, с одной стороны, и соответствие формальным нормам процессуального закона - с другой, можно констатировать, что злоупотребление процессуальным правом плохо поддается законодательному регулированию, вследствие чего в настоящее время данная проблема остается нерешенной.
В основе данной проблемы лежит понятие «субъективное процессуальное право», которое следует рассматривать как предусмотренную законом возможность лица, обладающего процессуальным правом, применять его при защите своих материальных прав и законных интересов, самостоятельно определяя порядок своих действий. Существование субъективных процессуальных прав является необходимым элементом цивилистического процесса, основанного на состязательных началах. Видный юрист дореволюционной эпохи Г.Ф. Шершеневич определял данное понятие как «власть осуществлять свой интерес» [2], а советский ученый В. А. Патлюлин рассматривал его как «обеспеченную законом возможность определенного поведения лица в целях обладания социальным благом» [3]. С.С. Алексеев указывал, что субъективное право является «мерой дозволенного поведения, принадлежащей управомоченному лицу для удовлетворения его интересов» [4].
На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что субъективное процессуальное право представляет собой установленную законом и подкрепленную силой государственного принуждения возможность участника судопроизводства, исходящего из своей воли, требовать от государственных судебных органов определенного, выгодного ему поведения.
Такая правовая конструкция предполагает в том числе и возможность недобросовестной реализации субъективных процессуальных прав, то есть злоупотребления. Прочем, некоторые ученые, например, советский правовед М.М. Агарков, полагали, что злоупотребление правом невозможно по определению [5]. Однако данная точка зрения не нашла широкой поддержки в среде отечественных ученых-юристов. А.И. Экимов, говоря о злоупотреблениях процессуальными правами, отмечал, что «государство не может предвидеть всех вариантов их использования» [6]. Как известно, добросовестность участников гражданского оборота предполагается в соответствии с п. 5 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Таким образом, можно утверждать, что злоупотребление хоть и является естественным следствием существования субъективных процессуальных прав, не является положительным явлением, а потом его следует рассматривать как непреднамеренное отрицательное последствие.
Данная точка зрения не нова. Так, еще в Древнем Риме родилось ставшее крылатым изречение: «Ab abusu ad usum valet consequetia» (лат. «злоупотребление использованием - не повод отказываться от пользы») [7]. В то же время необходимо отметить, что древние римляне придерживались целого ряда ныне известных ученым-юристам правовых формул - таких как
«neminem laedit qui suo jure utitur» («никого не обижает тот, кто пользуется своим правом») и «nullus videtur dolo facere, qui jure suo utitur» («никто не считается поступающим злоумышленно, если он пользуется принадлежащим ему правом») [8].
Признавая проблематичность данного явления, следует уделить внимание обстоятельствам и условиям, открывающим перед недобросовестными участниками процесса возможность нарушать права другой стороны путем злоупотребления своими процессуальными правами. При этом в рамках данной статьи рассматриваются лишь некоторые обстоятельства и условия, способствующие процессуальным злоупотреблениям.
В качестве первоочередного фактора можно выделить специфику цивилистического процесса, как отрасли права, для которой не свойственно выявление правонарушений и их пресечение. Как следствие, кодифицированные нормативно-правовые акты, регулирующие гражданское, арбитражное и административное судопроизводство, имеют относительно неразвитые институты выявления и противодействия процессуальным злоупотреблениям, не имея даже четкого определения состава гражданского процессуального правонарушения.
Так, Арбитражный процессуальный кодекс, говоря об ответственности за злоупотребления субъективными процессуальными правами, придерживается относительно размытой формулировки «неблагоприятные последствия», содержащейся в ч. 2 ст. 41. Еще более размытое представление об ответственности введено Кодексом административного судопроизводства. Согласно ч.7 ст. 45, недобросовестные действия участника процесса «влекут за собой наступление последствий». При этом отрицательный характер этих последствий предполагается, но в тексте закона прямо не конкретизирован. Однако в Кодексе административного судопроизводства приведен частичный перечень действий, которые суд может рассматривать в качестве злоупотреблений, в частности «недобросовестное заявление административного иска».
Ст. 99 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации также содержит весьма абстрактный и неполный перечень действий участников процесса, которые могут быть восприняты судом как злоупотребление процессуальным правом. При этом в силу проблематичности квалификации внешне добросовестных поступков участников процесса в качестве процессуальных злоупотреблений, существующие в настоящее время в законе нормы, в частности закрепленные ч. 1 ст. 35 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в форме требования к участникам процесса о добровольном использовании принадлежащих им процессуальных прав, являются малоэффективными на практике.
Таким образом, есть основания утверждать, что институт противодействия процессуальным злоупотреблениям является в недостаточной степени разработанным, поскольку положения об ответственности и квалификации определенных действий участников процесса являются недоработанными.
В качестве второго фактора можно назвать сочетание сильных диспозитивных начал цивилистического процесса с высокой степенью доступности участникам процесса силы государственного принуждения, проводником которой является суд.
В силу презумпции добросовестности участников гражданского оборота, закрепленной Гражданским кодексом Российской Федерации, а также позиции Верховного Суда Российской Федерации о необходимости доказывания злоупотребления процессуальным правом [9], в настоящее время недобросовестному участнику процесса легко превратить суд в своего невольного «союзника», вынуждая его санкционировать внешне добросовестные действия, по сути своей являющиеся злоупотреблениями, направленными против другого лица.
В то же время, в силе вышеназванных особенностей процессуальных отраслей права, добросовестному лицу тяжело доказать факт процессуального злоупотребления со стороны недобросовестного лица, вследствие чего оно оказывается вынужденным затрачивать время и ресурсы на соблюдение формальных требований процессуального закона с целью защиты своих интересов. Однако доказывание факта злоупотребления является достаточно сложной задачей само по себе, поскольку в случае с данным видом процессуального правонарушения умысел лица на его совершения может быть только прямым.
Нецелесообразное применение субъективного процессуального права, в силу презумпции добросовестности участников гражданского оборота, будет рассматриваться судом прежде всего в качестве добросовестного заблуждения, нежели злонамеренного поступка. При этом сделать по-
настоящему обоснованные вывода о злонамеренности действий недобросовестного лица становится возможным лишь после анализа его поведения, уже имевшего место в рамках процесса, что оставляет инициативу за недобросовестным лицом. Более того, недобросовестное лицо может для видимости совершать поступки, которые сформируют у внешнего наблюдателя, прежде всего
- суда, впечатление об отсутствии у него понимания последствий или причин его действий, что исключает прямой умысел.
Кроме того, доказывание факта процессуального злоупотребления не представляет большого интереса для суда, поскольку такое злоупотребление зачастую может не иметь отношения к существу материального спора. В настоящее время в процессуальном законодательстве отсутствуют нормы, обязывающие суд расследовать подозрительные действия участника процесса на предмет их квалификации в качестве процессуального злоупотребления. На практике это означает, что суд не только решает вопрос о том, что можно считать процессуальным злоупотреблением, но и вопрос о том, необходимо ли тратить время и ресурсы на рассмотрение этого вопроса.
Принимая во внимания известную степень загруженности судов, а также существующее в законе требование о соблюдении судами разумных сроков судопроизводства, несложно согласиться с пессимистичными взглядами А. Рязановой, говорившей о «процессуальном бессилии стороны», ставшей целью злоупотребления процессуальным правом [10].
Поскольку субъективные процессуальные права участников процесса совпадают с процессуальными обязанностями судебных органов, а также в свете презумпции добросовестности, установленной п. 5 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации , недобросовестное лицо с высокой долей вероятности получает «союзника» в лице государства, вынужденного признавать субъективное право лица и оказывать содействие в его осуществлении
- в ущерб законным интересам добросовестного участника процесса, чьи права нарушаются.
Однако даже в ситуациях, когда суд заинтересован в выявлении процессуального злоупотребления и применении к нарушителю неблагоприятных последствий, в силу позиции Верховного Суда Российской Федерации о том, что предположение судьи о существовании в рамках рассматриваемого им дела процессуального злоупотребления должно быть веским, судейское усмотрение весьма ограничено.
Поскольку ни одно доказательство не имеет абсолютной силы для суда, можно сделать вывод о необходимости установления связей между совокупностью подозрительных шагов лица, подозреваемого в недобросовестности, с целью применения к нему неблагоприятных последствий.
Таким образом, есть основания утверждать, что в настоящее время, в силу положений законодательства, а также специфики данной разновидности процессуальных правонарушений, органы правосудия вынуждены санкционировать недобросовестные действий лиц, злоупотребляющих своими субъективными процессуальными правами, в то время как содействие лицу, защищающемуся от таких действий, остается лишь опциональной задачей, несущей в себе определенные риски для карьеры отдельно взятого судьи, вследствие чего недобросовестная сторона получает преимущество.
В качестве третьего фактора можно назвать влияние системы принципов цивилистического процесса на возможность недобросовестных участников процесса злоупотреблять процессуальными правами.
Являясь основополагающими идеями российского права, принципы создают фундамент для существующего законодательства и определяют направление его развития. В.В. Ярков рассматривал принципы права как «качественные особенности судопроизводства» [11].
Однако принципы права, являясь фундаментом цивилистического процесса, также являются и основой для злоупотребления субъективными процессуальными правами.
В частности, принцип доступности судебной защиты, который выводится из содержания ст. 46-48 Конституции Российской Федерации, создает основу для реализации одной из наиболее распространенных форм злоупотребления процессуальным правом - подачи заведомо необоснованного иска или встречного иска к добросовестному истцу, направленного на затягивание процесса.
Принцип процессуального формализма, описанный А.А. Ференс-Сороцким как установленные законом «процессуальные формальности для защиты сторон от злоупотреблений
при осуществлении правосудия» [12]. Тем не менее, следует отметить, что в силу ранее описанного дуализма своей правовой природы, принцип процессуального формализма не только не обеспечивает надежной правовой защиты от злоупотреблений, но и создает условия, в которых недобросовестная реализация субъективных процессуальных прав получает большие шансы на успех, поскольку в соответствии с данным принципом, суды предъявляют требование, прежде всего, к надлежащему процессуальному оформлению действий участников процесса. Таким образом, совершая заведомо неплодотворные действия с целью затягивания процесса, недобросовестная сторона фактически действует в пределах своих прав. Весьма распространенным на практике проявлением такого поведения является подача заведомо бесплодных апелляционных жалоб с целью отложения исполнения судебного решения. В таких ситуациях недобросовестная сторона, против которой было вынесено решение суда первой инстанции, может подать апелляционную жалобу в последний день срока на обжалование судебного решения, тем самым максимально отложив день наступления для себя неблагоприятных последствий. Однако в глазах законодателя такое лицо лишь реализует свое право на судебную защиту.
Таким образом, исходя из проведенного в рамках настоящего исследования анализа теоретических и законодательных аспектов изученного правового явления - процессуального злоупотребления, можно сделать вывод о том, что оно имеет сложную природу, плохо поддающуюся законодательному регулированию. Как следствие, в настоящее время в среде правоприменителей наблюдается точка зрения, в соответствии с которой процессуальные злоупотребления рассматриваются скорее как вынужденные неудобства, нежели правонарушения, которые необходимо жестко пресекать, как принято поступать с правонарушениями, предусмотренными иными отраслями права. Такое положение дел противоречит принципам верховенства права и законности, вследствие чего можно сделать вывод о необходимости привлечения внимания законодателя к данной проблеме с целью принятия дополнительных усилий по борьбе с данным, несомненно, пагубным правовым явлением.
Литература и источники:
1. Коршакова К.В. Проблемность злоупотребления правом (шиканы) как основание недействительности сделок. Краснодар, 2005.
2. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. M., 1912.
3. Патюлин В.А. Субъективные права граждан: основные черты, стадии, гарантии реализации // Советское государство и право. 1971. №6.
4. Алексеев С.С. Общая теория права: В 2 т. Т. 1. Свердловск, 1972; Т. 2. M., 1982.
5. Агарков M.M. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве. M.: Известия АН СССР, Отделение экономики и права, 1946.
6. Экимов А.И. Интересы и право в социалистическом обществе. Л., 1984.
7. Суд и судьи в избранных фрагментах из Дигест Юстиниана / Пер. с латинского. M.: Статут, 2QQ6.
8. Коршакова К.В. Злоупотребление правом (шикана) и римское право / К.В. Коршакова// Теория и практика общественного развития, 2Q15.
9. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за III квартал 2QQ3 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2QQ4. № 3.
1Q. Рязанова А. Причины «процессуального бессилия» стороп в споре // Российская юстиция. 1999. № 2.
11. Ярков В.В. Гражданский процесс: учебник для студентов высших юридических учебных заведений. M.: Статут, 2Q17.
12. Ференс-Сороцкий А.А. Процессуальный формализм пли процессуальная экономия? // Правоведение. 1991. №4.
References and Sources
1. Korshakova K.V. Problemnost' zloupotrebleniya pravom (shikany) kak osnovanie nedejstvitel'nosti sdelok. Krasnodar, 2005.
2. Shershenevich G.F. Obshchaya teoriya prava. M., 1912.
3. Patyulin V.A. Sub"ektivnye prava grazhdan: osnovnye cherty, stadii, garantii realizacii // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1971. №6.
4. Alekseev S.S. Obshchaya teoriya prava: V 2 t. T. 1. Sverdlovsk, 1972; T. 2. M., 1982.
5. Agarkov M.M. Problema zloupotrebleniya pravom v sovetskom grazhdanskom prave. M.: Izvestiya AN SSSR, Otdelenie ekonomiki i prava, 1946.
6. Ekimov A.I. Interesy i pravo v socialisticheskom obshchestve. L., 1984.
7. Sud i sud'i v izbrannyh fragmentah iz Digest Yustiniana I Per. s latinskogo. M.: Statut, 2006.
8. Korshakova K.V. Zloupotreblenie pravom (shikana) i rimskoe pravo I K.V. KorshakovaII Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya, 2015.
9. Obzor sudebnoj praktiki Verhovnogo Suda Rossijskoj Federacii za III kvartal 2003 g. II Byulleten' Verhovnogo Suda RF. 2004. № 3.
10. Ryazanova A. Prichiny «processual'nogo bessiliya» storon v spore // Rossijskaya yusticiya. 1999. № 2.
11. Yarkov V.V. Grazhdanskij process: uchebnik dlya studentov vysshih yuridicheskih uchebnyh zavedenij. M.: Statut, 2017.
12. Ferens-Sorockij A.A. Processual'nyj formalizm pli processual'naya ekonomiya? II Pravovedenie. 1991. №4.
БОРИСОВ ЯРОСЛАВ ИВАНОВИЧ - магистрант Северо-Кавказского филиала Российского государственного университета правосудия (yaroslaw.borisov@yandex.ru)
BORISOV, YAROSLAV I - Master Student of the North-Caucasian Branch of the Russian State University of Justice.
