CC BY-NC-ND
126
О понятии падежа у Аристотеля и о возрасте канонического порядка падежей1
Среди всех традиционных грамматических категорий падеж обладает, по-видимому, наиболее сложной логической структурой. Споры о природе категории падежа начались уже в древности и не прекращаются до нашего времени.2
Чтобы понять, что такое падеж, полезно попытаться составить себе представление о том. как возникло это понятие и какого рода интуицией руководствовались древнегреческие ученые, впервые до него додумавшиеся.
Согласно наиболее распространенному мнению, которого придерживался, в частности, составитель лингвистической части Антологии И.М.Тронский (Троцкий) [Античные теории 1996], термин падеж(тгтысти;. буквально падение) первоначально означал отклонение от нормы и применялся не только к имени, но и к глаголу. «Отождествляя имя с субъектом. — пишет И.М.Тронский [Античные теории 1996: 26]—Аристотель определяет те именные формы, которые не могут служить субъектом, как отклонения от нормали, «падения» имени, «падежи». Номинатив есть «имя», прочие формы — «падения»; технических обозначений падежей еще нет. Глаголом является только настоящее время: остальные времена — падения глагола». И только стоики «причислили номинатив к «падежам» и ограничили употребление этого термина одними лишь именами» [Античные теории 1996:30).
Такое представление о возникновении понятия падежа — основывающееся, видимо, на трактате Аристотеля «Об истолковании» (Пе(Э1 ёрцтуусихс), в котором один раз говорится о «падеже имени» (тгськлд о^оцато?) и два раза о «падеже глагола» (лтьхпс фгцаатос), а также на комментарии к нему Аммония — представляется нам по меньшей мере не бесспорным, и мы попытаемся обосновать другое мнение (высказывавшееся и ранее —см. ниже). Для этого приведем сначала соответствующие места трактата «Об истолковании». Их всего три:
1. Аг^.. 16а, 32— 16Ь, 5: тб 6е Ф|Лопю(; г} ФСЛьпи ка! оста тоихита оик оуората аЛЛа птыстек; оуоцато«;. Лоуод Ы ¿стпу аитои та цеу аЛЛа ката та аита, 6т1 Ье (1£та той £отш г| Г|У г) «той оик аЛеЭ£й£1 г] фёи&етаи то 6' буора аа, оюу ФСЛап>6<; £ОТ1\* г| оик ёсп1\г оибЁу уар то оОте оЛе9еС>£1 ойте фЁи&Етаи
О понятии падежа у Аристотеля
Филонажеили Филонуитому подобные выражения не суть имена, а падежи имени; понятие в этом случае остается тем же, только что падежи в соединении с глаголом «есть» или «было» или «будет» не содержат истины или лжи, имя же всегда содержит: например, выражение «Филона есть» или «Филона не есть» никогда не содержит ни истину, ни ложь.3
2.Аге1., 1бЬ, 15—17: биосах; &£ кситб иуюлту г| то иуюуаои аЛЛа птахти; ф^цатод- б1Жр£()Е1б£ той фгцдато^ бпто цеу т6у
парбута тцюасггцасиуа хрбуоу, та Ы тбу п£д1£,.
Подобным же образом «он был здоров» и «он будет здоров» — не суть глаголы, а падежи глагола и отличаются от глаголов тем. что глагол обозначает собой нынешнее время, а падежи — время до и после нынешнего.4
3. Ате^. 17а, 9—10: алтаую] &£ тхаута Лбуоу атто<раути<ду ¿к фт]|аато<; еК>си г| тхгйюеох;.
Необходимо, чтобы всякое суждение заключало в себе глагол или падеж глагола.5
Прежде чем давать толкование употребления слова лтлдас в этих отрывках (а также в текстах, которые будут приведены ниже), заметим, что в современной лингвистике различаются три значения термина падеж. Он может означать: во-первых, категорию падежа; во-вторых, одно из значений («граммем») этой категории, т. е. «конкретный падеж»—именительный, родительный и т. п.; в-третьих, «падежную форму»—словоформу, выражающую тот или иной падеж (в предыдущем смысле) для некоторой лексемы. (Во втором из этих смыслов употребляется слово падеж, например, в предложении: Предлог к управляет дательным падежом, в третьем—в предложении: Столом — творительный падеж единственного числа существительного стол). Аналогичным образом различаются и значения терминов, обозначающих другие грамматические категории.
Обращаясь теперь к первому отрывку, мы видим, что в нем речь идет о «настоящем падеже», т. с. падеже имени, и птшаи; означает в нем падежную форму. Но важно заметить, что в подлиннике слово птшаеи; не повторяется дважды, и потому приведенный выше перевод нуждается в уточнении: второе вхождение слова падежи следует замен ить местоимением они. А это полностью менят смысл: Аристотель не утверждает здесь, что имя не входит в число падежей; утверждается только, что
слова Ф{Лдоос, и им подобные — не имена. Под именем
Аристотель понимает такое слово, которое в соединении с глаголом дает истинное или ложное высказывание — иначе говоря. такое, которое может быть в предложении подлежащим; поэтому в переводе на современный язык содержащееся здесь утверждение означает, что формы косвенных падежей эту роль выполнять не могут. Таким образом, данный отрывок не дает оснований считать, что Аристотель не включал номинатив в число падежей.
Второй отрывок, в котором речь идет о «падежах глагола», необходимо разобрать подробнее, так как он представляет собой очень сильно сжатый конспект. Обычный в таких случаях «расширенный» модернизированный перевод здесь не помогает. Приведем более точный перевод (также, разумеется, не являющийся совершенно точным—такой перевод вряд ли возможен):
Подобным же образом и «он был здоров» или «он будет здоров» — не глагол, а падеж глагола; отличается же он от глагола тем, что тот обозначает также и нынешнеее время, а эти—то, что вокруг.
Здесь значения форм 3-го лица единственного числа имперфекта и буг^тцего времени глагола йуихЬш сравниваются со значением соответствующей формы настоящего времени того же глагола. «Основное значение» (в современной терминологии — лексическое значение) у всех трех словоформ одно и то же, различаются только «дополнительные», т. е. грамматические значения. Поэтому Аристотель употребляет слово я роа-от\ца1УЕ1 («обозначает сверх чего-то»), а не просто огщаЫе1 («обозначает»). Слово {¡тща означает здесь форму настоящего времени (не приведенную в тексте). Таким образом, здесь описана ситуация, совершенно аналогичная той. о которой говорится в первом отрывке. Почему же слово тою и; употреблено в первом отрывке во множественном числе, а во втором в единственном? В обоих отрывках оно соотносится с двумя словами, соединенными союзом ;) (или), и представляется правдоподобным, что выбор числа здесь более или менее безразличен. (По-русски, видимо, одинаково допустимы предложения Писатель или композитор—не должность и Писатель или композитор—не должности). Однако у второго отрывка есть особенность, не имеющая аналога в первом: слова Оу1ауеу и Оуит-е! соотносятся также с выражением ^дv пёр1$ —то. что вокруг (винительный падеж: подразумевается, очевидно, лардхпа хрЬ^ох'—нынешне-
О понятии падежа у Аристотеля го времени). Тем самым они как бы объединяются в одно целое, и не исключено, что это могло повлиять на выбор числа.
В третьем отрывке на первый взгляд подразумевается, что одно и то же слово не может быть и глаголом, и падежом глагола. Но такое толкование не является единственно возможным: можно ведь сказать, например: Дай мне карандаш иличто-ни-будь, чем можно писать.6
Кроме Пе(н ¿р|дг)У£1а<; термин лтслле встречается еще по меньшей мере в четырех произведениях Аристотеля: «Поэтике». «Первой аналитике» и трактатах «Категории» и «О софистических опровержениях», и если мы хотим понять, какой смысл Аристотель вкладывал в это слово, мы должны проанализировать его употребление в этих произведениях.
Приведем сначала соответствующий отрывок из «Поэтики».
4. Аг1з1.. 1457а, 18—21: лтахти; 6' ¿отЬт оуоцатод г] фгцдата; г| |Д£У то ката <то> тоитои г) тайгер отцдашоу ка1 баа тоихйта, г| 6е ката то ¿VI г| лоАЛой;, о[оу йу9(холо1 г) ауврыпо?, т] Ье ката та ияокдтка, оГоу кат' £(>аггг|аа' елтб уар <лд > ерйб^еу г] (Заб^Е птыои; д^цато? ката таОта та е16г) ¿спЬ/.
Падеж имени и глагола — это обозначение отношений по вопросам «кого», «кому» и т. п., или — обозначение единства или множества, например, «люди» или «человек», или отношений выразительности, например, вопрос, приказание: «пришел ли», «иди». Это глагольные падежи, соответствующие этим отношениям.7
Это место — самое трудное. Перевод, приведенный выше, не проясняет его смысл. В подлиннике ничего не говорится о вопросах «кого», «кому»: тоитои и юти — не вопросительные слова. Непонятно, что такое «отношения по вопросам» и «отношения выразительности»; не удается понять и фразу «Это глагольные падежи, соответствующие этим отношениям»: ведь вопрос и приказание — не отношения.
Гораздо лучше перевод М. Л. Гаспарова [Аристотель 1984: 668):
Отклонение имени или глагола—это когда они означают «кого?, кому?» и тому подобное, или же «один» или «много» (например, «люди» и «человек»), или же [способ] произнесения (например, вопрос или приказание: «пришел?» или «иди!» — будут глагольными отклонениями именно такого рода).
Но и этот перевод довольно сильно модернизирован: указательные местоимения, как и в первом переводе, произвольно заменены в нем вопросительными:8 единственное число слова пт<й(7«с передано в начале также единственным числом слова «отклонение», а в конце — множественным, что создает дополнительную неясность.
Попытаемся дать еще один перевод — конечно, тоже неточный. но менее модернизированный и, как нам представляется. лучше передающий смысл подлинника:
Падеж имени или глагола обозначает разделение, соответствующее словам «этого», «этому» и им подобным, или разделение по единственности или множественности, например. «люди» или «человек», или разделение по способам произнесения, таким, как вопрос, приказание: «пришел?» или «иди!» — падеж глагола по способам произнесения.
Мы понимаем здесь предлог ката в смысле «разделения на части»: дательный падеж — М 17 яоЛЛоГс, крштцоы ¿тта(м— это. видимо. ёаЦуив ге1аНоп1з. Каждое из этих двух словосочетаний рассматривается как единое целое (ср. выше толкование второго отрывка из Пер1 ¿ррциешс). чем и объясняется член то, указывающий на единственное число. При переводе выражения та Опокртка мы следуем М. Л. Гаспарову.
Такому пониманию структуры этого предложения отвечает следующее толкование. Термин птйаи; применяется здесь к трем разным категориям, причем в каждом из этих случаев он обозначает не какую-либо конкретную граммему, а саму категорию. (На это указывает и единственное число слова птйои;.) Первые две категории—падеж и грамматическое число имени. При этом о единственном числе имени совершенно определенно говорится как об одной из граммем категории числа, и маловероятно, чтобы одновременно с этим именительный падеж не считался одной из граммем категории падежа.
Что же касается категории, названной здесь птшок; рг\цатос; -причем подразумевается ката та Опокрткй. — то она не является грамматической категорией, поскольку в греческом языке (как и в русском) хотя и есть особые формы глагола со значением побуждения, но нет форм со значением вопроса. Фактически в этом случае речь идет о разделении на некоторые типы не слов, а высказываний (в зависимости от их целей; в современной терминологии это «коммуникативные типы высказываний»).
Следующий отрывок — из «Первой аналитики».
О понятии падежа у Аристотеля 5. Arist., 48b 40 - 49а 5: TtaAiv öti 6 кацю? оик ectti xQÖvog öeojv- 9еф yag кацэо? цеу ion, xQÖvo? 6' ойк ectti 6itov 6ia то |ai^6EV Elvai 9Еф dxpiAifiOV. öqou? |i£v 9eteov kociqöv Kai xQÖvov biovxa Kai 9e6v, ttjv 6e npÖTacnv Arjnxiov ката toö ovö|aaTo<; nxöjaiM. änACx; уäg toöto AiyopEV ката tiüvtcov, 6ti toü? ^ev öqou? aEi 9et£ov ката та? к/Цстек; tcjv övofadTcov, otov &v8qwtio? fj aya96v r| ¿vavTia, оик ауЭдаотои f| ayaöoö f| ¿vavTÜov, та? Ьк TtQordaEi? Ar|nTEov ката та? ¿кЛатои tztcoctei?- f) yap öti toutw, otov тб iaov, f| 6ti toötou, otov tö öinAäcriov, f| öti toöto, o!ov tö TÜnTov fj 6(xov, r| öti о uro?, otov 6 äv9()ü>7io? С,фо\, fj ei 7T(o? йАЛах; nirerei Toüvojja ката tf)v TtQÖraaiv.
Еще [пример]: благоприятное время не есть время нужды, ибо для бога благоприятное время существует, но для него не существует времени нужды, так как для бога нет ничего приносящего выгоду. Терминами здесь следует взять: благоприятное время—время нужды—бог: посылку же надо взять так, чтобы имя стояло в соответствующем падеже. Итак, мы говорим вообще для всех случаев вот что: термины следует всегда ставить согласно названиям имен9, как, например, «человек», или «благо», или «противоположности». а не «человека», или «блага», или «противоположностей»: посылки же следует брать согласно падежам для каяедого случая: например, «равное»—«этому», «вдвое большее» — «этого», «бьющее», «видящее» — «это», «человек есть живое существо»—«этот», или как-нибудь иначе падает имя в посылке.)10
В этом отрывке речь идет о падеже имени: термин птшач; означает падеж-граммему, причем к падежам совершенно определенно причисляется и номинатив. Говоря о формах номинатива отдельно, Аристотель именует их здесь ai кЛцаен; töiv ovo[¡älaiv — «названия имен», а не отождествляет с именами, как в riepi kpfiEveiac;. Самое примечательное в этом отрывке — употребление наряду с существительным niüaic глагола mniei (падает). Это показывает, что падеж был для Аристотеля не просто техническим термином, а действительно «падением», понимавшимся, скорее всего, как падение из некоего «идеального представления» о слове в речь. Материальным выражением этого идеального представления служит «основная форма» слова—в данном случае номинатив,—но та же основная фор-маявляется и одним из «падений» («способовупасть»). Согласно Аммонию (см. ниже), подобное понимание падежа было характерно для стоиков, но данный отрывок позволяет предположить, что оно не было чуждо и Аристотелю.
Рассмотрим, далее, соответствующее место «Категорий».
6. Айв!., 6Ь 28 - 6Ь 37: Паута бе лоб? Т1 л род аутютдёсроута Аеуетад о1оу 6 ЬоОАо<; бгаябтои Лёуета1 боиАо? ка16 5естл6тг|<; боиЛои Ьесгл:6тг]с; Лёуетад ка1 тб бтАйоюу т'цлоеох; ЬтЛйаюу ка1 тб ^рюи бтЛастюи ^рюи, ка1 тб реКоу ¿Аатт6уо<; рги^оу ка1 тб ЁАаттоу ре£оуо<; ¿Ааттоу фаайтах; &£ ка1 ¿та та)У аЛАсоу пАг|у тг| ятах7£1£У10Г£ 6ю(ст£1 ката тт^у Аё£1у, оЕоу г| ¿тсгггцаг) ¿толстой ЛЁу£та1 елю-п^рц ка1 то £Л1сттг]т6у ¿лют^рд ¿лютцтбу, ка1 г| аитЭтцти; аютг)тоО а1а9£аи; ка1 тб а1а9г|тбу а1а9£аа ааЭг)тоу.
Все соотнесенные между собой [стороны] обоюдны: так. о рабе говорят, что он раб господина, а о господине, что он господин раба, и о вдвое большем, что оно вдвое больше [своей] половины, а о половине, что она есть половина вдвое большего. и о большем, что оно больше меньшего, а о меньшем, что оно меньше большего. Точно так же и в других случаях, разве что падежи иногда будут разные: так. о знании говорят «знание познаваемого», а о познаваемом — «познаваемое знанием» [по-гречески здесь дательный падеж], и об ощущаемом говорят «ощущаемое ощущением» [по-гречески здесь также дательный падеж], а об ощущении—«ощущение ощущаемого» [по-гречески здесь винительный падеж].11 Здесь также идет речь о падеже имени, но термин птшач; означает падежную форму. В примерах фигурируют только формы косвенных падежей, так что данный текст не позволяет судить о том, причислял ли Аристотель в «Категориях» номинатив к падежам.
Последний рассматриваемый фрагмент — из трактата «О софистических опровержениях».
7. Айв!.. 173Ь 25- 174а 11: Е1а1 Ьк яйуте? стхеЬбу о1 (ра1У0ц£У01 сгоАоиааро! яадЛ т66е, [ка1 ] отау г| ятыаи; р^те йрр гу рг|Т£ 9г)Аи 6т]Ао1 аААа тб р£та£й. тб р£у уар оито? аррЕУ аг|ра1У£1, тб Ь' аитг| 9г)Аи- тб Ы тойто ЭЁЛа р£У то р£та£и сл]-ра(у£1у, яоААйкк; Ьк аг)ра1У£1 кокеСуоу ¿кйтЕфОУ, о!оу т( тоито; КаААиЬяг), £0Аоу, Коркжос;. той р£У ойу адреуод ка'1 той 9т]Аео? бикрЁдоислу а! ятоктек; <5лааа1, той Ьк рЕта£й а! рЁу а1 6' ой. 6о9ЁУТод Ьг| яоААйк1д тойто, сгиААоу^оута! а«; Е^ерЕУои тоОтоу бровок; Ьк ка1 аАЛг|У ятсоо1У аут' аЛЛг|<;. 6 Ьк ладаЛоукхрбд у(у£та1 бик тб К01у6у £[уа1 тб тойто яАе16уо>у ятоктесоу- тб уад тойто аг]ра1У£1 бтЁ р£у ойтод, бтЁ Ьк тойтоу. 5е1 Ь' £уаААа£ ат)ра(у£1у р£та р£У той кет тб оито<^ рЕта Ье той £[уа1 тб тойтоу, о!оу &т Кодижо<^ £[уа1 Кодйжоу. ка1 £я1 тшу
О понятии падежа у Аристотеля Эт^Аесоу оуо|датсоу шстяи тох^ ка! £ л I тал* Аеуорёуал' сжецыу, £Х°^ьл> 6е 9г|Л£1Я(; г| йроеусх; кАг|спу. боа уа$ ад тб о ка1 то V теАеотя, таОта рбуа сжеОон? ¿х^1 кАт)ст1у, оюу £иАоу, ахомоу-та Ък о игах; ар(>£усх; г| Э^Аео?, ал» £У1а «рЁроцЕУ ет та сткЕит], о[оу астксх; рёу ао^ЕУ топора, кЛКп) 6е 9г|Ли. 6юя£(э ка! ¿п! тал> тоюитал» сооаитьх;, то Ест каё то ЕК>а1¿кистей ка1 трблоу тьуа бцоюс естпу 6 аоАопаарб? то1д лада тб та цт] б(ао1а о (до ¡со? Ае-уоцёуои; ¿Лёухок;. соолео у'1© ¿кеЬкн? ёп1тал/ л^ауцатсоу, той-то к; £л1тшу оуоцатсоу стирлттЕюоЛоис^е^- ау9(холо<; уар ка1 Аеикбу ка1 лрау(да кя1 буоцй ¿опу.
Фа\>сд6\> оич (klт6v аоАо1КЮ|д6у ле^ятеоу ¿к тыу Е^Ерёусоу лтахтЕсоу стиААоуи^ЕстЭа!.
Почти все кажущиеся погрешности в речи возникают вот из-за чего: когда падежная форма указывает не на мужской и не на женский род, а на средний. «Этот» означает мужской род. «эта»—женский, а «это» обычно означает средний род, но часто означает и один из двух других, например: «Что (кто) это?» — •Каллиопа, дерево, Кориск». У мужского и женского рода все падежи разные, ау среднего одни разные, другие нет. Часто, когда дано «это», заключают так, как будто сказано «этот»: и точно так же (принимают] один падеж за другой. Паралогизм же возникает из-затого, что тоито («это») обще многим падежам. В самом деле. тойтоозначаеттооОтос («этот», именительный падеж), то тоОтоу («этот» или «этого», винительный падеж). А должно оно означать попеременно: вместе с ёап (есть)—ойтос;. вместе с £1V«! (быть) — юОгоу, например ¿стт( Кор/икос, еЪюи Коршкоу. И точно так же с женскими именами, а также с теми, которые хотя и обозначают утварь, но относятся к женскому или мужскому роду. Ведь те слова, которые оканчиваются на о и на V, только среднего рода, например [дерево), охомоу (веревка); а те. что оканчиваются не так — мужского или женского рода, иные из которых обозначают утварь, например, ¿юкдс; (кожаный мешок)—слово мужского рода, а кМуц [ложе)—женского. Поэтому и у них ¡он и ей'«! точно так же создадут различие. Погрешность в речи некоторым образом сходна с опровержениями. называемыми «несходное |выдается] за сходное». Так же как при опровержениях это происходит в отношении предметов. так и при погрешностях в речи — в отношении имен. Ведь «человек» и «бледное» — и предмет, и имя.
Таким образом, очевидно, что о погрешности в речи следует пытаться заключать, исходя из падежей, о которых было сказано.12
В этом отрывке, как и в предыдущем, речь идет о падеже имени, и термин ятшок; означает падежную форму. Однако здесь невозоможноусомниться, что форма номинатива рассматривается как одна из падежных форм. Это ясно прежде всего из предложения той цЬ> ойу арреуос; ка1 той ЭцЛеос 6их<рёр01)О1У а! птс0а£1с йпаоси, той бе рета^О т рёу а1 6' об (У мужского и женского рода все падежи разные, а у среднего одни разные, другие нет): ведь совпадающие падежные формы имен среднего рода—это формы именительного и винительного падежей.
Итак, ни один из рассмотренных семи фрагментов не дает оснований полагать, что Аристотель не считал номинатив одним из падежей.
Остается комментарий Аммония, прямо утверждавшего, что Аристотель не признавал имя падежом. Приведем соответствующее место.
Аттоп1и8,1пАг1з1о1е11з ЦЬгат с!е 1п1егрге1аЦопе соттеп-(агШв, 42 30 - 43 19:
Пед1 тг)д кат' £иЭ£1ау у1Уорё\т)(; тал» буоратоу ядоерорад еГыЭе лада той; яаЛаюй; Сг)Т£1о9а1 ябтЕдоу ятоклу айтг^у ядо-<7Г|К£1 коАеТу г) оибарах;, аААа таитг|У р£У буора ¿х; кат* аит^у ¿касттои тшу ядауратыу буораСорёуои, та? 5е йАЛа? ятохтек; бубратод аяб той рЕтаохпратюрой тг|с £и9£(ад усуорЁуад. тг|<; рёу ойу беитЕдад ядо1отата1 6о£г|д 6 АдютотеЛг)?, ка1 £поута{ у£ айтф яаутЕд о! аяб той ПедтАтои, тг|д &£ ядот ёдад о! аяб тг|<; ¿то а? ка1 (I)? тойтои; акоЛоиёойутЕд о1 тг^у ударрати«]у рЕтю-утЕд тёх^у. ЛЕубутал» &£ яда; П£д1яатг)т1кал> ¿>д тад р£У аЛЛад Ежбтыд ЛёуорЕУ ятахшд 61а то я£ятажёуа1 аяб тт]д ЕиЭеюд, тг)у 64 еОЭеюу ката т^уа Лбуоу ятахлу 0У0ра£Е1У &(каюу шд аяб т{-уод яЕстоистау; (6г)Лоу уад бт1 яастау ятахлу аяб тп>од аусотЕдсо тЕтаурЁУои у1УЕст9а1 ядостг|КЕ1.) аяокд(уоута1 о1 аяб тг|д Етоад (Ьд аяб той уот^ратод той еу тт] 1|ч>хп ка1 айтг) яёятшкеу б уад еу Еаито1д ¿х0И£ч' Ешкдйтоид убг|ра &г]Аа1аа1 |30иЛ6р£У01, то £аждатг]д буора ядосрЕдбр£9а- каЭаяЕд ойу то йуыЭеу а<р£9ёу удаф£юу ка! одЭбу яауЁу я£ятсик£уа1 те Лёу£та1 ка! ■п']у ятахлу од9г)у ЁстхчкЁуаи тоу айтбу тдбяоу ка1 тт)у еОЭеюу я£ятажЁуа1 цёу а^юйрЕУ аяб тт|д ЕУУ01ад, 6д9г)у Ы £[уа161Л тб адхЁтияоу тт]д ката тт]у Ек(ра>уг)слу ядосродад. ¿ЛЛ' е1 61А тойто, (раслу о! аяб той Педигатои, тг)У ЕиЭейяу ятахлу а^юОтЕ АёуЕ1У, сшрРпстЕта! ка1 та дг|рата ятахшд ¿хе™ ка1 та ¿яцэд Герата та рг|б£ кАСоешу ауЕХЕоёашЕфикота- тайта б£ ¿уадуах; атояа ка! та!? и рагу аитыу яадаЬбаЕОТ рахбрЕУа. 61а тайта рЁУ ойу тг)у П£д1яатт)тисг)у яед1 тойтыу 6ихта51У ядот1рёоу.
О понятии падежа у Аристотеля О произнесении имен, происходящем согласно прямому [падежу], обычно ищут у древних ответа на вопрос, следует ли его называть падежом или же никоим образом |не следует], но он есть как бы имя само по себе, каким называют каждую вещь. а другие падежи имени возникают от изменения прямого. Второго мнения придерживается Аристотель, и ему следуют все перипатетики, первого — стоики и как бы подражающие им грамматики. Перипатетики говорят им, что прочие мы справедливо называем падежами, так как они упали с прямого: но прямой на каком основании можно называть падежом? Откуда он упал? (Ясно ведь, что всякое падение должно происходить с чего-то расположенного выше). Стоики отвечают, что и он упал с мысли [имеющейся] в душе: желая выразить имеющуюся у нас мысль о Сократе, мы произносим имя «Сократ». И как о пущенном сверху и вертикально вонзившемся в землю грифеле говорят, что он упал и имел прямое падение, таким же образом, считаем мы, прямой [падеж] упал с понятия и является прямым, как прообраз звукового выражения.
Но если из-за этого, возражают перипатетики, вы считаете возможным говорить о прямом падеже, то придется иметь падежи и глаголам, и наречиям, которым вообще несвойственно изменение: а это явно нелепо и противоречит вашим же собственным учениям. Поэтому мнение перипатетиков об этом следует предпочесть.13
К утверждению Аммония относительно позиции Аристотеля позволительно, как нам представляется, отнестись с осторожностью уже потому, что Аммония отделяют от Аристотеля семьсот лет. Позиция перипатетиков в его изложении выглядит странно: возражая против того, чтобы «прямой падеж» называли падежом, они сами называют его еи9е1а — подразумевая, очевидно, птшач;. Обращает на себя внимание и то, что по Аммонию не только стоики, но и перипатетики не признавали «падежей глагола», хотя Аристотель их признавал. Может быть, позднейшие последователи Аристотеля, располагавшие лишь конспективными текстами, истолковали их неправильно?
Между тем существует другая гипотеза о происхождении интересующего настермина, предложенная Э. Зиттигом 1931 ]. Согласно этой гипотезе, термин тшаи; и термины таю«; дрЭ1) («прямой падеж») и пхшаи; лЛаую («косвенный падеж») заимствованы из терминологии игры в кости. Дотого, как вошли в употребление шестигранные кости — ки/?си, для этой игры пользовались бабками — ЫхрЬуа\о1. Для бабки возможны че-
тыре разных «падения» («способа упасть»), причем одно из них более вероятно, чем каждое из остальных. Такое падение называлось лтшва; 6р$ц («прямое падение»), остальные три—пхааеи; пМсуих1 («боковые падения»). Поэтому игра в аотрауаЛсн давала очень хороший образ для греческого склонения с его четырьмя падежами.14 один из которых интуитивно ощущался как «главный». 15 Образ «вонзившегося в землю грифеля» Зиттиг считает позднейшей реконструкцией, и притом неудачной: во-первых, наклонных положений грифеля может быть сколько угодно, тогда как косвенных падежей всего три; во-вторых, слово п\а-ую<;, как доказывает Зиттиг на многочисленных примерах, перечень которых занимает 7 страниц (причем он замечает, что приводит лишь «самые показательные»), означало «в хорошем греческом языке» не «косой, наклонный», а «боковой, поперечный».
Другая гипотеза, изложенная Зиттигом в той же статье, относится к возрасту сохраняющегося до настоящего времени канонического порядка падежей. Состоит она в том, что не только представление о четырех падежах, но и их канонический порядок существовали уже за несколько столетий до Аристотеля. Основанием для такого предположения послужило Зиттигу стихотворение Анакреонта (фр. 14 РМС; первая строка, вероятно, утрачена), подлинность которого, как он замечает, никогда не оспаривалась: КЛсироиЛои рсу сушу' ¿рёсо, КЛеиройЛан 6' ЕжраКюрш, КАеироОЛоу Ье ЬихлЫш. Клеобула я безумно люблю, к Клеобулу пылаю страстью, Клеобула ищу глазами.
Еще одним подтверждением этой гипотезы может служить не упомянутое Зиттигом стихотворение Архилоха (фр. 70 01еЫ). Это сатирическое двустишие, в котором поэт в самом буквальном смысле склоняет по всем падежам некоего Леофила («Народолюбца» или «Любимого народом»):
уОу 6е Л£акр|Ло(; р£У арх^ Л£шсрь\ои 6' ¿лисратеи/, ЛЕьхр(Льн Ы пачта ктш, А£акр|Аоу б акоиЕТЕ. Перевод, в котором сохранены все падежи: Леофил теперь здесь правит. Леофила нынче власть. Леофилу все покорно. Леофила слушайтесь.16
О понятии падежа у Аристотеля
Стоит также заметить, что когда Аристотель хочет привести один пример косвенного падежа, он берет родительный: Ф1Лот}(, аиЭратои, ¿гуаЭоО, Ь/спп'иоу, а когда хочет привести два — родительный и дательный, причем именно в этом порядке: Ф(А(иуос ц Ф1\ш1, тойтои ц готы. Это также говорит в пользу предположения, что к его времени нынешний порядок падежей был уже общепринятым.
Разобранный материал позволяет, как представляется автору, сделать следующие выводы:
1. Нет оснований категорически утверждать, что Аристотель не причислял номинатив к падежам. Весьма правдоподобно, что слово пхшои, означало у Аристотеля преимущественно падеж имени в том же смысле, в котором соответствующий термин используется в наше время, т. е. с включением номинатива (разумеется, без четкого различения трех значений, о котором мы говорили в начале статьи — оно вошло в научный обиход только в XX столетии), но иногда это слово применялось и к другим категориям, для которых еще не было специальных терминов.
2. Весьма правдоподобно, что представление о склонении имени существовало у греков задолго до Аристотеля, причем порядок падежей был тот же, что и сейчас.
3. Можно предположить, что Аристотель опирался на неизвестную нам грамматическую традицию,17 в которой термин птыои; применялся только к именному склонению (причем. скорее всего, ко всем четырем падежам), и по аналогии распространил этот термин на некоторые другие категории (число имени, время глагола, «коммуникативный тип» высказывания), но это нововведение не было принято авторами, писавшими после него.
Автор благодарит за неоценимую помощь В.А. Янкова и Н.М. Ботвинник.
Примечания
1 Предварительное изложение части материала настоящей статьи было опубликовано в альманахе «Древний мир и мы» (Гладкий 2000].
2 Обстоятельный обзор теорий падежа, охватывающий период от античных времен до XIX в. включительно, имеется в книге [Н]е1тз1еу 1935|. Обзор, доведенный до 60-х гг. XX в.. см. в монографии |ЭегЬа119811.
3 Перевод Э. Л.Радлова [Античные теории 1996:66].
4 Перевод Э.Л.Радлова [Античные теории 1996: 66]. В переработанном варианте перевода Э.Л .Радлова [Аристотель 1978:94] выражение пт<!юи; р^ото? передано словами изменения глагола по временам.
5 Перевод Э. Л. Радлова [Античные теории 1996:67].
6 Пишущий эти строки убежден, что основное значение русского союза или — неразделительное [Гладкий 1979]. Представляется правдоподобным, что такое же значение допустимо и для грече-
7 Перевод Н.И.Новосадского [Античные теории 1996: 68]. В переводе М.Л.Гаспарова (см. ниже) термин тема; передан словом от-
8 Это. по-видимому, дань укоренившимуся в нашей школе обычаю определять падежи с помощью «вопросов», научная и методическая несостоятельность которого была убедительно доказана еще А.М.Пешковским [Пешковский 1959].
9 Имеются в виду термины, фигурирующие в примерах, приводимых для опровержения неправильных модусов силлогизма.
Мы приводим здесь с некоторыми изменениями перевод Б.А.Фохта |Аристотель 1978: 190].
11 Переводнаш. В переработанном переводе А.В.Кубицкого [Аристотель 1978: 67] термин тгтсОшс передан выражением окончание
12 Мы приводим здесь с рядом изменений перевод М.И.Иткина [Аристотель 1978:562].
13 Перевод части этого отрывка, выполненный Я.М.Боровским, имеется в книге [Античные теории 1996, с. 75-76]. Мы приводим здесь этот перевод с небольшими изменениями и добавлением недостающих мест.
14 Вокатив, по всеобщему признанию, был причислен к падежам зна-
15 О возможном заимствовании термина падеж: «из практики игро-ков в кости» писал также В. В. Виноградов в знаменитой книге «русский язык» [Виноградов 1986:143]. ссылаясь на опубликованную в 1913 г. в Казани статью А. Боголюбова «О частях речи (К лингвистической методологии)».
16 В.В.Вересаев, переводя это стихотворение (Эллинские поэты: 218], не сохранил падежи — по-видимому, не обратив внимания на его сходство с школьным упражнением на склонение. Но эту особенность заметил и блестяще обыграл в своей повести об Архилохе С.Я.Лурье |Лурье 2002].
17 И.М.Тронский [Античные теории 1996: 26] замечает, что «степень оригинальности грамматических построений Аристотеля
О понятии падежа у Аристотеля Литература
Античные теории языка и стиля (антология текстов) / Под общ. ред.
О.М.Фрейденберг. М.-Л.. 1936.2-еизд:СПб., 1996. Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 2. М., 1978. Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 4. М.. 1984. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). 3-е изд. М.. 1986.
Гладкий A.B. О значении союза или // Семиотика и информатика.
вып. 13. М.. 1979. Гладкий A.B. Падежи и бабки. К вопросу о происхождении понятия падежа и каноническом порядке падежей // Древний мир и мы. Классическое наследие в Европе и России. II. СПб. 2000. Лурье С.Я. Неугомонный // Лурье С.Я. Заговорившие таблички. М.. 2002.
ПешковскийА.М. Вопрос о <вопросах>//ПешковскийА.М. Избранные труды. М., 1959.
Эллинские поэты VIII — III века до н. э. Эпос, элегия, ямбы, мелика. М.. 1999.
HJelmslev L. La catégorie des cas. Étude de grammaire générale. Première
partie // Aarsskrtft for Aarhus Unlversltet. VII. Aarhus. 1935. Serbal G. Cas et fonctions. Étude des principales doctrines casuelles du
Moyen Âge à nosjours. Parts, 1981. SUtig E. Das Alter der Anordnung unserer Kasus und der Ursprung Ihrer Bezeichnung als «Fälle». Tübinger Beiträge zur Altertumswissenschaft. ХП1. Heft. Stuttgart, 1931.
