CC BY
135
В.Е. Петровский'
О ПЕРСПЕКТИВАХ ТРЕХСТОРОННЕГО ДИАЛОГА «КИТАЙ—США—РОССИЯ»
Аннотация. Статья посвящена перспективам формирования трехстороннего переговорно-консультационного механизма с участием России, Китая и США с целью координации политики трех держав в Северо-Восточной Азии, Азиатско-Тихоокеанском регионе и на глобальном уровне. В будущем трехстороннем диалоге могут быть использованы опыт и механизмы взаимодействия в рамках СБСЕ/ОБСЕ по проблемам военно-политической безопасности, экономического и культурно-гуманитарного сотрудничества.
Ключевые слова: Северо-Восточная Азия, Азиатско-Тихоокеанский регион, многостороннее сотрудничество, переговорно-консультационный механизм, трехсторонний диалог, ОБСЕ.
Отношения Китая и США характеризуются сложным и противоречивым сочетанием соперничества и сотрудничества. Выстраивание архитектуры этих отношений определит судьбу мировой политики на десятилетия вперед. Подключение России к американо-китайскому диалогу не только помо-
* Петровский Владимир Евгеньевич — д.п.н., действительный член Академии военных наук, г.н.с. Центра изучения и прогнозирования российско-китайских отношений ИДВ РАН.
жет придать ему устойчивый и конструктивный характер, но и укрепит позиции КНР и РФ в региональных и мировых делах.
Экономические и геополитические интересы Китая и США объективно требуют согласования позиций и координации усилий во избежание общих для сторон негативных последствий в мировой экономике и политике. В то же время в Китае убеждены в необходимости создания многостороннего переговорно-консультационного механизма по вопросам безопасности и сотрудничества, который способствовал бы защите и продвижению национальных интересов КНР. Особое внимание в связи с этим уделяется перспективам трехстороннего форума «КНР— США—Россия» для обсуждения региональных и глобальных проблем, причем участие России могло бы сыграть ключевую роль в вовлечении Соединенных Штатов в дискуссию подобного уровня и в сглаживании американо-китайских противоречий по ряду вопросов.
Различные форматы многостороннего сотрудничества, включая возможный переговорно-консультационный механизм «Китай—США—Россия», помогли бы уравновесить американские амбиции и создать более устойчивую систему безопасности и сотрудничества в АТР и мире в целом. В XX в. Америка подарила миру современную концепцию коллективной дипломатии, но все попытки осуществить ее на практике — со времен Вудро Вильсона до формирования системы ООН — были отмечены американским стремлением к доминированию. Провозглашая необходимость равных прав и общих правил игры для всех, американцы совершенно искренне считают себя «первыми среди равных» и просто не представляют себе, что может быть по-другому.
В России исходят из того, что улучшение двусторонних американо-китайских отношений не угрожает российским экономическим и геостратегическим интересам, а, напротив, создает новые (и в перспективе более благоприятные) условия для их защиты и продвижения. Любые многосторонние структуры диалога и сотрудничества с участием КНР и США в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) и за его пределами, которые предполагают российское участие, укрепляют позиции России и
дают новые инструменты ее дипломатии. Любое продвижение к многостороннему диалогу будет объективно означать усиление позиций России в Северо-Восточной Азии (СВА) и АТР, в то время как существующая система международных связей в регионе, основанная на двусторонних отношениях, так или иначе способствует укреплению позиций других влиятельных держав.
Руководители КНР и РФ в сентябре 2010 г. в Пекине выдвинули совместную инициативу об укреплении безопасности и сотрудничества в АТР. Ее суть — подтверждение всеми странами региона приверженности принципу равной и неделимой безопасности, отказ от попыток укрепления собственной безопасности за счет безопасности других и недопущение действий, которые вели бы к возникновению в регионе новых разделительных линий.
Эта инициатива, которая отразила принципиально новый уровень внешнеполитического взаимодействия России и Китая, основана на принципе «сетевой дипломатии» — горизонтального взаимодействия и неиерархической координации усилий двусторонних и многосторонних механизмов безопасности и диалоговых форумов, уже существующих в АТР. По своей сути она не противоречит, а полностью соответствует идее трехстороннего переговорно-консультационного механизма с участием Китая, США и России.
Китайская экономика, демонстрирующая устойчивость и уверенные темпы роста, закрепляет лидирующую роль КПК в политической системе Китая и не дает оснований для прогнозов об эволюции КНР, в обозримой перспективе, в сторону «западной» модели. Поэтому в АТР (хотя «холодная война» там, как и в Европе, уже закончилась) можно предвидеть исторически длительное сосуществование «двух систем» с разными экономическими и политическими моделями (китайской и западной) и альтернативными идеологическими и ценностными установками.
Поэтому при выработке характера и модальности взаимодействия в рамках предполагаемого трехстороннего диалога может оказаться весьма востребованным и уместным опыт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ),
позднее преобразованного в Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
Можно понять разочарование в СБСЕ и ОБСЕ тех, кто связывает деятельность этих структур с распадом СССР и исчезновением мировой социалистической системы. Однако опыт Ев-ро-Атлантического региона показывает, что механизм СБСЕ оказался весьма пригодным и эффективным (а также сравнительно долговременным и малозатратным) именно как рамочная структура диалога двух мировых систем, различных по идеологии, и как средство регулирования биполярной конфронтации.
В эпоху после «холодной войны», которая характеризуется диалектической взаимосвязью соперничества и сотрудничества, опыт СБСЕ/ОБСЕ важен для будущей переговорно-консультационной конструкции «США—Китай—Россия» прежде всего с точки зрения принципов диалога, основанного на идеях мирного сосуществования, невмешательства во внутренние дела друг друга и уважения суверенитета и территориальной целостности стран-участниц.
Именно эти принципы являются опорной базой для выработки внешнеполитического курса и Китая, и России. Они лежат в основе российского взгляда на российско-американские отношения и последовательно проводятся китайской стороной в ходе американо-китайского диалога.
Важно, что за последние годы стороны договорились не обострять, по возможности, отношения между собой, подчеркнули важность конструктивного взаимодействия двух стран для поддержания мира и стабильности на мировой арене. Подчеркнута приверженность сторон строительству позитивных, основанных на сотрудничестве и всесторонних, китайско-американских отношений в XXI в. Американская сторона подтвердила, что она «приветствует сильный, процветающий и успешный Китай, играющий еще большую роль в мировых делах»1. Китайская сторона заявила, что она «приветствует Соединенные Штаты в качестве азиатско-тихоокеанского государства, которое вносит вклад в дело мира, стабильности и процветания региона»2.
Полезно опираться на опыт СБСЕ/ОБСЕ и в содержательной части будущего трехстороннего диалога — при обсуждении
проблем военно-политической безопасности, сотрудничества в области экономики и экологи и культурно-гуманитарного сотрудничества в их взаимосвязи (принцип «трех корзин»).
Уникальная особенность ОБСЕ, которая также может быть востребована в современный условиях, — механизм совместного участия в дискуссиях и консультациях официальных представителей государств (дипломатов) и представителей гражданского общества (неправительственный общественный организаций),
В идеале будущий трехсторонний переговорно-консультационный механизм «Китай—США—Россия» мог бы выглядеть как периодические встречи, в разных форматах и на разных уровнях, представителей внешнеполитических ведомств, экспертного сообщества и гражданского общества трех стран, на которых обсуждались бы вопросы политики, безопасности, торгово-экономического, научно-технического и культурно-гуманитарного сотрудничества,
Такой механизм быш бы более устойчив и менее подвержен колебаниям в случае возможного обострения двусторонних отношений внутри «треугольника» — даже при соблазне прервать официальные переговоры в качестве дипломатического демарша неформальные контакты сохранялись бы, поддерживая необходимые каналы связи,
Трехсторонний диалог в предлагаемом формате также помог бы укрепить взаимное доверие и транспарентность внутри треугольника «США—Китай—Россия». Ведь опыт прежних лет показывает, что традиционные двусторонние отношения эпохи «холодной войны» всегда могут быть поводом для подозрений: США могут опасаться создания антизападного «российско-китайского альянса», Китай — того, что Соединенные Штаты могут пытаться сделать политику России прозападной и антикитай-ской, Россия — того, что США и Китай в ходе двустороннего диалога попробуют договориться о чем-то за ее спиной, и прочее, Поэтому бышо бы принципиально важно изначально заявить об открытости трехстороннего диалога, в том числе и для других возможных участников, стран и международных организаций, Это ни в коей мере не повлияло бы на конфиденциальность трехсторонних обсуждений, если в этом будет необходи-
мость — гибкий механизм консультаций и переговоров позволил бы использовать разные форматы и уровни коммуникаций.
Важно также понимать, что будущий трехсторонний механизм, в случае его создания, будет характеризоваться отсутствием формальных взаимных обязательств и напоминать не международную организацию, а скорее международный режим. В рамках такого режима страны-участницы вырабатывают согласованные принципы, нормы, правила и процедуры принятия решений, но сами решения принимаются исключительно на добровольной основе и самостоятельно, с учетом интересов других участников. Таким образом, предлагаемый треугольник Ки-тай—Россия—США будет скорее механизмом обмена информацией и координации политики, а не площадкой для централизованного и формального принятия решений.
Вырабатываемые на основе неформальных дискуссий договоренности могут затем ложиться в основу формальных решений, принимаемых правительствами стран-участниц. Содержательная часть трехсторонних переговоров и консультаций может включать следующие вопросы.
Военно-политические проблемы безопасности («первая корзина») являются особенно актуальными для стран-участниц, как на региональном, так и на глобальном уровне. Так, Китай, Россия и США как официальные ядерные державы и постоянные члены Совета Безопасности ООН несут особую ответственность за поддержание режима нераспространения ядерного оружия, другого оружия массового уничтожения (ОМУ) и средств его доставки, а также за поддержание мира и безопасности в АТР и мире в целом. Это определяет необходимость трехстороннего диалога по вопросам глобальной безопасности, включая новые и нетрадиционные вызовы и угрозы безопасности.
Весьма важными были бы также трехсторонние консультации и переговоры в сфере мирного освоения космического пространства, недопущения милитаризации космоса, а также противодействия возможным вызовам и угрозам человеческой цивилизации внеземного происхождения.
Кроме того, американская политика «возвращения в Азию» предусматривает размещение до 60 % военного потенциала
США в АТР и бассейне Тихого океана, что значительно меняет баланс сил в регионе. Эта политика предусматривает опору на традиционных американских союзников (Япония, Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия, Таиланд), модернизацию и укрепление расположенных на территории этих стран американских военных баз, сохранение сильной американской военной группировки на Тихом океане, дальнейшее совершенствование стратегической и тактической системы ПРО в Азии.
Возрастающее американское военное присутствие в Азии диктует необходимость обсуждения в трехстороннем формате мер транспарентности, военного доверия и экспортного контроля на региональном уровне:
• разработка предложений по укреплению международно-правовых основ региональной безопасности в АТР на основе принципа неделимой безопасности, развития мер доверия и укрепления механизмов превентивной дипломатии и урегулирования конфликтов;
• изучение позиционирования и стратегии участия трех стран в работе региональных и глобальных международных организаций и институтов (в контексте реформы ООН);
• оценка перспектив создания системы взаимодействия, сотрудничества и мер доверия в Северо-Восточной Азии — концепции «Хельсинкского процесса для СВА»;
• согласование механизмов превентивной дипломатии, урегулирования кризисов и конфликтов в СВА и АТР;
• укрепление основ регионального режима ядерного нераспространения, в контексте наличия ядерного оружия в Индии и Пакистане;
• перспективы работы шестисторонних переговоров по северокорейской ядерной проблеме и дальнейшего перерастания переговоров в субрегиональный механизм многостороннего взаимодействия и сотрудничества;
• обсуждения перспектив создания безъядерных зон в СВА и АТР;
• дискуссия о создании американской системы ПРО в Азии, в контексте интересов региональной и глобальной безопасности КНР и РФ;
• обсуждение региональных аспектов режима контроля за ракетными технологиями, Конвенций о запрещении химического и биологического оружия, а также Договора о запрете противопехотных мин;
• взаимный обмен данными в области оборонных усилий и военного строительства;
• обсуждение региональных аспектов Регистра ООН по обычным вооружениям;
• взаимное уведомление об опасной военной деятельности и масштабной передислокации вооруженных сил;
• взаимное уведомление о военных учениях и приглашение на них военных наблюдателей;
• меры транспарентности и доверия в военно-морской области;
• сотрудничество тихоокеанских флотов трех стран в области обеспечения свободы судоходства и борьбы с морским пиратством;
• координация усилий в области противодействия нетрадиционным вызовам и угрозам безопасности (международный терроризм, сепаратизм и экстремизм, организованная преступность, незаконный оборот наркотиков, нелегальная миграция, торговля людьми, киберпреступность и пр.).
Следует отдельно отметить, что за последнее время возникла опасная «дуга напряженности» в связи с территориальными спорами в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. США достаточно ясно заняли сторону своих союзников, Японии и Филиппин, в их споре с Китаем о принадлежности островных территорий, а также жестко выступили за свободу судоходства в указанных морях (при том, что Китай никогда не ставил принцип свободы судоходства под сомнение).
США и Россия не вовлечены непосредственно в эти территориальные споры, однако, поскольку многие из них связаны с геополитическим переделом мира после Второй мировой войны, была бы целесообразна трехсторонняя дискуссия с участием историков и экспертов с целью преодоления разногласий и выработки общей трактовки итогов Второй мировой войны в Азии и на Тихом океане, согласованной оценки международных до-
говоров и политических деклараций, которые определили статус спорных территорий в послевоенный период.
Сотрудничество в финансовой, торгово-экономической и экологической сферах («вторая корзина») также является исключительно важным в силу экономического потенциала как минимум двух из трех стран-участниц. Беспрецедентная финансово-экономическая взаимозависимость Китая и США и гигантский объем взаимного товарооборота сопровождаются сохранением противоречий в данной сфере, которые влияют на состояние мировой торговли и финансов. Дискуссии по второй «корзине» можно было бы сосредоточить на следующих темах:
• обсуждение перспектив выработки новых правил глобального экономического регулирования с учетом изменений в мировой экономике и усиления роли в ней Китая;
• координация усилий в области реформирования мировой финансовой архитектуры (Россия могла бы поддержать идею о превращении юаня в мировую резервную валюту);
• координация усилий в сфере реформирования правил международной торговли, ликвидации необоснованных экономических санкций и торговых барьеров;
• изучение опыта трех стран по разработке стратегии преодоления последствий мирового финансово-экономического кризиса;
• координация усилий в области создания экономических и финансовых механизмов кризисного регулирования;
• обсуждение перспектив развития региональных и субрегиональных интеграционных образований — Восточноазиатского форума, Азиатской зоны свободной торговли (АФТА), зоны свободной торговли между Китаем, Японией и Республикой Корея, Банка развития для Северо-Восточной Азии и др.;
• международные аспекты преодоления экономической изоляции КНДР и вовлечения ее в систему мирохозяйственных связей посредством проектов гуманитарной и технической помощи и содействия северокорейским реформам;
• изучение возможностей трех стран по совместному строительству и обновлению межконтинентальных транспортных коридоров (включая перспективы реализации проекта транскон-
тинентальной магистрали Евразия—Америка с тоннелем через Берингов пролив);
• выработка согласованной концепции устойчивого развития в АТР и на глобальном уровне;
• согласование позиций в сфере глобального контроля за изменением климата («постКиото»).
Трехсторонний диалог может помочь также согласованию вопросов, которые обсуждаются в рамках АТЭС (и, в частности, предложенных Россией в рамках ее председательствования в АТЭС в 2012 г.):
• либерализация торговли и инвестиций, региональная экономическая интеграция;
• долгосрочные перспективы интеграции экономик в СВА и АТР;
• предотвращение финансово-экономических кризисов, оптимизация механизмов регулирования экономического развития;
• согласование подходов к управлению рисками продовольственной безопасности в увязке с вопросами экологии и сохранения биологического разнообразия;
• развитие транспортного и логистического потенциала в Азиатско-тихоокеанском регионе: более полное использование возможностей межконтинентальных транспортных коридоров, сокращение издержек и затрат времени при пересечении границы, реализация крупных инфраструктурных проектов;
• координация усилий по продвижению инновационной повестки дня и обеспечению сотрудничества инновационных центров;
• обеспечение эффективных форм взаимодействия науки, бизнеса и государства в продвижении новых технологий;
• обеспечение защиты прав интеллектуальной собственности;
• снижение оборота контрафактной продукции.
Культурно-гуманитарное сотрудничество и координация усилий в области содействия развитию («третья корзина») является не менее важной, чем первые две, и тесно связано с ними. Можно предвидеть интерес США исключительно к проблематике со-
блюдения прав человека и религиозных свобод в их традиционно западном понимании. Не избегая обсуждения этих проблем, в рамках трехстороннего диалога следует прилагать усилия к концентрации дискуссий на более общих проблемах развития человеческого потенциала и содействия развитию, безопасности личности, соблюдения социально-экономических прав, диалога культур и цивилизаций, как то:
• координация усилий в области борьбы с бедностью и содействия развитию, достижения Целей развития тысячелетия ООН;
• перспективы преодоления разницы в развитии глобального Севера и Юга;
• гармонизация стандартов человеческого развития и безопасности личности на региональном и глобальном уровне;
• координация усилий трех стран по содействию проектам гуманитарной и технической помощи и участию в работе международных институтов содействия развитию;
• выработка согласованного видения перспектив мирного воссоединения китайской нации (КНР и Тайваня) на основе принципа «одна страна — две системы»;
• координация усилий в области гуманитарных аспектов межкорейского урегулирования, включая воссоединение семей, в рамках достижения долговременной цели объединения корейской нации;
• изучение возможностей и перспектив «дипломатии второй дорожки» (track-two diplomacy) и других форм воздействия институтов гражданского общества на процессы сотрудничества и развития в СВА и АТР;
• содействие межцивилизационному и межрелигиозному диалогу в регионе и за его пределами;
• повышение географической мобильности работников научной и образовательной сфер, гармонизация образовательных систем;
• стимулирование межкультурных и образовательных обменов, прежде всего молодежных и студенческих.
США стали более восприимчивыми для обсуждения проблем мира и развития в регионе и за его пределами, выработки
программ обеспечения безопасности и сотрудничества, отвечающих интересам всех заинтересованных стран. Однако эта восприимчивость отнюдь не означает автоматической готовности Соединенных Штатов обсуждать в трехстороннем формате весь спектр проблем, изложенных выше. Можно предвидеть скепсис со стороны консервативной части американского политического истеблишмента, ее неготовность к участию в полномасштабных трехсторонних консультациях. Для того чтобы вызвать интерес американской стороны к предложенному формату и вовлечь ее в трехстороннюю дискуссию, в качестве первой и неотложной темы для консультаций можно было бы предложить ту, в которой администрация Б. Обамы сейчас реально заинтересована — координация усилий по постконфликтному урегулированию в Афганистане. Проведение трехсторонних переговоров по Афганистану создаст прецедент и «историю успеха» для дальнейшего развития диалога и взаимодействия между Китаем, США и Россией по всему спектру предложенных проблем.
Примечания
1 иЯЬ: http://russian.people.com.cn/31520/7268074.html.
2 иЯЬ: http://www.fmprc.gov.cn/rus/xwfw/fyrth/t1032731.shtml.
