CC BY
273
4.3. О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ О ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ НА ОБЪЕКТЫ ЖИВОТНОГО МИРА В РФ
Саулин Максим Юрьевич, аспирант кафедры уголовно-правовых и специальных дисциплин, Московский гуманитарный университет (МосГУ)
maximus177_88@mail.ru
Аннотация: В представленной статье исследуются проблемы, связанные с правовой неопределенностью отнесения объектов животного мира к категории собственности. Особое внимание уделено истории правового регулирования, нормам иностранного права и юридической доктрине, в исследовании которых показана специфика указанного права собственности, особенности приобретения и перехода этого права.
Ключевые слова: право собственности, публичная собственность, ничейная вещь, приобретение, завладение.
ON SOME QUESTIONS ABOUT THE OWNERSHIP OF THE FACILITY WILDLIFE IN RUSSIA
Saulin Maxim, post-graduate student of criminal law and special disciplines chair, Moscow Humanitarian University
maximus177_88@mail.ru
Abstract: In the present paper investigates the problems associated with legal uncertainty classification of wildlife to the property category. Particular attention is paid to the history of legal regulation of foreign law and legal doctrine, in a study which shows the specifics of the property rights, especially the acquisition and transfer of this right.
Keywords: right to property, public property, res nullius, acquisition, acquisition
Вопросы эффективного использования и охраны объектов животного мира, несмотря на все предпринимаемые законодателями, исполнительной властью и общественностью усилия по их решению, не перестают быть злободневными.
К собственно правовым проблемам охраны объектов животного мира можно суверенностью отнести и разграничение и определение права собственности на них, разрешение которых представляет собой довольно сложную правовую задачу.
Отношения, связанные с правом собственности, регулируются разделом II ГК РФ. В ст. ст. 209, 129 ГК РФ устанавливаются своего рода «экологические приоритеты». Свободное владение, пользование, распоряжение природными ресурсами ограничено требованием не наносить ущерба окружающей среде. Применительно к охране окружающей среды в целом, праву собственности на природные ресурсы и такой ресурс как животный мир правомочия собственности, тем не менее, наделяются особым содержанием. Это обусловлено экологической значимостью того или иного природного ресурса, закреплением задач охраны природного ресурса как специфического правового блага, обеспечивающего жизнедеятельность человека, но в то же время и благо самого по себе (в наибольшей степени это относится как раз к животному миру как живому компоненту окружающей среды) [5].
В то же время, природные ресурсы могут отчуждаться и переходить от одного лица к другому иным способом в той мере, в какой их оборот допускается законами о земле и других природных ресурсах (ст. 129 ГК РФ). Таким образом, применение к природным ресурсам (в том числе и животному миру) института права собственности имеет свои принципиальные особенности.
Казалось бы, Законом о животном мире [9] закреплено право собственности РФ на объекты животного мира, однако его непоследовательность выражается в том, что преамбула данного закона называет животный мир достоянием народов РФ. Это, по мнению. О.
Л. Дубовика характеризует его более высоким, чем просто собственность, статусом, подчеркивающим его особую ценность и исключительность. При этом указанный автор отрицает, что право собственности на природные ресурсы принадлежит субъектам РФ [5].
В научной литературе нет единства мнений по поводу отнесения животного мира к тому или иному виду собственности. Признание права государственной собственности на объекты животного мира критикуется многими исследователями, которые предлагают в отношении казанных объектов категории «национальное достояние», всеобщая собственность», которые, впрочем, затруднительно отнести к юридическим. Не-чёткость законодательного регулирования и несогласованность мнений вызывают необходимость глубокого рассмотрения указанного вопрос, используя исторический опыт правового регулирования, учитывая подходы, применяемые зарубежным законодателем и особенности юридической доктрины.
Древними правопорядками дикие животные, птицы и рыба, относились к ничейным вещам. Оглядываясь на окружающую нас современную действительность, указать на ничейные вещи весьма затруднительно. Ими остаются только те вещи, которые объективно не могут быть предметом присвоения (воздух) или не представляют собой никакой потребительской ценности [3]. Г. С. Мэн утверждал, что «к вещам, никогда никому не принадлежавшим, относятся называемые римскими юристами res nullius: дикие звери, рыбы, дичь, впервые открытые клады, вновь открытые земли или те, которые до этого никогда не были обработаны. Над всеми этими вещами полные права собственности получает тот, кто первый овладел ими с намерением удержать их в свою собственность - намерение, которое в известных случаях заявлялось особенными актами... Римский принцип завладения и правила, в которые расширили его римские юристы, сделались источником всех новейших международных законов о военной добыче и о приобретении верховных прав над
новооткрытыми странами» [7].
Относительно дореволюционной российской правовой конструкции собственности на находящихся в состоянии естественной свободы, т.е. диких животных, весьма удачно сказано в свое время ученым, замечания которого не утрачивают актуальности и которые приводит в своих лекциях З.М. Черниловский: «Дикие звери не принадлежат никому, следовательно, принадлежат всем, кто ими завладеет. Даже и тогда, когда нам достался олень, раненный чужой стрелой..» [10].
Справедливости ради следует заметить, что такое мнение не всеми разделяется. Д.И. Мейер, например, относительно прав собственности на диких животных писал: «По мнению некоторых юристов, это особый вид права собственности: особенность, представляющаяся в праве собственности по дикому животному или птице, состоит в беспрестанном прекращении одного права собственности и возникновении другого; но природа права собственности определяется не временем его продолжения, а существом самого права -например, господство. А над вещью одинаково, будет ли оно продолжаться 10 минут или 10-летия» [6].
Есть и другие мнения: «Животные, дикие по природе, составляют, при жизни их, предмет права собственности, только когда они находятся на земле лица, их себе присвоившего, или когда они приручены или пойманы и состоят во владении, или ранены и непосредственно затем преследуются» [4].
В России объекты животного мира, находящиеся в состоянии естественной свободы (дикие звери и птицы), объявлены государственной собственностью (ст. 4 ФЗ «О животном мире»). Исключительное право на использование объектов животного мира, включая право на выдачу долгосрочного разрешения такого пользования иным лицам, определяется через такую категорию, как «собственность».
Однако такой законодательный подход используется далеко не всеми странами. Учитывая часто выбираемое для проведения сравнительно-правового анализа законодательство Германии, укажем следующее. Параграф 960 «Дикие животные» Германского Гражданского Уложения, представляющего собой пример рецепции римского права современным правом, гласит:
«(1) Дикие животные никому не принадлежат, пока они находятся на свободе. Дикие животные, находящиеся в зоопарке, а также рыбы, находящиеся в прудах или в других частных замкнутых водоемах, не являются бесхозными.
(2) Если находящееся в неволе дикое животное обретает свободу, то оно вновь никому не принадлежит при условии, что собственник не начнет немедленного преследования животного или если откажется от преследования.
(3) Прирученное животное становится бесхозным, если оно утратит привычку возвращаться в предназначенное для него место».
«В Германии вещами традиционно признаются предметы в любом агрегатном состоянии, поэтому установлена ответственность за кражу воды, проходящей по трубам, пара из системы отопления, сжиженного газа в баллоне. Главное, чтобы вещь была конкретной и материально обособленной от внешнего мира. Таким образом, отмечается, что нельзя украсть, например, морскую воду или часть атмосферного воздуха» [12].
«Даже на международно-правовом уровне закреплено, что, поскольку дикие животные, например морские
биоресурсы, находятся в естественной среде обитания и не обособлены от нее, они не являются вещами, то есть объектами чьего-либо права» [1].
Таким образом, подход, демонстрируемый германским и международным правом, отрицает одно из трех правомочий, составляющий право собственности -владение, о котором до момента непосредственной добычи животного едва ли может идти речь.
По всей видимости, разработчики Закона о животном мире, к сожалению, отождествили экономическое владение с собственностью. Если представить себе косулю, которая, будучи загнанной гончими, мечется туда-сюда на границе какой-либо территории, то, продолжая логическую линию некоторых юристов, и собственность должна переходить то в одну, то в другую сторону. Это у нас, как любил говорить профессор Генкин, дикий гусь, стоит ему только пересечь границу, становился, сам того не зная, социалистической собственностью [3]. Но если представить далее, что ситуация разворачивается на стыке трех территорий, то мы получим уже три постоянно возникающие и тут же прекращающиеся собственности. Приведенная ситуация представляется весьма реальной, если учитывать естественные миграции многих видов животных по территориям нескольких государств (например, миграция диких северных оленей из России через Финляндию в Норвегию). А ведь собственность тем и характерна, что предполагает возможность постоянства. Имущество (вещь), которое приходит к собственнику и уходит от собственника помимо его воли, если к таким вещам не относить прирученных животных, немыслимо. Какое же это постоянное владение? И где же здесь право владеть? И где сама возможность отстранять других от владения? Между тем владение возникает только с момента завладения, захвата, и только после этого можно говорить в данном случае о собственности. Если государство объявляет монополию на добычу диких животных и разрешает их добывать другим лицам только по специальному полномочию, такая монополия еще не собственность и тем более не владение с догматической точки зрения, а лишь установленное самим государством в свою пользу право на завладение. В конце концов при продаже права на охоту (оплата лицензии, даже если эта оплата переведена в разряд сборов налогового типа) продается не сам объект животного мира, а надежда на его добычу.
По этому поводу ещё Ф. К. Савиньи писал. «Тот, кто смертельно ранил дичь и преследует ее вблизи, все же не является владельцем ее до тех пор, пока он ее не захватит или не умертвит. Так как все еще возможно, что зверь убежит, то ни в какой момент еще невозможно произвольно подействовать на него, т.е. сделать то, что как раз и необходимо для приобретения владения» [8].
Следует заметить, что сама по себе приобретение владения рассматривалась не с точки зрения вступления в физическое обладание вещи, а с точки зрения того, что такое вступление признается как один из способов приобретения права собственности. Способ этот рассматривался как «естественный».
Л. Эннекцерус, разделяя вещные права на права господства и права приобретения, по поводу охоты замечал: «Германскому праву и вообще современному праву известен ряд прав приобретения собственности или приобретения другого вещного права». И в сноске: «Сюда относится, например, право охоты, т.е. исключительное право приобретать в собственность на при-
знаваемых предметом охоты животных путем их захвата в границах определенного района; совершенно аналогичным является право рыбной ловли; тот, кому предоставлено право принудительного изъятия, управомочен приобрести...» [12]. «Убивший или поймавший дикое животное на своей земле или чужой, на которой ему принадлежит право охоты, приобретает право собственности на это дикое животное». «Право собственности на пойманное дикое животное теряется, коль скоро животное вырвалось на свободу и скрылось от преследования собственника» [12].
Относительно частных лиц и их прав по российскому законодательству XIX в. И.Е. Энгельман писал: «Что касается ловли диких животных, то непомещение в главу о способах приобретения прав ни одной статьи о ней, очевидно, сделано с намерением, потому что по русскому праву ловлей диких животных не приобретаются права собственности. Русское право не рассматривает диких животных как вещи бесхозяйные, но как состоящие в собственности того, на чьей земле они находятся, так что говорится даже о краже таких животных. Соответствует ли отношение хозяина земли к находящимся на ней животным понятию о праве собственности - это вопрос, на который следует отвечать отрицательно... Мы упомянули о нем, только чтобы предотвратить недоразумение, будто мы считаем означенное воззрение русского права особенностью его, это просто недостаток» [11]. Отсюда логически выводится и следующее правило относительно владения: «Собственник земли, на которой водились дикие животные, не может быть ответственным за имущественный ущерб, причиненный кому-либо дикими животными, водящимися в состоянии естественной свободы на его земле, если только не будет установлено, что он является владельцем этих животных (688-я ст. X т. 1-й ч. Зак. гр.), т.е. что он владел ими, устроил, например, зверинец, извлекает из этих животных личную себе пользу, разводит их для хозяйственных целей и даже просто для доставления себе развлечения (1904/69; 99/107)» [4].
Завладение объектами животного мира, влекущее их последующую апроприацию, обозначено в Законе «О животном мире» через термин «пользование». Такой подход законодателя представляется не совсем логичным. С точки зрения законодательной техники уместно было бы объединить нормы о государственной собственности и порядке приобретения права частной собственности на добытых животных физическими и юридическими лицами.
Условиями возникновения права собственности, в соответствии с статьей 221 ГК РФ, являются правомерность завладения вышеназванными объектами, а также самостоятельный сбор (добыча) этих объектов лицом, ими завладевшим. Указанной статьёй устанавливается способ приобретения права собственности -сбор общедоступных вещей, который в отношении объектов животного мира обозначен как добыча или вылов. Цель завладения при этом не имеет значения. Лицо может осуществить добычу животных как для себя, в целях домашнего (семейного) потребления, так и с целью отчуждения, реализации третьим лицам. Единственным обстоятельством, которое в последнем случае требуется учесть, может быть количество добытых животных ресурсов, поскольку зачастую нормативными правовыми актами ограничен объем допускаемой добычи.
Сама по себе конструкция собственности применительно к объектам животного мира, находящимся в состоянии естественной свободы, с догматической точки зрения представляется ошибочной, и неважно, кто выступает субъектом того права, которое в данном случае именуется собственностью, - частное лицо или государство. Представляется, что используя термин «собственность» применительно к объектам животного мира, законодатель обращается к приёму, называемому юридической фикцией. Не углубляясь в подробности данной категории, скажем лишь, что юридическая фикция предполагает, что действительность какого-либо правового явления фактически не соответствует его правовой модели, однако такая правовая модель используется для распространения на данное правовое явление определенного правового режима, в основном, в целях упорядочения правового регулирования отношений, правовые проблемы которых пока не могут быть однозначно решены. Так и право собственности на объекты животного мира устанавливается искусственно, формально, без учета физической природы диких животных существ.
Установление юридической фикции права государственной собственности в отношении объектов животного мира в данном аспекте, как представляется, преследует благую цель - пресечь произвольный захват в частную собственность животных как природных ресурсов. Однако рядом исследователей совершенно обоснованно отрицается практическая необходимость в использования юридической фикции права государственной собственности на объекты животного мира. Пресечение произвольного захвата объектов животного мира в частную собственность, по их мнению должно достигаться иными законодательными средствами - установлением публично-правовых понятий государственного суверенитета и суверенных прав государства [2].
Таким образом, некорректно использовать категорию «собственность» в отношении находящихся в состоянии естественной свободы диких животных. В отношении объектов животного мира представляется вполне приемлемым использовать только исключительное право на их добычу, право на их изъятие из среды обитания, полноту этого права, принадлежащего государству, как элементы права государственного управления, но никак не собственность на объект животного мира как индивидуально-определенную вещь.
Список литературы:
1. Аверченко Н.Н. Понятие и признаки вещи как объекта гражданских прав // Журнал российского права. 2004. N 5.
2. Вылегжании В. А. К вопросу о применении международно-правовых норм о морских ресурсах // Вестник ВАС РФ. - 2002. - №2.
3. Германов А. В. От пользования к владению и вещному праву. М.: Статут, 2009.
4. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов / Сост. И.М. Тютрюмов. Книга вторая. М.: Статут, 2004. С. 81
5. Комментарий к Федеральному закону от 24 апреля 1995 г. N 52-ФЗ «О животном мире» (под ред. О.Л. Дубовик). Система ГАРАНТ, 2010.
6. Мейер Д.И. Русское гражданское право. М., 2003. С. 387.
7. Мэн Г.С. Древнее право, его связь с древнейшей историей общества и его отношение к новейшим идеям. СПб., 1873. С. 192 - 195.
8. Савиньи Ф. К. Обязательственное право. СПб, 2004, С. 262.
9. Федеральный закон от 24 апреля 1995 г. N 52-ФЗ «О животном мире» (с изм. от 10.11.11) СЗ РФ от 24 апреля 1995 г., N 17, ст.1462.
10. Черниловский З.М. Лекции по римскому частному праву. М., 1991. С. 100.
11. Энгельман И.Е. О давности по русскому гражданскому праву. М., 2003. С. 222 - 223.
12. Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Том первый. Полутом второй. М., 1949. С. 267.
13. Саулин М. Ю. Административно-правовое регулирование государственного контроля (надзора) в сфере охраны, воспроизводства // Бизнес в законе №2, 2013, с. 151-153
Reference list:
1. Averchenko N.N. The concept and features things like the object of civil rights // Journal of Russian law. - 2004. - N 5.
2. Vylegzhanii V.A. On application of international legal norms Marine Resources // Bulletin of the SAC. - 2002. - №
2.
3. Germanov A.V. From the possession and use of a real right. Moscow: Statute, 2009.
4. Civil laws with explanations and commentary of the Governing Senate Russian lawyers / Comp. I.M. Tyutryumov. The second book. Moscow: statute, 2004. P. 81.
5. Commentary to the Federal Law of April 24, 1995 N 52 -FZ "On Wildlife" (ed. Dubovik, OL). Safeguards system, 2010.
6. Meyer D.I. Russian civil law. Moscow, 2003. P. 387.
7. Main G.S. Ancient Law, its connection with the ancient history of society and its relation to the latest ideas. St. Petersburg, 1873. Pp. 192 - 195.
8. Savigny F.K. Contractual right. St. Petersburg, 2004. pp. 262.
9. Federal Law of April 24, 1995 N 52 -FZ "On Wildlife" (with rev. of 10.11.11) SZ RF of April 24, 1995, N 17, art. 1462.
10. Chernilovsky Z.M. Lectures on Roman private law. M., 1991. P. 100.
11. Engelmann I.E. About limitations on Russian civil law. Moscow, 2003. Pp. 222 - 223.
12. Ennektserus L. Course of German civil law. Volume One. Semivolume second. Moscow, 1949. P. 267.
б0
