CC BY
26
ИЛИ РАН, Санкт-Петербург
О МЕСТОИМЕННОМ ДУБЛИРОВАНИИ ДОПОЛНЕНИЯ В ГОВОРЕ АЛБАНЦЕВ УКРАИНЫ1
1. Введение
В статье речь пойдет о реализации одного из наиболее ярких общебалканских синтаксических явлений, местоименного дублирования дополнения, в островном албанском говоре, бытующем на территории современной Украины. Регионом изначального расселения предков нынешних украинских албанцев считается македонско-албанское пограничье: современная западная Македония и/или районы юго-восточной Албании [Жугра, Шарапова 1998: 118]. Примерно в начале XVI в. часть албаноговорящего населения этого региона мигрировала в северо-восточную Болгарию. Оттуда албанцы вместе с болгарами и гагаузами в начале XIX в. переселились в пределы Российской империи. Сегодня носители исследуемого албанского говора проживают в селе Жовтневое (до 1944 г. — Каракурт) Болградского района Одесской области и в селах Георгиевка, Девнинское, Гаммовка Приазовского района Запорожской области (Украина).
Говор албанцев Украины, который по ряду фонетико-грам-матических признаков является севернотоскским, существует в бесписьменной форме и развивается в ситуации интенсивного контакта с другими языками и диалектами. В числе последних выделяется русский, который был и остается доминантным языком по отношению к говору на протяжении последнего столетия, и болгарский язык, оказывавший существенное влияние на исследуемый говор, по меньшей мере, вплоть до XIX в. Наличие бол-
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант № 11-04-00231а «Островные и периферийные диалекты балканских языков: грамматика и лексика» и грант № 12-31-01026 «Контактные зоны России, Украины, Молдовы и Румынии: языковая и этнокультурная ситуация в условиях трансформации».
гарского влияния, в том числе на уровне морфосинтаксиса и синтаксиса, делает релевантным рассмотрение местоименного дублирования в говоре албанцев Украины с особым вниманием к специфике этого явления не только в албанском, но и в болгарском языке и его диалектах.
2. Местоименное дублирование дополнения в балканских
языках
Дублирование2 непрямого («дативного») и прямого («акку-зативного») дополнения краткой формой личного местоимения представляет собой один из основных синтаксических балканиз-мов, подробно описанных в литературе [Schaller 1975: 161-164; Лопашов 1978; Цивьян 1979; Асенова 1989: 76-84; Hinrichs 1999: 446-450; Miseska-Tomic 2006: 239-331; Kallulli, Tasmowski 2008; Friedman 2008, 2009, 2011 и др.]. Впервые на общебалканский характер этой языковой особенности обратил внимание Ф. Мик-лошич. Впоследствии местоименное дублирование дополнения было включено Кр. Сандфельдом в список балканизмов и детально изучено А. М. Селищевым на материале македонских говоров (обзор этих и других ранних работ, затрагивающих данную тематику, см. в [Лопашов 1978: 8-9; Friedman 2008: 38-41] и др.).
Конструкции с местоименным дублированием дополнения характерны для албанского, болгарского, македонского, греческого и балканороманских языков, а также отмечены в торлакских диалектах сербского, в говорах южной Черногории и в балканских диалектах цыганского языка [Miseska-Tomic 2006: 277-279; МДАБЯ 2005; Friedman 2008: 46, 56-58]. Ю. А. Лопашовым предложено следующее распределение балканских языков, рассматриваемых в [Лопашов 1978], по степени грамматикализации местоименного дублирования дополнения (в порядке убывания): македонский, албанский, румынский, греческий, болгарский [Лопа-
2 В русскоязычной литературе встречаются также термины ‘(местоименный) повтор дополнения’, ‘(местоименная) реприза’, ‘(местоименное) удвоение’. В литературе на иностранных языках: англ. objekt reduplication, clitic doubling, нем. Objektsverdopp(e)lung, фр. redoublement du complement d’objet, болг. удвояване на допълнението, алб. rimarrja е kundrinave и др.
шов 1978: 122]. Сходные выводы о соотношении грамматических и прагматических факторов в употреблении кратких местоименных форм, дублирующих дополнение, сделаны А. Б. Борисовой: «...в болгарском, греческом и румынском прагматика доминирует над грамматикализацией, в албанском грамматикализация начинает доминировать над прагматикой, а в македонском грамматикализация полностью одержала верх над прагматикой» [Борисова 2006: 206]3.
В мегленорумынском языке местоименное дублирование дополнения, по мнению исследователей, обнаруживает сходство с македонским [Miseska-Tomic 2006: 292-299; Friedman 2008: 55], а в арумынских говорах Македонии и Греции отразилось контактное влияние македонского и греческого, соответственно [Соболев 2003: 86-88; Miseska-Tomic2006: 299-307; Friedman2008: 55]. В цыганских диалектах Балкан конструкции с местоименным дублированием дополнения сохраняют особенности, возникшие под ранним греческим влиянием, и весьма устойчивы к воздействию современных доминантных языков. К примеру, употребление местоименных клитик в современном говоре цыган Скопье (Македония) менее грамматикализовано, чем в македонском [Friedman 2008: 56].
В сербских диалектах, граничащих с албанскими, македонскими и болгарскими, согласно распространенному мнению, дуб-
3 '
Факторами, влияющими на большую частотность и, соответственно, более «быструю» грамматикализацию местоименного дублирования в балканских языках, согласно Ю. А. Лопашову, являются: категория соотнесенности (чаще дублируются субстантивные дополнения, обозначающие определенный предмет, и дополнения, выраженные местоимениями 1-го и 2-го лица), позиция дополнения в предложении (чаще дублируются дополнения, стоящие в препозиции к глаголу), логическое ударение (дополнения, выделяемые логическим ударением, дублируются реже), вид дополнения (непрямые дублируются чаще, чем прямые), «сила глагольного управления» (дополнения чаще дублируются при глаголах, обладающих «большей силой управления») [Лопашов 1978: 118-121]. Кроме того, Ю. А. Лопашов отмечает, что «общей чертой рассматриваемых языков является неупотребление повторов при существительных, выступающих без артиклей и без каких-либо определений» [Там же: 121].
лируются только дополнения, выраженные личными местоимениями [Friedman 2009: 105]. Однако в говорах Косова (Призрен) отмечено регулярное дублирование не только местоименных, но и субстантивных дополнений [Miseska-Tomic 2006: 277-278]. В сербском тимокском говоре с. Каменица возможно местоименное дублирование прямого дополнения, выраженного определенной формой существительного, а также непрямого дополнения, выраженного местоимением или существительным с неопределенным артиклем, и любого субстантивного дополнения, стоящего в препозиции к глаголу [МДАБЯ 2005: карта 38, 48, 59, 60, с комментариями] .
Неравномерность распространения местоименного дублирования дополнения в языках и диалектах балканского ареала обусловлена спецификой их контактного развития. Как предполагает Ю. А. Лопашов, «контактирование языков, в которых процесс грамматикализации повторов не задерживается искусственно, по-видимому, стимулирует его» [Лопашов 1978: 123]. В. Фридман подчеркивает, что именно контактноязыковое взаимодействие могло повлиять на возникновение местоименного дублирования, не характерного для славянских языков за пределами Балкан, в балканославянских языках [Friedman 2008: 58]. Неодинаковая степень грамматикализации местоименного дублирования в диалектах (см. 2.3) также указывает на языковой контакт как важный фактор распространения данного явления в балканском ареале [Там же].
2.1. Албанский язык
Для албанского языка характерна грамматикализация употребления краткой формы личного местоимения, дублирующей непрямое дополнение (существительное или местоимение в дативе) [Buchholz 1977: 180; Buchholz, Fielder 1987: 444-445; Friedman 2009: 102-103]. Основополагающим фактором, влияющим на обязательность дублирования прямого дополнения, является его роль в актуальном членении. Относительно регулярно дублируются тематические прямые дополнения: An-а е lexo-i libri-n (Ан-на-NOM.SG.DEF 3SG.ACC 4HTaTb-PRS.3SG книга-ACC.SG.DEF) ‘Анна прочитала книгу’ (= ответ на вопрос ‘Кто прочитал книгу? Что Анна сделала с книгой?’) [Kallulli 2008: 230]. Прямые дополнения, которые являются в предложении ремой, как правило, не
дублируются: Kolombi zbuloi Атепкёп ‘Колумб открыл Америку’ [Buchholz, Fielder 1987: 443].
С выражением тема-рематических отношений, в сущности, связаны грамматические «факторы» местоименного дублирования, обычно приводимые исследователями (определенность / неопределенность субстантивного дополнения, порядок слов). Так, более высокая частотность дублирования определенных дополнений объясняется тем, что они обычно являются в предложении темой. Необязательность местоименного дублирования при прямом порядке слов в предложении (особенно в случае эмфатического выделения дополнения с помощью наречий и частиц) и его регулярность при маркированном порядке слов также в известной степени определяется актуальным членением. Эмфатически выделяемые прямые дополнения чаще выполняют функцию ремы: Ne mbledhje kritikuan sidomos drejtorin ‘На собрании критиковали особенно руководителя’ [Там же]. Перенос прямого дополнения в препозицию к глаголу (маркированный порядок слов) подразумевает топикализацию и, соответственно, местоименное дублирование: gdo gje е dua-n gati (каждый вещь.ACC.SG.INDI 3SG.ACC хотеть-PRS.3PL готовый) ‘они хотят, чтобы все было готово’ [Buchholz 1977: 188-189].
2.2. Болгарский язык
В болгарском языке местоименное дублирование дополнения в целом факультативно и характеризует преимущественно разговорную речь [Асенова 1989: 83]. Согласно [Leafgren 1992], дублирование дополнения чаще всего указывает на его топикализацию (‘thematisation’ в [Guentcheva 1994]), причем непрямые дополнения имеют тенденцию дублироваться чаще, чем прямые. Эта особенность в болгарском (а также албанском и македонском) языке подтверждает предположение Т. Гивона о том, что непрямые (дативные) дополнения чаще, чем прямые (аккузатив-ные), оказываются в предложении топиком [Givon 1983: 22].
По предположению Асеновой, местоименное дублирование в болгарском языке выполняет различительную функцию в условиях утраты именного склонения — особенно при маркированном порядке слов, когда дополнение ставится в препозицию к глаголу [Асенова 1989: 76]. Ср., однако, пример Крушата рисуеа
детето ‘Ребенок рисует грушу’ [Guentcheva 1994: 109], где дополнение ‘груша’ не дублируется, поскольку является ремой.
Единственным случаем регулярного местоименного дублирования в болгарском является его употребление с глаголами, означающими физические и психические ощущения и состояния, а также в безличных конструкциях с глаголами има ‘есть, имеется’, няма ‘нет, не имеется’, бива ‘бывает’ [Лопашов 1978: 29-31; Krapova, Cinque 2005: 266-273]. В целом, местоименное дублирование в болгарском языке определяется исключительно прагматическими факторами и является средством топикализации дополнения [Friedman 2009: 105-106].
2.3. Диалектное варьирование
Местоименное дублирование дополнение характеризуется диалектными различиями даже в тех языках, где это явление наиболее регулярно. Так, в современных северных и восточных македонских диалектах, граничащих с сербскими и болгарскими, местоименное дублирование дополнения реализуется менее последовательно, чем в западных и центральных диалектах, ставших основой македонского литературного языка.
В албанском языке, по наблюдению Р. Пернаски, маркирование (дублирование) прямого объекта, выраженного местоимением 1-го и 2-го лица, является обязательным и «...соответствует более сложной детерминации в третьем лице. Тенденция к грамматикализации этой маркированности очень сильна. Она является общей для разговорного албанского языка и особенно для говоров северо-востока» [Пернаска 2001: 342]. Возможность местоименного дублирования, замечает Р. Пернаска, ограничена в случаях, когда прямое дополнение является в предложении ремой.
Местоименное дублирование дополнения в диалектах болгарского языка представляет собой неоднородную картину. Например, дублирование дополнения, выраженного неопределенной формой существительного, в редких случаях отмечено в говорах Геги (Пиринская Македония, юго-западноболгарский пиринский говор) и Гелы (Средние Родопы, болгарский родопский говор), но не характерно для более консервативного северо-восточноболгарского мизийского говора Равны [МДАБЯ 2005: карта 42]. Препозиция дополнения по отношению к глаголу маркируется местоименным дублированием в говорах Гелы и Геги, и только
интонацией — в говоре Равны [Там же: карта 49]. В говоре Геги регулярно дублируется «аналитическое» непрямое дополнение с предлогом на, выраженное существительным с неопределенным артиклем, а также непрямое дополнение, стоящее в препозиции к глаголу. Для Гелы и Равны не характерно употребление дублирующего краткого местоимения в этих случаях [Там же: карта 59, 60]. Таким образом, по мере удаления от «центра» балканского ареала рассматриваемое общебалканское синтаксическое явление в болгарских говорах становится менее частотным и регулярным.
3. Местоименное дублирование в говоре албанцев Украины
3.1. Краткие формы личных местоимений в говоре албанцев Украины. Устройство конструкции с местоименным дублированием дополнения
В говоре албанцев Украины краткими формами местоимений может дублироваться прямое дополнение в аккузативе и непрямое дополнение в общекосвенном падеже :
1) полные формы:
асс: 180 ти, 280 /и, 380 ай, 1рь пёуо, 2рь]йуе, Зрь а/о;
овь: 180 ти, 280 /и, 380 ада _// аза/, 1рь пёуо, 2рь _/муе, Зрь а/мге;
2) краткие формы:
асс: 180 тэ, 280 /э, 380 а, 1рь па, 2рь]и, Зрь
овь: 180 тэ, 280 /э, 380 1рь па, 2рь]и, Зрь
От литературного языка систему местоименных форм в исследуемом говоре отличает омонимия кратких форм местоимения 3-го лица мн. ч. (ср. лит. алб. 3PL.DAT и, ЗРЬ.АСС /').
Краткая местоименная форма обычно выступает в предложении как проклитика глагола-сказуемого, а дублируемое дополнение располагается либо в постпозиции к глаголу («антиципация дополнения», согласно [Лопашов 1978]) (1), либо в препозиции к нему («местоименный повтор») (2). При наличии других глагольных клитик порядок их расположения аналогичен обще-
4 Противопоставление генитива, датива и аблатива, традиционно выделяемых албанскими грамматиками, в исследуемом говоре утрачено полностью. В определенной парадигме склонения номинативу и аккузативу противопоставлена форма общекосвенного падежа.
албанскому: клитическое местоимение располагается непосредственно перед глаголом (2). В утвердительном императиве ед. ч. краткие местоимения 3-го лица являются энклитиками (3). Отсутствие в говоре стяженных форм кратких местоимений, характерных для современного албанского языка (3SG.DAT;3SG.ACC ia и др.), накладывает ограничения на местоименное дублирование при наличии в предложении двух дополнений (4).
(1) pei-a i=vg?et
Петя-NOM. SG.DEF 3 ЗО.ОВЬ=находить .PRS. 3 SG ViV-it nusd
СЫН-OBL. SG.DEF невеста. ACC. SG.INDF
‘Петя (ему) нашел сыну невесту. ’
(2) dera-n rii shtdp/i-td
дверь-АСС. SG.DEF в дом-LOC. SG.DEF пок=а=тУй1-пэ
NEG=3 SG. АСС=закрывать-А(Ж. 3PL ‘Дверь в доме не (ее) закрыли.’
(3) Н1=а Ырэ-п
привяжи.IMP.2SG=3SG.ACC корова-ACC.SG.DEF ‘привяжи (ее) корову’
(4) U nda gPiiyz dt m-avat
наш.ACC.SG язык дети-OBL.PL.DEF
nok=a=mds6n-nd
NEG=3 SG. ACC=y4HTb-PRS. 3PL
‘Наш язык детям не (его) преподают. ’
3.2. Факторы, определяющие местоименное дублирование дополнения
Употребление кратких местоименных форм, дублирующих дополнение, в говоре албанцев Украины, как представляется, следует связывать с типом референции дополнения, т. е. его соотнесенности с действительностью .
5 «В естественных языках этот аспект значения именной группы тесно переплетен с рядом прагматических значений — прежде всего с противопоставлением ‘определенность / неопределенность’, т. е. ‘известность / неизвестность для говорящих’. <...> Референтность и опре-
Наиболее сильной референтностью обладают местоимения 1-го и 2-го лица, всегда указывающие на конкретное лицо ((5а), (5Ь)). Референтным можно считать также употребление личного местоимения 3-го лица в анафорической функции, поскольку оно обозначает объект, о котором уже шла речь (5 с). Соответственно, прямые и непрямые дополнения, выраженные полными формами личных местоимений, в говоре дублируются регулярно. Дублируемая полная форма местоимения, как правило, располагается в препозиции к глаголу; исключением являются императивные высказывания (6). С другой стороны, следует отметить, что полные формы местоимений в анафорическом употреблении довольно часто опускаются в речи на исследуемом говоре: ti at тэ rty-ss (ты FUT lSG.ACC 6mb-SBJV.PRS.2SG) ‘ты меня побьешь’, ип at td ndih (я FUT 2SG.OBL noMoraTb-SBJV.PRS.3SG) ‘я тебе помогу’, ajo i 66-td (она 3SG.OBLroBopHTb-PRS.3SG) ‘она ему говорит’.
(5 а) ти тэ=1а-пэ
мне 1 ЗО.АСС=давать. AOR-AOR.3PL rii 6es kofe
один мешок.ACC.SG.INDF зерно ‘Мне (мне) дали один мешок зерна.’
(5b) ип ty t9=du
я тебя 28(;.ДСС=любить.РК8.1SG ‘Я тебя (тебя) люблю.’
(5 с) daP-i art-ka mdta
мальчик-NOM. SG.DEF приходить-АОМ.РКЗ.ЗЗО домой
mamu-i att i=6o-td
мать-его ему 3SG.0BL=r0B0pmb-PRS.3SG
‘Мальчик пришел домой. Мать его ему (ему) говорит.’
(6) m9=sel-rii ти /аг/эп-пэ
lSG.OBL=npHHOCHTb-IMP.2PL мне тарелка-ACC. SG.DEF
‘(Мне) принесите мне тарелку!’
Что касается дополнений, выраженных существительными и именными группами (ИГ), их дублирование в целом факульта-
деленность естественно поэтому рассматривать как единую характеристику» [Падучева 1985: 86].
тивно и не демонстрирует той степени грамматикализации, которая характерна для современного албанского языка. Референтными (обладающими статусом +Опр, по Е. В. Падучевой) могут быть как повторные, так и первичные упоминания объекта в тексте («текстовая» и «внетекстовая» определенность). Чаще всего первичное (рематическое) употребление субстантивного дополнения в неопределенной форме не сопровождается дублированием, а последующее (тематическое) упоминание с необходимостью предполагает как морфологическое выражение определенности, так и наличие дублирующей краткой формы личного местоимения (7). Обязательный характер имеет также дублирование дополнения при топикализации, когда оно передвигается из своей обычной позиции в маркированную позицию перед глаголом (2).
(7) rii kt r-td aju pa Нрэг
в поле-LOC.SG.DEF он видеть.AOR.3SG заяц.ACC.SG.INDF
‘В поле он увидел зайца.’
aju pfac-i та dufek-td
он Стрелять-ЛОК.ЗЗО с ружье-LOC. SG.DEF
toka nok=i=varadt s-i I'ipar-sd
только NEG=3SG.OBL=BpeflHTb-AOR.3SG заяц-OBL.SG.DEF
‘Он выстрелил из ружья, только не (ему) повредил зайцу.’
Однако «текстовая определенность может создаваться не только контекстом предупоминания данного объекта, но и порождаемой текстом ситуацией, в которой существование данного объекта слушающему естественно допустить» [Падучева 1985: 88]. Соответственно, могут быть референтными и дублироваться любые (повторно и впервые упоминаемые) дополнения, выраженные существительным в определенной форме ((1), (8)); ИГ с прилагательными ((9а), (9Ь)) и указательными местоимениями (9с); существительным с неопределенным артиклем (10); существительным в неопределенной форме (bare indefinite) (11):
(8) У it-а а=гУиг
дочь-NOM.SG.DEF 3SG.ACC=repflTb.AOR.3SG вгк-эп
нож-АСС. SG.DEF
‘Дочь (его) потеряла нож.’
(9а) fukara-ja roktar yort
бедный-NOM. SG.DEF работник сильно
a=pdttejt-ka
3SG.ACC=nio6HTb-ADM.PRS.3SG ts Ьйкиг-пэ zabavackz
ART красивый-АСС. SG.DEF работница ‘Бедный работник сильно (ее) полюбил красивую работницу.’
(9b) па at=a=vden-dm
мы FUT=3 SG. АСС=наход ить -SBJV .PRS. 1PL t? Ьйкиг сйрэ
ART красивый. ACC. SG.INDF девушка
i at=i=jap-dm Ьоксэ
и FUT=3SG.OBL=flaBaTb-SBJV.PRS.lPL платок.АСС.SG.INDF ‘Мы (ее) найдем красивую девушку и ей подарим платок.’
(9с) ип a=di
я 3 SG. АСС=знать .PRS. 1SG att gru
этот. ACC. SG женщина. ACC. SG.INDF
‘Я (ее) знаю эту женщину. ’
(10) ип a=pa-Sd rii uticd-t
я 3SG.ACC=BHfleTb-AOR.lSG в улица-LOC. SG.DEF n'i nan
ART.INDF человек.АСС.SG.INDF
‘Я (его) увидел на улице (какого-то) человека. ’
(П) Ы vent пок sti
3TOT.NOM.SG MeCTO.NOM.SG.INDF NEG 6biTb.PRS.3SG
/' niird
ART хороший
aft a=mbfdjf-kan jadtjka
там 3SG.ACC=x0p0HHTb-ADM.PRS.3PL ведьма.ACC.SG.INDF
‘Это место нехорошее, там (ее) похоронили ведьму.’
Отсутствие местоименного дублирования дополнения, выраженного существительным или ИГ, в большинстве случаев объясняется его нереферентностью, т. е. отсутствием соотнесенности с индивидуализированным объектом (Е. В. Падучева выделяет следующие денотативные статусы нереферентных именных групп: экзистенциальный, универсальный, атрибутивный, родовой [Падучева 1985: 94 и сл.]). Например, необязательно дублирование дополнений, выраженных существительными в нереферентном экзистенциальном употреблении (12).
(12) fop-a jep кЫтэ&э
корова-NOM.SG.DEF давать.PRS.3SG молоко.АСС.SG.INDF
‘Корова дает молоко.’
Ср.: ип a=sol-a кЫтэ&э
я 3SG.ACC=npnHOCHTb.AOR-AOR.lSG молоко.АСС.SG.INDF
‘Я (его) принесла молоко.’
4. Заключение
Местоименное дублирование дополнения в говоре албанцев Украины демонстрирует сильную зависимость от прагматических факторов: референтности / нереферентности дополнения и тема-рематических отношений в предложении. При этом в говоре отсутствует принципиальная разница между дублированием прямых и непрямых дополнений, характерная для современного албанского языка.
Подобное развитие говора албанцев Украины, вероятно, следует связывать с его длительным существованием вдали от основного албаноязычного ареала, для которого характерна тенденция к грамматикализации дублирования непрямого (и отчасти прямого) дополнения. Сходная картина наблюдается в северовосточных болгарских говорах, удаленных от центра иррадиации балканизирующего влияния, которому в наибольшей степени подвержены албанский и македонский языки.
Список условных сокращений
1, 2, 3 — 1, 2, 3 лицо; асс — аккузатив; adm — адмиратив; aor — аорист; dat — датив; def — определенная форма; fut — будущее время; imp — императив; indf — неопределенная форма; loc — локатив; neg — отрицание; nom — номинатив; obl — общекосвенный падеж; PL — множественное число; PRS — настоящее время; REFL — рефлексив; SBJV — конъюнктив; SG — единственное число.
Литература
Асенова 1989 — П. Асенова. Балканско езикознание: основни проблеми на балканския езиков съюз. София: Наука и изкуство. 1989. Борисова 2006 — А. Б. Борисова. Местоименный повтор дополнения в новогреческом языке: прагматика грамматикализация //
А. Ю. Русаков (отв. ред.). Проблемы балканской филологии. Сборник статей. СПб.: Наука. 2006. С. 190-214.
Жугра, Шарапова 1998 — А. В. Жугра, Л. В. Шарапова. Говор албанцев Украины // Ю. К. Кузьменко (отв. ред.). Этнолингвистические исследования. Взаимодействие языков и диалектов. СПб: Изд-во ИЛИ РАН. 1998. С. 117-151.
Лопашов 1978 — Ю. А. Лопашов. Местоименные повторы дополнения в балканских языках. Л.: Наука. 1978.
МДАБЯ 2005 — А. Н. Соболев (ред.). Малый диалектологический атлас балканских языков. Серия грамматическая. Том I. Категории имени существительного. Munchen: Biblion Verlag. 2005.
Падучева 1985 — Е. В. Падучева. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений) / В. А. Успенский (отв. ред.). М.: Наука. 1985.
Пернаска 2001 — Р. Пернаска. Согласование солидарности так называемых кратких форм личных местоимений с дополнением в албанском языке // Н. Н. Казанский (отв. ред.). Studia Linguistica et Balcanica. Памяти Агнии Васильевны Десницкой. СПб.: Наука. 2001. С. 337-345.
Соболев 2003 — А. Н. Соболев. Из морфосинтаксиса именных частей речи в южноарумынском диалекте Пинда // Македонската академика на науките и уметностите. Прилози. Кн. XXVIII, 2. С коп]с. 2003. С. 81-97.
Фридман 2011 — В. Фридман. Удво|уваььсто на об]ектот на Балканот во минатото и денес // В. Фридман. Македонистички студии. С коп] с: Македонска академика на науките и уметностите. 2011. С. 71-81. Цивьян 1979 — Т. В. Цивьян. Синтаксическая структура балканского языкового союза / В. Н. Топоров (отв. ред.). М.: Наука. 1979.
Buchholz 1977 — О. Buchholz. Zur Vcrdoppclung der Objekte im Albani-schen (= Beitrage zur Balkanlinguistik II). Berlin: Akademie der Wis-senschaften der DDR. 1977.
Buchholz, Fiedler 1987 — O. Buchholz, W. Fiedler. Albanische Grammatik. Leipzig: VEB Verlag Enzyklopadie. 1987.
Friedman 2008 — V. Friedman. Balkan Object Reduplication in Areal and Dialectological Perspective // D. Kallulli, L. Tasmowski (eds.). Clitic doubling in the Balkan languages. Amsterdam: John Benjamins. 2008. P. 35-63.
Friedman 2009 — V. Friedman. Determination and Doubling in Balkan Borderlands // H. Goldblatt, N. Sh. Kollmann (eds.). Harvard Ukrainian Studies. Vol. 28. №1-4. Cambridge, Massachusets. 2006. P. 105-116. [published 2009]
Givon 1983 — T. Givon. Topic continuity in discourse: an introduction// T. Givon (ed.). Topic Continuity in Discourse: A Quantitative Cross Language Study. Amsterdam: John Benjamins. 1983. P. 1-42.
Guentcheva 1994 — Z. Guentcheva. Thematisation de l’objet en bulgare. Frankfurt: Peter Lang. 1994.
Hinrichs 1999 — U. Hinrichs. Die sogenannten ‘Balkanismen’ als Problem der Sudosteuropa-Linguistik und der allgemeinen Sprachwissen-schaft // U. Hinrichs (Hrsg.). Handbuch der Sudosteuropa-Linguistik. Wiesbaden: Harrassowitz. 1999. S. 429-462.
Kallulli 2008 — D. Kallulli. Clitic doubling, agreement and information structure: The case of Albanian // D. Kallulli, L. Tasmowski (eds.). Clitic doubling in the Balkan languages. Amsterdam: John Benjamins. 2008. P. 227-256.
Kallulli, Tasmowski 2008 — D. Kallulli, L. Tasmowski (eds.). Clitic doubling in the Balkan languages. Amsterdam: John Benjamins. 2008.
Krapova, Cinque 2008 — I. Krapova, G. Cinque. Clitic reduplication constructions in Bulgarian // D. Kallulli, L. Tasmowski (eds.). Clitic doubling in the Balkan languages. Amsterdam: John Benjamins. 2008. P. 257-286.
Leafgren 2002 — J. Leafgren. Degrees of Explicitness: Information Structure and the Packaging of Bulgarian Subjects and Objects. Amsterdam, Philadelphia: John Benjamins. 2002.
Miseska-Tomic 2006 — O. Miseska-Tomic. Balkan Sprachbund Morpho-syntactic Features. Dordrecht: Springer. 2006.
Schaller 1975 — H. W. Schaller. Die Balkansprachen. Eine Einfuhrung in die Balkanphilologie. Heidelberg: Carl Winter Universitatsverlag. 1975.
