О МЕРАХ ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ИНСТИТУТА ПРИРАВНИВАНИЯ К ОХОТЕ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Текст научной статьи по специальности «Право»

DOI 10.47643/1815-1329_2022_10_93 УДК 639. 349.6

О МЕРАХ ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ИНСТИТУТА ПРИРАВНИВАНИЯ К ОХОТЕ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ On measures to improve the institute of equating to hunting in the Russian Federation

СОСИН Владимир Владимирович,

младший научный сотрудник

Арктического научно-исследовательского центра Республики Саха (Якутия). 677000, Российская Федерация, Республики Саха (Якутия), г. Якутск, пр. Ленина, 30. E-mail: browntown14@mail.ru;

Sosin Vladimir Vladimirovich,

Junior researcher Arctic Research Center of the Republic of Sakha (Yakutia), Yakutsk, Russia.

30 Lenin Ave., Yakutsk, Republic of Sakha (Yakutia), 677000, Russian Federation. E-mail: browntown14@mail.ru

Краткая аннотация: В статье рассмотрены вопросы юридической корректности положений Федерального закона от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», формирующих институт приравнивания к охоте, с учетом сложившейся практики правоприменения по делам об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 8.37 КоАП РФ. В рамках работы были выявлены некоторые недостатки действующего законодательства об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов, выраженные, по мнению автора, в правовых пробелах, связанных с определением понятия «орудия охоты». В результате проведенного исследования предлагается изменение существующей конструкции института приравнивания к охоте, введение презумпции неосуществления охоты, законодательное закрепление и разделение понятий основных (поражающих) и вспомогательных средств, используемых при осуществлении охоты.

Abstract: The article discusses the issues of legal correctness of the provisions of Federal Law No. 209-FZ of July 24, 2009 "On Hunting and on the conservation of hunting resources and on Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation", forming the institution of equating to hunting, taking into account the established practice of law enforcement in cases of administrative offenses provided for in Article 8.37 of the Administrative Code of the Russian Federation. Within the framework of the work, some shortcomings of the current legislation on hunting and on the conservation of hunting resources were identified, expressed, in the author's opinion, in legal gaps related to the definition of the concept of "hunting tools". As a result of the conducted research, it is proposed to change the existing structure of the institute of equating to hunting, establishing the presumption of non-implementation of hunting and legislative consolidation and separation of the concepts of basic (striking) and auxiliary means used in hunting.

Ключевые слова: охота, незаконная охота, сохранение охотничьих ресурсов, охрана окружающей среды, административное право; судебная практика, правоприменение.

Keywords: hunting, illegal hunting, conservation of hunting resources, environmental protection, administrative law; judicial practice, law enforcement.

Для цитирования: Сосин В.В. О мерах по совершенствованию института приравнивания к охоте в Российской Федерации //Аграрное и земельное право. 2022. № 10(214). С. 93-98. http://doi.org/10.47643/1815-1329_2022_10_93

For citation: Sosin V.V. On measures to improve the institute of equating to hunting in the Russian Federation //Agrarian and Land Law. 2022. No. 10(214). pp. 93-98. http://doi.org/10.47643/1815-1329_2022_10_93.

Статья поступила в редакцию: 12.05.2022

Статьей 1 Федерального закона от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [1] (далее - Федеральный закон об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов) установлено достаточно простое и понятное с точки зрения юридической техники определение понятия «охота», под которым понимается «деятельность, связанная с поиском, выслеживанием, преследованием охотничьих ресурсов, их добычей, первичной переработкой и транспортировкой».

Однако закон данным определением не ограничивается, и в рамках регулирования ответственности за нарушение законодательства в области охоты и сохранения охотничьих ресурсов предусмотрены условия, при которых определенная модель поведения (или определенное состояние, пребывание в котором выступает фактом совершения действий) физического лица квалифицируется как осуществление охоты. Так, частью 2 статьи 57 Федерального закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов установлено, что «к охоте приравнивается нахождение в охотничьих угодьях физических лиц с орудиями охоты и (или) продукцией охоты, собаками охотничьих пород, ловчими птицами».

Следовательно, при формальном соблюдении хотя бы одного из указанных в норме условий, лицо признается осуществляющим охоту, т.е. является полноценным участником отношений, регулируемых законом, и несет ответственность за нарушение установленных им предписаний.

При выявлении фактов, указывающих на нарушение установленного порядка или сроков осуществления охоты, наступает административная ответственность по статье 8.37 КоАП РФ [2], если не содержатся признаки преступления, предусмотренного статьей 258 УК РФ [3].

Проблема существования в российском законодательстве института приравнивания к охоте является предметом продолжающихся дискуссий как среди сообществ охотников, так и в научных кругах.

Спор по поводу допустимости применения в законодательстве данного института возник ещё при обсуждении проекта Закона об охоте 1892 г., продолжился в природоресурсный (советский) период развития экологического права и существует с определенными изменениями в настоящее время [4, с. 43].

Как отмечают некоторые исследователи, данная норма неоднозначно трактуется и применяется в правоприменительной практике [5].

Действительно, существующая конструкция приравнивания к охоте не допускает гипотетическую возможность осуществления действий, которые могут напоминать охоту, но не являться ею. В силу ее категоричности, правовые последствия наступают независимо от наличия или отсутствия умысла, угрозы причинения ущерба охотничьим ресурсам.

Таким образом, основной задачей, стоящей сегодня перед законодателем, учеными и охотоведами, является выработка эффективных, логически взаимоувязанных и юридически обоснованных правовых механизмов регулирования, направленных на решение существующих проблем правоприменения, которые бы обеспечили достижение компромисса между необходимостью сохранения охотничьих ресурсов и соблюдением прав и законных интересов граждан Российской Федерации.

Присоединяясь к дискуссии о состоятельности института приравнивания к охоте, автор также предлагает обратить внимание на определение понятия «орудия охоты», являющегося одним из его основных структурных элементов.

Под орудиями охоты в законе понимаются огнестрельное, пневматическое, охотничье метательное стрелковое и холодное оружие, отнесенное к охотничьему оружию в соответствии с Федеральным законом от 13 декабря 1996 года № 150-ФЗ «Об оружии» [6], а также боеприпасы, метаемые снаряды к охотничьему метательному стрелковому оружию, капканы и другие устройства, приборы, оборудование, используемые при осуществлении охоты.

Во-первых, не совсем ясна логика законодателя по поводу включения в перечень охотничьего оружия холодного клинкового оружия. С точки зрения достижения основной цели законодательства - сохранения охотничьих ресурсов, холодное клинковое оружие едва ли может являться средством причинения ущерба охотничьим ресурсам в естественной среде обитания животного мира. По существующей формулировке части 2 статьи 57 Федерального закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов, наличие одной только продукции охоты уже приравнивается к охоте независимо от наличия или отсутствия орудия охоты.

Во-вторых, действующее законодательство не содержит исчерпывающего перечня «устройств, приборов и оборудования, используемых при осуществлении охоты».

Ранее этот вопрос разрешался в рамках постановления Правительства Российской Федерации от 10 января 2009 г. № 18 «О добывании объектов животного мира, отнесенных к объектам охоты» [7], которым был утвержден Перечень орудий добывания объектов животного мира, отнесенных к объектам охоты, разрешаемых к применению. Однако данное постановление Правительства Российской Федерации утратило силу в 2012 году.

На сегодняшний день, он весьма поверхностно регулируется статьей 40 Федерального закона от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире» [8], согласно которой пользование животным миром должно осуществляться с применением орудий и способов, отвечающих международным стандартам на гуманный отлов диких животных.

К примеру, Российская Федерация является участником Соглашения о международных стандартах на гуманный отлов диких животных между Европейским сообществом, Канадой и Российской Федерацией (Брюссель, 15 декабря 1997 года), которое ратифицировано Федеральным законом от 26 апреля 2008 г. № 52-ФЗ «О ратификации Соглашения о международных стандартах на гуманный отлов диких животных между Европейским сообществом, Канадой и Российской Федерацией» [9].

Тем не менее, остается не ясным вопрос, какие именно устройства, приборы и оборудование, используемые при

осуществлении охоты, относятся к орудиям охоты. С одной стороны, очевидно предполагать, что под такой формулировкой законодатель имел ввиду как разрешенные средства (духовые манки, чучела и др.), так и запрещенные (различные световые устройства, устройства, имитирующие звуки животных и т.д.), использование которых ограничено в соответствии с Правилами охоты, утвержденными приказом Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации от 24 июля 2020 г. № 477 [10]. С другой стороны, указанные предметы являются вспомогательными средствами, использование которых без основного (поражающего) орудия охоты бессмысленно, но может иметь смысл при фотоохоте или наблюдении.

Юридическая неопределенность видового состава орудий охоты выступает серьезным коррупциогенным фактором. Фактически вопросы идентификации предметов и их отнесения к орудиям охоты оставлены на усмотрение уполномоченных должностных лиц, осуществляющих правоприменение. Это создает условия для субъективного восприятия и правовой оценки тех или иных обстоятельств, предоставляя неограниченные возможности для дозволенного применения норм права должностными лицами, выполняющими публичные функции.

На эту весьма существенную проблему на примере конкретных случаев уже обращали внимание Краев Н.В. и Краева В.Н. [11] в контексте рассмотрения истории развития института приравнивания к охоте.

В рамках настоящего исследования были рассмотрены решения, принятые судами общей юрисдикции за 2020 год по делам об административных правонарушениях, предусмотренных ч. 1, 1.1, 1.2 и 1.3 ст. 8.37 КоАП РФ, с применением ч. 2 ст. 57 Федерального закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов, размещенные в Государственной автоматизированной системе Российской Федерации «Правосудие» и Интернет-ресурсе «Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт)». Результаты анализа говорят о следующем:

- из 76 судебных дел об административных правонарушениях, предусмотренных ч. 1, 1.1, 1.2 и 1.3 КоАП РФ, рассмотренных мировыми судьями различных судебных участков из 24 субъектов Российской Федерации, порядка 96% (73 дела) завершились установлением виновности привлекаемого к административной ответственности лица и назначением административного взыскания. Было прекращено только 3 производства по делу об административном правонарушении (4%), в том числе 2 дела ввиду малозначительности совершенного правонарушения и 1 дело за отсутствием в действиях состава административного правонарушения;

- из 105 решений, обжалованных и рассмотренных в вышестоящих федеральных судах общей юрисдикции, было отменено порядка 36% всех решений, в том числе 16% с возвращением дела на новое рассмотрение и 20% с прекращением административного производства.

Таким образом, доля решений, вынесенных на рассмотрение федеральных судов общей юрисдикции, подтверждающих законность и обоснованность привлечения к административной ответственности, составила 64%.

Характеризуя общие черты судебных актов мировых судей за 2020 год, можно говорить о том, что в субъектах Российской Федерации сложилась преимущественно карательная практика по делам об административных правонарушениях, связанных с применением института приравнивания к охоте. Судебный процесс по таким делам характеризуется в большей степени обвинительным уклоном, недостаточной состязательностью судебного процесса, умалением принципа достаточности доказательств.

Стандартная формулировка мотивировочной части подобных решений сводится в большинстве случаев к тому, что уполномоченным должностным лицом составлен протокол об административном правонарушении в отношении привлекаемого к ответственности лица, при обстоятельствах, которые в соответствии с законодательством свидетельствуют об осуществлении охоты с нарушением установленных правил.

Такая процедура является достаточным основанием для установления вины в совершении правонарушения независимо от фактически причиненного вреда или угрозы причинения вреда охраняемым общественным отношениям.

Мировые судьи не принимают доводы привлекаемых к ответственности лиц об отсутствии умысла на причинение ущерба охотничьим ресурсам по причине недостаточности подтверждающих доказательств, что нарушает презумпцию невиновности, установленную ст. 1.5 КоАП РФ.

Однако, как выясняется позже при рассмотрении жалоб федеральными судами общей юрисдикции, около трети решений нижестоящих органов принимаются с нарушением норм процессуального права, неверной правовой оценкой обстоятельств дела или неправильным применением норм материального права. О таких случаях, к примеру, свидетельствуют реше-

ния Нижневартовского районного суда Ханты-Мансийского автономного округа - Югры [12], Сергиевского районного суда Самарской области [13].

Вместе с тем, в 2020 году имелись определенные прецеденты, выходящие за рамки сложившейся стандартной практики, которые представляют в рамках настоящей работы определенный интерес.

Так, к примеру, выявлено 3 судебных решения, которые были приняты в пользу невиновности лиц, привлекаемых к административной ответственности, при аналогичных обстоятельствах, которые в других случаях неумолимо послужили бы основанием для привлечения к административной ответственности и наложения административного взыскания.

1. Решением Лесозаводского районного суда Приморского края [14] по апелляционной жалобе было оспорено постановление мирового судьи о назначении административного наказания по ч. 1.2 ст. 8.37 КоАП РФ с прекращением производства по делу в связи с отсутствием состава административного правонарушения.

Согласно позиции судьи, запрет на нахождение в охотничьих угодьях распространяется только на нахождение граждан в охотничьих угодьях с расчехленным или заряженным охотничьим огнестрельным оружием. Помимо того, что огнестрельное оружие находилось у лица в зачехленном состоянии, согласно обстоятельствам дела, нахождение лица с огнестрельным оружием в общедоступных охотничьих угодьях в целом было вызвано крайней необходимостью для возможной самообороны и защиты от крупного хищного зверя.

2. Согласно Постановлению Мирового судьи Тейковского судебного района Ивановской области [15], рассмотревшего в административный материал о совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 8.37 КоАП РФ, производство по делу об административном правонарушении было прекращено в связи с отсутствием в его действиях состава административного правонарушения.

Мировой судья, руководствуясь ст. 27 Конституции Российской Федерации, которой закреплено право каждого, кто законно находится на территории Российской Федерации, свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, определил, что нахождение физических лиц с собаками в охотничьих угодьях в целях, не связанных с охотой, не образует состава административного правонарушения, предусмотренного ч.1 ст. 8.37 КоАП РФ.

3. Согласно Постановлению Мирового судьи судебного участка в границах Тамалинского района Пензенской области [16], рассмотревшего дело об административном правонарушении, предусмотренном ч. 1.2 ст. 8.37 КоАП РФ, производство по делу об административном правонарушении было прекращено ввиду малозначительности совершенного правонарушения с освобождением лица от административной ответственности и объявлением устного замечания.

При этом лицо находилось в общедоступных охотничьих угодьях с расчехленным, собранным, заряженным огнестрельным охотничьим ружьем в закрытые для охоты сроки, о чем был составлен протокол об административном правонарушении, и представлены фотоматериалы. Также лицо имело при себе официальное разрешение на добычу птиц на другой срок, добыча птицы не была произведена.

Судья при указанных обстоятельствах счел возможным признать данное административное правонарушение малозначительным и в соответствии со ст. 2.9 КоАП РФ освободить его от административной ответственности, ограничившись устным замечанием.

Данные решения существенно отличаются от большинства решений, принимаемых мировыми судьями по аналогичным делам, поскольку дают повод для переосмысления способов разумного и справедливого разрешения вполне бытовых случаев, формально образующих состав правонарушения, но не посягающих на охраняемые общественные отношения.

Обобщающие выводы

Существующий в России институт приравнивания к охоте определенно требует дальнейшего совершенствования законодательного регулирования, а также выработки справедливой и единообразной практики правоприменения.

Судебную практику по делам об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 8.37 КоАП РФ, разрешаемых во взаимосвязи с ч. 2 ст. 57 Федерального закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов, в целом можно охарактеризовать как недостаточно развитую. На первом этапе необходимо принятие мер, направленных на систематизацию судебных решений и разъяснение уполномоченными судебными органами некоторых вопросов применения ч. 2 ст. 57 Федерального закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов.

Юридическая состоятельность института приравнивания вызывает некоторые сомнения с точки зрения обеспечения

ключевых принципов административного судопроизводства.

В первую очередь, необходимо менять конструкцию части 2 статьи 57 Федерального закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов в целях:

1) исключения бескомпромиссности путем внедрения института распределения бремени доказывания для достижения наибольшей гибкости правоприменения;

2) исключения условий, способствующих возникновению коррупциогенных факторов, связанных с неопределенностью понятия «орудия охоты».

Для достижения первой цели предлагается рассмотрение возможности заимствования аналогичных правовых конструкций «презумпции охоты», предусмотренных в законодательствах таких иностранных государств, как Канада и США (в частности, Аляска).

К примеру, подобно тому, как это установлено законодательством ряда провинций Канады (Нунавут, Саскачеван, Онтарио), предусматривающих «presumption of harvesting (hunting) or possession», можно изложить ч. 2 ст. 57 Федерального закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов в следующем виде: «Нахождение в охотничьих угодьях физических лиц с орудиями охоты и (или) продукцией охоты, собаками охотничьих пород, ловчими птицами, является доказательством об осуществлении охоты, при отсутствии доказательств об обратном.».

Данные изменения в самой конструкции правовой нормы, в том числе дополнение условием о возможности доказывания неосуществления охоты, позволят нивелировать своеобразную жесткость и «угловатость» сложившегося института приравнивания к охоте.

Также в противовес данной нормы возможно установление так называемой «презумпции неосуществления охоты», как это реализовано в провинции Нунавут (Канада), которая предполагает неосуществление лицом охоты, если в момент нахождения на территории охотничьих угодий:

- лицо не владеет огнестрельным оружием или транспортирует огнестрельное оружие, которое должным образом зачехлено, находится в разобранном виде и помещено в закрытый отсек транспортного средства, доступ к которому невозможен изнутри транспортного средства;

- деятельность лица сопряжена только с целью наблюдения или фотографирования диких животных.

Для достижения второй цели, наиболее обоснованным и целесообразным вариантом решения проблемы неопределенности перечня орудий охоты представляется законодательное закрепление и разделение понятий основных (поражающих) и вспомогательных средств, используемых при осуществлении охоты, входящих в состав понятия «орудий охоты», с отсылкой на установление уполномоченным федеральным органом исполнительной власти конкретизированного перечня разрешенных и запрещенных средств.

При этом, само по себе владение вспомогательными средствами, будь то разрешенными или запрещенными, без использования основного (поражающего) орудия охоты, не должно приравниваться к охоте и служить основанием для привлечения к какой бы то ни было юридической ответственности.

И, наоборот, факт владения основным (поражающим) орудием охоты в совокупности со вспомогательными средствами, следует трактовать как неоспоримое доказательство об осуществлении охоты.

Дополнительно можно выделить использование запрещенных орудий охоты (как основных, так и вспомогательных средств) в качестве отдельного вида правонарушения с ужесточенной степенью ответственности.

При соответствующем решении рассматриваемой проблемы, может быть достигнут положительный эффект по снижению социальной напряженности, созданы условия для повышения эффективности сохранения охотничьих ресурсов и упрочнения российской правовой системы без ощутимого реального вреда для окружающей природной среды.

Библиография:

1. Федеральный закон от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. - 2009. - № 30. - Ст. 3735

2. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ // Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 1 (часть I). - Ст. 1

3. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 25. -

Ст. 2954

4. Шубин Ю.П. Некоторые вопросы применения института приравнивания к охоте // Вестник Санкт-Петербургской юридической

академии. - 2016. - № 1 (30). - С. 43-48

5. Осокин Р.Б., Гаевская Е.Ю., Селезнева А.Х., Ротко С.В., Тимошенко Д.А. Комментарий к Федеральному закону от 24 июля 2009 г. N 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». - Специально для системы ГАРАНТ, 2018. // СПС «Гарант». - URL: https://internet.garant.ru/#/document/77574158/

6. Федеральный закон от 13 декабря 1996 г. № 150-ФЗ «Об оружии» // Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 51. - Ст.

5681

7. Постановление Правительства Российской Федерации от 10 января 2009 г. № 18 «О добывании объектов животного мира, отнесенных к объектам охоты» // Собрание законодательства РФ. - 2009. - № 4. - Ст. 509

8. Федеральный закон от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире» // Собрание законодательства РФ. - 1995. - № 17. -

Ст. 1462

9. Федеральный закон от 26 апреля 2008 г. № 52-ФЗ «О ратификации Соглашения о международных стандартах на гуманный отлов диких животных между Европейским сообществом, Канадой и Российской Федерацией» // Собрание законодательства РФ. - 2008. - № 17.

- Ст. - 1759

10. Приказ Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации от 24 июля 2020 г. № 477 «Об утверждении Правил охоты» // Официальный интернет-портал правовой информации (www.pravo.gov.ru). - 2020. - № 0001202008310037

11. Краев Н.В., Краева В.Н. Приравнивание к охоте - презумпция виновности, установленная законом // Экологическое право. -2015. - № 2. - С. 3-10

12. Решение Нижневартовского районного суда Ханты-Мансийского автономного округа - Югры от 27 июля 2020 г. № 12120/2020 // ГАС РФ «Правосудие». - URL: http://sudrf.ru/ (дата обращения: 23.07.2021)

13. Решение Сергиевского районного суда Самарской области от 14.10.2020 г. № 12-109/2020 // ГАС РФ «Правосудие». - URL: http://sudrf.ru/ (дата обращения: 23.07.2021)

14. Решение Лесозаводского районного суда Приморского края от 12 ноября 2020 г. № 12-91/2020 // ГАС РФ «Правосудие». -URL: http://sudrf.ru/ (дата обращения: 23.07.2021)

15. Постановление Мирового судьи судебного участка № 1 Тейковского судебного района Ивановской области от 14.12.2020 г. № 5-218/2020 // Интернет-ресурс «Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт)». - URL: http://sudact.ru/ (дата обращения: 23.07.2021)

16. Постановление Мирового судьи судебного участка в границах Тамалинского района Пензенской области от 29.06.2020 г. № 5-141/2020 // ГАС РФ «Правосудие». - URL: http://sudrf.ru/ (дата обращения: 23.07.2021)

References:

1. Federal Law No. 209-FZ of July 24, 2009 "On Hunting and Conservation of Hunting Resources and on Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation" // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2009. - No. 30. - Article 3735

2. The Code of the Russian Federation on Administrative Offenses of December 30, 2001 No. 195-FZ // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2002. - No. 1 (part I). - Article 1

3. Criminal Code of the Russian Federation No. 63-FZ of June 13, 1996 // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 1996. - No. 25.

- St. 2954

4. Shubin Yu.P. Some questions of the application of the institute of equating to hunting // Bulletin of the St. Petersburg Law Academy. - 2016. -№ 1 (30). - Pp. 43-48

5. Osokin R.B., Gaevskaya E.Yu., Selezneva A.H., Rotko S.V., Timoshenko D.A. Commentary to Federal Law No. 209-FZ of July 24, 2009 "On Hunting and on conservation of hunting resources and on Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation". - Specially for the GARANT system, 2018. // SPS "Garant". - URL: https://internet.garant.ru/#/document/77574158/

6. Federal Law No. 150-FZ of December 13, 1996 "On weapons" // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 1996. - No. 51. - St.

5681

7. Resolution of the Government of the Russian Federation No. 18 of January 10, 2009 "On the extraction of objects of the animal world classified as objects of hunting" // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2009. - No. 4. - Article 509

8. Federal Law No. 52-FZ of April 24, 1995 "On the animal world" // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 1995. - No. 17. - St.

1462

9. Federal Law No. 52-FZ of April 26, 2008 "On Ratification of the Agreement on International Standards for Humane Trapping of Wild Animals between the European Community, Canada and the Russian Federation" // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 2008. - No. 17. - St. -1759

10. Order of the Ministry of Natural Resources and Ecology of the Russian Federation No. 477 dated July 24, 2020 "On Approval of Hunting Rules" // Official Internet Portal of Legal Information (www.pravo.gov.ru ). - 2020. - No. 0001202008310037

11. Kraev N.V., Kraeva V.N. Equating to hunting is a presumption of guilt established by law // Environmental Law. - 2015. - No. 2. - pp. 3-10

12. Decision of the Nizhnevartovsk District Court of the Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug - Yugra dated July 27, 2020 No. 12-120/2020 // GAS of the Russian Federation "Justice". - URL: http://sudrf.ru / (date of appeal: 23.07.2021)

13. Decision of the Sergievsky District Court of the Samara region of 14.10.2020 No. 12-109/2020 // GAS of the Russian Federation "Justice". -URL: http://sudrf.ru / (accessed: 07/23/2021)

14. Decision of the Lesozavodsky District Court of Primorsky Krai dated November 12, 2020 No. 12-91/2020 // GAS of the Russian Federation "Justice". - URL: http://sudrf.ru / (date of appeal: 07/23/2021)

15. Resolution of the Justice of the Peace of the judicial district No. 1 of the Teikovsky Judicial District of the Ivanovo region dated 12/14/2020 No. 5-218/2020 // Internet resource "Judicial and regulatory acts of the Russian Federation (SudAkt)". - URL: http://sudact.ru / (accessed: 07/23/2021)

16. Resolution of the Justice of the Peace of the judicial precinct within the boundaries of the Tamalinsky district of the Penza region dated 06/29/2020 No. 5-141/2020 // GAS of the Russian Federation "Justice". - URL: http://sudrf.ru / (accessed: 07/23/2021)