CC BY
44
BASIC PRINCIPLES OF TEENAGERS SLANGUAGE DICTIONARY
D. Z. Suleymanova
Teenagers' slanguage, by and large, is a part of youth jargon but with its peculiarities. The author's idea of slanguage suggests wide interpretation. The standard and sub-standard in colloquial speech (including slang, jargon, etc.) coexist and overlap setting off one another. The prospective dictionary should be a thesaurus due to specific nature of informal speech that characterizes small groups using both general and specific linguistic units that easily shift within the linguistic community. Material layout suggests setting off communicative-pragmatic zones, like speech etiquette zone, axiological zone, vocatives, and the informal-register topic zone.
Key words: slanguage standard, sub-standard, non-standard, communicative-pragmatic zones.
© 2011
Н. Р. Халитова
О ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОМ СПОРЕ А. СОЛЖЕНИЦЫНА И В. ШАЛАМОВА И ЕГО РЕШЕНИИ В СОВРЕМЕННОЙ ЛЕКСИКОГРАФИИ
В статье рассматривается этимология единицы зэк/зек в современном русском языке и её судьба в словарях последних десятилетий; описывается сущность спора А. Солженицына и В. Шаламова о данной единице.
Автор анализирует случаи употребления единицы зэк/зек в произведениях лагерной прозы.
Ключевые слова: лексикография, лагерная проза, А. Солженицын, В. Шаламов.
В 1999 г. в журнале «Новый мир» было опубликовано эссе А. Солженицына «С Варламом Шаламовым», в котором Солженицын, рассказывая о своих взаимоотношениях с В. Т. Шаламовым, в частности, описывает дискуссию, завязавшуюся у него с автором «Колымских рассказов»: «... возник между нами спор о введённом мною слове "зэк": Варлам Тихонович решительно возражал, потому что слово это в лагерях было совсем не частым, даже редко где, заключённые же почти всюду рабски повторяли административное "зе-ка" <...> в иных лагерях говорили "зык".» [Солженицын 1999: 164].
Анализируя случаи употребления единицы зека в «Колымских рассказах» В. Т. Шаламова, действительно, можно говорить об «административном» характере этого слова, поскольку употребляется оно в большинстве случаев в речи начальства: «Мы, гражданин начальник, — вмешался начальник санчасати, —
Халитова Надежда Рэнатовна — кандидат филологических наук, доцент кафедры сервиса и туризма Магнитогорского государственного университета. E-mail: halitova006@mail.ru
фельдшера вам сейчас пришлём. Из зэка» [Шаламов, 1, 1992: 198]; «— Ты — хи-гург? — Да, товарищ, начальник. — Бывший зэка? — Да, товарищ начальник» [Там же].
Подобные примеры использования лексической единицы зека (зэка) встречаются во многих произведениях лагерной прозы, напр.: «Зэка Терещук! — в очередной раз провозгласил майор. — Милости просим! Очередной заключённый взобрался в теплушку» (Т. Бокарев. Перед рассветом); «— Кто написал? — живо спросил Устименко, радуясь удивительным стихам. — Наш зэка...» (Ю. Герман. Я отвечаю за всё); «За связь зэка с зэкою, — читает дежурный вохровец, — выразившуюся в простое лошади сроком два часа <... > пять суток без вывода...» [Гинзбург 1990: 281].
Лагерная проза и публицистика способствовали закреплению формы зек / зэк, сегодня мы знаем и мн. ч. — зеки. Однако рождалась эта единица как несклоняемая и неизменяемая по числам и родам. Вот что писал об этом А. Солженицын в романе «Архипелаг ГУЛАГ»: «... Сокращённо стали писать: для единственного числа «з/к» (зэ-ка), для множественного — «з/к з/к» (зэ-ка зэ-ка) <...> Казенно рождённое слово не могло склоняться не только по падежам, но даже и по числам» [ТСРЯ XX 1998: 254].
В одной из колымских песен можно обнаружить следующее словоупотребление зека в качестве собирательного существительного: «От качки страдала зека» [Росси, 1, 1991: 130]. В современном русском языке вариант зэка можно встретить лишь в некоторых образчиках блатных песен; самой известной из них, наверное, является песня М. Круга «Человек в телогрейке», главным героем которой является «безымянный зэка».
По утверждению Ж. Росси, форма зек закрепляется в языке с 40-х гг. XX века. Аббревиатура «з/к» возникла из субстантивированного причастия заключённый — 'человек, который находится в заключении, под арестом' [Ожегов 1999: 207]. В произведениях лагерной прозы единица заключённый является наиболее частотной (к примеру, в «Колымских рассказах» В. Т. Шаламова насчитывается более 400 употреблений). Лексическая единица заключённый ведет себя как стилистически нейтральная, имеет обе формы числа, формы мужского и женского рода: «Личным пилотом Берзина (на гидроплане) был заключённый Володя Гин-це...» [Шаламов, 2, 1992: 217]; «Лагерная жизнь так устроена, что действительную реальную помощь заключённым может оказать только медицинский работник» [Шаламов, 1, 1992: 132]; «Живков — холостяк, здоровяк и красавец, жил сразу с двумя заключёнными женщинами» [Шаламов, 2, 1992: 342]; «Вы ведь тоже заключённая!» [Матвеева 1993: 102]; «Лёгкий шорох и тихие возгласы заключённых возвестили появление в бараке старшей нарядчицы Верки» [Гинзбург 1990: 240]; «Одно время начальник лагеря ещё такой приказ издал: никаким заключённым в одиночку по зоне не ходить» [Солженицын 1991: 172].
Находясь в непосредственной соотнесённости с текстами официально-делового стиля, лексическая единица заключённый не имела благоприятных условий для развития коннотативных признаков. Иначе сложилась судьба лексических единиц зека (зэка) и зек (зэк). Обладая более краткой, ёмкой звуковой формой, единицы зека (зэка) и зек (зэк) активно использовались в лагерной речи и на письме в различного рода документах. Лексическая единица зек (зэк) — резуль-
тат усечения существительного зека (зэка), возникшего в советской судебной и юридической практике из сокращения з/к.
Возвращаясь к дискуссии В. Т. Шаламова и А. Солженицына, отметим, что на страницах прозы В. Т. Шаламова можно встретить только единицу зека (зэка):
«Жили вместе — вольнонаёмные и рабочие зэка» [Шаламов, 1, 1992: 401]; «Махновцу пришлось работать грузчиком на том же самом складе, где он ишачил пять лет в чине зэка» [Шаламов, 2, 1992: 140].
Аббревиатура з/к встречается в «Колымских рассказах» лишь однажды — в названии официального документа лагерной администрации: «... "Права з/к з/к" или, вернее, правила содержания заключенных, которые состояли из двух частей: 1. Обязанности: заключённый должен, заключённый не должен...» [Там же: 218].
Многочисленные произведения лагерной прозы других авторов, а также нормативные и жаргонные словари дают возможность добавить к ряду заключённый, зэка, зык, зэк не зафиксированные в «Колымских рассказах» В. Т. Шаламова единицы зечка — 'заключённая' [Быков 1994: 89] и зечок — 'ребёнок заключённой, содержащийся вместе с матерью' [СТЛБЖ 1992: 93]. У Е. Матвеевой в романе «История одной зечки.» чаще всего используется лексическая единица зечка: «... он (лейтенант — Н.Х.) сделал паузу и оглядел строй зечек.» [Матвеева 1993: 69].
Словари последнего десятилетия фиксируют единицы зэк, зек, зэка, зэчка, причём в предлагаемых иллюстрациях чаще всего встречается вариант зек. К примеру, «Толковый словарь русского языка начала XXI века» фиксирует с пометой разг. единицы зэк, зек, зэка и зэчка [ТСРЯ нач. XXI 2006: 384]. Те же единицы (за исключением зэка) и с той же пометой отмечены в Большом академическом словаре современного русского языка [БАС 2006: 822] и Большом толковом словаре современного русского языка [БТС 2000: 372].
«Толковый словарь русского общего жаргона» [Ермакова 1999] как более употребительную предлагает единицу зек (реже зэк). Интересно, что этот словарь дает следующий комментарий словарной статье, посвящённой слову зек: употр. чаще с сочувствием. Коннот: лагерь; чаще по отношению к осужденным по политической статье, чем к уголовникам [Там же: 65]. Неслучайно не зафиксирована данная единица и в «Историко-этимологическом словаре воровского жаргона» [Грачев 2000]. С написанием зек предлагает данную единицу только «Толковый словарь русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой [Ожегов, Шведова 1999].
Таким образом, можно констатировать, что современная лексикография решает спор двух выдающихся авторов лагерной прозы в пользу А. Солженицына. При этом необходимо отметить противоречие между тем, что в словарных статьях в качестве наиболее употребительного закрепляется вариант зэк, а в представленном иллюстративном материале преобладает вариант зек.
ЛИТЕРАТУРА
БАС: Большой академический словарь современного русского языка / ИЛИ РАН; гл. ред. К. С. Горбачевич. — М.; СПб.: Наука, 2006. — Т. 6. — 1460 с.
БТС: Большой толковый словарь современного русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. — СПб.: Норинт, 2000. — 1536 с.
Быков В. Русская феня. — Смоленск: Траст-Имаком, 1994. — 222 с.
Гинзбург Е. Крутой маршрут. — М.: Сов. писатель, 1990. — 608 с.
ГрачёвМ. А., Мокиенко В. М. Историко-этимологический словарь воровского жаргона. — СПб.: Фолио-пресс, 2000. — 256 с.
Ермакова О. П., Земская Е. А., Розина Р. И. Слова, с которыми мы все встречались: толковый словарь русского общего жаргона: ок. 450 слов / под общ. ред. Р. И. Розиной. — М.: Азбуковник, 1999. — 320 с.
Матвеева Е. История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек. — М.: Шик, 1993. — 568 с.
Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка / РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. — 4-е изд., доп. — М.: Азбуковник, 1999. — 944 с.
Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу: в 2 кн. — М.: Просвет, 1991.
СТЛБЖ: Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона: речевой и графический портрет советской тюрьмы / авт.-сост. Д. С. Балдаев, В. К. Белко, И. М. Исупов. — М.: Края Москвы, 1992. — 526 с.
Солженицын А. Один день Ивана Денисовича // А. Солженицын. Избранное. — М.: Мол. гвардия, 1991. — С. 62-204.
Солженицын А. С Варламом Шаламовым // Новый мир. — 1999. — № 4. — С. 163169.
ТСРЯ XX: Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения / ИЛИ РАН; под ред. Г. Н. Скляревской. — СПб.: Фолио-Пресс, 1998. — 700 с.
ТСРЯ нач. XXI: Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика / под ред. Г.Н. Скляревской. — М.: Эксмо, 2006. — 1136 с.
Шаламов В. Колымские рассказы: в 2 кн. — М.: Рус. кн., 1992.
LEXICOGRAPHIC DISPUTE BETWEEN A. SOLZHENITSYN AND V. SHALAMOV AND ITS SOLUTION BY CONTEMPORARY LEXICOGRAPHY
N. R. Khalitova
The article reveals etymology of the word зэк/зек (convict) in modern Russian, traces its fate throughout dictionaries of recent decades, and gives the essence of the dispute between A. Solzhenitsyn and V. Shalamov concerning the unit under study. The analysis of the unit зэк/зек is based on prison camp prose.
Key words: lexicography, prison camp prose, A. Solzhenitsyn, V Shalamov.
