CC BY
18
УДК 070
О ЛЕКСИКАЛИЗАЦИИ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ПАДЕЖЕЙ В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОМ ЯЗЫКЕ
© 2013 г. А.М. Мизиев
Мизиев Ахмат Магомедович -кандидат филологических наук, доцент,
факультет филологии и журналистики, Институт гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН, ул. Пушкина, 18, г. Нальчик, 360000. E-mail: amiziev67@mail.ru.
Miziyev Akhmat Magomedovich -
Candidate of Philology Sciences,
Associate Professor,
Faculty of Philology and Journalism,
Institute for Humanities Research
of the Government of the KBR and KBSC RAS,
Pushkina St., 18, Nalchik, 360000.
E-mail: amiziev67@mail.ru.
Рассматриваются дискуссионные вопросы образования наречий от падежных форм в карачаево-балкарском языке: разграничение лексикализованных и нелексикализованных падеж-
ных форм; наречий, образованных путем лексикализации падежных форм, и наречий, образованных по аналогии с ними, минуя процесс изоляции собственно падежной формы, определение способов словообразования наречий, созданных путем изоляции этих форм, их разграничение; отношение служебных имен к наречиям, причины изоляции форм пространственных падежей; возможность перерастания значений таких наречий в омонимы.
Ключевые слова: лексикализация, изоляция, наречие, служебное имя, пространственные падежи, дательно-направительный падеж, местный падеж, исходный падеж, обстоятельственное значение.
In the article the debatable questions of formation of adverbs from case forms in Karachai-Balkar language are considered: differentiation of lexicalization and non-lexicalization case forms; the adverbs formed by lexicalization of case forms, and the adverbs formed by analogy to them, bypassing the process of isolation of actual case form, definition of ways of word formation of the adverbs created by isolation of these forms, their differentiation; relation of axillaries to adverbs, reasons of isolation of forms of spatial cases; possibility of transformation of such adverbs in homonyms.
Keywords: lexicalization, isolation, adverb, auxiliaries, spatial cases, dative and direct case, local case, initial case, adverbial meaning.
Словообразование наречий в тюркских языках обычно принято рассматривать не отдельно, а при характеристике их как части речи. Лишь в некоторых исследованиях этому вопросу уделяется специальное внимание [1 - 4]. Однако в них не четко разграничиваются лек-сикализованные и нелексикализованные падежные формы, что отражено и в словарях; наречия, образованные путем лексикализации падежных форм, и наречия, образованные по аналогии с ними, минуя процесс изоляции собственно падежной формы, в которых падежные аффиксы выступают как словообразующие, не разграничиваются. Не затрагивается вопрос о возможности развития значений наречий, образованных от грамматических форм слов, и перерастании их в лексические омонимы. Это приводит к смешению аффиксального и семантико-морфологического способов словообразования наречий. Не разграничиваются также наречия, образованные путем словосложения и редупликации. Таким образом, нет ясности в разграничении способов словообразования наречий.
Все это говорит об актуальности темы статьи. Цель ее - обоснование образования наречий из падежных форм на материале карачаево-балкарского языка. В ходе исследования предстоит установить отношение служебных имен к наречиям, определить причину изоляции падежных форм, степень лексикализации падежных форм, от чего зависит выражение
собственно обстоятельственных отношений пространственными падежами.
Квалификация таких служебных имен, как наречия (тюбюнде - внизу, къатында - рядом, тёгерегинде - вокруг, артында - сзади, аллында - впереди, тюбюнден - снизу, ба-шында - наверху, башындан - сверху) [5, с. 50 - 54; 6, с. 162], вызвана, на наш взгляд, следующими обстоятельствами:
1. Некоторые служебные имена могут употребляться без аффикса принадлежности 3 л. ед.ч.: Тюпде болсанг да, уллу сёлеш (погов.) -Не теряй духа, даже оказавшись внизу.
2. Большинство служебных имен бытует в своем ведущем лексическом значении, выражая пространственные и временные отношения наравне с общепризнанными знаменательными словами (ср.: орта - середина, арт
- задняя часть сторона, место, расположенное сзади и тийре - окружающее пространство (юй тётресинде - вокруг (возле) дома, жан
- сторона (тау жанына), в сторону гор), в совокупности с которыми они составляют единый семантический разряд слов, заметно видоизменяющий значения пространственных падежей.
3. Составители русско-тюркских, в том числе и русско-карачаево-балкарского словарей при переводе слов старались находить более точные эквиваленты; ср. в РКБС: внутрь - ичине, внутри - ичинде, изнутри -ичинден, наверх - башына, наверху - башын-
да, сверху - башындан. Составители тюркско-русских, а также толковых словарей тюркских языков, естественно, пользовались данными русско-тюркских словарей, а авторы грамматик и монографий при описании наречий -данными всех этих словарей.
Следует отметить, что, употребляясь изолированно, т.е. без предыдущего определения, некоторые служебные имена переходят в наречия. При этом свое значение они выражают независимо от других слов, самостоятельно; прежнее конкретное их значение абстрагируется, и они реализуются в значении обстоятельств и времени: аллындан - сначала, справа (Аллындан билген болсам, мен былай эте-рик тюйюл эдим (А. Теппеев) - Если бы я знал [это] сначала, поступил бы не так), ахы-рында - напоследок, наконец (Ахырында жаш жарагъан киши болду (Б. Гуляев) - Наконец мальчик стал настоящим мужчиной.
В карачаево-балкарском языке многие имена, особенно существительные, с аффиксом принадлежности также изолировались и стали наречиями: заманында - вовремя, тер-синден - превратно и др. Такие существительные употребляются только с аффиксом принадлежности 3 л., что свидетельствует о переходе их в наречия.
Изолироваться могут пространственные падежи всех имен. При этом основную часть наречий, образованных в карачаево-балкарском языке таким способом, составляют существительные и прилагательные.
В тюркологии принято считать, что формы пространственных падежей зародились именно как падежные, а затем обстоятельства переродились в наречия [7, с. 117; 8, с. 288; 9, с. 3216]. С нашей точки зрения, абсолютное большинство этих форм возникло не на уровне морфологии словоизменительной, а с самого начала создано как наречие по подобию и образцу внешне сходных, действительно изолированных и лексикализованных форм падежей на уровне собственно деривационной морфологии. Например, карачаево-балкарские наречия узакъгъа, кенгнге - далеко, жууукъ-гъа - близко, алайгъа - туда, былайгъа - сюда, бошха - зря, попусту и т.п. представляют собой лексикализованные формы дательно-направительного падежа, лексемы узакъда, кенгде - вдали, алайда - там, былайда - здесь и т.п. - местного падежа, слова же типа узакъдан, кенгден - издали, издалека, жан-
гыдан - снова, алайдан - оттуда и т.п. - исходного падежа.
Многие из таких производных слов как собственно падежные формы немыслимы не только по своей современной природе, но и генетически. Например, в наречиях ёргеден -сверху, энишгеде - внизу, артдагъа - про запас, впрок и т.п. производные основы (ёрге - наверх, вверх, энишге - вниз, артда - потом, затем) однозначно охарактеризованы как наречия и совершенно не поддаются ни субстантивации, ни адъективации.
В составе сходных наречий падежный аффикс носит явно словообразовательный характер.
Причину изоляции падежных форм тюркологи объясняют по-разному. Так, Н.К. Дмитриев видит ее в лексической сочетаемости их [7, с. 117]. Действительно она может способствовать изменению значения формы; ср.: чалгъыгъа къара - смотреть на косу, ухаживать за косой и чалгъыгъа чыкъ - выйти на сенокос. В первом словосочетании форма чалгъыгъа (дат. пад.) употреблена в своем обычном (грамматическом) значении, а во втором - синтаксически обусловленном, которое исчезает с устранением данного единичного управляющего глагола, и форма воспринимается в своем обычном значении. Подобные окказиональные лексико-синтаксически обусловленные значения могут перерастать в одно из частных значений производящей основы (ср. чалгъы башланды - начался сенокос и чалгъы сынды - коса сломалась), но не могут изменить ее назначение, а тем более - категориальную принадлежность к существительному.
Э.В. Севортян считает, что рассматриваемые формы изолировались благодаря употреблению их в роли обстоятельства [9, с. 321].
А.Н. Кононов высказывает двоякое суждение: с одной стороны, разделяет мнение Н.К. Дмитриева, а с другой - утверждает, что пространственные падежи изолируются и переходят в наречия «... в силу своего грамматического значения» [8, с. 288].
Таким образом, истинная причина изоляции падежных форм осталась невыясненной.
С нашей точки зрения, причина изоляции форм пространственных падежей кроется в том, что обстоятельственное значение их, по которому они функционально сопровождаются с наречиями и на базе которого возникают
изолированные их формы, в известной форме находится в зависимости от характера лексического значения конкретных именных основ, взаимодействующего с обстоятельственным значением падежа в двух разных началах: 1) организованно и 2) индивидуально. Ср. карач. -балк., например: 1) локальное значение местного падежа, которое регулярно лишь при названиях строго определенного семантического профиля-пространства (орамда - на улице), помещения (отоуда - в комнате), вместилища (шешада - в бутылке) и т.п.; значение хронологических границ, которое характерно для местного падежа лишь при названиях времени, обычно имеющих свое количественное определение (он жылда - в течение десяти лет, беш кюнде - в течение пяти дней), где обстоятельственное значение возникает как типовое грамматическое значение данной формы, хотя оно и согласовано с характером лексического значения имен; 2) разрозненные формы типа бирге - вместе, совместно (бир -один), кючден - еле, насилу (кюч - сила), ал-да - в начале (ал - перед, передняя часть, сторона), где в отличие от предыдущего случая значение падежа, имеющее с ним хотя и отдаленную, но явственную связь, входит в частные отношения с лексическим и категориальным значением основы, заслоняя ее прежнее значение и категориальную принадлежность и тем самым действительно отрывая данную форму от ее истоков: Ала бары-сы да бирге бу затха ыразылыкъларын бил-дирдиле (Б. Гуртуев) - Все они выразили свое одобрение этого дела; Жаш аякъ юсюне кючден сюеледи, тили да бюлдюргю этеди (Х. Шаваев) - Парень еле держится на ногах, язык его заплетается.
В первом случае падеж остается само собой, хотя данное значение и ограничено лексически: обстоятельственные значения пространственных падежей, хотя они и возникают благодаря определенной лексической сочетаемости формы, не затрагивают ни лексического, ни категориального значения основы, от которой образована последняя.
Известно, что противопоставление пространственных падежей друг другу и остальным падежам осуществляется на базе их обстоятельственных значений. Противопоставленность же падежей по выражению обстоятельственных, объектных, определительных и субъектных отношений составляет их грамма-
тическую сущность, отражающую категориальное свойство имени существительного как части речи. Форма падежа в силу этого даже в случаях оптимального сближения своего значения с функцией другой части речи сохраняет исходную категориальную принадлежность существительного, от которого она образована, противостоит изоляции и лексикализации, исключая лишь отдельные случаи, в которых прослеживается частная и тесная лексико-семантическая связь между значением падежа и лексической основы. Об этом свидетельствует ясная мотивированность большинства лексикализованных форм пространственных падежей их грамматическим значениям; ср. карач.-балк.: онгнга - направо (онг - правый), артха - назад (арт - зад, задняя часть, сторона), жайда - летом (жай - лето), ёргеде -наверху (ёрге - вверх, наверх), анда - там (ол - тот), эрттенликде - утром (эрттенлик -утро) и др.: Къара рульну онгнга, солгъа бу-рама (Шуёхлукъ) - Черный руль вращаю вправо, влево; Жайда жилян кёрген къышда жипден къоркъур (посл.) - Кто летом увидел змею, тот зимой испугается веревки.
Указанное явление происходит, на наш взгляд, не на семантико-синтаксическом или лексико-синтаксическом, как считали собственно Н.К. Дмитриев и А.Н. Кононов, а на семантико (или лексико)-морфологическом уровне. В этом отношении пространственные падежи исключения не составляют. Предназначенные прежде всего для выражения трех разновидностей косвенного объекта, они взаимодействуют с винительным и основным падежами (выражающими прямой объект и, как и они, управляемым глаголом), в совокупности с которыми противопоставлены родительному падежу, выражающему не объектные, а определительные отношения, и управляемому в отличие от них не глаголом, а именем существительным, а также основному падежу, выражающему главным образом субъектные отношения во всех других значениях, находящихся в позиции нейтрализации этого последовательно проводимого, коррелятивного противопоставления.
Собственно обстоятельственные отношения пространственные падежи выражают только в зависимости от характера лексического значения основы словоформы. И то нередко лексикализуются. Это и естественно -категориальное значение имени существи-
тельного как части речи несовместимо с собственно обстоятельственной функцией, лишь отдаленно связанной с функцией косвенного объекта, которую выполняют пространственные падежи и которая последовательно и четко выделяется и структурно.
У падежных форм степень лексикализации неодинакова. Выделяются в основном три группы:
1. С точки зрения современного карачаево-балкарского языка неразложимые и употребляемые только в значении наречия: ары - туда, бери - сюда, эртте - рано, раньше, огъары -вверх, наверх, огъартын - поверху, верхом, через верх, по верхней дороге, былайтын -через это место, по этому месту, къайры - куда, къайда - где, кери - прочь, далеко и др.
2. Разложимые, но употребляемые только в значении наречия: ёрге - вверх, наверх, энишге -вниз, алгъа - вперед, артха - назад, къайт-маздан - безвозвратно, насовсем, навсегда, алгъадан - заранее, заблаговременно и др.
3. Употребляемые в значении падежа и наречия: бирден - от одного и вместе, одновременно, оптом, кючден - от силы и еле-еле, насилу, узунуна длине чего-л. и вдоль, кёпге -многому и надолго.
Поступила в редакцию
Литература
1. Ахмедов И. Азербайчан дилинде фели багъ-ламаларын зэрфе догру инкитафы // Уч. зап. АзГУ им. С.И.Кирова. 1976. № 3.
2. Беглярова С.А. Адвербиализация в современном азербайджанском языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Баку, 1979.
3. Гулямов Т.Н. К вопросу об адвербиализации в современном узбекском языке // Уч. зап. Ташкентского госпединститута. Вып. 2. Филологический сборник. Ташкент, 1954.
4. Жафаров Ч.Э. Зэрф вэ мувэгъэти зэрфлешэн созлерин тэдрисинэ даэр // Уч. зап. АПИ им. В.И.Ленина. Серия XI. 1976. № 5.
5. Бозиев А.Ю. Словообразование имен существительных, прилагательных и наречий в карачаево-балкарском языке. Нальчик, 1965.
6. Хабичев М.А. Именное словообразование и формообразование в куманских языках. М., 1989.
7. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. М.; Л., 1948.
8. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.; Л., 1960.
9. Севортян Э.В. Словообразование в тюркских языках // Историко-сравнительная грамматика тюркских языков. Ч. II. М., 1956.
22 апреля 2013 г.
