CC BY
158
Н.А. Власенко
Власенко Николай Александрович — доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, заведующий отделом теории законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
О кризисных тенденциях в праве1
Кризис, охвативший мировую систему, несомненно, проявляется в России и ее правовой системе. Эффективность правового регулирования падает, роль законотворчества и закона снижается. К сожалению, проблема качества правовых механизмов пока не стала объектом комплексного исследования юридической науки. Между тем кризисные тенденции в праве приобретают системный характер, охватывают все новые моменты и грозят стать серьезной девальвацией данного института, без которого цивилизованное общество существовать не может.
Относительно правовой системы России говорить о кризисных явлениях корректно как о тенденциях негативного характера, накапливающихся и в силу этого представляющих опасность уничтожения основного качества права — регулятивных свойств. Заметим, что многие авторы — политологи, философы, юристы и публицисты, иногда наперебой, последнее десятилетие России характеризуют как стабильно развивающуюся реальность2. Однако термин «стабильность», используемый для характеристики современных тенденций, общий и мало что дает с точки зрения анализа сущностных моментов и в этой связи социально вреден. Думается, за этим термином нередко прячется (или прячут) появление и развитие кризисных ситуаций.
Право и правовая надстройка представляют сложнейшее социальное образование, соответственно, и кризисные тенденции, их причины неодинаковы. Дело в том, что право тесно связано с государством, обществом, социальными регуляторами и другими надстроечными элементами. Наиболее тесно право, его нормы соотносятся с государством, его законотворческой деятельностью. Зависимость права от государственной власти, а также экономики, нравственности и других общественных институтов очевидна, и в этой связи, кризисные явления, существующие в социально-экономической, управленческой и других сферах не могут не сказаться на нем, его качестве и эффективности.
На право, нередко, возлагают функции «антикризисного борца», не учитывая того, что оно само нуждается в «лечении», и также требует антикризисных мер. Предлагается создание «правового антикризисного механизма», который «может быть сконструирован как специальный режим хозяйствования»3. Идея создания специального нормативного правового акта, действующего в сложный исторический период с целью решения кризисных ситуаций, не нова. Однако как «вписать» предлагаемый правовой режим в действующую систему права? Не породят ли эти супер юридические нормы развитие дальнейших кризисных явлений в праве. Вплоть до полного коллапса правовой регуляции?
Представляется, что право и правовая система России, а также и международное право, поражены кризисом, попросту говоря, «болеют» и нуждаются в диагностике и лечении. Остановимся на основных негативных тенденциях в современном праве.
Усиление роли правовых механизмов как средство ограничения прав и свобод граждан и контроля над обществом. В истории государства и права можно найти десятки примеров, когда правовые механизмы выполняли и выполняют роль средств контроля и ограничения и попирания прав и свобод граждан.
Один из печальных и легко скрываемых от общественного мнения способов нивелировать права и свободы — это детализировать их реализацию. Таким образом, такой правовой инструмент, как конкретизация, может довольно активно использоваться как способ контроля и реализации прав и свобод граждан. Относительно Российской Федерации скажем следующее: после принятия Конституции
1 Автор продолжает исследование кризисных явлений в праве. См.: Власенко Н.А. Кризис права: проблемы и подходы к решению // Журнал российского права. 2013. № 8.
2 См., например: Примаков Д.Я., Дмитриева А.В., Волков В.В. Законодательная активность, стабильность законодательства и качество правовой среды: сравнительный анализ постсоциалистических стран. М., 2010; Замотае-ва Е.К. Судебное нормотворчество как фактор динамики и стабильности законодательства // Закон: стабильность и динамика: материалы заседания Международной школы-практикума молодых ученых-юристов. М., 2007. С. 151 —157; Колотилин А.В. Стабильность правовой и политической системы современной России как кардинальный фактор возрождения и развития государства. ЫЯЬ: http://economics.open-mechanics.com/articles/614.pdf
3 Шишкин С.Н. Предпринимательско-правовые (хозяйственно-правовые) основы государственного регулирования экономики. М., 2011.
Российской Федерации развитие прав и свобод граждан прошло, как минимум, в два этапа. Специалисты полагают, что на первом этапе (период Ельцина) в данной сфере происходило динамичное развитие законодательного регулирования. Это привело к тому, что вся сфера конституционных политических прав и свобод получила непосредственную регламентацию в федеральных законах, в частности, были приняты такие основополагающие в области прав человека законодательные акты, как «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» (19. 06. 2004 № 54-ФЗ); «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» (02.05.2006 № 56-ФЗ) и др.
Второй этап развития правового обеспечения прав сопровождался усилением контроля институтов гражданского общества со стороны государства, результатом чего явилось установление ограничений реализации прав и свобод человека и гражданина, что во многом мотивировалось реально возникающими угрозами безопасности общества и государства1. Об этом свидетельствует современное развитие законодательства о публичных мероприятиях, которое с учетом возможных угроз общественной безопасности, существующих в современном мире, достаточно обосновано. В то же время применение императивных начал в регулировании взаимоотношений между органами публичной власти и гражданином и институтами гражданского общества не должно переходить разумные пределы. Позитивное регулирование обеспечивает защиту самостоятельности граждан и их объединений при реализации принадлежащих им прав, обеспечивает необходимую свободу выбора. Только последовательная реализация данного принципа правового регулирования способна развивать и укреплять демократические основы общества.
Нарушение баланса правовых и неправовых методов регулирования. Недостатки культуры и воспитания, стагнацию духовности и мировоззрения исправить с помощью права, институтами юридической ответственности, вряд ли возможно. Попытки превратить правовые механизмы в средство решения нравственных «прорех» в обществе бесперспективны и социально вредны, в том числе и для самого права. Политика «запугивания» устойчиво формирует у населения нигилистическое отношение к правовым ценностям и их роли в обществе. Между тем тенденция «поправить» нравственность населения при помощи правовых средств в последние годы все более устойчива. Примером могут служить дополнения в УК РФ положениями об ответственности за оскорбление чувств верующих. Сразу возник вопрос: как квалифицировать эти действия? Баталии среди ученых-специалистов, депутатского корпуса были достаточно остры. С моей точки зрения, эффективность действия данных положений в УК РФ невелика. Как очевидно, прививать уважение к чувствам верующего нужно в семье, детском саду, школе и т. д. За недостатки в таком воспитании, несомненно, отвечает государство и общество.
Другой пример на эту же тему. Это предложения об «усовершенствовании» уголовной и административной ответственности для призывников, не явившихся в военкомат. Отклонение от службы в армии демонстрирует кризис современной морали и патриотизма; такого явления, в смысле масштабности, практически не было ни в русской армии, ни в советской. Отклоняться от армии считалось грехом (и не только моральным). Законодательная идея подключить правовые регуляторы, конечно же, уголовные с тем, чтобы обеспечить явку призывников в военкоматы, представляется малодейственной.
Как очевидно, право не может заменить мораль, нравственность и другие социальные регуляторы. Кроме того, чрезмерное регулирование специальными правилами одного и того же обстоятельства, успеха не принесет, ибо далеко не всегда всякое поведение нуждается в столь массивном регламентировании неодинаковыми по своей природе правилами. Необходимо гармоничное сочетание правовых и неправовых приемов воздействия, при этом не наделяя право функциями «полицейского».
О кризисе в международном праве и международной юстиции. Международное право всегда ассоциировалось с надеждой человека на счастливую судьбу, мир и справедливость, отсутствие угнетения одним народом другого. Между тем череда событий последних лет, их нарастающая периодичность уже не просто тревожат, но и дают основание сделать вывод о бессилии международных правовых стандартов. Кроме того, признаками упадка международного права являются неопределенность перспектив некоторых межгосударственных образований (ЕС, СНГ); бездействие ряда международных организаций; институциональная стагнация ООН; уязвимость некоторых институтов с точки зрения легитимности (международные уголовные трибуналы); и др.
Не содействуют авторитету международного права и международной юстиции попытки «обрезать» роль Европейского суда по правам человека на территории России. Речь идет о противостоянии ЕСПЧ и России в связи с делом военнослужащего К. Маркина, которому было отказано в предоставлении отпуска по уходу за ребенком, ибо такой отпуск положен только женщинам, находящимся на военной службе. От позиции Конституционного Суда Российской Федерации по этому вопросу будет
1 Подробнее о динамике конституционного законодательства в сфере прав человека см.: Институты конституционного права / под ред. А.Е. Постникова, Л.В. Андриченко. М., 2011. С. 73—88; авторы книги также подмечают «тенденцию некоторого законодательного ограничения отдельных политических и личных прав» (с. 75).
зависеть многое, — укрепится ли международное право и международная юстиция на территории России или им будут поставлены препятствия.
Помимо очевидного возрастания влияния прецедентного права на развитие международной юстиции, следует отметить и тенденцию умножения числа международных судов, фрагментации международного права, конкуренции юрисдикций, конкуренции судебных решений и др. Все это также свидетельствует о кризисных проявлениях в международном праве.
Другой фрагмент кризиса — это тенденция развития «мягкого права». Еще в конце прошлого века термин «мягкое право» не был столь популярен и применялся в основном в сфере регулирования международных публичных отношений. Кроме того, использовался и в научных правовых работах, политикоюридических документах (70-90-е гг. XX в.). Позднее данное сочетание стало употребляться более широко — в смысле документов международных организаций, международных стандартов, модельных законов, кодексов лучшей практики и т. д. Постепенно термин «мягкое право» начинает употребляться и относительно характеристики внутреннего права, причем все более активно. Однако зададимся вопросом — что понимать под мягким правом? Разница между «мягким» правом и «твердым» правом в том, что соблюдение правил мягкого права не контролируется и не обеспечивается принудительными мерами со стороны государства. Иначе говоря, мягкое право никого ни к чему не обязывает — субъекты могут выполнять или не выполнять его предписания, а государство за невыполнение обязательств не вправе привлекать к какой-либо ответственности и применять принудительную силу. Тенденции расширения сферы мягкого права в международно-правовом регулировании и национальном — вряд ли можно отрицать. Возникает вопрос — не кризис ли это международной правовой системы и внутригосударственной? Несомненно, да, ибо в этой ситуации право утрачивает одно из своих важнейших свойств — государственную гарантированность юридических норм, безусловное обеспечение их действия.
Падение роли закона и законотворчества. Практика законодательных инициатив и особенно спешно принимаемых законов свидетельствует о сложившейся негативной тенденции решения того или иного вопроса исключительно посредством принятия законодательных актов. Тенденция «тиражирования» законов девальвирует его значение и роль; неприемлема и часто встречающаяся ситуация, когда закон подменяет подзаконные или ведомственные акты, особенно в случае содержания в нем чрезмерно детализированного регулирования общественных отношений. Известно, что закон по своей юридической природе должен регламентировать принципиально важные и устойчивые отношения в обществе. Аксиомой является и то, что закон представляет собой документ высшей юридической силы и имеет прямое действие. Изобилующая декларативность положений закона также умаляет его значение как фундаментального правового регулятора. Закону необходимо вернуть такие его качества, как нормативность и юридическая обязательность.
Относительно негативных тенденций в законотворческой практике отметим следующее. Во-первых, федеральный законотворческий процесс превратился в некое «латание дыр»: принимаются сотни поправок, дополнений и изменений. Разработка самостоятельных законопроектов концептуального характера стала редкостью. В Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации ежегодно поступает около двух тысяч законопроектов; и только 3-4 имеют концептуальный характер, самостоятельны и предлагают новое решение. Пусть не всегда, в конечном итоге, успешно, но тем не менее (О парламентском контроле в Российской Федерации, О добровольчестве (волонтерстве) и др.). В настоящее время такие законы, не проработав сколько-нибудь долго, подвергаются критике и реформированию.
Во-вторых, глубочайший кризис переживает региональное законотворчество, по сути, оно сведено к нулю. С тем, чтобы как-то «поддерживать статистику», Государственная Дума пошла по пути инициирования законодательных инициатив субъектами Российской Федерации. Речь идет о законопроектах об утрате юридической силы законов СССР, РСФСР, Российской Федерации в связи с принятыми законами Российской Федерации (их вносили Архангельская, Мурманская, Калининградская области и др.). Другими словами, субъектам РФ доверили техническую работу по «расчистке» законодательства. Да, это важно. Но регионы ли должны это делать? Разве это не пример кризиса законотворчества в сфере совместного ведения, и не настала пора пересмотреть юридический механизм принятия законов по предметам совместного ведения? Конструкция по принятию законов в сфере совместного ведения, предложенная в середине 1990-х, не оправдала себя и ударила по основам российского федерализма, нивелировав тем самым качество права.
В-третьих, до сих пор так и не выработано критериев, с помощью которых можно определить, где грань или уровень федерального законотворчества и подзаконного нормотворчества. Огромный пласт законов, содержащих регламентные правила, технические нормы и др. — удел правительственных постановлений, министерских приказов и т. д.
Загромождение содержания законов и использование законотворчества не по назначению, несомненно, девальвирует данные общественно важные институты.
На законодательном уровне отсутствует официальная классификация нормативных правовых актов, что особенно важно в условиях федеративного устройства государства, множества субъектов
правотворчества, сложной системы управления в стране. Помимо «видовой» упорядоченности необходимо создать строгую иерархию нормативных правовых актов, где Конституция России явилась бы системообразующим документом. Тем не менее в нормативно-правовом массиве появляется немало документов с не вполне определенным статусом. Так, однозначно затруднительно определить юридическую природу программно-целевых актов (Концепции, Программы и др.), несмотря на то, что они исходят от органов государственной власти. Оценка их правовой природы только исходя из формы акта представляется малоприемлемой. Юридическое значение таких документов часто бывает более значительным, чем это вытекает из используемой для придания им официального характера правовой формы. Проблема юридических регулятивных документов с неясным статусом и сложной государственно-правовой природой требует специального изучения и оценки специалистов.
О кризисе тематики и концепций законопроектов говорит Примерная программа законопроектной работы Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации в период осенней сессии 2013 года в части законопроектов, подлежащих первоочередному рассмотрению. Г осдума планирует рассмотреть 111 законопроектов в различных сферах практической жизни. Что интересно? Из них — 90 о внесении изменений в действующие законы и только 11 являются тематическими и содержат какое-то концептуальное решение проблемы. Многие из них рассматриваются во втором или третьем чтении. Больше всего предлагается изменений в Кодекс об административных правонарушениях — 10, Налоговый кодекс — 6, Г ражданский, Уголовный и Уголовно-процессуальный — 4 и по 1-2 — земельный, градостроительный и др.
Остальные законопроекты о принятии и исполнении бюджета и ратификации международных договоров. Здесь можно рассуждать по-разному. Одна логика может быть таковой: базовые отрасли сформировались и сейчас период, когда они совершенствуются. На мой взгляд, это не убедительный ответ на вопрос. Да, с этим можно было бы согласиться, если не кризис в управлении, экономической политике, социальной политике и т. д. Поэтому на повестке дня концептуальные изменения базовых отраслей законодательства и разработка новых законопроектов, способных решить кризисные явления и преодолевать застой и коррупцию.
Структурные «колебания» системы отечественного права. Обновление российского законодательства, проводимое в последние годы на основе Конституции Российской Федерации, привело к значительному увеличению массива нормативных правовых актов. Между тем необоснованное и несбалансированное расширение и углубление правового регулирования порождают бессистемное развитие отраслей правового регулирования. Во многом именно по этой причине появилось «размывание» отраслей права, состоящее в стремлении «втиснуть» в однородные правовые комплексы нормы, регулирующие различные общественные отношения. Выработанные десятилетиями такие критерии, как предмет и метод отрасли права, попросту не замечаются или попираются. «Размывание» предмета правового регулирования есть условие утраты отраслью внутреннего единства и системности, без которых их самостоятельное существование, обособленное от других законодательных образований проблематично.
Стихийность динамики законодательного массива и отраслевая «неразбериха» вызваны отсутствием качественных долгосрочных прогнозов развития законодательства при обилии концепций долгосрочного развития. Так, наиболее концептуальным и перспективным документом на этом фоне выступает Концепция социально-экономического развития на период до 2020 года. При всех ее достоинствах в деле комплексного охвата различных сфер жизнедеятельности, в целом же, данный документ обходит конституционно- ценностную основу правового регулирования, не охватывает концептуальные правовые сюжеты будущего развития государства. Необходимо наличие юридической стратегии законодательного развития, способной выступить основной эффективного правового регулирования, избежания будущих ошибок в правотворчестве и правоприменении, предупреждения рисков конституционных нарушений.
Включение индивидуального правового регулирования в нормативный массив. Норма права представляет собой общее формально определенное, обязательное и охраняемое государством правило поведения. Это основа права. Между тем в последнее время возрастает число нормативных правовых актов, в которых, по сути, закрепляется специальный режим регулирования отдельных общественных отношений или статуса конкретных субъектов, что нарушает природу права в смысле «равного масштаба». Например, в Федеральном законе «О Государственной корпорации по атомной энергии “Росатом”» (от 01.12.2007 № 317-ФЗ) индивидуализирован правовой статус Корпорации. В законе установлены принципы организации, цели создания и деятельности, порядок управления, процедура реорганизации и ликвидации и др. Аналогичное можно сказать и о недавно принятом Госдумой во втором чтении законопроекте о реформе Российской академии наук. Эти примеры можно продолжить1.
1 Интересный факт по этому поводу приводит газета «Ведомости» (17 октября 2013 г.). Речь идет о проекте федерального закона «Об особенностях акционирования“«Почты России”». УЯ!.: //www.vedomosti.ru
Отступление от федеративных начал права. Российский Федерализм предопределяет развитие законодательства на двух уровнях — федеральном и региональном, а также наличие предметов совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, о чем уже шла речь. Здесь заметим следующее. На первом этапе, длившемся примерно с 1993 по 2003 годы, существенную роль в построении взаимоотношений Российской Федерации и ее субъектов играли механизмы децентрализованного регулирования, что, в частности, выражалось в рамочном характере федеральных законов в самых различных сферах. Последующая коррекция действующего законодательства повлекла значительную централизацию федеративных отношений, в том числе детализацию полномочий и порядка деятельности органов власти субъектов Федерации, местного самоуправления и др.
Таким образом, в контексте динамики многоуровневого регулирования можно констатировать усиление начала централизации в праве, что, в первую очередь, выражается в увеличении доли федерального правового вмешательства в разные сферы общественных отношений и уменьшении участия субъектов Федерации в развитии правовых процессов.
Так, избирательное законодательство субъектов РФ с 1994 по 2002 год развивалось достаточно самостоятельно в соответствии с общими ориентирами, содержащимися в Конституции и федеральном избирательном законодательстве. Однако с 2002 года и по настоящее время постоянно усиливается регламентация федеральным законодательством всего объема избирательных процедур и основных элементов избирательных систем, применяемых при проведении выборов в субъектах РФ.
Оценивая действующее избирательное законодательство как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Российской Федерации, следует признать высокую степень регламентированности основных избирательных процедур в федеральном законодательстве, что само по себе представляет серьезную предпосылку для эффективной защиты избирательных прав. Однако как показывают результаты мониторинга применения избирательного законодательства, не всего его институты в полной мере отвечают задачам модернизации политической системы, созданию механизма эффективной демократии. В настоящее время актуальными остаются вопросы совершенствования избирательной системы, применяемой на выборах всех уровней, уточнение нормативного содержания института ответственности за нарушения избирательного законодательства, дальнейшее развитие процедур, обеспечивающих общественный контроль за определением итогов голосования и результатов выборов1.
Централизация правового регулирования в сфере федеративного устройства предполагает усиление иерархических связей между всеми институтами публичной власти, в том числе посредством установления механизмов ответственности органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления за реализацию федерального законодательства.
Просматривается тенденция корректировки регионального законодательства с учетом верховенства федерального законодательства. Федеральное законодательство в части организации государственной власти в субъектах Российской Федерации сохраняется и нарастает. К настоящему времени большинство нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации (в том числе конституций и уставов), устанавливающих статус органов власти субъектов Российской Федерации, претерпело коренные изменения.
Между тем, по оценке специалистов, процесс разграничения полномочий нельзя считать завершенным раз и навсегда. Появляются новые сферы отношений, нуждающиеся в дополнительном разграничении. Требуют уточнения, как отмечалось, сложившееся разграничение полномочий между органами власти. Все это говорит о необходимости более совершенного правового механизма в сфере «совместного ведения».
О Конституции Российской Федерации и правовой недостроенности. Юбилей Конституции Российской Федерации — повод для анализа тенденций развития российского законодательства и правовой системы России. Современный период постконституционного правового строительства считается завершенным, его результат — построенная система законодательства и созданная на ее основе правовая система. Между тем проблемы, сопровождающие динамику российского законодательства и законотворчества, не только остались, но и усиливаются. На них и следует обратить внимание и искать пути решения. Прежде всего, это неполнота законодательной реализованности конституционных предписаний, прямо требующих развития и конкретизации. Так, из самого текста Конституции вытекают указания на необходимость принятия ряда федеральных конституционных законов и федеральных законов, чье действие будет способствовать развитию положений, закрепленных Конституцией РФ. Однако по-прежнему лишь обсуждается возможность принятия ряда законов, например, Федерального конституционного закона о Конституционном Собрании Российской Федерации и др. Неза-
1 Подробнее об этом: Постников А.Е. Избирательное законодательство: необходимо четкое разделение полномочий между различными уровнями власти при проведении выборов // Журнал российского права. 2002. № 5; Он же. Актуальные направления развития избирательного законодательства // Журнал российского права. 2004. № 2; Он же. Тенденции развития институтов конституционного права // Журнал российского права. 2011. № 10.
вершенность в деле принятия конституционных законов создает возможность произвольного толкования отдельных конституционных положений. Нет сомнения, развитие конституционного законодательства выступает ключевым условием эффективности российской правовой системы. Кроме того, в Конституции отсутствует критерий разграничения сферы регулирования конституционного и обычного федерального закона, что давно необходимо решить на законодательном уровне; не выработаны критерии сферы регулирования конституционных законов; и др.
Практически важным направлением повышения эффективности законодательного регулирования и обеспечения его стабильного поступательного развития может стать принятие федерального закона о нормативных правовых актах в Российской Федерации. Указанный федеральный закон позволит преодолеть юридические противоречия между законом и иными правовыми актами, предотвращать нарушения законности в деятельности государственных органов, бизнес-структур и иных организаций. Процессы правотворчества и правоприменения получат прочную нормативную базу, отражающую в полной мере принципы Конституции Российской Федерации и современного международного права. С учетом этого Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ в инициативном порядке подготовлен проект федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», который пока практической реализации пока и не нашел1.
О кризисе в юридической науке. Всеобъемлющий кризис и где-то хаос, охвативший современную правовую надстройку, не может не затронуть и такого его важного звена, как наука. Система научных знаний о праве, ее результаты всегда были главным условием развития юридической надстройки и основой ее эффективного функционирования. История достаточно красочно характеризует отношение власти к правовой науке. Ее можно горячо поддерживать и создать условия для развития (период М.М. Сперанского) либо загнать в рамки и стремиться полностью контролировать тематику исследований (периоды Сталина, Брежнева). Нынешняя ситуация уникальная: государственная власть мало интересуется результатами исследований правовой науки. Безусловно, это нельзя абсолютизировать. Несомненно, есть исключения, например, Правительством РФ активно поддерживается антикоррупционная тематика, являющаяся одним из направлений современных исследований.
Состояние научной юридической мысли можно охарактеризовать как «кружение мутной воды». В настоящее время практически нет новаторских научных работ, создающих направления в исследовании, решающих какую-то проблему. Даже в советское время, которое часто называют застоем, диктатурой, такие работы были, например, труд недавно ушедшего из жизни С.С. Алексеева «Механизм правового регулирования в социалистическом государстве» (М., 1966). Высказанная ученым мысль о «компоновке» и связи юридических элементов оказалась не бесспорной. Между тем она не только породила дискуссию, но и стала «предвестником» теории юридических средств (юридического инструментария). Не менее значима его работа «Социальная ценность права в советском обществе» (М., 1970). Аксиологический подход в то время считался буржуазным, главенствовала теория отмирания государства и права, и на этом фоне право признается ценностью.
Подытоживая, зададимся вопросом. Какой критерий или принцип должен лежать в основе развития отечественной государственности, правовой системы и юридической науки? Представляется, что ответ на этот вопрос достаточно прост — разум. Такой критерий как разум есть оценка жизненности и действенности государственно-правового механизма. Разумное право и разумное государство — вот флаг и русло направленности динамики современного российского права и государственности. Разум является «поставщиком» содержания права и в этом случае право может быть востребованным и эффективным, и в этом случае мы можем говорить о силе права, его разумности. И наоборот, слабый разум или попросту неразумность ведут к слабости права и бессилию государства, которое (неразумно устроенное) порождает слабое право и разрушает его; слабое право по содержанию и техническим параметрам (неразумно созданное) разрушает государство, отдает себя в руки стихии и хаоса.
Поставленные в статье проблемы, несомненно, можно рассматривать только как отдельные характеристики кризисных явлений права. То, о чем шла речь, а также и многое другое (автор не претендует на то, чтобы охватить все), требует специальных исследований и выработки рекомендаций.
Выводы. В правовом развитии устойчиво складываются разрушительные тенденции, одни из которых очевидны и уже только хорошо заметны, но требуют адекватных мер. Другие пока выражены слабо, быть может, их разрушительное действие не бесспорно. Что в итоге: разрушительная сила набирающих силу негативных закономерностей «вырождает» право «изнутри» и снаружи: во-первых, речь идет об утрате правом сущностных моментов и превращении его в «приказное средство» «серого Российского» управления. И, во-вторых, такое право порождает, что во многом следствие вышесказанного, негативное отношение к нему, то есть правовой нигилизм.
1 См.: Проект федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» (инициативный законопроект) / Авт. кол. Т.Я. Хабриева, Ю.А. Тихомиров, Н.А. Власенко [и др.]. М., 2013.
