CC BY
104
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Р.З. Рувинский
Рувинский Роман Зиновьевич — кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Нижегородской правовой академии
Законотворчество в условиях современных политических кризисов: тенденции, риски, стратегия
Переживаемое нами время, пожалуй, без преувеличения можно охарактеризовать как период трудных решений, растущей нестабильности и ломки многих давно устоявшихся социальных моделей. Некогда вполне благополучные политические режимы рушатся под грузом навалившихся на них проблем либо вынуждены перестраиваться кардинальным образом для того, чтобы выжить и сохранить себя. Еще не преодолены последствия мирового экономического кризиса 2008 года, а разразившаяся буквально на наших глазах «война санкций», в которую уже вовлечены государства Европейского союза, Норвегия, Канада, США, Австралия, Япония и Россия, грозит вот-вот обернуться новым экономическим упадком и длительной рецессией в этих и других странах. На Ближнем Востоке отдельные исламистские движения противопоставляют себя целым государствам, распространяя на новых территориях свои порядки, а теперь война и анархия многочисленных враждующих друг с другом вооруженных групп докатилась до российских границ, поглотив Украину, методично разрушаемую после февральского государственного переворота.
Самое время говорить о мощном — и на этот раз отнюдь не только об экономическом — кризисе, в условиях которого неизбежным образом меняются и законодательства вовлеченных в него государств. При этом кризисный, вынужденный характер правотворческой деятельности отражается на содержании принимаемых законодательных актов, а зачастую также и на процедурах законотворчества. Как представляется, определенные ценные выводы могут быть сделаны в результате исследования особенностей законодательной техники и самого законотворчества периода политических кризисов.
Прежде всего стоит отметить, что проблемы и вызовы, встающие перед современными государствами, обычно выливаются в форсирование государственной правотворческой политики. Меняющиеся условия жизни требуют соответствующего изменения нормативных начал деятельности государства, граждан и организаций. Поскольку состояние любого кризиса1 никогда не является запланированным и означает для государства внезапно обнаружившуюся невозможность или затрудненность жизни по прежним, докризисным правилам, (анти)кризисная правотворческая политика осуществляется зачастую в ускоренном темпе и в ограниченные сроки. Результатом такой политики является принятие законов, которые могут быть охарактеризованы как экстраординарные.
Термином «экстраординарное законотворчество» можно описать особого рода правотворческую политику государства, обусловленную острыми внутри- или внешнеполитическими противоречиями или неблагоприятными обстоятельствами в социальной и политической сферах, нередко осуществляемую в авральном порядке и выливающуюся, как правило, в наложении на отдельные категории субъектов права различных правоограничений, которые в иных условиях на них не были бы возложены. Данное определение, разумеется, не идеально и требует уточнений, но, полагаем, на первых порах может использоваться в качестве рабочего.
Попытаемся обозначить признаки экстраординарных законов.
1. Как уже было отмечено, к принятию таких нормативных актов законодательные органы государства подталкивают определенные неблагоприятные обстоятельства (в том числе рост в обществе недовольства государственной политикой, распространение подрывных идей и настроений, вовлеченность в острый конфликт с иностранным государством и т. п.), что свидетельствует о вынужденном характере такого законотворчества. Экстраординарность законотворческой деятельности и самих законов, следовательно, лежит не столько в процедурной области (хотя и процесс законотворчества зачастую претерпевает влияние кризисных обстоятельств, о чем будет сказано ниже), сколько в содержании правового регулирования: закон не был бы принят или был бы принят в совершенно ином виде, если бы не состояние кризиса; нормы закона, даже если он облечен в обычную конституционноправовую форму, как бы выходят из ряда вон. Например, нашумевший в свое время Федеральный закон от 28 декабря 2012 года № 272-ФЗ «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации», озаглавлен-
1 Термин, происходящий от греческого слова Kpiaig, означающего поворотный пункт, решающую ситуацию, исход. См.: Советский энциклопедический словарь. М., 1987. С. 654.
Юридическая техника. 2015. № 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
ный прессой как «закон Димы Яковлева»1 (кстати, вопросу защиты детей, передаваемых на усыновление, в нем посвящена только одна статья), возможно, никогда не был бы принят, если бы ему не предшествовало издание в США так называемого «закона Магнитского»2, предусматривающего санкции в отношении отдельных должностных лиц Российской Федерации.
2. Содержанием экстраординарных законодательных актов, как правило, предусматриваются меры, ограничивающие прежние права и свободы отдельных категорий субъектов, возлагающие на субъектов новые публично-правовые обязанности, вводящие или ужесточающие юридическую ответственность. Экстраординарные законы могут вводить для отдельных категорий лиц особые правовые режимы, определяя для них специальное правовое регулирование. Так, Федеральный закон от 20 июля 2012 года № 121-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части регулирования деятельности некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента»3 ввел новые формы контроля за деятельностью некоммерческих организаций, получающих денежные средства и иное имущество от иностранных источников, а уже упомянутый выше «закон Димы Яковлева» предусмотрел положения, ограничивающие на территории России правовой статус граждан США по сравнению с иными иностранными гражданами.
3. Из отмеченного вытекает то, что экстраординарные законы содержат в себе значительный конфликтный потенциал, который обусловлен как предпосылками их принятия, так и тем, что нормы экстраординарного законодательства зачастую поляризуют общество. Противоречия, определяющие необходимость исключительных законодательных мер, не снимаются, а, напротив, доводятся до максимального напряжения.
4. Экстраординарное законотворчество нередко бывает связано с пренебрежением формальными правилами законодательного процесса, либо, напротив, со сведением законодательного процесса к чистой формальности. Экстраординарные законы, как и любые другие законы, принимаются большинством депутатов законодательного органа власти, однако здесь это всегда еще и правящее большинство, позволяющее себе, проигнорировав позицию парламентского меньшинства (если таковое имеется по конкретному, вынесенному на обсуждение вопросу), решить судьбу законопроекта без обстоятельного рассмотрения.
Поскольку конкретными жизненными поводами для принятия подобных законов практически всегда выступают определенные кризисные обстоятельства или накопившиеся противоречия, процесс их принятия почти всегда носит авральный, поспешный характер. Нередко авральный характер экстраординарного законотворчества выливается в нарушения конституционно установленных законодательных процедур.
Яркой иллюстрацией экстраординарного законотворчества, выходящего за рамки легальной процессуальной формы, является, пожалуй, история принятия российскими парламентариями Федерального закона от 8 июня 2012 года № 65-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон “О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях »4, ужесточившего порядок проведения массовых мероприятий и ответственность за его нарушение. Внесенный в Государственную Думу РФ 10 мая 2012 года, уже 22 мая проект данного Закона был принят в первом чтении, буквально в считанные дни получил все необходимые заключения, а 5 июня был принят сразу во втором и третьем чтениях, после чего на следующий же день был одобрен Советом Федерации ФС РФ и 8 июня подписан Президентом РФ5. Принятие его в течение одного пленарного заседания Государственной Думы РФ сразу во втором и третьем чтениях тем более любопытно, что ко второму чтению депутатами от оппозиции с целью затянуть принятие закона было подготовлено более четырехсот поправок, которые в итоге, по настоянию представителей парламентского большинства, были рассмотрены формально, «оптом», без обсуждения по существу. Пленарное заседание Государственной Думы длилось почти до полуночи6. Впослед-
1 О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации: федеральный закон от 28 декабря 2012 г. № 272-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2012. № 53, ч. 1, ст. 7597.
2 Russia and Moldova Jackson-Vanik Repeal and Sergei Magnitsky Rule of Law Accountability Act of 2012: Public Law 112-208, Dec. 14, 2012 // US Department of the Treasury. URL: http://www.treasury.gov/resource-center/sanctions/ Programs/Documents/pl112_208.pdf (дата обращения 24.09.2014).
3 О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части регулирования деятельности некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента: федеральный закон от 20 июля 2012 г. № 121-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2012. № 30, ст. 4172.
4 О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях»: федеральный закон от 8 июня 2012 г. № 65-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2012. № 24, ст. 3082.
5 См.: Паспорт проекта Федерального закона № 70631-6 «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации
06 административных правонарушениях и Федеральный закон “О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях”» // СПС «КонсультантПлюс».
6 Историческое заседание Госдумы // Интерфакс, 5 июня 2012 г. URL: http://www.interfax.ru/politics/txt.asp?id= 249030 (дата обращения: 24.09.2014).
Рувинский Р.З. Законотворчество в условиях современных политических кризисов...
639
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
ствии на основании обращений граждан была проведена проверка конституционности принятого закона, в результате которой, хотя закон и был признан не противоречащим Конституции, трое судей Конституционного Суда РФ (Ю.М. Данилов, С.М. Князев и В.Г. Ярославцев) отозвались особыми мнениями, в которых подвергли резкой критике некоторые особенности российского законотворческого процесса последних лет. В частности, в особом мнении судьи В.Г. Ярославцева отмечается: «Принесение на жертвенный алтарь Государственной Думы Российской Федерации конституционного права на свободу собраний в угоду сиюминутных желаний по “скоростному” принятию закона, конечно же, не красит Государственную Думу Российской Федерации, не добавляет ей авторитета, ведь по определению она должна являть собой образец соблюдения всех норм законотворческого процесса»1.
5. Принятие экстраординарных законов обычно бывает связано со специфическим позитивистским мышлением, согласно которому любая социальная проблема может быть устранена посредством правотворчества, через принятие нового закона. Именно в силу этого нередко такие законы на самом деле могут быть оценены как излишние, поспешные или несвоевременные — устанавливающие довольно-таки жесткие меры, не требующиеся в имеющихся условиях; создающие видимость борьбы с проблемой без возможности решения данной проблемы сугубо нормотворческим путем. В отдельных случаях принятие поспешного экстраординарного закона вообще не требуется, так как уже действующее законодательство предусматривает возможность, не принимая новых нормативных правовых актов, реализовывать меры, требуемые в тот или иной кризисный момент.
6. С другой стороны, обращение к экстраординарному законотворчеству, наоборот, может иметь запоздалый характер, когда лечение застарелой социальной болезни требует уже не установления, изменения или отмены юридических норм, а конкретных фактических действий, единственно способных защитить конституционный порядок. В подобной ситуации, взывавшей уже не к нормотворчеству, а к жестким фактическим мерам по исполнению действующего законодательства, к январю 2014 года оказалась администрация президента Украины В.Ф. Януковича. Тогда, вместо решительных и согласованных действий политического руководства страны и так называемых «силовых» ведомств, в нарушение действовавших процедурных правил (без обсуждения во втором чтении2, в отсутствие заключений со стороны профильных парламентских комитетов3) был принят пакет законов4, на реализацию положений которых у президента и правительства, как оказалось, не не имелось воли.
Безусловно, следует иметь в виду, что перечисленные признаки не представляют собой исчерпывающей характеристики описываемого явления, более того — в различных ситуациях они могут комбинироваться различными способами. Сам термин «экстраординарные законы» весьма условен — он призван лишь отразить тенденцию, которой в последние годы все чаще следуют законодатели и субъекты права законодательной инициативы в различных точках земного шара: попытка ускоренного решения текущих, пусть и действительно острых, задач, стоящих перед государственным аппаратом,
1 По делу о проверке конституционности Федерального закона «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон “О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях” в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э.В. Савенко»: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2013 г. № 4-П // Собрание законодательства РФ. 2013. № 8, ст. 868.
2 «...стая законопроектов пролетела сквозь сессионный зал Рады за считанные минуты. Мало того, что без обсуждения и второго чтения, так еще и с беспрецедентным нарушением регламентных процедур. Поскольку оппозиция блокировала президиум, трибуну и не без потасовки попыталась отнять у регионалов часть карточек для голосования, первый вице-спикер, коммунист Игорь Калетник объявил волеизъявление “в ручном режиме”. Никто толком не успевал считать голоса “за”, да и необходимости не возникало: на табло то и дело загорались зеленым цветом нужные показатели: “249”, “235”.» (Мусафирова О. Закон о диктатуре // Новая газета. 2014. № 5. С. 9).
3 Картка законопроекту «Проект Закону про внесения змш до Закону УкраУни «Про судоустрм i статус судщв» та процесуальних закошв щодо додаткових заходiв захисту безпеки громадян» // Верховна Рада УкраУни. Офщ1йний веб-портал. URL: http://w1 .c1 .rada.gov.ua/pls/zweb2/webproc4_1?pf3511=49483 (дата обращения: 27.09.2014); Картка законопроекту «Проект Закону про внесения змш до Кримшального процесуального кодексу УкраУни (щодо заочного кримшального провадження)» // Верховна Рада УкраУни. Офщмний веб-портал. URL: http://w1.c1.rada. gov.ua/pls/zweb2/webproc4_1?pf3511=49023 (дата обращения: 27.09.2014); Картка законопроекту «Проект Закону про внесения змш до Регламенту ВерховноУ Ради УкраУни» (щодо особистого голосування за допомогою електронноУ системи)» // Верховна Рада УкраУни. Офщмний веб-портал. URL: http://w1.c1.rada.gov.ua/pls/zweb2/ webproc4_1?pf3511=44910 (дата обращения: 27.09.2014).
4 Про внесения змЫ до Закону УкраУни «Про судоустрм i статус судщв» та процесуальних закошв щодо додаткових заходiв захисту безпеки громадян: закон УкраУни вщ 16 с1чня 2014 року № 721-VII // Вщомост ВерховноУ Ради. 2014. № 22, ст. 801; Про внесения змш до Кримшального процесуального кодексу УкраУни щодо заочного кримшального провадження: закон УкраУни вщ 16 с1чня 2014 року № 724-VII // Вщомост ВерховноУ Ради. 2014. №22, ст. 805; Про внесения змш до Регламенту ВерховноУ Ради УкраУни: закон УкраУни вщ 16 с1чня 2014 року № 724-VII // Вщомост ВерховноУ Ради. 2014. № 9, ст. 92.
640
Юридическая техника. 2015. № 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
за счет законотворчества1; ставка на радикальные меры, императивный метод правового регулирования, ограничение отдельных прав и свобод, введение юридических запретов, возложение новых публично-правовых обязанностей и ужесточение юридической ответственности2.
С недавних пор «экстраординарные законы» выполняют роль инструментов давления на внешнеполитических конкурентов в международных конфликтах.
Так, 3 апреля 2014 года был подписан Президентом США и введен в действие Закон о разработке международных программ для Украины и соседних регионов3, направленный на развитие и финансирование средств массовой информации, ориентированных на русско-, татаро- и украиноязычную аудитории и распространяющих антироссийскую пропаганду (пункт а. 1: «Российское правительство преднамеренно заблокировало украинским гражданам доступ к нецензурируемым источникам информации и предоставляет им альтернативные новости и информацию, которые одновременно некорректны и носят разжигающий вражду характер»4).
В настоящее время на рассмотрении Конгресса США находятся еще как минимум два экстраординарных и отчетливо антироссийских законопроекта — «Акт о помощи Украине»5 (принят Палатой представителей 27 марта 2014 г.) и «Акт о предотвращении российской агрессии»6 (прошел два чтения и направлен на рассмотрение Комитета по иностранным делам 1 мая 2014 г.). Помимо того, что названные закон и законопроекты обладают всеми признаками исключительности, они еще и имеют ярко выраженный провокационный характер, являя собой идеальные примеры использования права в качестве инструмента политической борьбы.
Отчетливо исключительный характер, связанный с глубочайшим политическим кризисом, носит и Закон Украины от 14 августа 2014 года №1644-VII «О санкциях», предоставивший Совету национальной безопасности и обороны страны широкий спектр полномочий по ограничению деятельности субъектов хозяйственной деятельности, средств массовой информации и отдельных иностранных граждан, в том числе полномочия по «ограничению, частичному и полному прекращению транзита ресурсов, полетов и перевозок через территорию Украины» (п. 5 ч. 1 ст. 4, ч. 2 ст. 5)7. Не требуется больших аналитических усилий для того, чтобы понять: реализация предусмотренных в данном законе мер серьезным образом подорвет экономику и самой Украины, и соседних с ней государств.
Так или иначе, практика экстраординарного законотворчества, в тот или иной кризисный момент способная в кратчайшие сроки противопоставить назревшей проблеме попытку решения, может грозить серьезными рисками, которые, к сожалению, не всегда с должной ответственностью осознаются законодателями и инициаторами принятия соответствующих законов. Во-первых, такая практика в конечном счете ведет к разрушению изнутри законодательной процедуры, поскольку ставит законность, демократизм и иные основополагающие принципы законотворческого процесса в подчиненное положение голой эффективности, подчас понимаемой весьма превратно. Во-вторых, в ходе экстраординарного законотворчества нередко ломаются давно сложившиеся и устоявшиеся традиции юридической техники, а именно — техники изложения содержания нормативных правовых актов: так, даже беглый взгляд на упоминавшийся выше Федеральный закон от 28 декабря 2012 года №272-ФЗ «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации» вызывает ассоциации, скорее, со стилистикой изложения нормативных правовых актов в США и ряде других зарубежных стран (в основном, принадлежащих к англосаксонской правовой семье), нежели со стилем, в котором изложено большинство законов Российской Федерации. Здесь следует указать на недостаточно абстрактный характер содержащихся в законе положений и казуальность правового регулирования, предполагающего введение определенных ограничений и запретов конкретно для граждан США, но допускающего те же действия
1 О проблемах утилитаристского отношения к праву и рассмотрения права как всего лишь технического инструмента для решения текущих, сиюминутных задач госаппарата см.: Рувинский Р.З. Юридический релятивизм, техника и кризис индустриального общества // Вопросы правоведения. 2014. № 2 (24). С. 49—60.
2 В этой связи крайне актуально звучит замечание итальянского философа Дж. Агамбена, указывающего на то, что «осознанное использование вечного чрезвычайного положения (даже если оно и не было объявлено формально) стало одной из главных практик современных государств, включая и так называемые демократии». (Агамбен Дж. Homo sacer. Чрезвычайное положение. М., 2011. С. 9).
3 United States Internationa! Programming to Ukraine and Neighboring Regions: Public Law 113-96 — Apr. 3, 2014 //
Congress.Gov. URL: https://beta.congress.gov/bill/113th-congress/senate-bill/2183/text (дата обращения:
24.09.2014).
4 The Russian Government has deliberately blocked the Ukrainian people's access to uncensored sources of information and has provided alternative news and information that is both inaccurate and inflammatory // Ibid.
5 Ukraine Support Act // Congress.Gov. URL: https://beta.congress.gov/bill/113th-congress/house-bill/4278 (дата обращения: 24.09.2014).
6 Russian Aggression Prevention Act of 2014 // Congress.Gov. URL: https://beta.congress.gov/bill/113th-congress/ senate-bill/2277 (дата обращения: 24.09.2014).
7 Про санкцп: закон УкраУни вщ 14 серпня 2014 року № 1644-VII // Верховна Рада УкраУни. URL: http://zakon1 .rada.gov.ua/laws/show/1644-18 (дата обращения: 24.09.2014).
Рувинский Р.З. Законотворчество в условиях современных политических кризисов...
641
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
для граждан других государств. Наиболее ярко отмеченные особенности проявляются в изложении пункта 1 статьи 4 Закона от 28 декабря 2012 г.: «Запрещается передача детей, являющихся гражданами Российской Федерации, на усыновление (удочерение) гражданам Соединенных Штатов Америки, а также осуществление на территории Российской Федерации деятельности органов и организаций в целях подбора и передачи детей, являющихся гражданами Российской Федерации, на усыновление (удочерение) гражданам Соединенных Штатов Америки, желающим усыновить (удочерить) указанных детей»1.
Главная же проблема состоит в том, что постепенно экстренное законотворчество начинает восприниматься как нормальное, а законодательство в целом приобретает экстраординарный характер. На место прежних, сравнительно небольших штрафов в законодательство об административных правонарушениях вводятся санкции с многотысячными, а то и миллионными штрафами, превышающими размеры санкций даже по многим составам преступлений, закрепленным в Уголовном кодексе РФ. Управомочивающий тип правового регулирования вытесняется запретительно-обязывающим. Общественные отношения, опосредуемые нормами такого законодательства, сами приобретают чрезвычайный / конфликтный элемент, даже если речь идет об обычной нормальной деятельности субъектов. В итоге экстраординарный характер законотворческой деятельности и экстраординарное, исключительное содержание законодательных актов, вслед за которыми принимаются не менее экстраординарные подзаконные нормативные правовые акты, приводят к возникновению в общественной жизни значительного напряжения, способного даже усугубить имеющееся кризисное состояние или вызвать новый кризис. Жесткие законодательные меры, носящие спорадический, бессистемный характер, но выдвигаемые государственным аппаратом на первый план раз за разом, постоянно, радикализируют общественные настроения, тем самым приближая открытые конфликты. Таким образом, вызванные кризисами, социальными и политическими противоречиями законодательные меры сами вполне могут становиться причинами кризисов.
Впрочем, дабы вышеизложенные рассуждения не выглядели однобоко, несколько слов необходимо сказать в оправдание практики экстраординарного законотворчества. Как принято говорить, чрезвычайные времена требуют чрезвычайных решений, и проблема состоит уже в том, что без такого, экстраординарного нормотворчества и экстраординарного же правоприменения в современном мире обходиться становится все труднее. Кроме того, экстраординарный характер закона еще не означает, что этот закон обязательно является неправовым или антиправовым, если использовать терминологию сторонников философского подхода к правопониманию. Теоретически вполне возможно представить себе ситуацию, при которой именно экстраординарное законотворчество окажется единственно действенным средством для предотвращения угроз, способных кардинально деформировать существующий правопорядок либо вовсе разрушить последний. В такой ситуации перед законодателем встает трудная и ответственная задача соблюсти баланс эффективности и законности, не скатиться в произвол.
Представляется, что для этого кризисное законотворчество должно отвечать следующим требованиям:
а) применяться только при наличии действительной необходимости, в целях реализации интересов всего общества, а не отдельных узкосоциальных групп (правящей элиты, крупных предпринимателей, чиновников и т. п.);
б) следовать определенной долгосрочной стратегии правового регулирования, а значит — не быть спорадическим, случайным, не применяться ситуативно;
в) быть понятным для тех субъектов, поведения которых касаются устанавливаемые нормы;
г) основываться на подлинно научном анализе регулируемых отношений;
д) в максимальной степени соответствовать установленным процедурным правилам;
е) по возможности сопровождаться максимально широкой общественной дискуссией.
Конечно же, отмеченные условия не являются стопроцентной гарантией от возможного произвола со стороны отдельных фракций государственного аппарата, тем более что в каждом отдельном случае в распоряжении законодателя может оказаться различный — и зачастую весьма ограниченный — набор возможностей, и не исключено, что соображения о следовании тем или иным принципам окажутся отодвинуты на второй план значимостью конкретной задачи. В конце концов, никто не застрахован от различных эксцессов, правотворческих и правоприменительных ошибок, а игнорирование современных политических вызовов означает капитуляцию перед ними, пассивное ожидание разрушения государственности и окончательной потери законом своего авторитета.
Очевидно, тем не менее, что экстраординарное законотворчество, при всей условности и относительности данного понятия, представляет сегодня тот противоречивый и неоднозначный феномен,
1 О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации: федеральный закон от 28 декабря 2012 г. № 272-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2012. № 53, ч. 1, ст. 7597.
Юридическая техника. 2015. № 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
который, как нам кажется, жизненно необходимо изучать. Примеров такой законодательной деятельности становится все больше и больше, и особое внимание, как представляется, может быть уделено изучению технико-юридической ее составляющей.
В свое время немецкий правовед Карл Шмитт писал: «Исключение интереснее нормального случая. Нормальное не доказывает ничего, исключение доказывает все; оно не только подтверждает правило, само правило существует только благодаря исключению. В исключении сила действительной жизни взламывает кору застывшей в повторении механики»1. Похоже, сегодня самое время взять этот подход на вооружение.
1 Шмитт К. Политическая теология // Шмитт К. Политическая теология: сборник / пер. с нем. М., 2000. С. 29.
Рувинский Р.З. Законотворчество в условиях современных политических кризисов...
