CC BY
25Юлия Крашенинникова, Светлана Низовцева
(Сыктывкар)
О коллективных прозвищах сельских жителей Коми края (по архивным материалам первой трети XX в.)
Имя как часть вербального кода традиционной народной культуры занимает в ней особое место, образуя самостоятельный ономастический код1. Имянаречение - это не только даваемое человеку при рождении имя, отличающее его от других, но и присвоение прозвища. Словари дают следующее определение лексемы «прозвище»: «Название, данное человеку помимо его имени и содержащее в себе указание на какую-нибудь заметную черту характера, наружности, деятельности данного лица...»2; «Словарь синонимов» отсылает к статье «Имя», в которой в качестве синонимов к лексеме «имя» предлагает в том числе и «название, прозвание, прозвище <...> кличка, наименование»3. В числе определений слова «прозвище» зафиксировано «неофициальное имя человека, животного, предмета и т.п.»4. Другими словами, прозвище (особенно коллективное, родовое) в традиционной культуре имеет значение второго имени человека / группы лиц и является своего рода идентификатором, способом маркирования локального сообщества.
В настоящей работе мы остановимся на коллекции коллективно-групповых прозвищ, выявленных нами в фольклорном собрании Национального музея Республики Коми5. Архивные рукописные материалы датируются тридцатыми годами XX в. (1932-1936 гг.), записаны студентами Коми педагогического техникума в различных районах республики6. Коллекция присловий довольно большая, что объясняется, вероятно, включением специальных вопросов в программы по изучению фольклорно-этнографического наследия Коми края7. Коллективные прозвища (в материалах они терминологически
обозначены как сиктъяслон нимтысьомъяс, прозвищояс, присловиеяс) зафиксированы преимущественно на коми языке, в рукописных материалах они представлены, как правило, группами от 3-4 до 30 номинаций.
В настоящей работе анализируются тексты, записанные в более чем 130 населенных пунктах из 11 районов Республики Коми, некоторые поселения в настоящее время уже не существуют: одни были исключены из учетных данных из-за закрытия, другие объединены в один населенный пункт или присоединены к более крупным, о третьих мы вообще не нашли упоминаний в справочной литературе8. Крайне мало записей из Удорского и Печорского районов республики.
Записи сопровождаются сведениями разной степени полноты и информативности: чаще указан район записи или населенный пункт, в редких случаях зафиксированы фамилия, инициалы информанта, год рождения, социальное положение и прочие единичные факты, которые показались собирателю важными на момент записи. При анализе материала возникают трудности, связанные с мотивацией прозвищ, что объясняется, в частности, отсутствием или малым количеством комментирующих данных (свидетельских «показаний»), сопроводительных комментариев и пояснений (уточнения, ремарки собирателей), довольно бедным справочным аппаратом9. В связи с этим мы сочли уместным обратиться к современным фольклорным записям и этнографическим свидетельствам с целью приближения к пониманию причин возникновения той или иной групповой номинации.
В основе мотивации локально-групповых прозвищ лежат разные стереотипные представления, влияющие на идентификацию местного сообщества. Любое коллективное прозвище содержит один отличительный признак, отмеченный «своим» или «соседними» сообществами. Одна и та же локальная группа может иметь несколько номинаций, заключающих в себе разные признаки. Попавшие в поле зрения прозвища различаются по наличию/отсутствию в них оттенка пейоративности: многие присловья имеют вполне нейтральную коннотацию и могут рассматриваться как самохарактеристики представителей локальных групп; напротив, прозвища, данные одними сообществами другим, в ряде случаев содержат сниженные эмоционально-оценочные значения10.
Выделение единственного или доминирующего отличительного признака, закрепленного в названии прозвища, позволило распределить имеющиеся коллективные номинации на несколько лексико-семантических групп (первые пять групп относительно большие по количеству текстов), в остальных представлены мало встречающиеся, редкие и единичные образцы.
1. Профессиональная деятельность или род занятий жителей
отражены в тех номинациях, в которых называются предметы местных промыслов, виды местных промыслов/занятий и специфические производства. В присловьях этой группы зафиксированы названия разных предметов (туес, пестерь, кузов, решето) берестяного и лубяного промыслов, имеющих широкое распространение в республике: жителей с. Поромес называли 'делающие туесы' (туес вочысьяс)11, с. Кужба - 'туесники' (туйиса), с. Помоздино - 'плетущие решето' (пож кывысьяс), с. Грива - 'пестерники' (пестерникъяс), с. Койго-родок - 'кузовники' (кузолникъяс) и др. Последние два прозвища сопровождаются комментариями «много носят пестерей12», «много носят кузовов»13, которые подчеркивают в том числе и преимущественное использование местными жителями этих предметов в повседневной жизни. Подобные мотивации зафиксированы и в современных полевых материалах: «Гривеня пестерник - пестеря из бересты делали и собирали ими ягоды, завраженя и карвуджемчи с пестерями, ужговчи кузолник - не использовали пестеря»14, «гривенса пес-
терник, койгортса кузовник - за ягодами ходили [с] этими посуда-ми»15.
К этой же группе относятся прозвища, в которых закреплены производственные занятия и традиционные промыслы: жителей д. Клапово называли 'глину топчущие' (сёй талялысьяс), «потому что там делают кирпич»16; с. Серегово - 'солевары' (солеваръяс), поскольку в с. Серегово Княжпогостского р-на Республики Коми находился один из крупнейших в России солеваренных промыслов, основанный в конце XVI - начале XVII в. В материалах довольно много единичных номинаций, указывающих на ремесленную «специализацию» жителей того или иного населенного пункта: жители местности Поръясяньчой - 'обувь шьющие' (ком кыысьяс), д. Усть-Ижма - 'маслобойщики' (йов быран), с. Деревянск - 'скобельщики' (гогина), д. Ягвыв - 'кузнецы' (кузнеча), д. Вотча - 'валяльщики'
(гыньдейяс), д. Свеждор - 'стекольщики' (стекольщикъяс) и др. Современные полевые материалы вторят архивным, в них также фиксируется информация о производственных занятиях жителей той или иной деревни. Так, информанты из д. Погост Койгородского р-на республики отмечают, что «большинство мужчин из деревни были портными, ездили на заработки в Сибирь - портняжничали, весной приезжали на посев. В Ужге были все портные, в другой деревне -сапожники. Каждая деревня была со своей специальностью»17.
В числе традиционных промыслов упоминается рыболовство: жители с. Дон получили несколько прозвищ: 'рыболовы' (чери кыйысьяс), 'донские с пестерем, испачканным рыбной слизью' (донса ульомось пестера), 'ловцы черных окуней' (сьод ёкыш кыйысьяс); в последней номинации акцент сделан на цветовом признаке черный, который, возможно, указывает на более темную окраску чешуи у рыбы, обитающей в стоячей (озерной) воде (озеро Донты расположено рядом с селом. - Ю.К., С.Н.).
Номинация жителей с. Ношуль 'кошель / котомка, обшитая корой' (кошель кишом кор) фиксируется в полевых записях начала XXI в. в качестве дразнилки, строящейся на созвучии слов «Ношуль -кошель»18, обыгрывается в поговорке «в Ношуль за кошелем, в Сибирь за шабуром19» (Ношульо кошельла, Сибыро шабурла), объясняющей и отражающей степень участия местного населения в отхожих промыслах в Сибири: «В Ношуль за кошелем, в Сибирь за шабуром. [В Ношуль за кошелем?] Да, в Сибирь за шабуром. Раньше в Сибирь ходили. "Что, в Сибирь идешь?" - "Иду за шабуром". Шабур раньше, одежду сошьют и хвастают, сейчас фуфайка и пиджак, фуга (?) да всякое, а тогда в Сибирь за шабуром, видишь, работают и привозят из Сибири. [Зарабатывали на шабур?] Зарабатывали»20.
2. Локально-групповые прозвища, включающие «орнитологические» и «зоологические» названия. Орнитопрозвища: жители д. Вомын - 'чайки' (каляяс), д. Кырув и с. Озёл - 'вороны' (ракаяс), д. Мырьерем - 'вороны' (кырнышъяс), д. Мохчаюр - 'вороны' (ку-варканъяс)21, д. Ляли - 'голуби' (гулюяс), с. Слудка - 'воробьи' (пышкайяс, пыштютюяс), д. Вилядь - 'куриное гнездо', 'курятник' (курог поз) и др.
Прозвища с зоо- и ихтиокомпонентом: жители деревень Гурган, Мырпонаыб, Кузьдав - 'зайцы' (кочьяс), деревень Наволок и Пож-
ня - 'островные зайцы' (дшыв кочьяс), с. Чухлом - 'лесные зайцы' (вор кочьяс), с. Краснобор - 'крысы' (крыса чукор; букв, крысиное сообщество), с. Межадор - 'мелкие ерши' (кос йоршъяс), местности Нижние Коквицы - 'лягушки' (лягуша чукор). Номинация жителей д. Пешкапиян - 'гнездо поганых насекомых (вар.: ящериц)' (пежгаг поз) сопровождается в рукописи комментарием «много плохого делают да пьют свой самогон»22, который позволяет отнести эту номинацию и в группу № 4 (см. ниже).
Насекомые упоминаются в названиях жителей д. Винла - 'комариное гнездо' (ном позсаяс), с. Объячево - 'клоповье гнездо' (лудык поз) и с. Прокопьевка - 'клопы' (луджъяс).
Мотивация подобных прозвищ может объясняться рядом причин: сходство по внешним или поведенческим характеристикам, особенности речевой манеры, большое количество в населенном пункте означаемых животных/птиц/насекомых, родовое прозвище (по мнению ряда исследователей, имеющее тотемическую природу23) и др. Так, название жителей с. Прокопьевка Прилузского р-на 'клопы' сопровождается комментарием информанта, указывающим на сходство по «размеру»: «люди маленькие, мелкие»24.
Объяснения некоторым прозвищам обнаруживаются в современных материалах. К примеру, информанты указывают, что прозвище 'вороны' (ракаяс) жители могли получить за громкую «кричащую» речь: «Пожегдинские [жители с. Пожег. - Ю.К., С.Н.] - вороны, громкоголосые они»25, «Жители д. Пожег - воронья стая, каркают да поэтому. Голос громкий»26. Называние «зайцами» информанты объясняют поведенческими чертами: «Жителей д. Мале зайцами на-
27
зывают, робкие да сообразительные, наверно, поэтому...»
3. В прозвищах третьей группы актуализируются темы богатства, достатка, нищеты, бедности, представления о социальных группах. В частности, жители д. Кулига - 'богачи' (богачой), с. Ижма - 'купцы' (купечьяс), с. Лойма - 'буржуи' (буржуйяс), д. Поруб-Кеповская - 'богатые купцы' (озыр купечъяс). Закрепленные в номинациях характеристики подтверждаются современными экспедиционными записями, в которых содержатся сведения о большей зажиточности жителей перечисленных населенных пунктов,
28
в частности сёл Ижма, Лойма . Оценочные комментарии современных информантов с. Спаспоруб Прилузского р-на Республики Коми
отражают оппозицию «богатый-бедный» по отношению к жителям расположенного поблизости с. Поруб того же района, что обусловлено не только разным уровнем достатка обитателей этих населенных пунктов, но и, вероятно, памятью о существовавшей в 1920-е гг. принадлежности к разным административным единицам: «Поруб-ские - нищими, неряхами были, спаспорубские - богачами»29.
Достаточно часто фиксируются прозвища, в которых реализуется тема нужды, бедности, нищенства: 'нищие', 'побирушки' (корысьяс, нянь корысьяс; букв, нищие, хлеба просящие) называли жителей сёл Коквицы, Озёл, Усть-Нем, Палевицы, Чёрныш и др., в сопровождающих комментариях отмечается наличие большого количества неимущих, бедных жителей: «Коквицы у нас прозывают Коквицкий кузов, много было нищих»30. Мотив нищенства актуализируется и в современных записях как в отношении жителей одного населенного пункта («А оттуда [из с. Коквицы. - Ю.К., С.Н.] многие ходили просить Христа ради. Вправду просящие, и новых просящих много было. Вот после революции их не стало. А то всегда спрашиваешь: "Откуда"? - "Из Коквицы, Христа ради, подайте хлеба". Вот из Ыба тоже, Емвинского Ыба, много просящих было, а теперь вот нет»)31, так и целого района («С верховьев Вычегды в Ижемский район много приходило просящих милостыню, и поэтому до сих пор осталось прозвище/дразнилка: "Горе на горушке поющие"»32).
Социальное разделение также закрепилось в коллективных номинациях; так, жителей д. Прокопьевка Сыктывдинского р-на называли 'господа', потому что они «грамотные раньше были, не пили», «долго спят», «может, ленивые были», «хорошо, чисто одевались»33. Любопытны рукописные воспоминания Е.Ф. Гановой, 1931 г.р., уроженки д. Коквицы Усть-Вымского р-на Республики Коми, в которых она рассуждает о причинах появления прозвища жителей д. Погост этого же района: «Некоторое пренебрежительное отношение к Погосту выражали в слогане: "Погощане - мещане". В Погосте жила "интеллигенция": учителя, медицинские работники, бухгалтера, продавцы и т.д., т.е. люди, не связанные с с[ельским]/х[озяйством], зна-
- 34
чит, не производящие материальных ценностей» .
4. В основе номинации следующей группы лежат поведенческие стереотипы, связанные с чертами характера, умственными способностями и чаще всего с асоциальным поведением. Как пра-
вило, подобные прозвища содержат иронически-пренебрежительную, негативную оценку одним деревенским коллективом другого. Например, жители с. Айкино удостоились номинации 'бахвалы' (баквалъяс), с. Визинга - 'ленивые' (дышнякъяс), д. Данямитьдор -'тупые тупицы' (ныж тупичаяс) и др. «Говорящие» прозвища жителей д. Катыд - 'дебоширы' (буянъяс), с. Часово - 'драчуны' (драчко-яс), вероятно, были даны за несдержанность и склонность местного населения к дракам.
В рукописных материалах 1930-х гг. фиксируется довольно большое количество прозвищ, указывающих на склонность жителей к асоциальному поведению, нарушению общественных норм и правил. Так, жители д. Чит называются 'убийцы' (морт вийысьяс), 'головорезы' (юр вундысьяс; букв. «головы отрезающие»), д. Парчег -'убийцы' (мортвийысьяс), 'жулики' (жуликъяс), с. Палевицы - 'разбойники' (розбойникъяс) и др. Приведенные номинации довольно устойчивы и, как правило, используются в отношении одних и тех же населенных пунктов; в прозвищах в качестве составных частей присутствуют лексемы поз (гнездо) и чукар (сообщество, группа), например: Парчег - шыш поз (букв. воровское/бродяжье гнездо), Кожмудор - вор чукар (букв. воровское сообщество). Последнее объясняется информантом: «Это называют потому, что когда они [жители д. Кожмудор. - Ю.К., С.Н.] ездили с грузами до Котласа и на пути совершали кражи»35.
5. Прозвища, связанные с пищевым кодированием (в некоторых номинациях присутствуют лексемы со значением 'едящие', 'пьющие'), в том числе с ярко выраженной негативной коннотацией (актуализируется тема употребления в пищу «нечистой»/«нечелове-ческой» еды).
Наиболее популярное прозвище этой группы - 'кашу едящие' (рок сёйысьяс), вар.: 'горшки каши' (рок кашникъяс) связано с жителями с. Маджа. Это одно из частотных, записанных не только в Корткеросском, но и в других районах республики прозвищ. Его мотивация соотносится с циклом преданий о богатыре Юрке, распространенных в с. Маджа и его окрестностях и повествующих о расправе маджинцев - жителей села над богатырем, который уничтожал местный скот. После убийства Юрки (утопления в озере) жители Маджи, чтобы отмолить грех, варят кашу и совершают общую тра-
пезу; некоторых сельчан, не принимавших участия в убийстве, заставляют съесть остывшую, т.е. холодную, кашу36. Именно с преданием исследователи связывают появление прозвища 'холодную кашу едящие' (кодзыд рок сёйысьяс); собственно, это прозвище закре-
37
пилось и в самом фольклорном тексте, записанном в 1977 г. . Стоит, однако, заметить, что в анализируемых материалах 1930-х гг. преимущественное распространение получает прозвище 'кашу едящие', т.е. в вариантах номинации отсутствует одна из существенных ее составляющих - характеристика поедаемой ритуальной каши.
Возникновение прозвища жителей с. Богородск - 'пьющие похлебку из древесной коры' (кач ва юысьяс) или 'едящие кору' (кач сёйысьяс) связано с тем, что в голодные годы жители коми использовали для еды толченую древесную кору (кач). Подтверждение этому обнаруживается в записях Д. Фокоша-Фукса, датируемых 1916-1917 гг.: «Как-то в Богородске хлеб замерз 2 года подряд. И не из чего стало хлеб печь. И срубили пихту, из-под коры достали кач. Высушили его, перемололи в ступе кач, хлеб испекли. До сих пор говорят: "кач ва сёйисьяс" (едящие похлебку из пихтовой коры), и они очень злятся»38.
Зафиксирована дразнилка, связанная, с одной стороны, с особенностями манеры произношения жителей с. Богородск, подчеркивающая склонность при произнесении к «усилению уд3арности первого гласного и растяжению гласной последнего слога»39, а с другой стороны, сохранившая упоминание об употреблении местными жителями в пищу толченой коры: «- Тэ нэ кьт-нсь? - Висери-и-ись. -Мый нэ синмид сэтшэм го-о-орд? - А кач вилад ве-е-ед» (- Ты отку-да-а-а? - Из Богородска-а-а. - А глаза что такие кра-а-а-сные? - А от
40
коры-то толче-е-е-ной) .
В числе единичных номинаций, актуализирующих пищевой код, отметим 'едящие кору/шелуху/очистки' (кор сёйысьяс) в отношении жителей д. Монастырь, 'пироги с грибами' (тшака няньяс) в отношении обитателей д. Шорйыв; первая содержит указание на тему голода, нищенства, во второй, возможно, закрепились предпочтения местного населения к определенному виду выпечки.
Мотив 'едящие «нечеловеческую» пищу' представлен в номинациях жителей с. Гам - рыжкоедъяс («рыжкоеды», от Рыжко - распространенной у коми лошадиной клички), т.е. 'едящие конину'. Подобные номинации в народной традиции связываются с местны-
ми преданиями о Стефане Пермском, который за приверженность к язычеству и в качестве наказания за непослушание наделяет местных жителей-язычников обидными прозвищами: жителей с. Гам -'рыжкоеды', д. Кошки - 'белкоеды' (употребляли в пищу конину, бельчатину) и др.41 В мотивации прозвищ жителей д. Катыд - 'головы кошек обгладывающие' (кань юр виледысьяс), д. Сёйгудор -'овечьи головы обгладывающие' (ыж юр вильодысьяс), с. Межа-дор - 'мясо умерших овец едящие' (кулом баля яй сёйысьяс) и др. актуализируется, на наш взгляд, основная для традиционной культуры оппозиция «свой-чужой», где представителями «чужого» выступают «едящие нечистую пищу» жители не своего, а иного населенного пункта.
6. Особенности внешнего вида или речевой манеры отразились в прозвищах жителей с. Брыкаланск - 'грязноногие' (сьод кокъяс), д. Диюр - 'тонконогие' (суньыс кокъяс; букв. ноги как нитки). В основе прозвища жителей деревень Коквицы и Виям 'грязные кулаки' (сьод кулакъяс) закрепились, возможно, два признака: нечистоплотные, с грязными руками или любители драться. Прозвище жителей с. Слудка 'грязноногие' (сьод кокчоръяс; букв. черные лодыжки) современные информанты объясняют следующим образом: «драчливые были», «босиком всегда были», «раньше в гости идут босиком, сапоги на плече несут», «всегда грязно было; деревня грязная была, весной»42.
В единичных вариантах записаны такие номинации, как 'редкозубые' (дежодпиньяс) (д. Проньдор), 'табачные губы' (табакось льобъяс) (д. Пон), 'мокроносые' (ульпу ныръяс; букв, носы из мокрого/непро-сушенного дерева) (д. Ёль).
Особенности местного говора или манеры произношения отразились в следующих прозвищах: жители д. Аким - 'низкоголосые' (кыз голосъяс), д. Картаёль - 'свистящие / гудящие / говорящие низким голосом' (буксысьяс); местности Феофанпи - 'разговаривающие нараспев' (нюркйодлысьяс). Номинирование жителей д. Грива 'нытиками, плаксами' (няргунъяс) объясняется комментарием собирателя: «говорят жалобно»43.
7. В единичных номинациях отражены религиозные и конфессиональные признаки. Жителей с. Керчомъя в материалах называ-
ли 'раскольники', 'староверы' (кержакъяс) в связи с тем, что это село Усть-Куломского р-на являлось одним из центров старообрядчества в Коми крае; жителей с. Мыёлдино - 'певцы добра' (бурсьы-лысьяс), что связано с этноконфессиональным движением «бурсьы-лысьяс», зародившимся в с. Мыёлдино в конце XIX в. и имевшим распространение на верхней Вычегде44. Обе номинации неоднократно встречаются в записях 1930-х гг., сделанных в разных районах республики, фиксируются они и в настоящее время45.
В единичных номинациях обыгрываются наименования священнослужителей. По отношению к жителям д. Оквад зафиксировано прозвище 'поповичи' (поп пиян; букв, поповские сыновья, т.е. дети), что можно объяснить историческими фактами: до второй половины XVIII в. Оквад находился в составе владений епископа Вологодского и Великопермского, которому принадлежали и местные крестьяне, платившие налоги епархии46. Причину появления прозвища жителей м. Вичкодор - 'попадьи' (попаддяяс) можно выявить, обратившись к семантике топонима: лексемой вичкодор (вичко - «церковь», вичкодор - букв, рядом с церковью) традиционно называлась центральная часть поселения, на территории которой, как правило, располагались церковь, хозяйственные церковные постройки и дома церковнослужителей47.
8. Небольшую по количеству текстов группу составили так называемые этнические прозвища, в которых упоминаются представители другого этноса или города, региона, страны. Зафиксированной в нескольких вариантах номинацией 'цыгане' (чиганъяс) называли жителей сёл Нившера, Часово и Коквицы, в одном случае коммен-
48
тируя прозвище «хитрый народ» . В единичных вариантах отмечены прозвища жителей д. Чика - 'евреи' (жид чукор; букв, еврейское сообщество), д. Шыладор - 'болгары' (болгаръяс), с. Куратово - 'китайцы' (китаечьяс).
Как правило, этнические прозвища содержат стереотипные представления о лицах другого этноса (например, цыгане - обманщики, конокрады, евреи - прижимистые, материально благополучные и т.п.)49. Появление таких прозвищ, с одной стороны, обусловлено общностью физических и психологических черт (внешнее сходство, речевые особенности, поведенческие характеристики и проч.), например, жителей с. Кужба называли 'ненцы' (кужса яран), так как
50 ^
они как «ненцы крикливые» . С другой стороны, в мотивации подобных прозвищ реализуется универсальная для народной культуры оппозиция «свой-чужой», и на первый план выступает представление «не такие, как мы». В некоторых случаях инаковость подтверждается и вторым, наряду с этническим, прозвищем; так, по отношению к жителям с. Часово зафиксированы номинации 'цыгане' и 'кошачье мясо едящие' (кань яй сёйысьяс).
В экспедиционных записях начала XXI в. встречаются номинации, связанные с обыгрыванием народных представлений о тех или иных странах. Так, местные жители деревень Шпал, Кулига Прилуз-ского р-на и д. Пустошь Койгородского р-на называли свои населенные пункты «вторым Китаем», мотивируя это наличием большого количества проживающих здесь людей: «У нас Кулигу да Шпал-то всё говорили "второй Китай", людей-то много было, ребят-то много было, подростков <...> но у нас это второй Китай, так и говорили старые-то люди»51; «Пустошь называли второй Китай - много народа было»52.
В некоторых прозвищах закрепились представления о взаимоотношениях русского и коми населения. Так, довольно любопытные данные зафиксированы в поселках, сформированных русскими переселенцами при организации чугунно-литейного производства в Коми крае в середине XVIII в. Языковая, профессиональная обособленность в условиях укоренения русского пришлого населения оказала существенное влияние на самоидентификацию жителей Нювчима. Проявляющаяся первоначально неприязнь между русским и коми населением сохранилась в коллективных прозвищах: жители Нюв-чима номинировались как няня рок, а коми - кыдъя рок53: «[А коми как относились к нювчимским?] <...> раньше дорога-то проходила через Пажгу, ходили пешком, так "няня рок" звали их, нювчимских. [Няня рок?] Да, это хлебная каша, на русский переведешь, так не знаю. Тоже не любили, да, тоже, тоже не любили. И коми не любили нювчимских, и нювчимские коми не любили - ни пажгинских, ни шошкинских. "О, зыряне опять пришли тут". А теперь уже давно уже не различают. Первые-то вот года вот я приехала, это было заметно, а теперь нет, теперь не заметно, теперь все одинаковы»54; «[Как коми относились к русским?] Так они обоюдно. Эти, нювчим-ские, "няня рок", а коми - "кыдъя рок". Мы хлебную ели, а они из зерна тоже. Сначала ругались, а потом переселились, замуж повыхо-
дили. Большинство из Шошки, из Гарьи вышли замуж, из Пажги, отовсюду...»55; «[А хлеб с мякиной считался плохим?] Ну, что ты, это страшный... В туалет-то потом как сходишь?»56. Собственно этими коллективными прозвищами подчеркивалось преимущественное положение заводчан перед аборигенным крестьянским коми населением; появлению подобных представлений о социальной иерархии нювчимцев и коми способствовало и само производство: профессионально обученные нювчимцы работали на заводе, коми население использовалось исключительно на подсобных работах (заготовка и доставка угля, подготовка формовочной земли).
О проживающих в с. Усть-Вымь жителях говорили пышляк рочь-яс, что означает 'низкосортные русские' (пыш ляк - «самый низкий сорт конопли, который обычно не снимается, остается на поле»57); о жителях с. Усть-Цильма - кыдъя рочьяс (букв, русские с высевками; так говорят о коми, смешивающем русский и коми язык58), реализуя имплицитно идею второсортности.
9. Представления о соседях как носителях сакральных магических знаний также нашли отражение в материалах 1930-х гг. К примеру, жителей сёл Пожег, Пажга, д. Ипатово называли 'еретники', 'колдуны' (еретникъяс), местности Пушрос - 'колдуны' (колдунъяс), д. Ёль - 'колдуны' (шева чуманъяс - букв, короба с шевами, тшыкодчысьяс - букв, занимающиеся порчей). Подобные прозвища фиксируются и в настоящее время. К примеру, жителей с. Чёрныш Прилузского р-на называют шева чуманъяс: «По сей день [говорят]: с Чёрныша типа вот шева чуманъяс»59, «Шева встречается только в с. Черныш, называют чернышских "чернышса шева чуманъяс"»60, д. Шыладор Сыктывдинского р-на - шевы или шевапиян (шылапиян -'шевапиян', букв, шиладорские - 'сыновья/дети шевы')61, д. Ипато-
< » а 62
во - еретники : «знающих много было» .
Одно из прозвищ жителей с. Богородск связано с характеристикой взгляда - 'с острым, пронзительным взглядом' (сувтса синъяс -букв, стоячие глаза). Такой взгляд, по представлениям коми, может
а 63 64 о
быть у колдуна или наглого, дерзкого человека . В записях начала XXI в. по отношению к жителям с. Богородск зафиксировано прозвище 'дающие/насылающие шеву' (шева сеталысьяс), характеризующее местных жителей как способных к колдовству65.
10. Особенности одежды и обуви закрепились в номинациях жителей с. Куратово - 'штаны со шнурком' (ковъя гачьяс), т.е. 'подвязывающие веревкой штаны', 'балахонники' (шабуръяс). Проживающие в д. Ураки назывались 'бесштанные' (гачтомъяс), причем мотивация этого прозвища фиксируется в современных материалах: «дети у них всегда ходили без штанов», «пока человек не взрослый, они всегда ходили без штанов, дети особенно»66. О жителях д. Гав-риловка говорили 'ходящие в туфлях' (тупеля кокон ветлысьяс), о ношульцах - 'носящие обувь' (ком новлысьяс), чем отмечались достаток, материальное благополучие местного населения. Жителей с. Няшабож называли 'узорчатоногие' (сера кокъяс), закрепив тем самым предпочтение ижемского населения к орнаментированным вязаным чулкам67.
11. В нескольких коллективных прозвищах отразились географическое положение или особенности природного ландшафта. Так, жителей д. Картаёль называли 'между ручьев живущие' (шоркост-саяс), д. Ивановская - 'по берегу ходящие' (вадор кузьта ветлысьяс), проживающим в с. Межадор дали прозвище 'гравийники', т.е. 'живущие на гравии' (кожа вывса). Любопытное прозвище 'ветер просеивающие' (тов пожналысь), зафиксированное по отношению к жителям с. Усть-Уса, информант объяснил следующим образом: «Село Усть-Уса [располагается] на очень высокой горе, растянулось в три ряда, и поэтому ветер очень сильно продувает, наверное, поэтому и дали имя "усть-усинские - ветер просеивающие"»68.
Некоторые номинации содержат несколько смысловых значений, а отсутствие каких-либо комментариев или пояснений не представляет возможным дать однозначное толкование прозвища. Так, жителей д. Гам Ижемского р-на называют 'плакальщики' (бордысьяс -букв. плачущие), возможно, оттого, что там проживали хорошие исполнители причитаний; с другой стороны, посредством этого присловья могла характеризоваться и речевая манера местного населе-ния69. Прозвище жителей с. Мыёлдино 'росу хлебающие' (лысва па-нялысьяс) может быть связано с социальным положением (бедностью), однако сами мыёлдинцы объясняют свое прозвище подчеркнутым трудолюбием: «Наши рано встают, по росе на работу идут,
70
поэтому так называют» . Жители местности Епим Сикт получили прозвище 'прядильщики' (кос печканъяс), определяющее род их деятельности. Однако, как указывают диалектологи71, основной смысловой акцент в этой номинации приходится на лексему кос - 'сухой, худощавый' (так говорят о человеке); соответственно прозвище может интерпретироваться как 'сухие, как прялки' и характеризовать внешность, конституцию местных жителей.
К устойчивым и распространенным в разных районах республики относятся коллективные номинации 'грязные ноги' (сьод кокъяс) (сс. Жежим, Даниловка, Брыкаланск, Слудка), 'едящие кору' (кач сёйысьяс) или 'ноги из кача' (кач кокъяс) (сс. Богородск, Лебяжск), 'колдуны' (еретникъяс, тшыкодысьяс) (сс. Дон, Парма, Богородск, Березовка, Черныш, Пожег, Пажга, Ипатово, Ёль и др.), 'воры' (воръяс) (сс. Ыб, Парчег, Усть-Кожва), 'нищие' (сс. Коквицы, Усть-Нем, Черныш, Озёл, Палевицы), 'цыгане' (сс. Коквицы, Нившера, Часово) и т.п.
В современных материалах часто фиксируется прозвище 'водо-хлебы'72 или 'любители чая, чаехлебы' (чай юысьяс) (сс. Усть-Кулом, Объячево, Кажым, Нючпас, Усть-Нем, Летка и др.). Любопытно, что данное прозвище не встречается в записях 1930-х гг., что может свидетельствовать о более позднем времени его активного функционирования. Объяснения информантов по поводу значения этого прозвища содержат как нейтральные, так и эмоционально-оценочные значения. Например, нейтральная оценка присутствует в мотивациях «очень любят чай пить», «много чая пьют», «без чашки чая из гостей
73
не отпускают» ; ср. ироническую коннотацию: «Жили там люди всегда богато, в основном интеллигенция (попы, учителя, врачи), которая могла себе позволить посиделки за самоваром», «Не работа-
74
ли, только чай пили» (о жителях дд. Вичкодор, Пожег) , «Пойдешь к ним в гости, они сначала чаем поят <.. .> потом только предлагают
75
пищу, чтоб меньше влезло» (о жителях с. Летка) .
Итак, архивные материалы 1930-х гг. демонстрируют существование в Коми крае довольно развитой системы локально-групповых прозвищ. Коллективные прозвища содержат сведения о материальной и духовной культуре населения Республики Коми, дают представление о занятиях, быте, экономическом положении, среде обитания, религиозных практиках и т.п.
Примечания
1 Толстая С.М., Толстой НИ. Имя // Толстая С.М. Пространство слова. Лексическая семантика в общеславянской перспективе. М., 2008. С. 353.
2 Толковый словарь русского языка. В 4-х т. / Под. ред. Д.Н. Ушакова. М., 1939. Т. 3. С. 934; Большой академический словарь русского языка. М.; СПб., 2012. Т. 21. С. 50; Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. М., 2000 (http://efremova.mfo/word/prozvische.html#.U0FiarLdo0g).
3 Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. М., 1999 (электронная версия: ГРАМОТА.РУ, 2002. http://www.gramota.ru/ slovari/dic?ab=x&word=%CF%F0%EE%E7%E2%E8%F9%E5).
4 http://ru.wikipedia.org/wiki/Прозвище.
5 Частично материалы по прозвищному фольклору были представлены в работе: Низовцева С.Г., Крашенинникова Ю.А. Локально-групповые прозвища жителей Коми края (на материалах 1930-х гг. из фольклорного собрания Национального музея РК) // Вестник Вятского гуманитарного университета. Киров, 2013. № 2(1). С. 113-119. Настоящая работа дополнена новыми сведениями и материалами.
6 Чтобы не загромождать работу многочисленными ссылками, укажем шифры дел фольклорного собрания Национального музея Республики Коми (далее -НМ РК), материалы которых использованы в настоящей работе: КП-12480. Л. 10; 21об.; 45об.; 53; 121; КП-12483. Л. 12об.; 37; 56об.; 67; 101об.; 138; 149об.; 164; 180; 206об.; КП-12482. Л. 126об.; 188об.; 198об.; 224; КП-12484. Л. 184; 228; 228об.; 241об.; 251; 254; КП-12481. Л. 29; 92; 108; 137; 209; 234; 264; 324; 355; 390; 410; 473; 608; 609. Частично тексты присловий из фондов НМ РК были опубликованы в сборнике материалов по устной прозе коми, см.: Историческая память в устных преданиях коми: Материалы / Сост. и подгот. текстов М.А. Анкудиновой, В.В. Филипповой. Сыктывкар, 2005. С. 133-141. Фольклорное собрание Национального музея относительно недавно попало в поле зрения исследователей, более подробно см.: Крашенинникова Ю.А. Фольклорные материалы в собрании Национального музея Республики Коми (проблемы описания коллекции) // Духовная культура финно-угорских народов России. Материалы Всерос. конф. к 80-летию А.К. Микушева. Сыктывкар, 2007. С. 66-69.
7 См., например: Программы по изучению Коми края. Усть-Сысольск: Коми издательство, 1924. В частности, в «Программе по историко-этнографическому изучению края Коми», составленной А.С. Сидоровым, выделены вопросы, связанные с условиями получения прозвищ, родовыми прозвищами, видами прозвищ (индивидуальные, коллективные) (Программы по изучению Коми края. С. 40, 61-62).
8 Жеребцов И.Л. Где ты живешь. Населенные пункты Республики Коми: историко-демографический справочник. Сыктывкар, 1994; Административно-территориальное и муниципальное устройство Республики Коми (на 1 августа 2006 года). Сыктывкар, 2006.
9 Некоторые примеры «паспортных данных» информантов, комментариев и ремарок собирателей приведены в работе Ю.А. Крашенинниковой (Крашенинникова Ю.А. Фольклорные материалы в собрании Национального музея Республики Коми. С. 67-68).
10 О самоназваниях (эндонимах) и названиях, данных «чужими» (экзони-мах), см.: Дранникова Н.В. Локально-групповые прозвища в традиционной культуре Русского Севера: функциональность, жанровая система, этнопоэтика. Архангельск, 2004. С. 49-54.
11 Подача материала осуществляется нами по следующей схеме: название населенного пункта на русском языке, затем прозвище на русском языке и в круглых скобках следует номинация курсивом на коми языке из первоисточника. Комментарии информантов даются на русском языке (перевод наш. - Ю.К., С.Н.), в квадратных скобках пояснения наши. Благодарим за помощь в переводах некоторых текстов сотрудника сектора фольклора ИЯЛИ Л.С. Лобанову.
12 Пестерь - мест, корзина, кузов (http://www.efremova.info/word/pester. html#.Uz6-_aLcqho.
13 НМ РК. КП-12481. Л. 108. Тетрадь Вокуевой. Зап. в период 1934-1935 гг.
14 Научный архив Коми научного центра Уральского отделения РАН (далее -НА Коми НЦ). Ф. 5. Оп. 2. Д. 631. Л. 12 (зап. в Койгородском р-не, 2002 г.). В цитате упоминаются жители населенных пунктов Ужгинского и Гривенского сельских советов Койгородского р-на Республики Коми: гривеня - жители д. Грива, завраженя - д. Заовраг, карвуджемчи - д. Карвуджем, ужговчи -д. Ужга, койгородса - с. Койгородок.
15 Там же. Л. 16.
16 НМ РК. КП-12483. Л. 149об. Тетрадь Н.В. Турубанова. Зап. в период 1934-1935 гг.
17 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 631. Л. 63 (зап. в Койгородском р-не, 2002 г.).
18 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 719. Л. 172 (зап. в Прилузском р-не, 2006 г.).
19 Шабур - влгд. вят. прм. сиб. рабочий армяк <.. .> из холста, зипун, балахон (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. М., 1995. Т. 4. С. 618.
20 Зап. 25.06.2006 г. Л.С. Лобанова от П.П. Вахниной, 1927 г.р., с. Ношуль Прилузского р-на Республики Коми, ур. д. Ёльдор. Перевод с коми.
21 Запись из Сосногорского р-на Республики Коми содержит упоминание о роде куваркан: «Бабушка Ак Мавра про это рассказывала. [Про род кувар-кан?]. Да, оттуда ведь все - из черного рода все вышли... Марья тётка это рассказывала, кричала "кар-кар", себя называла родом куваркан из-за черноты своей, так шутила» (Историческая память в устных преданиях коми. С. 139).
22 НМ РК. КП-12483. Л. 180. Тетрадь Ладанова. Зап. в 1935 г.
23 См.: Дранникова Н.В. Локально-групповые прозвища. С. 88-95.
24 НМ РК. КП-12484. Л. 251. Тетрадь И.А. Захарова. Зап. в Прилузском р-не.
25 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 613. Л. 11 (зап. в Усть-Куломском р-не, 2001 г.).
26 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 617. Л. 10 (зап. в Усть-Куломском р-не, 2002 г.).
27 Там же. Л. 10.
28 Информанты с. Лойма Прилузского р-на Республики Коми отмечают достаток местных жителей, в интервью говорят об активных торговых контактах лоемцев с Устюгом, Лальском, Вологдой, Лузой: так, в центре Лоймы стояли торговые ряды; в ярмарочный период ассортимент товаров был достаточно обширным (сбруя, дуги, животные, продукты питания, ткани, галантерейные товары, сельскохозяйственные орудия, сани и мн. др.); лоемцы возили в Лальск (Кировская обл.) на продажу лен, хлеб, деготь и проч. (Крашенинникова Ю.А. Свадебные приговоры и диалоги Прилузского района Республики Коми (по экспедиционным материалам второй половины XX - начала XXI века) // Славянская традиционная культура и современный мир. М., 2007. Вып. 10. С. 49).
29 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 692. Л. 159 (зап. в Прилузском р-не, 2005 г.).
30 НМ РК. КП-12481. Л. 473. Тетрадь М.М. Прокушевой. Зап. в Усть-Вым-ском р-не в период 1934-1935 гг.
31 Цит. по: Историческая память в устных преданиях коми. С. 135.
32 НМ РК. КП-12481. Л. 608. Тетрадь Я.М. Рочева. Зап. в Ижемском р-не РК, 1935 г. Перевод с коми.
33 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 694. Лл. 7, 14, 21, 17 (зап. в Сыктывдинском р-не, 2005 г.).
34 Рукописные воспоминания Е.Ф. Гановой, 1931 г.р., г. Сыктывкар. Авторы выражают благодарность Е.Ф. Гановой за возможность ознакомиться с рукописью.
35 НМ РК. КП-12484. Л. 228об. Тетрадь В.Н. Матвеева. Зап. в Усть-Вымском р-не. Дата не указана.
36 Коми легенды и предания / Сост. Ю.Г. Рочев. Сыктывкар, 2006. С. 67, 68.
37 Там же. С. 67.
38 Цит. по: Историческая память в устных преданиях коми. С. 134.
39 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 697. Л. 7 (зап. в Усть-Куломском р-не, 2005 г.)
40 Там же. Л. 7.
41 Лимеров П.Ф. Путешествия Степана-чудотворца: к вопросу о топонимическом мотиве в легендах о христианизации коми // Вестник Пермского университета. 2012. Вып. 1(17). С. 79-80; Устные предания о Стефане Пермском / Подготовлено О.А. Хвостиковой // История Пермской епархии в памятниках письменности и устной прозы. Исследования и материалы. Сыктывкар, 1996. С. 109110.
42 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 694. Лл. 7, 14, 17, 21, 22 (зап. в Сыктывдин-ском р-не, 2005 г.).
43 НМ РК. КП-12481. Л. 108. Тетрадь Вокуевой. Зап. в период 1934-1935 гг.
44 Республика Коми. Энциклопедия. Сыктывкар, 1997. Т. 1. С. 278; http://www. ruthenia.ru/folklore/chuivurov1.htm.
45 Чувьюров А. Коллективные прозвища и присловья в фольклоре печорских и верхневычегодских коми // Традиционная культура. Поиски. Интерпретации. Материалы. Сб. ст. по материалам конф. памяти Л.М. Иевлевой. СПб., 2006. С. 101.
46 Жеребцов И.Л. Где ты живешь. С. 17.
47 Нужно, вероятно, учитывать и значение лексемы попы, которая во множественном числе с собирательным значением имеет пренебрежительный оттенок (Толковый словарь русского языка / Под. ред. Д.Н. Ушакова. С. 584).
48 НМ РК. КП-12480. Л. 53. Тетрадь В.И. Попова. Дата не указана.
49 Дранникова Н.В. Локально-групповые прозвища. С. 70-74.
50 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 578. Л. 40 (зап. в Усть-Куломском р-не,
2001 г.).
51 Зап. 22.06.2005 г. Ю.А. Крашенинникова от К.Ф. Фоминой, 1923 г.р., д. Кулига Спаспорубского с/с Прилузского р-на Республики Коми, ур. той же деревни.
52 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 631. Л. 107 (зап. в Койгородском р-не,
2002 г.).
53 Няня рок - букв, хлебная каша, т.е. хорошая; няня - хлебный, обильный хлебом, хлебородный (Безносикова Л.М., Айбабина Е.А., Коснырева Р.И. Коми-русский словарь: около 31000 слов (далее - Коми-русский словарь). Сыктывкар, 2000. С. 450), рок - каша; кыдъя рок - букв, каша с высевками, мякинная (Коми-русский словарь. С. 328), т.е. плохая каша, с мякиной - остатками колосьев, стеблей и других отходов при молотьбе.
54 Зап. 17.09.2008 г. Ю.А. Крашенинникова от Г.В. Силиной, 1930 г.р., пос. Нюв-чим Сыктывдинского р-на Республики Коми, ур. Ярославской обл. Кстати сказать, в материалах 1930-х гг., записанных в Корткеросском р-не, встречается указание, что всех заикающихся называют «зыран», отмечая пейоративный характер номинации: «"зыран" - это ругательское слово и всех вычегодских наз[ывают] зыранами» (НМ РК. КП-12481. Л. 355. Зап. М.Г. Колупаева в Ижем-ском р-не, в период 1934-1935 гг.).
55 Зап. 18.09.2008 г. Ю.А. Крашенинникова от А.К. Гаркайс, 1928 г.р., пос. Нюв-чим Сыктывдинского р-на Республики Коми, ур. того же поселка.
56 Зап. 18.09.2008 г. Ю.А. Крашенинникова от А.К. Гаркайс, 1928 г.р., пос. Нюв-чим Сыктывдинского р-на Республики Коми, ур. того же поселка.
57 Коми-русский словарь. С. 553.
58 Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов / Сост. Т.И. Жилина, М.А. Сахарова, В.А. Сорвачева. Сыктывкар, 1961. С. 185. Кыдъяроч - ломаный русский (язык), сёрнитны кыдъя рочон - говорить на ломаном русском языке (Коми-русский словарь. С. 328).
59 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 719. Л. 44 (зап. в Прилузском р-не, 2006 г.).
60 Там же. Л. 89.
61 НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 694. Л. 22, 6, 7 (зап. в Сыктывдинском р-не, 2005 г.).
62 Там же. Л. 21.
63 В частности, в Усть-Вымском р-не записано, что колдунов «внешне трудно отличить, но разговаривают ласково, они "сувтса синма" (с выпученными глазами)» (НА Коми НЦ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 630. Л. 33. Зап. в Усть-Вымском р-не, 2002 г.).
64 Сувтса син - бран. бесстыжие глаза, наглец (Коми-русский словарь. С. 616).
65 По устному сообщению А.Н. Рассыхаева.
66 См.: Бойко Ю.И. Лузско-летские коми: коллективные номинации и культурные границы // Европейский Север: локальные группы и этнические границы. Труды института языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН. Сыктывкар, 2012. Вып. 71. С. 128.
67 Об этом см.: Грибова Л.С. Декоративно-прикладное искусство народов коми. М., 1980. С. 93-98.
68 НМ РК. КП-12481. Л. 608. Тетрадь Я.М. Рочева. Зап. в Ижемском р-не, 1935 г. Перевод с коми.
69 Аналогичный пример записан в д. Вомынбож Усть-Куломского р-на. Женщин этого поселения называют 'свиристели', что объясняется двумя версиями: певучие, хорошо поют как свиристели; разговаривают так громко, «как будто ругаются» (Ильина И.В., Уляшев О.И., Сиикала А.-Л. Общедеревенские прозвища населения верхней Вычегды // Сельская Россия: прошлое и настоящее (исторические судьбы северной деревни). Мат. Всерос. науч.-практ. конф. (Республика Коми, с. Усть-Цильма, 10-13 июля 2006 г.). М.; Сыктывкар, 2006. С. 290).
70 Цит. по: Ильина И.В., Уляшев О.И., Сиикала А.-Л. Общедеревенские прозвища. С. 289.
71 Благодарим за консультацию сотрудников сектора языка ИЯЛИ Л.М. Без-носикову и Е.А. Айбабину.
72 По замечанию Н.В. Дранниковой, прозвище 'водохлебы' обладает высокой частотностью на территории Русского Севера и Северо-Западного региона России (Дранникова Н.В. Локально-групповые прозвища. С. 82).
73 Зап. 24.06.2013 г. С.Г. Низовцева, П.А. Шахматская от Н.В. Гурьевой, 1938 г.р., пос. Кажым Койгородского р-на Республики Коми.
74 Ильина И.В., Уляшев О.И., Сиикала А.-Л.Общедеревенские прозвища. С. 290.
75 Бойко Ю.И. Лузско-летские коми. С. 128.
Работа написана в рамках проекта РГНФ - Республика Коми, рег. № 14-14-11002а(р).
