CC BY
31
СООБЩЕНИЯ
О. О. Ипполитов, О.М. Ипполитов
О КОГНИТИВНЫХ «ЗЕРКАЛАХ» В ПРОСТРАНСТВЕ КОНЦЕПТОСФЕРЫ И АНАЛОГАХ НЕКОТОРЫХ МАТЕМАТИЧЕСКИХ ЗАДАЧ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ
Показывается наличие в пространстве концептосферы некоторых когнитивных категорий. Вводится система специальных координатных осей и исследуется лингвистический материал одной из повестей А.С. Пушкина. Рассматривается взаимосвязь некоторых когнитивных и математических объектов.
Свет мой, зеркальце! скажи Да всю правду доложи...
А.С. Пушкин
Оглянись, незнакомый прохожий, Мне твой взгляд неподкупный знаком... Может, я это - только моложе, Не всегда мы себя узнаем...
Н. Добронравов
Природа коварна, но не злонамеренна. Это известно давно. Природа расточительна, но целесообразна. И если ею был создан (с неведомой пока целью) человек, то наделение его разумом, по всей видимости, преследовало цель создания адекватного инструмента для познания и осознания самой себя. Но, обозревая, охватывая разумом окружающий мир, человек должен был, не мог не вернуться к себе. И, замыкая круг, его сознание должно было попытаться заглянуть внутрь себя.
Предельно тонкое и сложное, созданное по неизвестным принципам, это «устройство» пока не дозволяет сколь-нибудь эффективно вторгнуться внутрь скальпелю любой природы, будь то сталь или луч лазера. Однако (по-видимому, все из-за того же принципа незлонамеренности) предоставляет взамен некоторые естественные, не разрушающие его целостности и не нарушающие ход функциональных процессов каналы информационного доступа к внутренним структурам. Одним из таких каналов является язык.
Подобно сейсмическим волнам, зародившимся в результате тектонических катаклизмов и несущим на дневную поверхность информацию о процессах, происходящих внутри земных недр, языковые образования, порожденные бесконеч-
ным множеством разнообразных актов психической активности индивидуумов, включенных в языковое сообщество, выносят из глубин сознания «на поверхность» информацию о развивающихся в нем когнитивных процессах. Информация эта имеет нечеткий и неоднозначный, порой противоречивый характер, однако, благодаря высокой «пропускной способности» канала и многогранности, многоаспектности генерируемого им «продукта», обладает несомненной конструктивностью. По сути, природа реализует одну из ипостасей «принципа избыточности» при кодировании сигнала, широко используемого в теории передачи информации для фильтрации помех и обеспечения ее надежности [Биркгоф, Барти 1976: 239].
Фиксируя в сфере внимания «само себя», человеческое сознание должно, не может не соотносить, не координировать с его присутствием всю текущую когнитивную деятельность. Хотя бы исходя из такого фундаментального, заложенного природой на генетическом уровне инстинкта, как самосохранение. Отсюда естественным образом возникает право и необходимость существования в сознании человека генерализующей когнитивной категории «"я" как носитель сознания», пронизывающей, контролирующей и цементирующей всю его индивидуальную концеп-тосферу.
В то же время каждый индивидуум является членом, элементом некоего языкового сообщества. Элементом отнюдь не пассивным, а формирующим и в силу индивидуальных способностей, возможностей и наклонностей в меньшей или большей степени трансформирующим концеп-тосферу этого сообщества. Трансформация носит
разнообразный характер - от внедрения в сознание близкого окружения специфических концептов, репрезентируемых ненормативной лексикой, до рождения на «высокой» волне вдохновения художественных шедевров, становящихся общезначимым достоянием национальной культуры.
Представляется вполне естественным в качестве элементарных «кирпичиков», формирующих концептосферу, рассматривать сами концепты (например, в понимании З.Д. Поповой и И.А. Стерни-на концепт - это «глобальная мыслительная единица, представляющая собой квант структурированного знания» [Попова, Стернин 1999: 4]). В то же время, подвергая анализу («спектральному» разложению) тот или иной концепт, мы обнаруживаем в его составе огромное (фактически -бесконечное) множество еще более элементарных компонентов - когнитивных признаков, каждый из которых отражает отдельную черту или признак концепта (дорога - короткая и длинная, трудная и легкая, прямая и извилистая...). Признаки эти для конкретного концепта не равно-значны, являются зависимыми от некоторых условий, и обратный синтез определенным образом ограниченной их выборки приводит к возникновению модели того или иного понятия - совокупности когнитивных признаков, вычленяющихся в структуре концепта как единство (имеющее или не имеющее лексической объективации). Например, понятиям проспект и проселок очевидно соответствуют различные по содержанию выборки когнитивных признаков, но оба они входят в состав концепта «путь-дорога». При этом объем и содержание самой выборки когнитивных признаков обусловливают степень приближения модели к оригиналу (вспомним предельно упрощенную, но вполне самодостаточную «конструкцию» из собственного детства: «Палка, палка, огуречик -получился человечек», и безуспешный результат юношеского, пропитанного духом максимализма опыта постижения окружающей действительности: «Любовь - это...?»).
Присутствие генерализующей категории «"я" как носитель сознания» центрирует концеп-тосферу относительно ее антропогенной компоненты и создает каскад эмотивных, целевых, установочных, возрастных и прочих «зеркал» - локализованных в сознании человека когнитивных образований, отражающих и преломляющих поток обрабатываемой мозгом информации, насыщающих его «спектральный» состав новыми психогенными составляющими.
Проецируясь на множество концептов, генерализующая категория расслаивается на соотнесенное с этими концептами множество производных, «дочерних» компонент, таких, как: «"я" как субъект дороги», «"я" как субъект быта», «"я" как субъект трудовой деятельности» и/или в обобщенно-развернутой форме «"я" как субъект мыслящий, владеющий данным концептом, его носитель». Это, в частности, приводит к тому, что воспринимаемая сознанием информация, имеющая «физический» или техногенный генезис и соотносящаяся, например, с таким «материальным» объектом, как «дорога», преломившись и отразившись в упомянутом каскаде когнитивных «зеркал», насыщается дополнительными - психогенными - составляющими. И дорога - широкая или узкая, прямая или извилистая - становится легкой либо трудной, радостной либо скорбной.
Отметим также и то важное обстоятельство, что в свете вышеизложенного генерализующей категории «"я" как носитель сознания» - охватывающей все пространство индивидуальной кон-цептосферы - должна принадлежать значительная роль в формировании когнитивных «мостиков» между (порой, казалось бы, весьма удаленными друг от друга!) концептами, присутствующими в сознании индивидуума.
Жизнедеятельность носителя сознания обусловливает для него необходимость в каждый конкретный момент, в конкретных условиях концентрировать внимание на том или ином «участке» индивидуальной концептосферы, представляющей собой доступную ему (в рамках возрастных, профессиональных, культурных и прочих ограничений) область национальной концепто-сферы. Отсюда возникает основание для образования и функционирования динамичной когнитивной категории «фокус концентрации» сознания, представляющей собой субъективную конкретно-чувственную или ассоциативную совокупность присутствующих в концептосфере когнитивных признаков, которые вычленяются и концентрируются в человеческом сознании в данный момент, в данном месте или в данном контексте. Проецируясь на множество конкретных концептов, данная (динамичная) категория аналогично порождающей ее (статичной) генерализующей категории «"я" как носитель сознания» также расслаивается на соотнесенное с этими концептами множество производных, «дочерних» компонент «фокус актуализации соответствующего концепта».
Иерархическая схема порождения указанных проективных (статичных и динамичных) компонент может быть представлена следующим ориентированным графом:
Может показаться, что не с каждым концептом соотносится «своя» проективная составляющая генерализующей категории «"я" как носитель сознания». Однако не существует ни одного сколь угодно абстрактного или конкретного концепта, который, попав в окрестность «фокуса концентрации» сознания данного индивидуума, не отразился бы в его когнитивных «зеркалах», породив (бесконечное!) множество психогенных компонент. Такой концепт просто не существовал бы в концептосфере, превратившись в некую «черную дыру», недоступную для обнаружения.
Определение текущего положения какого-либо объекта в абстрактном математическом пространстве требует наличия тем или иным образом введенной системы координат [Математическая энциклопедия 1982, т. 3: 9] (таких координатных систем может быть любое количество, и они могут значительно отличаться друг от друга в зависимости от поставленных целей исследования). Пространство концептосферы является частным случаем абстрактного пространства, его «когнитивной конкретизацией», которая, в свою очередь, отображается в «языковое» пространство. Поэтому в работе [Ипполитов 2002] было предложено использовать «естественную» для лингвистики систему координат в виде словарных определений лексем, их смыслов и т.д. («подобное - подобным»). Введенные таким образом координаты позволяют «отслеживать» текущее положение как собственно «фокуса концентрации» сознания, так и любой его проективной составляющей на соответствующий концепт - «фокуса актуализации» этого концепта [Ипполитов 2003 а].
Рассмотрим некоторые особенности динамики описанных выше когнитивных образований на примере анализа текста повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка». При этом по ходу развития сюжета в художественном повествовании автора наиболее детально будут исследованы лишь отдельные, наиболее характерные сегменты траектории перемещения «фокуса концентрации» соз-
нания, а из его проективных компонент - проекция на структурные элементы концепта 'путь-дорога',, используемые в качестве реперов, маркирующих местоположение «фокуса актуализации» данного концепта. Появление же в ближайшей окрестности «фокуса концентрации» сознания структурных элементов других концептов мы будем отмечать лишь эпизодически, по мере существенного возрастания их значимости.
Как показано в работе [Ипполитов 2003 б] концепт 'путь-дорога' имеет сложное строение с основными структурными элементами, объективируемыми следующим образом:
1) полоса земли, служащая для езды и ходьбы;
2) место, пространство для прохода, проезда;
3) передвижение, путешествие, поездка;
4) направление, путь следования;
5) субъект дороги;
6) препятствия дороги;
7) инфраструктура дороги;
8) направление, область деятельности, путь развития;
9) средство для достижения чего-либо.
Указанные структурные элементы вводят в
когнитивном пространстве координатную систему, позволяющую вслед за изменением местоположения «фокуса концентрации» сознания отслеживать и местоположение его проективной компоненты на данный концепт - «фокуса актуализации» соответствующего концепта. При этом каждое из перечисленных структурных образований включает в себя множество понятий - более дробных структурных элементов, детально позиционирующих «фокус актуализации» относительно исследуемой оси.
В начале повествования доминирующую роль в позиционировании «фокуса концентрации» сознания читателя внутри когнитивного пространства играют концепты 'быт', 'обучение' и ' путь-дорога'.
«(Мой отец... жил в своей Симбирской деревне, где и женился на девице Авдотье Васильевне Ю., дочери бедного тамошнего дворянина».
«С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу... Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте... В это время батюшка нанял для меня француза, мосье Бопре, которого выписали из Москвы...».
Обратим внимание на специфическую трансформацию, которой подвергается в повествовании концепт 'обучение' под воздействием категории «"я" как носитель сознания»:
«"я" как носитель ^ «"я" как субъект...»
сознания»
ь Ь
«фокус концентрации ^ «фокус актуализации
сознания» данного концепта»
«...Бопре очень скоро привык к русской настойке... Мы тотчас поладили... и потом каждый из нас занимался уже своим делом».
При этом проективная компонента «фокуса концентрации» сознания на концепт 'путь-доро-га' - «фокус актуализации» данного концепта -располагается вблизи плоскости, образованной координатными осями «направление, область деятельности, путь развития и «средство для достижения чего-либо»:
«Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом... Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками».
На траекторию дальнейшего смещения местоположения «фокуса концентрации» сознания в когнитивном пространстве все возрастающее влияние начинает оказывать концепт 'служба', при этом весьма характерной является его трансформация в сознании рассказчика под влиянием категории «"я" как носитель сознания»:
«Итак, все мои блестящие надежды рушились! Вместо веселой петербургской жизни ожидала меня скука в стороне глухой и отдаленной. Служба, о которой за минуту думал я с таким восторгом, показалась мне тяжким несчастием».
Отправка героя повествования к месту службы приводит к дальнейшему смещению местоположения «фокуса актуализации» концепта 'путь-дорога' в используемой нами координатной системе. При этом доминирующую роль начинают играть такие координатные оси, как: «передвижение, путешествие, поездка», «субъект дороги», «инфраструктура дороги»:
«На другой день поутру подведена была к крыльцу дорожная кибитка; уложили в нее чемодан, погребец с чайным прибором и узлы с булками и пирогами... Я сел в кибитку с Савельичем и отправился в дорогу, обливаясь слезами. В ту же ночь прибыл я в Симбирск... Я остановился в трактире».
Обратим внимание, что присутствие в повествовании таких понятий, как «отправился», «прибыл», «кибитка», «чемодан», «трактир» и некоторых других отчетливо позиционируют текущее положение «фокуса актуализации» данного концепта относительно соответствующих координатных осей.
Рассмотрим, как в ходе перемещения «фокуса концентрации» сознания и при участии соответствующих проективных компонент категории «"я" как носитель сознания» происходит транс-
формация и взаимная диффузия концептов 'военный совет','семейный совет' и 'городской совет'.
В начале повествования рассказчик следующим образом репрезентирует воспринимаемую его сознанием актуализацию концепта «семейный совет» при решении (в патриархально-авторитарных традициях) вопроса о направлении ребенка на службу:
«. Наконец батюшка швырнул календарь на диван и погрузился в задумчивость, не предвещавшую ничего доброго.
Вдруг он обратился к матушке: «Авдотья Васильевна, а сколько лет Петруше?»
- Да вот пошел семнадцатый годок, - отвечала матушка. - Петруша родился в тот самый год, как окривела тетушка Настасья Гера-симовна, и когда еще...
«Добро, - прервал батюшка, - пора его в службу...»
Обратим внимание, как при этом по-разному под влиянием соответствующей проективной компоненты категории «"я" как носитель сознания» трансформируется в сознании рассказчика и его матери сам концепт 'служба':
«Мысль о скорой разлуке со мною так поразила матушку, что она уронила ложку в кастрюльку, и слезы потекли по ее лицу. Напротив того, трудно описать мое восхищение. Мысль о службе сливалась во мне с мыслями о свободе.».
На данном этапе положение «фокуса актуализации» концепта 'семейный совет' в когнитивном пространстве позиционируется понятиями, объективируемыми следующими лексическими средствами: «швырнул», «не предвещавший ничего доброго», «прервал», «потекли слезы», «не любил ни переменять свои намерения, ни откладывать их исполнение» и некоторыми другими.
Актуализацию в повествовании концепта 'военный совет' мы встречаем при описании начала пугачевского бунта.
«Пришли меня звать от имени коменданта. Я тотчас отправился. У коменданта нашел я Швабрина, Ивана Игнатьича и казацкого урядника. В комнате не было ни Василисы Егоровны, ни Марьи Ивановны. Комендант со мною поздоровался с видом озабоченным. Он запер двери, всех усадил, кроме урядника, который стоял у дверей, вынул из кармана бумагу и сказал нам: «Господа офицеры, важная новость!..».
Объективация указанного концепта в данном случае проводится такими лексическими средствами, как: «с видом озабоченным», «запе-
реть двери», «важная новость», «принять надлежащие меры», «учредить караулы да ночные дозоры» и некоторыми другими.
При следующей актуализации того же концепта мы уже наблюдаем возникновение взаимной его диффузии с концептом 'семейный совет':
««Полно врать, Иван Кузьмич, - прервала комендантша, - ты, знать, хочешь собрать совещание да без меня потолковать об Емельяне Пугачеве; да лих не проведешь... не тебе хитрить; посылай-ка за офицерами».
Мы собрались опять. Иван Кузьмич в присутствии жены прочел нам воззвание Пугачева...
- Каков мошенник! - воскликнула комендантша. - Что смеет еще нам предлагать.».
Очевидно, что явление диффузии возникло за счет взаимного перекрытия периферийных частей проективных компонент «фокуса концентрации» сознания на соответствующие концепты и появления некоторого множества общих когнитивных признаков, таких, как «властолюбие», «безаппеля-ционность», «бесхарактерность», «склонность к компромиссу» и ряда других. В результате, положение в когнитивном пространстве «фокуса актуализации» исследуемого «комплексного» концепта 'военно-семейный совет' позиционируется уже понятиями, репрезентируемыми такими лексическими средствами, как: «полно врать», «не проведешь», «посылай-ка за офицерами», «не охотница до розыска» и некоторыми другими.
По ходу повествования дважды актуализируется концепт 'военный совет' в условиях, когда его возглавляет сам Пугачев.
Первая актуализация этого концепта осуществляется рассказчиком при описании Белогорской крепости сразу после ее захвата мятежниками:
«Тело бедной комендантши все еще валялось под крыльцом, у которого два казака стояли на карауле... Необыкновенная картина мне представилась: за столом, накрытым скатертью и уставленном штофами и стаканами, Пугачев и человек десять казацких старшин сидели, в шапках и цветных рубашках, разгоряченные вином... С любопытством стал я рассматривать сборище... Все обходились между собою как товарищи и не оказывали никакого особенного предпочтения своему предводителю... Каждый хвастал, предлагал свои мнения и свободно оспаривал Пугачева. И на сем-то странном военном совете решено было идти к Оренбургу.».
Объективация концепта при этом производится такими лексическими средствами как: «стол, уставленный штофами и стаканами»,
«красные рожи», «сборище», «как товарищи», «хвастать», «оспаривать», «странный военный совет» и некоторыми другими.
Вторая актуализация данного концепта осуществляется рассказчиком при описании посещения им мятежной «Бердской слободы, пристанища пугачевского»:
«Я вошел в избу, или во дворец, как называли ее мужики... Пугачев сидел под образами, в красном кафтане, в высокой шапке и важно под-боченясь. Около него стояло несколько из главных его товарищей, с видом притворного подобострастия... Пугачев, полагая, что я не хочу объясняться при свидетелях, обратился к своим товарищам и велел им выйти. Все послушались.».
Теперь исследуемый нами концепт объективируется уже иными лексическими средствами: «дворец», «важно подбоченясь», «с видом подобострастия», «велел им выйти», «все послушались» и т. д.
Возникновение диффузии концептов 'военный совет' и 'городской совет' можно отчетливо наблюдать в главе «Осада города».
««Прошу ко мне пожаловать на чашку чаю: сегодня у меня будет военный совет». Между тем собрались и прочие приглашенные. Между ими, кроме самого генерала, не было ни одного военного человека...
Чиновники в свою очередь насмешливо посмотрели на меня. Совет разошелся. Я не мог не сожалеть о слабости почтенного воина, который, наперекор собственному убеждению, решился следовать мнениям людей несведущих и неопытных».
При этом вновь наблюдается взаимное перекрытие периферийных частей проективных компонент «фокуса концентрации» сознания на данные концепты и появление некоторого множества общих когнитивных признаков, таких, как «нерешительность», «безволие», «некомпетентность», «неопытность», «амбициозность», «халатность» и ряда других. Соответственно, положение в когнитивном пространстве «фокуса актуализации» исследуемого «комплексного» концепта 'военно-городской совет' позиционируется понятиями, репрезентируемыми такими лексическими средствами, как: «всем разнесли по чашке чаю», «начнем собирать голоса», «кроме самого генерала, не было ни одного военного человека», «мнение мое было принято чиновниками с явной неблагосклонностью», «я не смею взять на себя столь великую ответственность» и некоторыми другими.
Решающее влияние на траекторию перемещения «фокуса концентрации» сознания читателя в заданной системе координат оказывает неоднократная актуализация в повествовании концепта 'встреча', тесная связь которого с концептом 'путь-дорога' отмечалась еще российским ученым М.М. Бахтиным [Бахтин, 1975]. Одним из таких «переломных», имевших далеко идущие последствия моментов в динамике рассматриваемого когнитивного образования явилась встреча героя повествования с ротмистром Зуриным - вначале напоившем и обобравшим, но позже оказавшим помощь рассказчику в трудных для того обстоятельствах.
«...Зурин велел подать пуншу и уговорил меня попробовать, повторяя, что к службе надобно мне привыкать... взглянул на часы, положил кий и объявил мне, что я проиграл сто рублей... День я закончил так же беспутно, как и начал. Мы отужинали у Аринушки. Зурин поминутно мне подливал... Встав из-за стола, я чуть держался на ногах.».
«Вдруг толпа гусаров окружила нас с ужасной бранью. «Выходи, бесов кум! - сказал мне усатый вахтмистр. - Вот ужо тебе будет баня, и с твоею хозяюшкой». Зурин тотчас распорядился. Он сам вышел на улицу извиняться перед Марьей Ивановной...».
Следующим, воистину «судьбоносным» для рассказчика событием явилась дорожная встреча с Пугачевым. При этом местоположение проекции «фокуса концентрации» сознания читателя на концепт 'путь-дорога' смещается в сторону гиперплоскости, образованной осями «полоса земли, служащая для езды и ходьбы», «направление, путь следования», «субъект дороги», «препятствия дороги».
«Кибитка ехала по узкой дороге, или точнее по следу, проложенному крестьянскими санями... Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло... Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь... невесть и так куда заехали: дороги нет... Я приказал ехать на незнакомый предмет, который тотчас и стал продвигаться нам навстречу. Через две минуты мы поравнялись с человеком».
Отметим, что позиционирование местоположения исследуемого когнитивного образования относительно выбранных координатных осей осуществляется через актуализацию в повествовании понятий, объективируемых как «след», «кибитка», «вихорь», «дороги нет» и ряда других.
Важными реперами, позиционирующими по ходу повествования положение «фокуса концентрации» сознания читателя в когнитивном пространстве, явились также встреча рассказчика с офицером Швабриным, «выписанным» из гвардии за поединок, и последующая за ней актуализация таких концептов, как 'честь», 'любовь и некоторых других, существенным образом зависящих от влияния категории «"я" как носитель сознания».
«Швабрин был очень не глуп. Разговор его был остер и занимателен...
Кровь моя закипела. «А почему ты об ней такого мнения?» - спросил я, с трудом удерживая свое негодование.
- А потому, - ответил он с адской усмешкою, - что знаю по опыту ее нрав и обычай.
- Ты лжешь, мерзавец! - вскричал я в бешенстве...».
Обратим внимание на особенности трансформации концепта 'встреча' под влиянием соответствующей проективной компоненты категории «"я" как носитель сознания». В момент первой (дорожной) встречи с Пугачевым в повествовании рассказчика актуализируются понятия, репрезентируемые такими лексическими средствами как «хладнокровие», «сметливость», «плутовское выражение лица», «живые глаза», «бродяга», «мужичок» и некоторыми другими.
Следующая встреча рассказчика с Пугачевым (после штурма Белогорской крепости) уже характеризуется актуализацией понятий, репрезентируемых такими лексическими средствами как «предводитель», «сверкающие глаза», «грозный взгляд», «жестокость» и «милосердие», «мрачность» и «веселость», «дерзость», «искренность» и «твердость».
Третья встреча с Пугачевым в мятежной слободе отмечена в повествовании актуализацией понятий, репрезентируемых как «любопытство» и «поддельная, быстро исчезающая важность», «насмешливость» и «справедливость», «самолюбие» и «хвастливость», «суровость» и «мягкость».
И, наконец, краткое упоминание о последней, трагической встрече с Пугачевым в момент его казни актуализирует в сознании читателя, в частности, такие понятия, как «доброжелательство», «самообладание», «бесстрашие».
В приведенном кратком лингвокогнитив-ном исследовании материала, ограниченного рамками одной из повестей А.С. Пушкина, мы оперировали с объектами двоякой природы, выявляя существующие между ними, но скрытые от пря-
мого наблюдения связи. С одной стороны, это такие объекты, как понятия, концепты, категории и др., недоступные прямому наблюдению и принадлежащие сфере мышления, психики, эмоций и т.д., то есть той области, которая, условно говоря, называется «внутренним миром человека». С другой стороны, это языковые объекты, такие как лексемы, фразеологические единицы, прецедентные тексты и т.д., объективирующие указанные выше структуры человеческого сознания, фиксируемые на материальных носителях (в звуковой, письменной форме) и, вследствие этого, доступные прямому наблюдению. Учитывая, что при этом достаточно плодотворным явилось использование ряда таких математических понятий как пространство, координатная система, проекция и др., представляется целесообразным более внимательно проанализировать указанный аспект с математической точки зрения.
Одним из фундаментальных понятий математики является оператор, который определяется как некое правило А, по которому одно множество Х отображается на другое множество У, каждое из которых обладает некоторой структурой [Математическая энциклопедия 1984: т. 4, с. 18]. Символически это записывается в следующем виде: Ах = у,
где: х является элементом множества X; у является элементом множества У.
При этом элемент х может быть получен путем построения обратного оператора А-1 (обычно некоторой его аппроксимации, удовлетворяющей каким-то условиям [Тихонов 1943]), дающего решение в виде:
А-1Ах = х = А-1у
Конкретный вид оператора А может быть весьма различен в зависимости от области исследований и решаемой задачи. В частности, одна из его реализаций, выходящая за рамки традиционных естественнонаучных приложений, представляет собой алгоритмы компьютерной лингвистики, предназначенные для генерирования текстов [Анисимов 1988]. В данном случае мы имеем дело со следующей прямой задачей: ограничив некоторое множество X исходных лексем и определив правила построения ассоциативной семантической сети (оператор А), требуется получить некоторое связное множество лексем У - результирующий текст, который был бы понимаем и, главное, воспринимаем человеком (не только в смысловом, но и в эмоциональном и прочих аспектах). Общеизвестны и наиболее удачные при-
меры решения этой задачи - созданные компьютером прозаические и стихотворные произведения.
Постановка ряда задач, решаемых в рамках лингвокогнитивных исследований (пример - выполненный выше анализ ограниченной выборки лексического материала из повести А.С. Пушкина) на математическом языке может быть сформулирована следующим образом.
Имеется некоторое (подлежащее исследованию, но не доступное прямому наблюдению и воздействию) структурированное множество X элементов человеческого сознания, которое посредством совокупности проявлений психогенной активности индивидуумов, включенных в языковое сообщество (оператор А - акты обыденного познания, творчества и т.д.) отображается в различные (доступные наблюдению, воспринимаемые органами чувств) языковые образования (структурированное множество У - лексемы, фразеологизмы, пословицы, прецедентные тексты художественной и публицистической литературы и многое другое). Требуется по информации, заключенной в языковых структурах, составить представление о свойствах, генерирующих их структур сознания. Мы пришли к типичной постановке обратной задачи. Обратим внимание на следующие специфические особенности ее решения.
Во-первых, оператор А (а, значит, и обратный ему оператор А-1) реализуется в виде трудно формализуемых процедур речемыслительной деятельности человека. При этом, если оператор А суть природообусловленная способность (и потребность!) человека как члена общества к речевой, словотворческой деятельности, то аппроксимация обратного оператора А-1 в лингвокогнитив-ных исследованиях осуществляется через привлечение широкого спектра семемных, логических, математических и др. методов. Во-вторых, результаты лингвокогнитивных (как и родственных им психологических) исследований, имея существенно вероятностный характер, не позволяют установить однозначные причинно-следственные зависимости. И, в-третьих, здесь, как в той же экспериментальной психологии или физике элементарных частиц, невозможно полностью исключить влияние «подсматривающего» субъекта на результат проведения экспериментов с рассматриваемым объектом [Турчин 1993: 258].
Эти и аналогичные им обстоятельства нередко инициируют возникновение претензий как к лингвокогнитивной, так и к когнитивной науке в целом по поводу невозможности реализации естественного человеческого желания напрямую
«пощупать» целевой объект их исследований -структуру человеческого сознания, узнать, как там «на самом деле». В то же время, обращаясь к естествознанию, мы обнаруживаем сходную ситуацию как при изучении «макромира» (например, в астрофизических исследованиях), так и (в еще большей степени) - микромира. В частности, в уже упомянутой физике элементарных частиц по мере детализации исследований и углубления в структуру вещества изучаемый объект - квантовая частица - потеряв «осязаемость» в современных теоретических представлениях, трансформировался в «некоторое понятие, т.е. функциональный узел системы, который вместе с другими узлами обеспечивает описание и предвидение реальных опытных фактов: вспышек на экране, показаний приборов и т.д.» [Турчин 1993: 253].
Суммируя вышеизложенное, заметим, что, как показывает опыт истории научных изысканий в самых различных сферах, предпосылкой к успеху в поиске решений традиционно табуированных проблем нередко становится их исследование в новых, в т.ч. нетрадиционных направлениях, соединяющих, казалось бы, весьма удаленные друг от друга научные области.
Список литературы
Анисимов А.В. Информатика. Творчество. Рекурсия. - Киев, 1988.
Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе (Очерки по исторической поэтике) // Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. - М., 1975.
Биркгоф Г., Барти Т. Современная прикладная алгебра. - М., 1976.
Ипполитов О. О. Некоторые особенности анализа концепта «дорога» в нечеткой системе координат «базисных» и «периферийных» понятий // Материалы юбилейной конференции, посвященной 60-летию филологического факультета ВГУ. Вып. 1. Языкознание. - Воронеж, 2002.
Ипполитов О. О. Объективация концепта «дорога» в сознании читателя поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души» // Труды молодых ученых. -Вып. 2. - Воронеж, 2003 а.
Ипполитов О. О. Структура концепта «дорога» в русском языке // Труды молодых ученых. -Вып. 2. - Воронеж, 2003 б.
Математическая энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия, 1977 - 85. - Т. 1-5.
Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. - Воронеж, 1999.
Тихонов А. Н. Об устойчивости обратных задач. Докл. АН СССР. - 1943. - 39. - №5.
Турчин В.Ф. Феномен науки: Кибернетический подход к эволюции. - М., 1993.
O.O. Ippolitov, O.M. Ippolitov
ABOUT COGNITIVE «MIRRORS» IN THE SPACE OF CONCEPT'S SPHERE AND ANALOGUES OF SOME MATHEMATICAL PROBLEMS IN MODERN LINGUISTICS
Presence of some cognitive categories in a space of concept's sphere is shown. The system of a special coordinate axes is introduced and linguistic material of one story by A.S. Pushkin is investigated. The interrelation of some cognitive and mathematical objects is being considered.
