CC BY
57
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 81'373.232
ПРОБЛЕМЫ АНТРОПОНИМИЧЕСКОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ КОНЦЕПТУАЛЬНОГО СОДЕРЖАНИЯ
© О.В. Г олубева
Данная статья посвящена изучению интегрированного содержания антропонимически репрезентированных концептов с позиций когнитивно-дискурсивного подхода, а именно, в рамках исследования различных структурных типов многоаспектного формата знания. Особое внимание в работе уделяется формированию концептуального содержания, передаваемого именем реального человека в процессе первичной антропонимической концептуализации.
Ключевые слова: антропонимически репрезентированный концепт, первичная антропонимиче-ская концептуализация, концептуальная деривация
В последние десятилетия с установлением приоритета когнитивно-дискурсивной парадигмы знания в отечественной науке о языке целью когнитивной лингвистики признается «изучение когнитивной функции языка во всех ее проявлениях». Достижение данной цели осуществляется посредством решения ряда задач, «к числу важнейших из которых, несомненно, относится задача выявления и описания концептуальной основы языка как системы и определенного рода деятельности» [1], направленной на отражение процессов познания в языке, систематизацию, хранение, репрезентацию полученных знаний.
Познавая действительность не только с помощью органов чувств, но и объективируя реальный мир в языке, человек создает языковую картину мира, «своеобразную сетку, накидываемую на наше восприятие, на его оценку, совокупность обозначений, влияющую на членение опыта, видение ситуаций и событий через призму языка и опыта, приобретаемого вместе с усвоением языка и включающего в себя не только огромный корпус единиц номинации, но правила их образования и функционирования» [2].
Наречение фрагментов осмысляемого мира опирается на восприятие действительности и первоначальную обработку знаний о ней в ходе когнитивных процессов концептуализации и категоризации, результаты которых вербализованы в имени. Р. М. Фрум-
кина отмечает, что для человека «естественно определенное соответствие между именами объектов и мыслями об этих объектах, т. е. между тем, как мы концептуализируем мир, и тем, какие средства для этого нам дает язык» [3].
Интерес исследователей к семантике имени собственного (далее ИС), в частности антропонима, не угасает на протяжении тысячелетий. В целом, если представить историю изучения ИС в виде шкалы, то ее предельными точками окажутся, с одной стороны, номиналистические суждения о данном феномене как о знаке, лишенном сопутствующих значений, чья задача - указать на предмет, а не сообщать о нем ничего. С другой стороны, очевиден современный подход к ИС с позиций интегративной концептуальной структуры (когнитивной матрицы), где осмысление конкретного элемента (ядра) осуществляется в разных когнитивных контекстах [1, с. 65].
А.В. Суперанская определяет ИС как «особые языковые знаки, образующие иную (в отличие от имен нарицательных) знаковую систему для тех же предметов из реального мира вещей» и имеющие «ослабленную связь с понятием, от которого они образованы». Главной отличительной чертой онимов является индивидуальность акта номинации и закрепленность имени за объектом, а также большой объем информативности: «в них сконцентрированы как языковые, речевые,
так и фоновые знания, особенности их восприятия с точки зрения психологии» [4].
Резюмируя вышесказанное, можно сделать вывод, что имя реального носителя - это особый языковой знак, не обладающий сло-варно закрепленным лексическим значением, но референтно обусловленный и наделенный большим объемом информации из различных областей знания. Антропоним идентифицирует человека (является «жестким десигнатом» [2, с. 91]) и служит дескрипцией для него. По словам Ю.С. Степанова, «ИС несут 2 совмещенные функции: обозначают, во-первых, индивида; во-вторых, индивида, который еще и не похож на какие-либо другие индивиды». Данные единицы языка «могут входить в какие-либо множества и классы, быть похожими на другие предметы, но это будет сходство в другом роде и виде, в которое данный предмет будет входить в другом отношении, нежели то, в котором он был взят посредством ИС» [5].
Предпринимая попытку изучения антропонимов с позиций когнитивной лингвистики, нельзя не учитывать влияние как собственно языковых, так и экстралингвистиче-ских факторов при создании имени человека.
Мотивированность древних имен как единиц вторичной репрезентации, образованных в результате когнитивной обработки различных типов знаний о мире, не вызывает сомнения. Человек давал имена, сравнивая близких ему людей с онтологией окружающей среды и осуществляя образное проецирование концептуального содержания реально существующих объектов или их частей, а также результаты практической деятельности на свое окружение.
Следовательно, имя человека, являясь производным словом, с момента своего появления представляет новую концептуальную структуру, где исходные концепты объединяются, согласуются и модифицируются в новое концептуальное содержание в процессе концептуальной деривации, определяемой Н.Н. Болдыревым как «формирование нового смысла в результате определенного способа интерпретации исходного вербализованного знания» [6]. По мнению
Е.С. Кубряковой, «словообразовательные
модели разного типа можно рассматривать как формулы регулярной свертки пропози-
циональной структуры» при ее актуализации отдельным производным словом [2, с. 412].
Например, п: Бох ^ бохан (каравай хлева);
п + у: Благолюб^ добро + любить; у: Боркун ^ боркать (ворчать, бормотать);
аф: Бедей ^ бедей (бдительный, неусыпный) [7].
Данные производные структуры имеют высокую мотивированность благодаря коннотациям, частично наследуемым из концептуального содержания источника, а также тем функциям, которые положены в основу именования (идентификационная, пожела-тельная, социально-регулятивная и т. д.). Так, Бедей - имя человека, среди характеристик которого должны присутствовать бдительность и осторожность.
Отсюда имя человека - это изначально результат концептуальной деривации, несущий интегрированное концептуальное содержание и репрезентированное производным от нарицательных имен существительных, прилагательных, глаголов словом. Однако в отличие от производящей основы, которая имеет закрепленное в словаре лексическое значение, антропоним таковым не обладает, он создавался с целью выделения посредством именования того или иного члена языковой общности. Данный факт в русской языковой среде привел сначала к использованию неканонических имен в качестве прозвищ для более точной идентификации носителей одинакового имени, что позже было зафиксировано в виде фамилий (Волк - Волков), а затем и в виде антропонимической модели (трехкомпонентной у русских: имя, фамилия и отчество).
Познание окружающего мира всегда индивидуально и основывается на опыте взаимодействия с ним. Будучи единицей языка, антропоним является носителем не только языкового «разделенного», «коллективного» знания, но также индивидуального, «определенной конфигурации коллективного знания с точки зрения его объема, содержания и интерпретации» [1, с. 37].
При изучении языковой картины мира важно сознавать, что знания и представления о мире, которые выявляются на синхронном срезе языка, сформированы в различные периоды его существования. Тот факт, что эти-
мология антропонима создает своеобразную культурно-историческую мотивированность данного феномена, не вызывает сомнения. Однако вопрос о его концептуальном содержании, структурах знания, которые им репрезентируются в синхронии, до сих пор остается не до конца изученным.
Анализируя концептуальную область «человек», являющуюся своеобразной производящей основой для понятия «антропоним», А. С. Щербак выделяет такие его важнейшие концептуальные характеристики, как мужчина/отец, род деятельности, визуальный облик, ментальный тип, этническая принадлежность, топонимические объекты. Автором определяются также способы концептуализации: объектный, процессуальный,
целевой и их вариации [8].
Результаты исследования А.С. Щербак подтверждаются и анализом (примеры приведены выше) древнерусского и старославянского списка имен, входящего в национальный антропонимикон или специфическую национальную антропонимическую картину.
Таким образом, с точки зрения этимологии проблема концептуального содержания антропонима может быть решена благодаря выделению концептов, исторически положенных в основу формирования имени. Однако в синхронном рассмотрении исходные смыслы часто трудно определить, а референтная множественность носителей имени и, как следствие, релятивность не позволяют говорить, опираясь только на этимологический анализ, о его релевантном соотнесении с соответствующими структурами знаниями и личностью носителя.
Пути решения данной проблемы могут быть определены в рамках когнитивнодискурсивного подхода. Признаки и характеристики, отраженные в именах, формируются в сознании человека, являющегося носителем коллективного и индивидуального опыта, в виде тех или иных концептов и распространяются на определенные классы объектов. Как считает Р.И. Павиленис, «функция указания на объект неотделима от функции его характеристики: возможность указания объекта предполагает возможность построения определенного концепта об этом объекте». Но данная функция представлена в случае имен неявно, «она содержится в концеп-
тах интерпретирующей эти выражения, равно как и саму ситуацию их употребления, концептуальной системы», т. е. осуществляется «учет носителей языка, как носителей интерпретирующих эти выражения концептуальных систем, и участников интерпретируемого в этих системах прагматического контекста их употребления» [9].
Не имея закрепленного в словаре лексического значения, но являясь знаком языка, имя, безусловно, должно репрезентировать определенные структуры знания о мире (вспомним слова А.В. Суперанской о «большом объеме информативности ИС»), но иным, по мнению Ю.С. Степанова, образом (см. выше).
Следовательно, человек идентифицирует и характеризует себе подобных индивидуально, в т. ч. и по «личному коду», который составляют имя, фамилия и в некоторых языковых коллективах отчество, соотнося данные языковые формы с собственной концептуальной системой, где отражены знания о мире, о языке, о ситуации (контексте речи) [2, с. 391].
Н.Н. Болдырев выделяет три системы концептуализации и категоризации знаний о мире в языке: лексическая, грамматическая и модусная:
1) вербализованное знание об объектах окружающего мира, отраженное в лексических значениях языковых единиц;
2) знание собственно языковых форм, их значений и категорий, отражающих специфику языковой организации, а также специфику представления знания о мире и языке;
3) знания языковых единиц и категорий, имеющих внутриязыковую природу и служащих целям интерпретации и репрезентации любого концептуального содержания в языке [10; 1, с. 30].
Опираясь на данную классификацию, можно утверждать, что в протекающем процессе первичной концептуализации знаний об индивиде как объекте внешней среды, имеющем определенный личный код или имя, формируется «конкретный зрительный образ», связанный образом реального носителя, а также «представление или картинка», передающая определенные внешние характеристики носителя имени [10, с. 43-44].
Примером для вышеизложенного являются рассуждения одного из персонажей
сказки Л. Кэрролла «Алиса в Зазеркалье» о значении имени, отражающие взаимосвязь онима и образа конкретного носителя.
“It’s very provoking”, - Humpty-Dumpty said after a long silence, looking away from Alice as he spoke, - “to be called an egg-very!”».
“I said you looked like an egg, Sir”, - Alice gently explained. - “And some eggs are very pretty, you know”...
“Don’t stand chattering to yourself like that,” - Humpty-Dumpty said, looking at her for the first time, - “but tell me your name and your business”.
.“My name is Alice, but.”
“It’s a stupid name enough!” - Humpty-Dumpty interrupted impatiently. - “What does it mean?”
“Must a name mean something?” - Alice asked doubtfully.
“Of course it must”, - Humpty-Dumpty said with a short laugh”, - “My name means shape. I am - and a good handsome shape it is too. With a name like yours, you might be any shape, almost” [11].
Помимо связи антропонима с представлением об индивиде из имени инферентно выводимо знание о половой, национальной принадлежности реального носителя. Данные концептуальные характеристики предопределены благодаря тесной связи имени конкретного лица с концептуальной областью «человек», которая является для антропонима родовым пространством («generic space» [12]). С точки зрения этимологии знание о роде деятельности было также закреплено в концептуальном содержании имени, но вследствие эволюции языка и растущего числа носителей, не занимающихся имплицируемой именем профессией, прямая связь утратилась, хотя следы этимологической мотивированности до сих пор частично сохраняются в некоторых именах.
Данная концептуальная характеристика является важной для идентификации личности и, хотя часто не может быть вербализована непосредственно именем носителя, продолжает сопровождать его и закрепляется за образом данного человека. В следующем примере антропоним дополняется характеристикой рода деятельности, интегрируемой в концептуальное содержание, в которое уже
включены вышеназванные «национальная и половая принадлежность»:
At that moment Seneca Doane, the radical lawyer, and Dr. Kurt Yavitch, the histologist (whose report on destruction of epithelial cells under radium had made the name of Zenith known in Munich, Prague, and Rome), were talking in Doane’s library [13].
Сходным образом реализуется концептуальная характеристика «родственные или социальные отношения» в примере:
It was a distressing time; and Jerusha Abbott, being the oldest orphan, had to bear the brunt of it [14].
Отсюда накопление «эмпирической»
информации о конкретном человеке объективируется его именем и неразрывно связано с представлением о нем. Следовательно, первичная концептуализация содержания антро-понимического комплекса осуществляется на основании конкретно-чувственного восприятия черт и внешних признаков носителя имени, а формируемый образ проецируется на индивидуального носителя сквозь призму когнитивного содержания концептуальной области «человек»: половая принадлежность, родственные или социальные отношения, национальность, профессиональная деятельность, возможно, место проживания для специалистов в области диалектологии.
По сути дела, уже на первичном этапе концептуализации имя каждого конкретного человека репрезентирует определенную конфигурацию интегрированного знания, которое инферентно выводимо либо из самой производной единицы, либо дополнено извне, но обязательно тесно связано с концептуальной областью «человек». Соответственно, формируя антропонимически репрезентируемый концепт, человек отбирает в соответствии с заданными концептуальными характеристиками определенные мыслительные структуры из своей концептуальной системы, релевантные для обобщения в целостный образ реального носителя.
Антропоним, будучи единицей языка, не может передать всю полноту конвенционально усвоенных и индивидуальных знаний, отраженных именем, так же как, по мнению Р. Лэнекера, «значение языкового выражения вызывает определенный объем концептуального содержания, но оно не может быть в целом приравнено к этому содержанию»
[15]. В имени актуализируются только те «когнитивные контексты» [1, с. 47], которые обусловлены ситуацией общения. Однако это не означает, что человек не сможет восстановить целое по его части: эти «невостребованные» смыслы подлежат инференции как из самого имени, так и из дискурса.
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы.
1. Антропоним - производная единица языка, репрезентирующая определенные ментальные «упаковки» коллективного и индивидуального знания о мире, входящие в концептуальную систему индивида. Отсюда правомерно утверждать возможность формирования антропонимически репрезентируемых концептов, содержание которых может быть репрезентировано именем частично, остальные смыслы извлекаются при помощи механизма инференции или контекста.
2. Процесс первичной концептуализации знаний об имени и его носителе, результатом объективации которого в языке является антропоним, или первичной антропонимиче-ской концептуализации включает интеграцию результатов конкретно-чувственного восприятия внешности носителя имени, социально или контекстуально обусловленной опорной информации об индивиде как человеке, члене социального коллектива, а также знаний, инферентно выводимых из самого имени. Следовательно, антропонимически репрезентируемый концепт в процессе первичной антропонимической концептуализации обнаруживает характеристики, схожие с относящимися к концептуальной области «человек», но модифицированные в акте соотнесения с конкретным образом реального носителя.
3. В целом, антропонимическая концептуализация имеет вторичный характер репрезентации знаний в языке, т. к. в ходе данного процесса коллективное и индивидуальное знание о действительности, ее фрагментах и языковых формах их репрезентации не только интегрируется, но и модифицируется, получая новое содержание в каждом антропониме.
Таким образом, интерес исследователей к антропониму, являющемуся одновременно единицей языка и личным кодом, «знаком облика человека или его сущности, т. е. его минимализации» [16], определен особой вы-
деленностью имен в сознании людей как единиц языка, обладающих неисчерпаемым концептуальным содержанием. Механизм порождения онимов и их реализации в дискурсе глубоко антропоцентричен, т. к. существование человека - носителя языка, в мире неотделимо от самого языка. Признание важности данного фактора и его последовательный учет в исследовательской практике обусловлены всеобщей заинтересованностью в человеческой личности, в исследовании сложных взаимосвязей его психофизиологической, историко-социальной и языковой природы.
Данная статья посвящена изучению интегрированного концептуального содержания антропонимически репрезентированного концепта с позиций когнитивно-дискурсивного подхода, а именно в рамках исследования различных структурных типов многоаспектного формата знания. Особое внимание в работе уделяется формированию концептуального содержания, репрезентированного именем реального человека в процессе первичной антропонимической концептуализации.
1. Болдырев Н.Н. Концептуальная основа языка // Когнитивные исследования языка. Концептуализация мира в языке: коллективная монография / гл. ред. серии Е.С. Кубрякова; отв. ред. выпуска Н.Н. Болдырев. Москва; Тамбов, 2009. Вып. IV. С. 25.
2. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения: Роль языка в познании мира. М., 2004. С. 64.
3. Фрумкина Р.М. Проблема «язык и мышление» в свете ценностных ориентаций // Язык и когнитивная деятельность. 1989. С. 66.
4. Суперанская А.В. Общая теория имен собственных. М., 1973. С. 135, 322.
5. Степанов Ю.С. Имена, предикаты, предложения: семиотическая грамматика. М., 1981. С. 89.
6. Болдырев Н.Н. Оценочная метарепрезентация: проблемы изучения и описания // Когнитивные исследования языка. Исследования познавательных процессов в языке: сборник научных трудов / гл. ред. серии Е.С. Кубрякова; отв. ред. вып. Н.Н. Болдырев. Москва; Тамбов, 2009. Вып. V. С. 47.
7. Суперанская А. В. Словарь русских личных имен. М., 1998. С. 127, 130-132.
8. Щербак А.С. Когнитивные основы региональной ономастики: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Тамбов, 2008. С. 20.
9. Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М., 1983. С. 180-181, 186.
10. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии. Тамбов, 2002. С. 92.
11. Carroll L. Through the Looking-glass / предисл. Д. Урнова, комм. О. Гавриловой. М., 1966. Р. 128-129.
12. Fauconnier G. Methods and generalizations // Cognitive Linguistics: Foundations, Scope, and Methodology / cd. by Th. Janssen, G. Redecer. Berlin, New York, 1999. P. 108.
13. Lewis S. Babbit. СПб., 2005. Р. 91-92.
14. Webster J. Daddy-Long-Legs. М., 1976. Р. 3.
15. LangackerR.W. Assessing the cognitive linguistic enterprise // Cognitive Linguistics: Founda-
tions, Scope, and Methodology / еds. T. Jenssen, G. Redeker. Berlin, New York, 1999. P. 13-59.
16. Степанов Ю.С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации. М., 2007. С. 99.
Поступила в редакцию 29.01.2010 г.
Golubeva O.V. The problems of antroponymic representation of a conceptual content.
The article covers the research of antroponym-represented concepts and their integrated contents based on the cognitive-discourse approach, within the studies of various structural types and multiplex formats of knowledge. In particular it focuses on forming the conceptual content of a real person’s name in the process of primary antroponymic conceptualization.
Key words: antroponym-represented concept, primary antroponymic conceptualization, conceptual derivation.
УДК 811.161.1
ЛЕКСИЧЕСКАЯ ОБЪЕКТИВАЦИЯ КОНЦЕПТА ‘ВЛАСТЬ’ В ЯЗЫКЕ ГАЗЕТЫ «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА»
© М.В. Кипенко
Актуальность статьи обусловлена, с одной стороны, актуальностью лингвокогнитивного исследования различных концептов, составляющих концептосферу русского народа, с другой - возросшей реккурентностью социокультурного концепта ‘власть’. В статье рассматриваются основные подходы к пониманию сущности концепта вообще и анализируются разноуровневые языковые репрезентанты концепта ‘власть’ в частности.
Ключевые слова: когнитивное исследование; концептосфера; реккурентность; социокультурный; языковые репрезентанты.
Утверждение смены научной парадигмы с системоцентрической на антропоцентрическую на сегодняшний день является общепризнанным, а это значит, что возвращается интерес к познанию человека, его духовному миру и культуре, и язык предстает не безликой системой различительных единиц, а духовной активностью человека, связанной с его миропониманием и знанием о мире. В этой связи говорят о принципе антропоцентризма в языкознании, который заключается в том, что языковые факты изучаются в отношении к человеку.
Попытка понять процессы духовного воссоздания мира через слова и рассмотреть язык как систему мировидения восходит еще к работам западных лингвистов, таких как
В. фон Гумбольдт, Л. Вайсгербер, Э. Бенве-
нист, Э. Сепир, Б. Уорф, но в последние десятилетия в отечественной лингвистике интерес к изучению концептов как глобальных мыслительных единиц, имеющих национальную специфику, которыми оперирует человеческое сознание в процессе создания и познания картины мира, особенно высок.
Изучение концептов стало одним из актуальных направлений в лингвистике, и об этом свидетельствует множество исследований, так или иначе разрабатывающих эту проблематику (см. работы А.П. Бабушкина,
С.Г. Воркачева, А. Вежбицкой, В.И. Карасика, В.В. Колесова, В.В. Красных, Е.С. Кубря-ковой, В.А. Масловой, З.Д. Поповой, И.А. Стернина, Г.Г. Слышкина, Ю.С. Степанова,
В.Н. Телия и др.). В современной науке, особенно когнитивной, термин «концепт» явля-
