CC BY
106
А. А. Степихов
СПбГУ, Санкт-Петербург
О ГРАММАТИЧЕСКОМ ОСВОЕНИИ ИНОЯЗЫЧНОЙ ЛЕКСИКИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ В АСПЕКТЕ КАТЕГОРИИ
РОДА
Настоящая статья представляет собой продолжение изучения родовой вариативности иноязычной лексики, предпринятого в более раннем нашем исследовании на материале русского и нидерландского языков [Степихов, Яковлева 2013]. Целью данной работы является более пристальное рассмотрение механизмов грамматического освоения заимствований в русском языке и судьбы некоторых существительных, иллюстрирующей действие данных механизмов.
Исходным материалом для исследования стал перечень из 140 слов, заимствованных как нидерландским, так и русским языком и наиболее ярко проявляющих вариативность в нидерландском языке. Материал не был дифференцирован ни по времени заимствования, ни по стилю и сфере употребления, так как в центре нашего внимания находится сам механизм освоения иноязычной по происхождению лексики.
Как известно, в русском языке отнесение слов к категории мужского, среднего или женского рода базируется на грамматических основаниях (исключение составляют имена лиц и — иногда — особей различного пола у животных; в этих случаях родовая отнесенность основывается на семантике). В процессе заимствования новое слово встраивается в существующую парадигму того или иного склонения и тем самым получает соответствующую родовую отнесенность (олифа, паста, флот, камин, эхо и др.)1. Примером подобного освоения может служить нидерландское слово jenever 'можжевеловая водка',
1 Морфологические и синтаксические показатели рода обусловливают достаточно быстрое освоение данной категории детьми с родным русским языком [Цейтлин 2005: 375], а также иностранными обучающимися.
которое, хоть и не устоялось еще в русском языке с точки зрения фонемного состава (йеневер, женевер, дженевер), благодаря своей форме имеет однозначную родовую принадлежность:
(1) Мы отнесли вещи в номер и спустились в бар попробовать наконец, по приглашению Альберта, знаменитый голландский дженевер — крепкий можжевеловый напиток.
[Сергей Штерн. Ниже уровня моря (2003)]
Тем не менее, формальный характер категории рода не исключает случаев родовой вариативности, которые становились объектом описания в грамматиках, справочной и учебной литературе, например [Виноградов и др. (ред.) 1953; Гвоздев 1973; Трофимов 1957; Розенталь 1989; Камынина 1999; Богданов, Воейкова, Евтюхин и др. (ред.) 2007] и др., причем эта вариативность затрагивает не только заимствованную, но и исконную лексику (ставень — ставня). При освоении заимствований точками неравновесия системы являются, с одной стороны, слова, оканчивающиеся на мягкий согласный, которые могут относиться как к мужскому, так и к женскому роду (корабль, январь; пыль, тень), а с другой — несклоняемые существительные с основой на гласный (портмоне, виски), родовая принадлежность которых определяется синтаксически. Общее «правило», касающееся подобных заимствований (отнесение их к словам среднего рода), представляет собой лишь тенденцию с целым рядом исключений.
Исследуемый материал, несмотря на его ограниченный объем, позволяет на примере отдельных слов описать типичные судьбы заимствований с точки зрения их родовой принадлежности.
Прежде всего следует отметить, что на нашем материале родовая вариативность наблюдается лишь в 8% случаев, поскольку основная часть лексики либо встроилась в систему склонений (конфитюр, музыка, шаль), либо в соответствии с общей тенденцией вошла в категорию слов определенного (как правило, среднего) рода (шоу, желе, пюре).
Анализ употребления данных слов, проведенный с помощью Национального корпуса русского языка (далее — Корпус) и лексикографических источников, показал, что заимствования с родовой вариативностью можно разделить на несколько типов, связанных с языковыми механизмами освоения иноязычной лексики.
О грамматическом освоении иноязычной лексики... 1. Окказиональные заимствования
Несмотря на сравнительно короткий период функционирования в русском языке ряда иноязычных лексических единиц, они получали родовые показатели в соответствии с существующими в языке тенденциями. Так, французское заимствование кадо (от cadeau 'подарок, дар', кроме имен собственных — кличек (2)-(3) и названия папирос (4), — встречается и в своем прямом значении (5), причем именно русский эквивалент «подарок» обусловливает приобретение данным заимствованием свойств слов мужского рода:
(2) Она пожалела ее, назвала Кадо, начала кормить, и собака так и прижилась у бабушки.
[К. Г. Паустовский. Книга о жизни. Далекие годы (1946)]
(3) Звали ее в 1905 году Микадо, а как заключили мир с Японией — неудобно — стали кликать: Кадо.
[Вс. В. Иванов. Голубые пески (1923)]
(4) Положим, заведет неизвестно кто моду курить папиросы «Бижу» или «Кадо». [В. Андреев. Волки (1925)]
(5) Среди этих же бумаг я нашел стихотворение забытого теперь поэта Мятлева. (...) В таком же роде было и это его стихотворение, помеченное 1843 годом. Вот оно:
Что за вер-до, что за вер-до, — Напрасно так певицу называют. Неужели не понимают, Какой небесный в ней кадо? [А. Ф. Кони. Тургенев (Статьи и воспоминания о писателях) (1908)]
В качестве еще одного примера можно привести слово синема, форма которого провоцирует его бытование в языке как слова женского рода. Именно эту грамматическую характеристику дает [БАС XXв.: XIII]; далее в тексте и ссылках — БАС XXв. (причем ударение в слове дано на первом слоге). Однако и в БАС XXв., и в Корпусе примеры, иллюстрирующие принадлежность к женскому роду, отсутствуют2 . В Корпусе же, напротив, имеются свидетельства функ-
2 Иллюстрация из БАС XX в.: «Синемы страшно тут [в Кракове] нелепые, все пятиактныемелодрамы. Крупская и Ленин. Письмо М. А. Ульяновой. 26 дек. 1913».
ционирования слова в мужском или среднем роде (контекстов, позволяющих более точно определить родовую принадлежность, нет) (6)-(7):
(6) Григорий бежал из России, пешком через Польшу, к своей возлюбленной — знаменитой «ведетте» немого синема Асте Нильсен. [Людмила Лопато. Волшебное зеркало воспоминаний (20022003)]
(7) Мечта мирового синема, которая делила переднее сиденье с реальной киношницей Человековой, но сидела ближе к водителю, обняла того вокруг шеи и пощекотала языком правое ухо.
[Василий Аксенов. Таинственная страсть (2007)]
Очевидно, на приобретение синтаксических показателей среднего рода у слова синема мог повлиять семантический эквивалент кино, который, будучи более «удобным» для носителей языка по соотношению «форма — род», со временем полностью занял место слова синема, вытеснив его из употребления.
Малое количество употреблений данного слова в Корпусе (56) и совсем незначительное количество форм, дающих хоть какую-то информацию о родовой принадлежности (всего 3), свидетельствуют, по-видимому, о том, что система языка старается избавляться от несклоняемых заимствований на -а (ср., например, с итальянскими заимствованиями моцарелла, пицца и др., которые благодаря своей форме встроились в парадигму 2-го склонения и употребляются в женском роде).
2. Родовые дублеты, имеющие разную форму и отличающиеся по лексическому значению
Сосуществование родовых дублетов может быть показано на примере заимствования западноевропейского pension, которое привело к появлению в русском языке двух слов с разной родовой принадлежностью: пенсион и пенсия. Последнее слово, по-видимому, имеет вторичное происхождение и получило свою форму по аналогии как с русскими плата, выплата [Черных 2001: 19], так и со словами женского рода с суффиксами -ций-, -ий-, параллельных европейским существительным женского рода с суффиксами -tion, -ion (демонстрация — demonstration, агрессия — aggression). Несмотря на
вторичное происхождение, именно вариант пенсия в процессе освоения заимствования был отобран языком как ведущий в значении «денежное обеспечение от государства». Слово пенсион в значении «пенсия» является устаревшим и имеет явную стилистическую маркированность (8), однако приобрело самостоятельное значение, которого слово пенсия лишено («денежное содержание, назначаемое кем-либо кому-либо») (9).
(8) Нет, моя люба, настоящую вещь я напишу, если хватит силёнок, лет так через десять — пятнадцать, когда выйду на пенсион, а это всё так — вехи, вехи!
[Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей (1978)]
(9) Я требую, чтобы ты выделил мне пенсион.
[Андрей Всеволжский. Мятежная Аврора (2004)]
3. Слова с основой на мягкий согласный и нулевой флексией
Подобные заимствования представляют собой один из наиболее вариативных элементов системы.
Весьма типична для таких слов история в русском языке французского заимствования вуаль. В языке-источнике это слово мужского рода, и поэтому, появившись в русском языке в начале XIX века3, оно функционирует в текстах как слово мужского рода с основой на мягкий согласный (10). Спустя два десятилетия под влиянием парадигмы 3-го склонения и, вероятно, семантики (родовое понятие ткань) появляется дублетный вариант женского рода (11), который постепенно вытесняет вариант мужского: в конце XIX века наблюдается уже равное соотношение слов мужского и женского рода, и затем слово вуаль постепенно перестает употребляться как слово мужского рода (см. рис. 1; график составлен на материале более 400 словоупотреблений с ручным снятием грамматической омонимии).
(10) Белый прозрачный вуаль, которым покрыто было ее лицо, не мешал мне различить ее прелестные черты! [А. Погорельский. Двойник или мои вечера в Малороссии (1828)]
3 Единичное употребление данного слова в 1794 году в форме уваль (м. р.) отмечается в «Словаре русского языка XVIII века» [Словарь русского языка XVIII века 1988 (IV)].
Рис. 1. Статистика употреблений форм слова вуаль
(11) Как шла к ней амазонка и эта шляпка с зеленой вуалью!
[И. А. Гончаров. Обыкновенная история (1847)]
Интересно отметить, что изменение родовой принадлежности слова может наблюдаться в идиолекте автора на протяжении его творчества. Так, в произведениях И. С. Тургенева «Дым» (1867) и «Вешние воды» (1872) вуаль функционирует как слово мужского рода (темный вуаль, вуаля, вуалем), а в «Кларе Милич» (1882) — уже женского (темно-синяя вуаль). То же самое наблюдается и в произведениях А. Ф. Писемского «Взбаламученное море» (1863) (в венчальном вуале), «Люди сороковых годов» (1869) (брачный вуаль) — и «Масоны» (1880) (траурная вуаль); у И. А. Куприна «Впотьмах» (1892) (редкий вуаль) — и «Наталья Давыдовна» (1896) (черную вуаль). В романе В. В. Крестовского «Петербургские трущобы» (1864) встречаются оба варианта, например, густой вуаль, железную вуаль (из шести словоформ пять — мужского рода).
Подобная вариативность в авторском идиолекте встречается не только в прозаических текстах, но и в поэзии, причем, судя по датировке, дублеты являются для автора равноценными вариантами:
(12) За толстыми пивными кружками, За сном привычной суеты Сквозит вуаль, покрытый мушками, Глаза и мелкие черты.
[А. Блок. Там дамы щеголяют модами... (1906-1911)]
(13) И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный И очарованную даль.
[А. Блок. Незнакомка (1906)]
Несмотря на однозначную грамматическую характеристику слова вуаль в современных словарях (женский род), в современных текстах по-прежнему встречаются дублеты мужского рода, как в стилистически маркированном (14), так и в нейтральном употреблении (15):
(14) В комнате разбросаны были гроденапли, дымка, ленты, на диване разложен был подвенечный наряд — белое дымковое платье на белом атласном чехле, кружевной вуаль, венок.
[Михаил Шишкин. Всех ожидает одна ночь (1993-2003)]
(15) Но если целые этажи повиснут, если перекинутся смелые арки, (...) если дом обвесится снизу доверху балконами с узорными перилами, и от них висящие чугунные украшения в тысячах разнообразных видов облекут его своею легкою сетью, и он будет глядеть сквозь них, как сквозь прозрачный вуаль, когда эти чугунные сквозные украшения, обвитые около круглой, прекрасной башни, полетят вместе с нею на небо, — какую легкость, какую эстетическую воздушность приобретут тогда дома наши. [Григорий Ревзин. Очерки по философии архитектурной формы (2002)]
В связи со словом вуаль представляется немаловажным указать на один любопытный факт. Слово шаль во французском языке также мужского рода, и логичной была бы сходная история его освоения русским языком (как, например, в случае со словом дуэль, имевшим, как и вуаль, дублеты мужского и женского рода). Однако в русском языке оно стало употребляться сразу как слово женского рода, в то время как в ряде других славянских языков (болгарском, польском, сербско-хорватском, чешском) оно функционировало как слово мужского рода. Таким образом, в условиях неравновесия системы, то есть потенциальной родовой вариативности, фактор сохранения рода языка-источника для заимствованного слова не является определя-
ющим. По мнению А. А. Камыниной, род таких слов устанавливается на основе узуса [Камынина 1999: 44].
Еще один случай родовой вариативности в словах, оканчивающихся на мягкий согласный, наблюдаем в слове табель. В толковых словарях русского языка оно рассматривается либо как слово мужского рода (Большой толковый словарь русского языка 2008; далее в тексте и ссылках — БТС 2008), либо как слово мужского рода с устаревшим вариантом женского рода [БАС ХХв.: XV; Ушаков (ред.) 19351940: IV]. Вариант мужского рода употребляется уже в 80-х годах XVIII века (наряду с дублетом женского рода):
(16) Как можно подумать, что богу, который всё знает, неизвестен будто наш табель о рангах?
[Д. И. Фонвизин. Бригадир (1783-1786)]
(17) Но благоверный же государь император Петр Великий совсем привел их в затмение своею табелью о рангах. [А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву (1779-1790)]
Тем не менее, в текстах XX и XXI веков наблюдается как родовая вариативность, причем у одного автора (18)-(19), так и использование устаревшего, согласно словарям, варианта (20)-(21):
(18) Вас тщательно исследуют в лабораториях Сексуального Бюро, точно определяют содержание половых гормонов в крови — и вырабатывают для вас соответственный Табель сексуальных дней. [Е. И. Замятин. Мы (1920)]
(19) Но все же земля существует; раньше или позже — надо спланировать на нее, и я только закрываю глаза перед тем днем, где на моей Сексуальной Табели стоит ее имя — имя О-90...
[Е. И. Замятин. Мы (1920)]
(20) Потом в контору прошел мальчик с табелью, выплатной ведомостью и грудой отобранных с целью взыскания рабочих книжек.
[Б. Л. Пастернак. Доктор Живаго. (1945-1955)]
(21) У тебя в табели за все годы учебы одни пятерки.
[Р. Б. Ахмедов. Промельки (2011)]
Важно отметить, что устаревший вариант женского рода, закрепленный, как правило, за сочетанием табель о рангах, становится
все более употребительным и встречается в разнообразных сочетаниях, таких как табель о финансовых рангах, табель поэтических рангов, административная табель, литературная табель, табель о рангах коррупции и т. д., что свидетельствует об усилении вариативности, связанной с родовыми дублетами данного слова.
4. Несклоняемые заимствования с основой на гласный
Эта группа наиболее подвержена родовой вариативности, так как общее «правило», касающееся подобных заимствований (отнесение их к словам среднего рода), представляет собой лишь тенденцию с рядом исключений: на родовую характеристику слова в русском языке может влиять род слова в языке-источнике и/или род опорного слова. Например, в случае со словом дефиле (фр. défilé (м. р.) 'проход') действуют оба принципа: как правило, слово функционирует в языке как слово среднего рода (22), однако встречаются и варианты мужского рода (23)-(24):
(22) Оказалось, что авангард, вступив в дефиле, образованное стенками садов и зданиями, столкнулся с весьма значительною партией неприятеля.
[Е. Саранчов. Хивинская экспедиция 1873 года (1874)]
(23) Вскоре начался шармицель и пушечная с обеих сторон стрельба; первая линия начала наступать на неприятельскую батарею; но дефиле долго задержал (...) [А. В. Суворов. Биография А. В. Суворова, им самим написанная в 1786 году (1786)]
(24) На Кестеньгском направлении наша 26 армия стояла в болоте, а дефиле (проход) между двумя дорогами был в руках немцев. [И. М. Дьяконов. Книга воспоминаний. Часть вторая. Глава третья (1941-1942) (1995)]
Именно вследствие стремления говорящего к однозначной родовой отнесенности заимствований на определенном этапе освоения данного слова появляются ныне устаревшие варианты дефилей и дефилея, имеющие однозначные формальные признаки рода (ср. кофей).
Подобные варианты — канапей, канапея — отмечаются в «Словаре русского языка XVIII века» у слова канапе [Словарь русского язы-
ка XVIII века: IX]. Родовая принадлежность этого слова по-разному определяется и словарями современного русского языка. Согласно «Толковому словарю русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова (далее в тексте — Словарь под ред.Д. Н.Ушакова) и БАС XXв. это слово среднего рода [Ушаков (ред.) 1935-1940: I; БАС XXв.: V], в БТС оно относится к словам мужского рода [БТС 2008], в «Большом академическом словаре русского языка» (далее в тексте и ссылках — БАС XX в.) — к словам среднего рода с пометой «устар.» и мужского рода в значении «бутерброд» [БАС XXI в.: VII]. Примеры из Корпуса также демонстрируют родовую вариативность: при ведущем с точки зрения частотности варианте среднего рода (25) наблюдаются варианты мужского (26) и даже женского рода (27)-(28):
(25) Пошел, ложись вон на это канапе!
[М. Н. Загоскин. Вечер на Хопре (1834)]
(26) Молодые девушки садятся на четвероугольный канапе посреди комнаты или перелистывают давно знакомые картинки.
[В. А. Соллогуб. Сережа (1838)]
(27) Блоки очень его любили и называли «канапе» в память стихотворения Болотова «К дерновой канапе».
[М. А. Бекетова. В цепях тягостной свободы... (1922)]
(28) Гляжу — комнатенка, в комнатенке — канапа, а на канапе — узелок с пальтом — хорошее пальто, буржуйское.
[И. Л. Солоневич. Россия в концлагере (1935-1936)]
Появление вариантов с формальными родовыми показателями (в случае с дублетом канапа, по-видимому, по аналогии со словами лавка, скамья, кушетка) свидетельствует о желании носителя языка избежать грамматической неясности.
Как представляется, эта же причина лежит в основе появления уже устаревшего и, вероятно, разговорного варианта портмонет
(29). Возникновение данного дублета может быть связано с формой р. п. мн.ч. слова монета: во французском языке, из которого происходит заимствование, слово портмоне на письме заканчивается гласной буквой (porte-monnaie), и, следовательно, графическая форма
слова в языке-источнике не может влиять на форму слова в языке-реципиенте. Что касается самого слова портмоне, то в литературе наблюдаются варианты как среднего (30), так и мужского рода. Последние регулярно употребляются классиками русской литературы И. А. Гончаровым, М. Е. Салтыковым-Щедриным, А. Ф. Писемским, Ф. М. Достоевским, Д. В. Григоровичем (31)-(32).
(29) «Начинающий» ловким жестом, как-то из-под бороды прямо в боковой карман «пиньжака», извлекает «портмонет», а из портмонета — жирненькую ассигнацию.
[Г. И. Успенский. Волей-неволей (1884)]
(30) Раскопав этот хлам, Агафья добралась до заветного уголка и вытащила оттуда старое порыжелое портмоне.
[К. М. Станюкович. На уроке (1869)]
(31) Говоря это, она вынула из кармана старенький портмоне и достала оттуда две желтеньких бумажки.
[М. Е. Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы (1875-1880)]
(32) Денег не оказалось (портмоне остался под подушкой у Марьи Игнатьевны). [Ф. М. Достоевский. Бесы (1871-1872)]
Родовая вариативность наблюдается и в несклоняемых заимствованиях на -и: пенни, виски, мартини, бренди.
Грамматические характеристики этих существительных подчас выходят за рамки словарной фиксации. Так, пенни в словарях относится к словам среднего рода (в соответствии с общим правилом освоения несклоняемых заимствований), однако даже в литературном языке встречаются его употребления как слова мужского (7 раз) (ср. пенс, цент), среднего (5 раз) и даже женского рода (1 раз) (ср. монета, монетка):
(33) Жизнь с искусством опытного дантиста вытягивала из раскрытого зева карманов последнее пенни. [С. Д. Кржижановский. Материалы к биографии Горгиса Катафалаки (1929)]
(34) Только один пенни просит у вас бог!
[И. Ильф, Е. Петров. Одноэтажная Америка (1936)]
(35) Помните, в Британии это налоги: вы платите налоги, практически каждый пенни, который вы платите, идет правительству.
[Ольга Власова. Рецепт всеобщего благосостояния (2004)]
(36) На другой, поменьше, виден паровой плавучий мост, переправляющий за одну пенни из одной части города в другую.
[И. А. Гончаров. Письма (1842-1859)]
Слово виски характеризуется не только разнообразием трактовки его родовой принадлежности толковыми словарями (Таблица 1), но и, подобно пенни, выходом за рамки словарной характеристики. В Корпусе наблюдается следующее распределение вариантов: средний род — 73 (37), мужской род — 35 (38), женский род — 4 (39)-(40), множественное число (!) — 2 (41)-(42).
Таблица 1. Трактовка рода слова виски лексикографическими источниками
Наименование словаря Родовая характеристика
Ушаков (ред.) 1935-1940 БАС XX в. МАС БТС 2008 БАС XXI в. м. р.и ср.р. ж. р. и ср. р. (иногда м. р.) ср. р. м. р. ср. р. и м. р.
(37) Вкуснейшие ананасные джусы, и апельсиновые джусы, и ледяное виски с содовой, пиво, кофе — всё перегоняется в липкий солёный пот. [Д. А. Гранин. Месяц вверх ногами (1966)]
(38) Вот наш последний двойной виски: русская «смерть» и французское «мерд». [А. Битов. Жизнь без нас (1997)]
(39) Два раза леди Кембл подвигала О'Келли ликер — и два раза О'Келли подливал себе шотландскую виски.
[Е. И. Замятин. Островитяне (1917)]
(40) Завтра он поедет на Пересыпь — возле Балтского шляха, у него есть один знакомый, который даст такой первач, что лучше всякой виски. [А. Львов. Двор (1981)]
(41) Точно, минут через пятнадцать привезли виски. Они мне, кстати, не поглянулись. [В. Шукшин. Версия (1972-1973)]
(42) Слабые совсем эти виски, — сказал Глеб. — Американцы пить не могут. [М. Чулаки. Борисоглеб (1996)]
Таким образом, в данном случае освоение заимствования не ограничивается появлением разнородовых дублетов — слово благодаря своей форме приобретает грамматические показатели множественного числа4. Приведенные факты являются проявлением неустойчивости системы применительно как к заимствованиям на -и в целом, так и к слову виски в частности. Несмотря на превалирование вариантов среднего рода, существенное количество дублетов мужского свидетельствует о том, что окончательная родовая принадлежность слова виски пока не сформировалась.
То же самое можно сказать и о слове мартини, которое представляет собой относительно новое заимствование, отмеченное лишь в БАС XXI в., и поэтому его употребление не столько подчиняется кодифицированной норме, сколько отражает естественные механизмы заимствования несклоняемых существительных на -и. Из 251 словоупотребления, представленного в Корпусе, родовую принадлежность можно определить у 28: 24 — мужской род (43)-(44), 4 — средний род (45). По-видимому, в первом случае на отнесение слова к категории мужского рода влияет родовое понятие «напиток» или «вермут», а во втором — родовое понятие «вино» и/или общее правило отнесения несклоняемых заимствований к словам среднего рода:
(43) Но в два часа ночи он был уже совершенно пьян, поил всех, кто хотел, и в три часа, истратив деньги — обычно около двухсот франков, — он начинал просить хозяйку отпустить ему еще один мартини в кредит.
[Г. Газданов. Ночные дороги (1939)]
4 Ср. со словом спагетти (в ит. яз — м. р., мн. ч.), за которым закрепилась характеристика множественного числа.
(44) И когда в каком-то американском романе было описано, как герой зашел в бар, бросил на цинковую стойку полдоллара и заказал двойной мартини, это казалось таким настоящим, подлинным. .. прямо Шекспир!
[С. Довлатов. Дар органического беззлобия (1990)]
(45) Наверное, мартини уже разлито по стаканам и начиналась прелюдия к любовной идиллии.
[С. Романов. Парламент (2000)]
Интересно отметить, что, несмотря на существенную разницу по частотности дублетов мужского и среднего рода (отношение 6:1), в БАС XXI в. кодифицированы оба варианта [БАС XXI в.: IX].
Сходная картина наблюдается в случае со словом бренди, которое, как и мартини, фиксируется только в БАС XXI в. Порядок указания на родовую принадлежность при грамматической характеристике этого слова в словаре — ср. им. — отражает реальную картину частотности родовых дублетов в Корпусе. Дублеты среднего рода встречаются в 2 раза чаще, чем дублеты мужского: на 16 словоупотреблений в среднем роде (46) приходится 8 в мужском (47). Таким образом, и в этом случае наблюдается «борьба» семантики и формы, в которой преобладает влияние формы.
(46) Возможно, в невысокой сочной траве скрывались змеи и другие неприятные животные, но думать об этом не хотелось: солнце светило любезно, да и бренди сделало свое доброе дело.
[Давид Маркиш. Конец света (2003)]
(47) Одним долгим глотком выпил свой бренди и произнес медленно и торжественно: «Госпожа, Тэн, Гость, Профессор!»
[Александр Пятигорский. Древний Человек в Городе (2001)]
Говоря о механизмах грамматического заимствования слов на гласный, необходимо уделить внимание и истории бытования в языке слова кофе, интерес к которому в последние годы подогревается и изданием новых словарей, «разрешающих» средний род, и средствами массовой информации, горячо обсуждающими эти словари.
Судьба слова кофе повторяет судьбу многих слов на гласный, которые в процессе освоения их русским языком оказались в точке
неустойчивости системы. Слово кофе было заимствовано в XVIII в., и уже в этот период можно наблюдать вариативность его родовых форм: кофе, кофь, кафа [Словарь русского языка XVIII века: X], причем, насколько можно судить по данным Корпуса и «Словаря русского языка XVIII века», форма кофе в текстах этого периода — как мужского, так и среднего рода:
(48) Лучший кофе приходит из Аравии, но и во всех Индиях тот овощ обилен. [А. Д. Кантемир. Сатира II Филарет и Евгений. Примечания (1730)]
(49) Зато мы с италиянцем пьем в день чашек по десяти кофе, которое везде находили.
[Н. М. Карамзин. Письма русского путешественника (1793)]
Позже образуются иные дублеты с родовыми показателями: кофей, кофий. Таким образом, в истории освоения данного заимствования фиксируются дублеты всех трех родовых форм — мужского (кофей, кофий), среднего (кофе) и женского (кофь, кафа) рода. Появление таких дублетов, с одной стороны, как нельзя лучше подчеркивает отсутствие четкого механизма встраивания иноязычной лексики с основой на гласный (не -а) в родовую систему русского языка, с другой — выявляет желание говорящего упорядочить грамматическое употребление подобной лексики (ср. со словами дефиле и канапе).
Что касается рода слова кофе в литературном языке, то с целью изучения истории дублета среднего рода и его конкуренции с дублетом мужского рода были рассмотрены все представленные в Корпусе словоупотребления (около 11 тысяч). При определении рода учитывался синтаксический контекст (то есть в процессе анализа вручную снималась грамматическая омонимия, поскольку лемме кофе приписан мужской род). Были также собраны сведения о грамматической характеристике данной лексемы в словарях и справочниках.
Корпусные данные показывают, что в XIX в. в классической русской литературе кофе последовательно употребляется как слово мужского рода. Дублеты среднего рода встречаются крайне редко и носят единичный характер (см. рис. 2; отражены данные только по тем формам, в которых однозначно определялся средний род). Однако уже в первой половине XX в. при общем превалировании
Рис. 2. Статистика употреблений слова кофе в ср. р. в Корпусе
16 14 12 10
8 6 4 2 0
1793 1817 1874 1921 1931 1941 1951 1961 1971 1981 1991 2001
дублетов мужского рода дублеты среднего рода встречаются достаточно регулярно:
(50) Кофе в чашке стояло на письменном столе.
[М. А. Булгаков. Театральный роман (1936-1937)]
(51) (...) в старом городе, в ресторанчике Арно подают такое кофе, какого уж, наверное, не найти во всей Америке.
[И. Ильф, Е. Петров. Одноэтажная Америка (1936)]
Интересным является тот факт, что, как уже было показано нами на примере слова вуаль, родовые варианты зачастую встречаются в идиолекте различных авторов, причем без какого-либо стилистического маркирования варианта среднего рода. Среди писателей, употреблявших оба родовых варианта слова кофе, Андрей Белый, И. А. Бунин, Б. А. Пильняк, В. Набоков, М. А. Алданов, К. К. Вагинов, А. Н. Толстой, А. Грин, Ю. Даниэль и др. (52)-(66): — И.А.Бунин:
(52) Но кофе горячо и крепко, день наступает ясный, морозный (...)
[Нобелевские дни (1933)]
(53) (...) жареный кролик сзел. бобами, компот (с сахаром) из апельсинов, хорошее кофе — давно так не ел! [Дневники (1940-1953)]
(54) Нынче, после завтрака, большая бодрость — бифштекс с кэри, настоящий кофе и лимон? [Дневники (1940-1953)]
— А. Грин. Дорога никуда (1929):
(55) Кафе «Ручеек» было устроено, как настоящий ручеек: среди цветов, по жестяному руслу текло горячее кофе с сахаром и молоком.
(56) Кофе давно остыл.
— А.Н.Толстой:
(57) Обед окончен. Кофе со столетним коньяком выпито.
[Гиперболоид инженера Гарина (1925-1927)]
(58) Из чашечки, которую он держал в руке, лился кофе на ковер.
[Хождение по мукам. Книга первая. Сестры (1922)]
— В. Набоков. Король, дама, валет (1927-1928):
(59) Торжественно едут дома, хлопают занавески в открытых окнах родного дома, потрескивают полы, скрипят стены, сестра и мать пьют на быстром сквозняке утренний кофе, мебель вздрагивает от учащающихся толчков (...)
(60) Час спустя ожила и чета Драйер, лакей принес им кофе в толстых чашках, кофе было скверное.
(61) На террасе Драйер, допив свой кофе, читал газету.
(62) Кофе не утоляло жажды, она тщетно дула на него — и потом решила, что, так как накрапывает дождь, нужно подождать, чтобы дождь разбавил кофе.
— М.А.Алданов. Пещера (1932):
(63) Единственное, что любил мистер Блэквуд, было кофе, которое он сам готовил по особой, довольно сложной, системе.
(64) Мистер Блэквуд, улыбаясь, отвечал, что пьет такой кофе двадцать лет, по три раза в день.
(65) Ветчина, крепкий кофе, свежий альпийский мед, вносивший местный колорит, были очень хороши.
(66) Кофе было крепкое. Витя почувствовал голод.
Употребление слова кофе в среднем роде во второй половине XX века в основном встречается у писателей русской эмиграции.
- Р. Б. Гуль. Азеф (1958):
(67) (...) он любил самое дорогое, ароматное кофе (...)
(68) Отпивая коричневое, густо заправленное сливками кофе, Савинков проговорил (...)
(69) Написав письмо, Савинков лежал на диване. У дивана стояло кофе.
В советской печати в 40-80-е гг. XX в. стилистически нейтральное употребление слова кофе в среднем роде не фиксируется («Письма из заключения» (1966-1970) Ю. Даниэля, в которых сосуществуют родовые дублеты, были изданы в 2000 году). Как представляется, не последнюю роль в данном случае сыграла кодификация и развитый институт литературного редактирования. Возможно, нормативное употребление дублета мужского рода в определенной мере подкреплялось и действующим с 1953 г. ГОСТом 6805-53 «Кофе натуральный жареный».
Варианты среднего рода вновь появляются в русской литературе лишь в 90-е гг. XXв., а их количество в первое десятилетие XXI в. даже превышает показатели 20-30-х гг. XXв., когда наблюдалось максимальное употребление дублетов среднего рода. Интересно отметить, что, как и в XXв., нередки случаи равноправия родовых вариантов в авторском идиолекте (70)-(71).
— Егор Радов. Змеесос (2003):
(70) О, приди сюда, мой возлюбленный, моя брошь в волосах, мое солнце в море, мое кофе на столе!
(71) Ты жив, мой возлюбленный, моя морская пена, мой кофе на столе, мое чудо во мне, мой свет за углом, моя роскошь в ресторане!
В то же время необходимо иметь в виду, что рост количества вариантов среднего рода осуществляется в том числе за счет включения в корпусные данные разговорной речи, которая влияет на распространение дублета среднего рода в Интернет-среде (в чатах и на форумах):
(72) Деточка, я тоже очень люблю заваренное кофе.
[Кулинарный форум (kulina.ru) (2005)]
Об употреблении слова кофе в среднем роде на протяжении всей его жизни в русском языке свидетельствуют не только данные Корпуса, но и лексикографические издания (см. Таблицу 2). Несмотря на то что далеко не все словари содержат сведения о наличии родовых дублетов у данного слова, важен сам факт отражения варианта среднего рода в словарном источнике, так как это свидетельствует о распространенности явления. Следует особо отметить, что в «Толковом словаре русского языка» под ред. Д. В. Дмитриева (далее в тексте — Толковый словарь под ред.Д. В.Дмитриева) [Дмитриев (ред.) 2003] родовые дублеты слова кофе рассматриваются как равноправные варианты.
Таблица 2. Родовая характеристика слова кофе в лексикографических изданиях XIX-XXI вв.
Наименование словаря Родовая характеристика
Словарь русского языка XVIII века м. и ср.
Словарь Академии Российской — (фиксируется слово кофей, м.)
Этимологический словарь м.
А. Преображенского
Словарь И. И. Огиенко употребляется в м. р., хотя встреча-
ется и в ср. р.
Ушаков (ред.) 1935-1940 м. и (разг.) ср.
БАС XX в. м.; в ином роде — ср.
МАС м.
Толковый словарь С. И. Ожегова и м.
Н. Ю. Шведовой
БТС 2008 м.
БАС XXI в. м.; в иной (разг.) форме — ср.
Дмитриев (ред.) 2003 м., ср.
Очевидно, что в случае с кофе фактор формы, как и у других слов на -е, влияет на его восприятие носителями языка как слова среднего рода. В данной ситуации действует аналогия, во-первых, с существительными 2-го склонения среднего рода, а во-вторых,
с иными несклоняемыми заимствованиями среднего рода с основой на гласный.
В заключение можно сделать вывод, что колебания в роде лишь у сравнительно небольшого количества заимствованных слов обусловлены синтетическим строем русского языка. При этом один из существующих вариантов, как правило, является ведущим (по частотности). Наиболее вариативными элементами системы являются слова с основой на мягкий согласный и нулевой флексией и несклоняемые заимствования с основой на гласный. При определении родовой принадлежности несклоняемых существительных на выбор говорящего влияют факторы формы и семантики слова, при этом роль формальных показателей, как представляется, является ведущей.
Литература
Богданов, Воейкова, Евтюхин и др. (ред.) 2007 — С. И. Богданов, М. Д. Воейкова, В. Б. Евтюхин и др. (ред.). Современный русский язык: Морфология. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2007. Виноградов и др. (ред.) 1953 — В. В. Виноградов и др. (ред.). Грамматика русского языка. Т. 1. Фонетика и морфология. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1953.
Гвоздев 1973 — А. А. Гвоздев. Современный русский литературный язык.
Ч. I. Фонетика и морфология. М.: Просвещение, 1973. Камынина 1999 — А. А. Камынина. Современный русский язык. Морфология. М.: Изд-во МГУ, 1999. Розенталь 1989 — Д. Э. Розенталь. Справочник по правописанию и литературной правке: Для работников печати. М.: Книга, 1989. Степихов, Яковлева 2013 — А. А. Степихов, А. А. Яковлева. О родовой вариативности заимствований в нидерландском и русском языках// А. В. Бондарко (ред.). Глагольные и именные категории в системе функциональной грамматики. Сб. материалов конференции 9-12 апреля 2013 г. СПб.: Нестор-История, 2013. С. 301-305. Трофимов 1957 — В. А. Трофимов. Современный русский литературный язык. Морфология. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1957.
Цейтлин 2005 — С. Н. Цейтлин. Категория рода в детской речи // А. В. Бондарко, С. А. Шубик (ред.). Проблемы функциональной грамматики: Полевые структуры. СПб.: Наука, 2005. С. 346-375.
Источники
БАС XX в. — Словарь современного русского литературного языка. Т. I-XVII. М. — Л.: Издательство Академии наук СССР, 1948-1965.
БАС XXI в. — К. С. Горбачевич (т. ЬК), А. С. Герд (т. X-XXII) (ред.). Большой академический словарь русского языка. Т. I-XXII. М. — СПб.: Наука, 2004-2013.
БТС 2008 — С. А. Кузнецов (ред.). Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Норинт, 2008.
Дмитриев (ред.) 2003 — Д. В. Дмитриев (ред.). Толковый словарь русского языка. М.: ООО «Издательство Астрель», ООО «Издательство АСТ», 2003.
Корпус — Национальный корпус русского языка. (http://www.ruscorpora.ru)
МАС — А. П. Евгеньева (ред.). Словарь русского языка: В4т. М.: Русский язык; Полиграфресурсы, 1999.
Словарь Академии Российской — Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. Ч. СПб.: Императорская Академия Наук, 1806-1822.
Словарь И. И. Огиенко — И. И. Огиенко. Словарь неправильных, трудных и сомнительных слов, синонимов и выражений в русской речи. Киев: И. И. Самоненко, 1914.
Словарь русского языка XVIII века — Ю. С. Сорокин и др. (ред.). Словарь русского языка XVIII века. Л. — СПб.: Наука, 1984-2011.
Толковый словарь С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой — С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и выражений. М.: Азбуковник, 1999.
Ушаков (ред.) 1935-1940 — Д. Н. Ушаков (ред.). Толковый словарь русского языка. Т. ^ГУ. М.: Государственный институт «Советская энциклопедия», ОГИЗ, 1935-1940.
Черных 2001 — П. Я. Черных. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. Т. 2. М.: Русский язык, 2001.
Этимологический словарь А.Преображенского — А. Преображенский. Этимологический словарь русского языка. Вып. 5. М.: Тип. Г. Лисснера и Д.Собко, 1912.
