CC BY
60
МЕДИЦИНА
УДК 614.4 В.П. Кветков
Курганский государственный университет
О ЧУМЕ МИСТИЧЕСКОЙ, СИМВОЛИЧЕСКОЙ И РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ (РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ИНФЕКЦИОННОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ В ОБЩЕМ ВУЗОВСКОМ МЕДИКО-БИОЛОГИЧЕСКОМ И ЭКОЛОГИЧЕСКОМ ОБРАЗОВАНИИ)
Аннотация. Представлены обоснования специфической роли инфекционной составляющей общего вузовского медико-биологического и экологического образования.
Ключевые слова: чума, микробы, пандемии, СПИД, наркомании.
V.P. Kvetkov Kurgan State University
ON MYSTICAL, SYMBOLIC AND REALISTIC PLAGUE (REFLECTIONS ON INFECTION COMPONENT IN THE GENERAL BIOMEDICAL AND ENVIRONMENTAL UNIVERSITY EDUCATION)
Annotation. The article presents the substantiation of the specific role of the infection component in the general biomedical and environmental university education.
Key words: plague, germs, pandemic, AIDS, drug addiction.
Инфекционная составляющая общего вузовского медико-биологического образования обретает всё большее значение в связи с развитием в медицине профилактического направления [1-4]. След, оставленный чумой, похоже, навсегда впечатался в историю человеческих страданий, по сей день вселяет в души людей трудно объяснимое религиозное, мистическое чувство. Поэтому разговор о чуме лучше начать с мистики. Что же такое мисти-
ка? Вот, пожалуй, самое простое объяснение: пока явление не разгадано, оно представляется таинственным, сверхъестественным, мистическим. Чем меньше писатель знает то, о чём пишет, тем больше может быть мистики в его произведении? Да, это так, но и не так... просто. И коль нам предстоит разговор о мистической чуме, важно не забывать, что существует написанный уже в наше время (1947) французским писателем Альбером Камю (1913-1960) роман, который так и называется - «Чума», известный еще и как пример экзистенциализма, буржуазного, с точки зрения марксистско-ленинской философии, иррационального, мистического подхода к явлениям.
Советские идеологизированные источники очень путанно рассматривают мистику, представляя её как чуждую советским людям «иностранку», и делают это настолько рьяно, запутывая до такой степени, что надуманные объяснения получаются мистическими. Не будем цитировать хотя бы из-за их неприличного и привычного по тем временам идеологического подобострастия. Сколько же замечательных умов советского времени были нейтрализованы, а то и изуродованы этим вынужденным раболепием! И это ведь во всех сферах. Идеалистический ярлык приклеивали к самым различным незаурядным направлениям мысли, часто лишь потому, что эти новые направления были непонятны «ведущим» посредственностям. К роману Камю ещё вернёмся, а цитировать временщиков не будем!
Мистика Альберта Эйнштейна
Сразу дадим слово величайшему во все времена мыслителю человечества, всеми без исключения признанному, буквально матёрому материалисту - Альберту Эйнштейну (1879- 1955). Мне невероятно (почти мистически!) повезло раскопать в книжном буреломе слова автора теории относительности (и какие слова!), столь непосредственно относящиеся к этой самой мистике. Так вот, в своей статье в «Нью-Йорк Таймс» от 9 ноября 1930 года Эйнштейн писал: «Яутверждаю, что это чувство является самой главной и благородной движущей силой всякого научного исследования. Тот, кто недооценивает огромных усилий и прежде всего преданности делу, без чего невозможны научные открытия, не может судить о силе этого чувства, которое способно породить идею, совершенно оторванную от настоящей практической жизни...
Самое красивое и глубокое чувство, которое мы можем испытывать, - это мистицизм. Это источник всего истинного в искусстве и науке. Тот, кому недоступны чувства, кто не может остановиться, чтобы удивиться и замереть в очаровании, подобен мёртвому: его глаза закрыты. Это созерцание тайны жизни, хотя оно и связано со страхом, породило религию. Сознание, что вещи, недоступные для нас, действительно суще-
ствуют, и проявляется как высшая мудрость и сверкающая красота, которые наши ограниченные чувства почти не в состоянии постигнуть. Это знание и лежит в основе истинной религиозности. В этом смысле, и только в этом, я причисляю себя к людям глубоко религиозным...
Мне достаточно созерцать тайну сознательной жизни, которая увековечивает себя в вечности, размышлять о чудесном строении Вселенной, которую мы можем смутно разглядеть, и попытаться смиренно понять хотя бы ничтожную часть интеллекта, проявляющегося в природе.
Моя религия заключается в смиренном восхищении ясным высшим духом, проявляющимся в тех мелочах, которые мы может осознать нашими слабыми умами. Эта глубокая эмоциональная убеждённость в присутствии высшей разумной силы, которая проявляется в непознаваемой Вселенной, и представляет мою идею о Боге».
Как тесно величайшим мыслям в этой длинной цитате! Какая концентрация интеллекта и какая сверкающая искренность самооценки! Какой беспощадный вердикт идеологизированному невежеству и какой гимн незашоренной творческой индивидуальности! А какая щедрость бескорыстной учёной мысли, может быть, самого доброго человека Земли для всех землян, обо всём, на все времена!
Теперь можно продолжить наш частный разговор о мистике уже после столь всеобъемлющей цитаты из наследия Эйншнейна, хотя она, эта цитата, располагает скорее к длительной остановке, чем к продолжению. Выходит, есть минимум две мистики: одна живёт до разгадки явления, другой уготовано прекрасное, восходящее к Богу бессмертие. Великий Нильс Бор (1885-1962) любил повторять студентам: «Мы никогда не узнаем, например, каким образом какая-то группа клеток (нейронов) головного мозга способна знать о своём существовании».
Прозрение подслеповатого человечества
Да, было не такое уж далёкое время, когда заразные болезни воспринимались только мистически и даже с покорностью как наказание, расплата за грехи, которых у людей всегда было достаточно. Но беспокойный разум искал причину - заразное начало - со^адшт. Поиски долго не могли увенчаться успехом. Лишь каких-то 300 лет назад был сделан самый решительный шаг вперёд - открыт невидимый живой мир микробов. Первым его увидел не имеющий систематического образования голландец Антони ван Левенгук (1632-1723). Однолинзовые микроскопы собственной конструкции позволяли Левенгуку увеличивать объекты максимум в 300 раз. Но этого было достаточно, чтобы разглядеть живых микроскопических обитателей природы и человеческого тела. Описания и рисунки велись с тщательностью, которая продолжает удивлять современных микробиологов.
Когда одно из писем Левенгука (а он регулярно отправлял копии своих описаний в Лондон, в научное королевское общество), наконец, перевели с
голландского на английский и зачитали светилам науки, среди которых был (а это уж совсем невероятно!) Исаак Ньютон, наступила долгая благоговейная тишина - ошеломление и изумление было всеобщим. Так человечество одновременно с Ньютоном узнало, что, кроме людей, крокодилов и попугаев, планету населяет, хотя и невидимый, но не менее разнообразный и удивительный мир, что, как и видимый, он строго разделён на виды, которые никогда не перемешиваются, как не перемешиваются крокодилы с попугаями: от попугаев - только попугаи, от микробов данного вида - только микробы этого вида. Началось время науки о микробах - эра микробиологии.
Это мы не видим микробов своими подслеповатыми глазами. Природа не нуждается в микроскопах, и у нее свои беспристрастные предпочтения. Общая, живая масса тел невидимых невооруженным глазом микробов в несколько раз превышает общую живую массу видимых существ. Просто так в природе ничего не происходит, ничего не возникает. Только ради особой роли микробов природа создала их в таком количестве. Забегая вперёд, заметим, что уже во второй половине XIX столетия глазам учёных открылось, может быть, самое главное: преобладающее количество видов микробов никакого отношения к заразным болезням не имеет, и только некоторые виды приспособились существовать в теле человека и животных, либо сосуществуя (безвредные или даже полезные виды), либо вызывая заразные болезни (опасные виды). Всё же остальные виды микробов о людях по сей день ничего не знают, так как, оказалось, заняты слишком важными делами, без которых живая оболочка Земли -биосфера - просто не могла бы существовать.
Благородные виды микробов, не имеющие никакого отношения к заразным болезням, живут, как вечные бескорыстные труженики. На плечах этих микроскопических атлантов безо всякого преувеличения держится благополучие всех живых обитателей планеты, включая человечество. Именно микроорганизмы обеспечивают круговорот материи и энергии в живой природе Земли. Без микробов жизнь просто прекратилась бы вследствие прекращения осуществляемых ими непрерывных процессов распада и минерализации органических веществ. А если решились бы мы коснуться всех жизненно важных процессов, которые в биосфере планеты обеспечивают многочисленные непотогенные виды микробов, рассказ занял бы много страниц.
При углублённом рассмотрении реальный мир микроскопических животных Земли оказался способным поразить самое взыскательное воображение нисколько не меньше, чем фантастический мир, который предстал перед изумлённой Алисой писателя Льюиса Кэрролла (1832-1898). Именно маленькими животными (animalcules) назвал микробов Левенгук и совершенно правильно назвал. При всей экстравагантности размеров, обличий и способов существования микробы обладают всеми основными признаками живых макроскопических организмов. Их тела,
как и наши, построены из белковых макромолекул, их воспроизводство (размножение), как и у людей, крокодилов и попугаев, осуществляется через кодирование генетических признаков в молекулах нуклеиновых кислот - ДНК (или РНК). Как и у макроорганизмов, разнообразие их видов и подвидов (штаммов) связано с разнообразием вариантов этих молекул жизни.
Чума как чума
Что же касается заразных болезней, то их общее происхождение навсегда стало связано с болезнетворными (патогенными) видами микробов. Овладению этой, сегодня так понятной, истиной человечество обязано одному из величайших своих гениев, основоположнику мировой микробиологии и иммунологии, светочу всех народов мира - Луи Пас-теру (1822-1895). Пастер сорвал мистическое покрывало с тысячелетних заблуждений людей в отношении самых страшных массовых болезней - заразных. Выдающийся французский учёный XX столетия с мировым именем Пьер Лепен назвал удивительную жизнь Пастера «увлекательным приключенческим романом, посвящённым будущему человечества».
Постепенно каждая конкретная инфекционная болезнь обрела свою единственную причину (этиологию) в виде установленного конкретного вида микробов, который был навсегда возведен в чин «возбудителя» данной инфекции. Возбудителем туберкулёза стала бактерия туберкулёза (палочка Коха), возбудителем чумы - бактерия чумы (палочка Йер-сена). Чтобы подчеркнуть строгую специфичность и единственность причины каждой инфекции, слова «возбудитель» и «бактерия» чаще приводят в единственном числе. Вполне применимо и множественное число, лишь бы не утрачивалось при этом понимание специфической причины каждой инфекции в виде микробов одного конкретного вида: туберкулёзные бактерии - возбудители туберкулёза, чумные бактерии - возбудители чумы. Кстати, для заражения требуется нередко значительное количество бактерий-возбудителей соответствующей инфекции (заражающая доза).
Не простой это был путь - установление конкретной и единственной причины каждой из известных инфекций. О поисках возбудителей написаны тысячи художественных книг И это не монотонные повествования: страницы трепетно передают подлинные драматические события и героические подвиги охотников за микробами, среди которых первыми были ученики Пастера. К середине XX столетия фактически не осталось инфекций без соответствующих возбудителей, произошла своеобразная инвентаризация заразных болезней по их специфическим причинам.
Только теперь можно вернуться к чуме, заразной болезни, которая, как никакая другая, оставила и особый след, и особый страх в исторической памяти человечества. Не зря многие катастрофические явления современности называют чумой XX-XXI
веков - насилие, наркомании, алкоголизм. Даже новую не менее страшную, чем чума, заразную болезнь СПИД называют именем этой старой инфекции: «СПИД - чума XX-XXI веков».
Думаю, всё-таки нужна хотя бы краткая современная эпидемиологическая справка о чуме.
Чума. Эпидемически опасное тяжелейшее заболевание. Бактериальная природноочаговая инфекция. Возбудитель длительно сохраняется (циркулирует) в диких природных очагах этой инфекции в организме грызунов определённых видов и передаётся блохами соответствующих видов, для которых эти грызуны являются естественными прокормите-лями. Возбудитель - бактерии вида Yersinia pestis. Наблюдается в двух основных клинических формах.
Бубонная чума. Протекает с характерными увеличенными, мучительно болезненными паховыми, подмышечными и шейными лимфатическими узлами (бубонами). Без лечения смертность достигает более 60%. Инкубационный (скрытый) период 2-6 дней. Передаётся человеку: в сельской местности - через укусы блох, паразитирующих на заражённых чумой диких грызунах; в городах - через укусы заражённых крысиных, кошачьих и человеческих блох.
Лёгочная чума. Эпидемически особенно опасное, как правило,смертельное заболевание с внезапным началом, высокой температурой, ознобами, сильными головными болями, кровохарканьем. Без лечения летальность достигает 100%. Заболевшие обычно погибают в течение 48 часов. Инкубационный период 2-3 дня. Возникает как первичная лёгочная чума или как осложнение бубонной формы (вторичная лёгочная чума). Передаётся от заболевших другим людям через выдыхаемый больными воздух, содержащий возбудителей инфекции.
История сохраняет достоверное описание по крайней мере трёх мировых эпидемий чумы (пандемий). Первая пандемия чумы со времён правления Юстиниана получила название «юстиниановой чумы» (541-567 годы). Началась, как доказано сегодня, в Африке, распространилась по миру через среднее Средиземноморье и унесла несколько миллионов жизней. Вторая пандемия чумы, названная позднее «чёрной смертью», за период с 1346 года по 1352 год убила треть населения Европы, Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока. Только Европа потеряла тогда более 20 миллионов своих жителей. До титула «черная смерть» эту чуму знали как «великий мор» или «великая зараза». Во всех странах мира шло неумолимое чумное время...Мистические мысли о чумной заразе не покидали людей. «Кто виноват?» - не только русский вопрос. Всем и всегда было легче всего искать виновных подальше от себя, ибо действенные меры требовали сил, мужества и даже отваги. То христиане винили мусульман, то мусульмане - христиан, а иудеев, по древней традиции, считали виновными и те и другие.
Третья пандемия, вспыхнувшая в 1894 году в Гонконге и Южном Китае, распространилась по все-
му миру, кроме Австралии, и получила название «современной чумы». Ненасытное всё ещё мистическое чудовище словно в последний раз демонстрировало свою силу и непобедимость. Но в самом начале именно этой эпидемии чуме был нанесён решающий удар - была открыта истинная её причина. Мистика уступила дорогу реальным и неопровержимым фактам. О том, как был открыт возбудитель чумы, написано много книг, очень похожих на приключенческие романы. Две страны - Франция и Япония -невольно стали соперницами. Это было прекрасное соревнование во имя жизни! Кто первый в истории откроет причину чумы - микробов-возбудителей смертельной болезни? Так, к счастью, случилось, что профессионально готовые к этому открытию, опытнейшие бактериологи - французский ученый Александр Йер-сен и японский ученый Шибасабуро Китасато, оба ученики и страстные единомышленники Пастера, -почти одновременно прибыли в чумной Гонконг, как только узнали об эпидемии.
Йерсен и Китасато, конечно, рисковали жизнью, но заветная цель была слишком благородной. Японская экспедиция, организованная по просьбе английских властей Гонконга, была оснащена по последнему слову микробиологической техники, щедро финансировалась правительством Японии. Йер-сен же прибыл в Гонконг без помощников по собственной инициативе и страстному желанию во что бы то ни стало увидеть микробов чумы. Он построил себе хижину из рисовой соломы в самом центре очага чумной инфекции и немедленно приступил к работе: вскрывал трупы людей, диких и домашних грызунов, нанося на питательные среды материалы от погибших - кровь и гной из бубонов. 22 июня, спустя всего лишь 7 дней, после того как Йерсен ступил на гонконгскую набережную, в Париж пришло его сообщение об открытии возбудителя чумы. Йерсену удалось выделить и вырастить на питательной среде чистую культуру микробов неизвестного ранее вида. Потом придёт время заслуженной славы - открытый Йерсеном вид микробов будет назван его именем -Yersinia pestis. Йерсинии - так микробиологи мира будут отныне «величать» чумных бактерий.
Через несколько дней успех пришел и к Китасато. Оба ученых достигли великой цели совершенно независимо, но в анналах мировой науки о чуме их имена остались связанными навечно.
Открытие возбудителя позволило Кальмету и Борелю в этом же 1894 году приготовить первую противочумную вакцину, а через два года первую противочумную сыворотку получил Йерсен. Парижский институт Пастера возглавил мировое противостояние смертельной инфекции. На очереди было раскрытие механизмов заражения и процессов существования йерсиний в природе. Первым, кто в Гонконге в первый год пандемии выделил чумных палочек от крыс, был Йерсен. Здесь же в 1897 году японец Огата, а в 1898 году француз Симон установили ведущую роль блох в переносе чумных бактерий. Эти открытия привели к практически значимой разгадке чумы, её причины и механизма возникно-
вения эпидемий. Даже вопрос «Где сохраняется возбудитель болезни в межэпидемический период?» перестал быть мистическим. Длительными носителями чумных палочек оказались определенные виды грызунов и паразитирующих на них блох. В природных очагах инфекции блохи передают чумных бактерий от заражённого грызуна здоровому. Когда от чумы погибает почти вся популяция грызунов, возбудитель сохраняется в организме оставшихся в живых животных, и всё может повторяться без участия человека, возможно, миллионы лет. Периодически возникают ситуации, когда заражённые в природном очаге блохи «перескакивают» на сельских или городских прокормителей - сельских или городских крыс. Когда популяция и этих прокормителей погибает от чумы или резко сокращается, заражённые голодные блохи «перескакивают» на человека. Заражённые через укусы блох люди становятся источником инфекции для здоровых. Эпидемия вступает в фазу разгара - опасными становятся и заражённые чумой блохи, и заражённые чумой люди.
Этот экскурс в исторические и современные представления о чуме и чумных эпидемиях, думаю, стоит того, чтобы его совершить в наше неспокойное, переполненное массовыми катастрофами время. Ведь не только к коллегам более ста лет назад обратился с великим пророчеством Пастер: «Господа, за микробами последнее слово!»
Поэты и прозаики мира -
летописцы чумных эпидемий
Так получилось, что с давних времён история чумы и чумных эпидемий сохранялась в мировой литературе, что наиболее обстоятельные и достоверные исторические описания эпидемий чумы оставили потомкам поэты и прозаики. Поистине «История народа принадлежит поэту» - подчёркивает ещё одна на все времена пушкинская формула.
Великий Франческо Петрарка (1304-1374), лично переживший время страшной чумы во Флоренции, оставил нам описание трагедии, опустившейся на город, поражённый чёрной смертью: «...Год 1348-й был годом невиданных бедствий. Несчастье пришло с Востока, вместе с кораблями, заходившими в порты Италии, Франции, Англии, Фландрии, тем самым путём, по которому во втором веке от Тихого до Атлантического океана прокатилась огромная волна чумы... Люди бросали всё: дома, имущество, семьи. Брат оставлял брата, муж жену, даже родители убегали от детей, обнаружив у них признаки болезни. По мере того, как зараза опустошала страну, живые всё меньше заботились о мёртвых. Хоронили их как попало, лишь бы поскорее с этим покончить, и под конец трупы стали просто выбрасывать на улицы, где их подбирали могильщики. На одних носилках несли по нескольку трупов, не хватало гробов».
Выживший чудом в этой эпидемии Петрарка потерял свою возлюбленную - Лаура была одной из ста тысяч умерших от чумы в Авиньоне. «Ни море, ни земля, ни горы не дают пристанища», - писал
он о страшной катастрофе. Наиболее подробно и впервые достоверно Петрарка описал не только клинику бубонной и лёгочной чумы, не только почти всеобщее смятение и падение нравов, но и очень разные индивидуальные психические реакции людей на трагедию. Эти свидетельства поэта Петрарки во многом предвосхитили многие последующие описания чумных катастроф.
Джованни Боккаччо (1313-1375), современник Петрарки, был ещё одним великим писателем, пережившим чуму во Флоренции в том же 1348 году. Два великих свидетеля эпидемии - не простая арифметическая сумма. Более молодой Боккаччо больше, чем Петрарка, общался с молодыми жителями города. Поэтому чумные летописи этих двух писателей эпохи Возрождения не повторяют, а дополняют одна другую.
Чума не позволяла никогда и никому забывать о ней, и XIV век не был исключением. Эпидемия же 1348 года поражала своей жестокостью. Невидимое чудовище убило две трети населения Флоренции. Боккаччо передает события этой эпидемии в знаменитом «Декамероне» - «Десятидневнике». Десять дней, которые сотрясали творческий гений Боккаччо. Десять граждан Флоренции (семь молодых дам и трое юношей) покидают чумной город и десять дней пребывают в развлечениях на загородной вилле. Каждый день в компании рассказывается по десять новелл (по числу участников). Как и Петрарка, Боккаччо передаёт мозаику настроений в экстремальных обстоятельствах. Реакция, психология душ горожан чумного города более всего привлекала и Петрарку, и Боккаччо. Ошеломлённые ужасами эпидемии, оба, слава Богу, не могли знать ещё и её общего исторического итога: эпидемия 1348-1350 годов убила 75 миллионов жителей Старого Света, включая 25 миллионов жителей Европы - половину населения этихтерриторий.
Даниель Дефо (1660-1731), автор самой нравственной (по признанию Руссо) книги «Робинзон Крузо», в 1722 году в «Дневнике чумного города» предвосхитил очень многие детали последующих описаний чумных эпидемий. Великий писатель в начале XVIII века, возможно, впервые описал чумные сцены и на кладбище, и в тавернах, и в прочих местах, где «.собиралась компания отпетых молодцов, которые среди всех ужасов сходились каждую ночь для шумных пирушек и отчаянного буйства ... Они всегда засиживались до поздней ночи, пока в конце улицы не показывалась телега мертвых, ехавшая к кладбищу, осыпали наглыми шутками и насмешками прохожих...». Писатель Дефо в том же 1722 году публикует даже свой научный трактат «Необходимые приготовления к чуме, как для души, так и для тела».
Чумные ассоциации Александра Пушкина (1799-1837). Эффективность ассоциативной психологии мышления и творческих озарений общеизвестна. Болдинскому «заточению» Пушкина мы благодарны за маленькую-великую трагедию, созданную под влиянием и поэмы Джона Вильсона (1785-1854)
«Чумной город», и отечественного холерного карантина, разлучившего Пушкина с красавицей Натали - невестой поэта. В мировой литературной летописи чумы пушкинский «Пир во время чумы» занимает особое место. В этом шедевре Пушкин выступает не только ещё одним из писателей чумных эпидемий, какими были до него Петрарка, Боккаччо и Дефо.
Трехмесячное «заточение» в деревне Болдино Нижегородской губернии осенью 1830 года и рождение «Пира во время чумы». Невероятная смесь обстоятельств, которые должны были почти мистически совпасть во времени, чтобы произошло то, что произошло. Случайно Пушкин оказался вне дома во время эпидемии. Случайно затянувшаяся из-за холеры разлука с невестой должна была создать у поэта соответствующее интимное грустное настроение. Опять случайно под руками у болдинского узника оказалась изданная в Париже случайно перед самой поездкой в Болдино книга с произведениями английских поэтов, среди которых случайно была вильсоновская поэма «Чумной город» (1816) об эпидемии чумы в Лондоне. Не менее случайно было и ещё одно существенное обстоятельство. В представлениях того времени холера и чума часто отождествлялись. Случайно не различал их и Пушкин - московская холера и лондонская чума слились в одном болдинском настроении поэта. Разные возбудители этих моровых болезней ещё не были открыты: возбудителей холеры - холерных вибрионов - впервые увидел Роберт Кох лишь в 1883 году, а возбудителей чумы открыл Йерсен только в 1894 году. Что же касается катастрофического смятения тел и душ во времена чумных и холерных эпидемий, то оно во многом совпадало и одинаково ассоциировалось с карой господней - мором.
Так что нового сказал нам Пушкин о чуме? Говоря строго энциклопедически, ничего нового не сказал. Гениальность же «Пира во время чумы» в том, что обо всём, о чём сказали до него, Пушкин сказал художественно неповторимо в соответствии с неповторимостью своего пушкинского гения. Чего стоят одна только песнь Мэри и один только гимн чуме Вальсингама!
Проникаются ли сегодняшние писатели современными мировыми и национальными трагедиями «чумных» масштабов с таким же уровнем участия, как это могли делать Петрарка и Боккаччо, Дефо и Пушкин?
«Чума» Альбера Камю
В последнем издании «Большой советской энциклопедии» «Чума» Альбера Камю представлена «романом-притчей, навеянном Движением Сопротивления... через стоическое сопротивленче-ство...» Статья подписана С.И. Великовским. Чьё это мнение? Атрибуты классической притчи как иносказательного поучительного повествования в романе, если и присутствуют, то уж в слишком замаскированном виде. В «Чуме» Альбера Камю даже при очень большом желании не удаётся обнаружить никаких следов ассоциаций с Движением Сопротивле-
ния во время фашистской оккупации Франции, в котором не мистически, а действительно участвовал Камю. Да, «Чума» была навеяна, но навеяна самой чумой, способной ошеломить воображение любого человека с достаточно развитым воображением. Роман появился в 1947 году, когда знаменитый французский писатель и философ Альбер Камю был в самом расцвете своих физических и творческих сил. Так, наверно, совпало, что именно к этому времени своей жизни Камю увлёкся, может быть, самой необыкновенной темой из истории великих человеческих катастроф - темой чумы. Для романа этой увлечённости было вполне достаточно. И в этом опять же нет ничего исключительного. Могла же чума как тема увлечь в своё время Петрарку и Боккаччо, Дефо и Пушкина. Так что в каких бы то ни было приписках «Чума» как гениальный роман гениального художника XX столетия Альбера Камю не нуждается.
Мистический акцент Камю в изложении чумных событий можно, естественно, обсуждать и обсуждать долго, но, думаю, бесполезно. И склонность менталитета романиста Камю к таинственности -просто естественный элемент стиля писателя. «Чума» в целом скорее психологический художественный шедевр, в котором внезапно разыгравшаяся чумная катастрофа порождает столь же неожиданный, на гране жизни и смерти сонм человеческих чувств и страданий, сотканный из частично очень общих и частично поразительно неповторимых переживаний разных людей, оказавшихся в изоляции от внешнего мира и своих близких. К сожалению, условия и условности карантинных мер противостояния эпидемиям мало изменились со времен Пушкина, а тем более со времен написания «Чумы» в середине XX столетия.
Перечитывая роман, я часто возвращался к его эпиграфу. Почему Камю избрал именно эту мистическую тираду Даниеля Дефо: «Если позволительно изобразить тюремное заключение через другое тюремное заключение, то позволительно также изобразить любой действительно существующий в реальности предмет через нечто вообще несуществующее»? Думаю, Камю не хотел расставаться с тем, что особенно его ошеломило и изумило в процессе работы с литературой, как художественной, так и научной, имеющей прямое или косвенное отношение к чуме, чумной эпидемии и населению чумных городов. Так что же в романе Камю представлено несуществующим в реальности или выходящим за рамки обычного? Может быть, место действия - город Оран? В первом абзаце романа Оран - лишь «на первый взгляд обычный город, типичная французская префектура на алжирском берегу». Но уже спустя две страницы Камю успокаивает читателя, сообщая о «банальнейшем облике города и банальном ходе тамошней жизни» и что, «стоит только обзавестись привычками, и дни потекут гладко». Или слишком таинственно выглядят на улицах Орана дохлые крысы? Массовая гибель крыс в ходе эпизоотии чумы, как бы не шокировала публику, представляет собой обычный элемент пейзажа
городских чумных эпидемий. И в середине XX столетия доктор Риэ вместе с автором романа не могли об этом не знать.
Рассказывать о случившемся в 40-х годах двадцатого столетия автор поручает опытному и почтенному доктору Бернару Риэ - главному персонажу хроники. Так вот, хотя в первой части романа (а это 76 страниц из 365) слово «чума» появляется лишь в последнем предложении. События всего романа вписываются в достаточно типичную картину чумной эпидемии с участием крыс и блох и по срокам её развития, и по описанию симптомов болезни. Эпидемия в Оране не противоречит известной схеме развития чумных эпидемий: вначале эпидемия (эпизоотия) чумы среди крыс, затем оставшиеся без прокормителей заражённые блохи нападают на людей, после чего начинают болеть и умирать люди.
Камю проводит героев романа с разными судьбами и занятиями не только через время катастрофы. В условиях карантинного «заточения» проявляются не только разные реакции разных людей на эпидемию и карантин, но и продолжаются своим чередом их «доэпидемические» житейские истории. Продолжаются их старые болезни и психические отклонения. Как и прежде, страдает сужением аорты служащий мэрии Жозеф Гран. До начала эпидемии пытается повеситься из-за «огорчений интимного характера» Коттар. Буквально в пяти страницах от конца романа Камю сообщает: «И совершенно справедливо, что хроника оканчивается рассказом об этом человеке, у которого было слепое сердце, то есть одинокое сердце». И тут же описывает последний эпизод, в котором сумасшедший Коттар из окна своей квартиры стреляет в праздничную толпу - больная психика не могла смириться с окончанием эпидемии и карантина.
Поведение психически больного, конечно, может быть иррациональным, но может ли быть мистическим? Жизнеутверждающий вердикт в пользу полного отхода автора «Чумы» от экзистенциализма, кажется, выдержал все испытания. Но последний абзац романа! Что случилось с Вами, доктор Риэ? Почему автор решил вдруг перенести Вас в эпоху мистических представлений о чуме? Читаем: «И в самом деле, вслушиваясь в радостные клики, идущие из центра города, Риэ вспомнил, что любая радость находится под угрозой. Ибо он знал то, чего не ведала эта ликующая толпа и о чём можно прочесть в книжках, - что микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, что он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, что он терпеливо ждёт своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах и что, возможно, придёт на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлёт их околевать на улицы счастливого города». Неужели, выстраивая вполне реалистический сюжет романа на уровне представлений середины XX столетия, Камю до самой последней страницы держал в глубочайшей тайне от читателя свою неосведомлённость или, ско-
рее всего, недостаточную осведомлённость в отношении истинной причины чумы? В каких «завитушках мебели», в каких «стопках белья», в каком «подвале или чемодане» может «десятилетиями спать живой микроб чумы»? Господь с Вами, господин Камю. На дворе ведь был XX век. Во всех перечисленных Вами предметах быта могли бы жить разве что. клопы. Но это уже совсем другая, не столь увлекательная тема. Простите влюбленного в Ваш роман. Да, чума - непростая инфекция, её действительность поражает кажущейся невероятностью даже специалистов, но остаётся объективной действительностью. Не простой она оказалась и для Камю.
Чума и страх, наводимый чумой... На картине Питера Брейгеля Старшего «Триумф смерти» армия скелетов-мертвецов умерщвляет всё живое. Под трубный вой преисподней никто не может избежать катастрофы - ни король с его золотом, ни закованный в латы воин, ни молодые кутилы.
По соседству с оркестром трубачей скелеты сталкивают обречённых в водяную могилу. На переднем плане отрабатываются и другие технологии умерщвления. Главные же силы армии ждут сигнала. На заднем плане - безжизненный ландшафт.
В воображении верующих писателей и художников прошлого чума нередко ассоциировалась с мистическими картинами апокалипсиса. Сегодня катастрофически нарастающие в мире насилие, наркомания, алкоголизм и СПИД всё чаще заставляют людей думать о вполне реалистическом конце света.
Чумные аллегории и чумные символы ХХ-ХХ1 веков
Какими должны быть современные бедствия или катастрофы, чтобы у людей появились основания возводить их в ранг чумы?
Насилие - чума ХХ-ХХ1 веков. Глобальная катастрофа НАСИЛИЕ - многоликое чудовище, ипостаси которого одна чудовищнее другой. И самое страшное среди других - это не насилие одного человека над другим, одной группы людей над другой, одной страны над другой. Это насилие всего человечества над природой Земли, которая не имеет государственных границ. И пока в каждом человеке сохраняется хоть капля того, что называется совестью или искрой божьей, каждый, пусть сам того не понимая, не может не страдать от этой общечеловеческой агрессии против Природы-матери, переживая из-за собственной вольной или невольной причастности к этому насилию.
Главный эколог России Алексей Яблоков очень сомневается в возможности здоровой жизни людей в случае, «если современные технократические тенденции развития общества возьмут верх... Сохранение цивилизации на Земле возможно только при соблюдении двух условий: мир между людьми и гармония человечества с природой. Этого никто не должен забывать». В одной из своих книг Яблоков вспоминает, как однажды Валентин Распутин, выступая в защиту российской природы, привёл письмо советского рабочего, оказавшегося побли-
зости от Чернобыльской АЭС во время аварии: «Пусть я буду жить в пещере, пользоваться лучиной, но дайте мне возможность жить!» Так что насилие - это не только атомные бомбы. Считаю, что физического и морального неприятия ждут и атомные электростанции. Думаю, что есть такие ошибки человечества, которые природа не прощает, что есть такие направления мирового развития, которые не нужно было начинать «делать» - и первую атомную бомбу, и первую АЭС.
А сколько трагических «русских атлантид» покоится на дне наших рукотворных морей? Ни одной великой реки не оставили мы своим потомкам в первозданном виде. Обь, Енисей, Лена - ещё недавно видимые из космоса нетронутыми визитные артерии планеты и надёжные навигационные ориентиры для инопланетян. Не отпугивают ли сегодняшних инопланетян наши неожиданные для них насильственные географические преобразования?
Неужели погубит человечество себя и саму жизнь на ещё во многом прекрасной планете? Неужели станет затерянным во Вселенной человеческий разум с его действительно сияющими вершинами интеллекта - именами общечеловеческих гениев Леонардо да Винчи, Исаака Ньютона, Виктора Гюго, Луи Пастера, Фёдора Достоевского, Альберта Эйнштейна? Их много - великих претендентов войти в «первую десятку величайших».
Насилие - это ещё всё то, что во многих странах поддерживает и страх людей перед произволом преступности, и постоянную неуверенность миллионов в завтрашнем дне. Насилие - не только война, но и милитаризация общества, это и все виды коррупции, включая изощрённые бессовестные технологии опустошения кошельков беззащитных граждан.
Наркомании - чума ХХ-ХХ1 веков. Термины прежде всего. Во-первых, наркоманий много. Единственное число обозначает лишь явление, хотя и не совсем точно. Во-вторых, в расхожем «наркомания» подразумеваются не только наркомании. В действительности глобальная беда связана с наркологическими болезнями. И корневое «нарко» происходит не от «наркотик», а от «наркология» - наука о наркологических болезнях, к которым, кроме наркоманий, относятся и токсикомании, включающие алкоголизм и табакокурение. Следует остерегаться путаницы и строго различать прилагательные «наркологический» и «наркотический». Все ситуации, связанные с психической зависимостью, есть наркологические. С наркотиками же связаны только наркомании, тоже наркологические болезни, но особенные.
Все наркологические болезни есть варианты противоестественной зависимости, и причиной каждой болезни является конкретное психоактивное вещество - ПАВ. Но ПАВы строго разделены на особые наркотические ПАВ и остальные - ненаркотические ПАВ. Все наркотические ПАВ фигурируют в особом официальном списке наркотиков, который на территории страны имеет силу закона: за производство, хранение и распространение этих ПАВ -соответствующая статья уголовного кодекса. Это не
делает безобидными такие ненаркотические ПАВ, как алкоголь и никотин, а вместе с ними и множество других ненаркотиков, способных влиять на психику и вызывать соответствующие токсикомании.
Наркология - лишь специальный раздел более устоявшейся науки - психиатрии. Каждый нарколог -сначала психиатр, а потом уже специалист по наркологическим болезням. Поэтому все без исключения наркологические заболевания суть психические болезни с конкретными причинами в виде конкретных ПАВ.
Недавно моя Россия вынуждена была признать себя одним из главных потребителей не пресловутой маковой соломки, а всего лишь... героина. Беда эта пришла не вдруг Слишком долго увлекались мы голой констатацией, арифметикой прироста числа наркоманов и алкоголиков.
Что делать? Один выход, одно спасение и одна надежда: набравшись мужества, пусть постепенно, но неуклонно начать, наконец, влиять на социальные причины катастрофы, увлекающие людей всего мира и нашей России в дьявольское лоно проклятого рабства перед обезмысливающими молекулами. Все эти причины лежат на поверхности, но не любим мы о них говорить. Да поможет нам Бог победить себя и эту чуму!
СПИД - чума ХХ-ХХ1 веков. Круг замкнулся. Мы опять лицом к лицу перед болезнетворными микробами конкретного вида. Прозванная чумой смертельная заразная болезнь, кроме этой клички, имеет свое настоящее имя - СПИД (синдром приобретённого иммунодефицита). Каждые 6 секунд на планете ещё один человек заражается этой болезнью. Носителями этой инфекции в мире являются десятки миллионов человек. Миллионы заболевших ушли из жизни. Важно ещё понимать, что эпидемиологическая статистика - лишь верхушка айсберга.
Возбудитель СПИДа - вирус СПИДа, или ВИЧ (вирус иммунодефицита человека) - конкретный патогенный вид вирусов. Общая ситуация по этой инфекции в мире - катастрофическая. Человек столкнулся с опасностью, угрожающей существованию человеческой цивилизации. Пока никто не знает, чем завершится противостояние популяции одного из микроскопических видов микробов и популяции одного из макроскопических видов - человечества.
СПИД - особая тема и требует отдельного рассмотрения. Сегодня эту инфекцию сравнивают с чумой. Если же человеческая цивилизация устоит перед СПИДом, то, думаю, обязательно придёт время, когда всё самое страшное и катастрофическое будут сравнивать уже не с чумой, а со СПИДом.
Две карты, две карты... Карта распространения эпидемии чумы 1346-1352 гг.
Карта основных маршрутов транспортировки героина из Афганистана в Россию
«ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ» пришла в Европу из центральной Азии по «шёлковому пути», достигнув в 1347 г. Каффы. Отсюда она была перевезена кораблями в главные порты Европы и Северной Африки. Большая часть Европы была поражена эпидемией, которая затихла в 1352 г. К этому времени она, пройдя по кругу, достигла мест, откуда началась. Милан, один из крупнейших городов, избежал чумы; как полагают, это объясняется тем, что он удален от моря.
Из книги «Наркомании в Свердловской области» (Екатеринбург, 2003).
Список литературы
1 Кветков В.П. Экологические и медико-биологические
мотивы современного образования. Курган: Изд-во Курганского гос. пед. ин-та, 1995. 61 с.
2 Кветков В.П. Противостояние наркомании, алкоголизму и
СПИДу. Курган: Изд-во Кург. гос. ун-та, 2003. 152 с. 3. Кветков В.П. Общее медико-биологическое образование в условиях современной России (От кризиса к возможному возрождению и развитию). Курган: Изд-во Кург. гос. ун-та, 2003. - 152 с. 4 Кветков В.П. Теория и практика медико-биологического образования вообще и здорового образа жизни в частности // Вестник курганского университета, 2013. № 1. С. 110-115.
УДК 612.15:612.82:616.717/.718-001 В.А. Щуров
Российский научный центр «Восстановительная травматология и ортопедия» имени академика Г.А. Илизарова Минздрава России
РЕАКЦИЯ МОЗГОВОГО КРОВОТОКА НА ФИЗИЧЕСКУЮ НАГРУЗКУ ПРИ ЗАБОЛЕВАНИЯХ И ТРАВМАХ КОНЕЧНОСТЕЙ
Аннотация. С помощью ультразвуковой доппле-рографии исследована скорость кровотока по средней мозговой артерии у нескольких групп больных (43 с переломами костей конечностей, 35 с отставанием одной из конечностей в росте) и 38 больных с последствиями инсульта. В процессе лечения больных по Илизарову выявлено существенное ускорение кровотока на поврежденной конечности и по сосудам контрлатеральной стороны мозга. Установлена зависимость реакции от силы повреждения, возраста больных, длительности лечения, этиологии укорочения конечности. Показано, что дополнительные физические нагрузки на интактной стороне стимулируют мозговой кровоток в период до начала лечения и угнетают при оперативном удлинении конечности.
