CC BY
373
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И КАВКАЗ Том 14 Выпуск 4 2011
МАССМЕДИА'
НОВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Эрик ФРИДМАН
доктор права, адъюнкт-профессор журналистики, заместитель декана факультета международных исследований и программ Мичиганского университета (Ист-Лансинг, шт. Мичиган, США)
Ричард ШЕЙФЕР
профессор журналистики факультета английского языка и литературы Университета Северной Дакоты (Гранд-Форкс, шт. Северная Дакота, США)
Введение
Холодная война завершилась очевидной победой НАТО, капитализма, свободного предпринимательства и демократии над Варшавским пактом, коммунизмом в его марксистско-ленинской версии и российско-советской империей. На обломках, которые оставило после себя это историческое событие, в 1991 году в Центральной Азии возникли пять новых независимых республик: Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и
Узбекистан. Каждое из пришедших к власти новых правительств заявило о приверженности экономике свободного предпринимательства и демократической системе правления. Западные демократии, неправительственные организации (НПО), правозащитные объединения дружно приветствовали провозглашавшееся новыми властями уважение к демократической системе средств массовой информации (СМИ) как к важному инструменту стабилизации,
модернизации и национально-государственного строительства. Увы, стремление сформировать нормально функционирующую и действенную прессу, способную обеспечить себе экономическую и политическую самостоятельность и проводить независимую редакционную политику, натолкнулось на серьезные препятствия.
На функционирование прессы в странах Центральной Азии все еще заметно влияют нормы и традиции русской и советской эпох, потому начнем мы с беглого взгляда на систему прессы, существовавшую в царский и колониальный период — с 1860-х годов до русской революции 1917 года, а затем кратко остановимся на истории контроля над прессой в Советском Союзе. Ведь на протяжении почти 130 лет именно Россия в разных формах задавала тон в центральноазиатской журналистике, и в регионе глубоко укоренились методы работы, традиции и способы контроля над прессой, характерные для царского и советского периодов.
Далее мы предложим вниманию читателей краткий обзор важнейших направлений в современных исследованиях СМИ Центральной Азии и на конкретных примерах продемонстрируем, насколько сложны, разнообразны и сильны там препятствия к становлению системы свободной и эффективной прессы. Мы покажем, что навязывавшиеся в советские времена принципы и практика журналистики и сегодня во многом составляют основу идеологии журналистской профессии. У советской системы прессы были свои достоинства, однако унаследованные от нее профессиональные традиции, нормы, идеология и социалистическая экономическая модель все еще мешают усвоению западных моделей с их принципами независимой журналистики и более действенными формами социальной ответственности журналиста перед аудиторией.
Далее мы расскажем о нынешнем конфликте между внешними и внутренними стимулами к формированию свободной демократической прессы, с одной стороны, и активным сопротивлением властей любым
усилиям в этом направлении — с другой. Сопротивление состоит в использовании цензуры, официальной и неофициальной, и в различных притеснениях, серьезно ограничивающих свободу действий журналистов и СМИ.
Несмотря на все попытки извне помочь демократизации прессы, репрессивные режимы в этих странах остаются в высшей степени авторитарными и прибегают к различным, но всегда жестким методам прямой и косвенной цензуры и контроля над содержанием сообщений СМИ. Среди мер такого контроля — суровые законы о клевете, фабрикация уголовных обвинений против журналистов, необоснованные налоговые проверки, отзыв лицензий, давление на рекламодателей и типографии в тех случаях, когда содержание СМИ представляется властям чересчур критичным и враждебным. Недавняя серия убийств журналистов еще больше ограничила возможность независимой информации.
Уже этот, в высшей степени обобщенный, анализ новейших исследований СМИ позволяет утверждать, что хотя сегодня в Центральной Азии на место некогда единой советской системы пришли пять отдельных систем, всем им присущи общие черты: официальная и полуофициальная цензура, самоцензура, невозможность выживать в условиях свободного рынка, ограничения независимости и профессионализма прессы и профессиональная идеология, ставящая служение государству выше независимости, честности, сбалансированности и точности информации. Между собой системы различаются наличием или отсутствием независимых и оппозиционных СМИ, масштабами доступа аудитории к Интернету и иностранным СМИ, наличием или отсутствием системы обучения (в том числе и университетского) и профессиональной подготовки журналистов.
Взятые в целом, исследования показывают, что внешние силы: зарубежные правительства и межправительственные структуры, международные НПО, занимающиеся поддержкой развития прессы и
гражданского общества, преподаватели и профессора журналистики с Запада, иностранные печатные органы, вещательные СМИ и интернет-издания — не добились серьезных успехов в развитии плюрализма СМИ в регионе. Кроме того, совокупный анализ этих исследований позволяет увидеть, как режимы и элиты используют закон — и злоупотребляют законом, — чтобы контролировать информацию о представляющих общественный интерес делах, проблемах, столкновениях взглядов, и как мало они считаются с конституционными гарантиями свободы прессы. Для демократизации прессы необходимо также отказаться от распространенного понимания роли журналистов как добровольных или вынужденных — или, тем более, восторженных и фанатичных — винтиках государственной машины.
Сегодня побуждения и усилия к развитию системы свободной прессы в Центральной Азии в основном исходят из-за пределов региона. С самого момента распада Советского Союза от властей региона требуют (в основном, Соединенные Штаты и Западная Европа) создать и поддерживать систему «свободной прессы», без которой не может существовать гражданское общество. Во многом эти звучащие извне требования отражают неоконсервативную внешнеполитическую идеологию, провозглашенную бывшим президентом США Джоном Бушем и его советниками. Они добивались демократизации авторитарных государств везде, где это представлялось политически и экономически целесообразным, как оно и было в случае богатых нефтью и полезными ископаемыми стран Центральной Азии. В Восточной и Центральной Европе массированные попытки Запада создать в бывших коммунистических странах СМИ, способные существовать за счет рынка и рекламы, по большей части увенчались успехом. В Центральной Азии такого рода усилия ни к чему не привели: там не было ни массовой аудитории для СМИ, ни достаточных экономических ресурсов, способных обеспечить приток рекламодателей и сформиро-
вать отношение к новостям и информации как к товару.
Среди тех, кто поддерживает и финансирует проекты по развитию демократической прессы в регионе, можно назвать Совет по международным обменам учеными (Программа Фулбрайт), Британскую радиовещательную корпорацию (Би-би-си), Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе, Проект гражданского образования (Фонд Сороса), Совет по международным исследованиям и научным обменам (ЖЕХ), Кабельную новостную сеть (CNN), «Фридом хаус», «Ин-терньюс» и Международный центр журналистики. Ряд НПО, такие, как Комитет защиты журналистов, Международная Амнистия, Международный пен-клуб, «Репортеры без границ» и «Хьюмэн райтс уотч», хотя и не участвуют непосредственно в обучении и подготовке журналистов, но занимаются мониторингом свободы прессы в мире и выступают с протестами против жестоких репрессий.
В некоторых странах власти понимают преимущества модернизации СМИ и, хотя и стремятся их контролировать, не мешают осваивать стиль и формы западной журналистики. Умение писать тексты и представлять информацию полезно для пропагандистов и журналистов, даже если тем не позволено свободно сообщать новости своей аудитории. Благодаря давлению со стороны стран-доноров и финансирующих учреждений западные преподаватели могли вести занятия в работающих под самым строгим контролем редакциях новостей и университетах: ведь разрешить обучение основам демократической журналистики — значит создать хотя бы видимость приверженности свободе прессы.
Но при этом властям оказывается нетрудно подвергать цензуре содержание сообщений в тех органах, которые слишком увлекутся западными ценностями и нормами в подаче и освещении новостей, особенно если материалы содержат критику режима или затрагивают какие-то другие могущественные интересы. Нередко журналисты подвергаются наказанию за опубли-
кованные или переданные в эфир материалы. Неудивительно, что даже при отсутствии официальной цензуры работу журналистов регулирует самоцензура1.
1 Cm.: Allison O. Selective Enforcement and Irresponsibility: Central Asia’s Shrinking Space for Independ-
Далее мы остановимся на том, как на нынешнее состояние СМИ в Центральной Азии повлиял советский колониальный период.
ent Media // Central Asian Survey, 2006, No. 25 (1—2). P. 93—114.
Влияние советской эпохи на современное состояние прессы в Центральной Азии
Современная система прессы выросла из той, что сложилась в советскую эпоху, но колониальная экспансия России в регионе начиналась еще в середине XIX века, когда стала заселяться и обустраиваться только что завоеванная территория, позже названная Туркестаном. Как показал Р. Шейфер из Университета шт. Северная Дакота, США, система коммерческой прессы, процветавшая вплоть до Первой мировой войны и революции в России и, до известной степени, на некоторых присоединенных территориях Центральной Азии, сильно отличалась от западных моделей. Но при всем том многие ее особенности давали прессе возможность выполнять свою миссию инструмента демократии. Как было показано в одном из исследований на материале дореволюционных российских газет, пресса в массе своей поддерживала равноправие, распространение гражданских прав и повышение роли общества в принятии политических решений2. Даже периодические издания, поддерживавшие царский режим, публиковали фактически подрывные по отношению к этому режиму материалы, говорившие о необходимости предоставить больше власти и влияния простым людям и расширить права личности. Кроме того, в предреволюционный период стала меняться сама манера письма, утверждался более сжатый и лаконичный стиль авторских материалов и новостных сообщений. Недолгая «эпоха просвещения» началась в 1914 году и закончилась с приходом большевиков. С тех пор она не возвращалась до наступления «золотого века» демократической журналистики в период гласности. Этот «век» захватил и начало 1990-х годов — время сразу после распада СССР. Пресса тогда еще продолжала пользоваться экономической поддержкой государства, но цензура и большинство других рычагов воздействия на нее существенно ослабли.
Противоположный взгляд на развитие демократии в Российской империи перед Первой мировой войной предлагает М. Хопкинс3. В системе печати он обнаружил следы глубокого раскола между немногочисленным привилегированным классом и массами рабочих и крестьян. А поскольку в прессе не было традиций борьбы за демократию и гражданские и политические права личности, органы печати не были склонны критиковать власть. В военных же форпостах, какими были административные центры и крупные города Средней Азии, такой критики было еще меньше.
В период развития российской политической идеологии в начале 1900-х годов в стране не существовало широкого общественного давления, которое побуждало бы прес-
2 Cm.: McReynolds L. The News under Russia’s Old Regime: The Development of a Mass-Circulation Press, Princeton, NJ: Princeton University Press, 1991. P. 6—9.
3 Cm.: Hopkins M.W. Mass Media in the Soviet Union. New York: Pegasus, 1970. P. 117—119.
су взять на себя роль оппонента режима. Г осударство управляло прессой так же, как оно управляло из единого центра экономической жизнью.
После революции был открыт Московский институт журналистики — один из самых престижных вузов страны, где обучалось и много журналистов из Средней Азии. Он замышлялся как пролетарское учебное заведение для подготовки рабочих и крестьянских корреспондентов для местных газет и журналов. В начале 1920-х годов в Московском университете начали обучать студентов редакционно-издательской деятельности и литературной критике. В Средней Азии, как и повсюду в СССР, главной целью учебных программ была подготовка кадров для Коммунистической партии и утверждение идей и принципов социализма. Провинциальные университеты, газеты и журналистские организации также проводили в жизнь различные программы профессионального обучения, в которых, по словам М. Хопкинса, «было мало журналистики и много политики»4.
От журналистов из Средней Азии, закончивших престижные учебные заведения, куда принимали по конкурсу, ожидали, что они будут на практике применять полученные в учебных аудиториях теоретические знания в области марксизма-ленинизма и профессиональные знания и умения российских журналистов. Им внушали, что теперь их обязанность — служить рабочему классу и использовать печать для строительства и поддержки социалистической утопии5. Для таких журналистов могло быть просто профессионально неприемлемым писание дешевых, зачастую убогих по журналистскому уровню сенсационных материалов, какие очень часто публикуются во многих новых независимых государствах, где широко экспериментируют с коммерческими СМИ и относятся к новостям как к товару, продаваемому в лучших западных капиталистических традициях для получения прибыли.
Как отмечают С. Куликова и Г. Ибраева, чья работа посвящена СМИ в Кыргызстане, в советские времена социальное недовольство в основном сводилось к ворчанию на улицах и «интеллектуальным критическим разговорам» дома6. Официальные каналы массовой коммуникации транслировали оптимизм и стремились рассеять недовольство. Прямая дезинформация и ложь пагубно влияли и на общество, и на самих журналистов, которые были обязаны их распространять, и отравляли общественное сознание. Пресса официально рассматривалась как рупор государства и пропагандист марксизма-ленинизма, а журналистов поощряли прежде всего поддерживать дело партии.
Но и после революции, когда власти самым жестким образом контролировали прессу и требовали от нее полной и безоговорочной поддержки режима и линии партии, находились журналисты — нередко и среди членов партии, — исхитрявшиеся в своих авторских текстах и информационных материалах доносить до аудитории собственную позицию. И те, кто учил журналистов, и наиболее продвинутые партийные функционеры понимали: журналисты, довольствующиеся ролью партийных аппаратчиков, могут демонстрировать какую угодно преданность власти, но их тексты, скорее всего, будут убогими и беспомощными и не сумеют информировать и убеждать аудиторию. Над подобной неумелой и бьющей мимо цели пропагандой только смеялись, а то и вовсе не обращали на нее внимания. Ну а те журналисты, которые дорожили своим профессионализмом и не собирались быть простыми винтиками в пропагандистской машине, не всегда оказывались достаточно покладистыми. Так что журналисты советских времен вовсе не были той однородной податливой в руках властей массой, какой их обычно представляют на Западе.
4 Ibid. P. 81.
5 Cm.: Altschull J.H. Agents of Power: The Media and Public Policy. White Plains, NY: Longman, 1995. P. 195,
6 Kulikova S.V., Ibraeva G. The Historical Development and Current Situation of the Mass Media in Kyrgyzstan // Occasional Papers 1. Geneva, Switzerland: Cimera Foundation, 2001. P. 20—21.
Даже в самые суровые и жесткие времена советской истории находились журналисты, в той или иной мере способные и готовые свободно мыслить и действовать. В Средней Азии они, возможно, вели себя менее конформистски, чем их коллеги в России, где Москва следила за ними более пристально.
Увы, крушение советской империи привело к власти в Центральной Азии новые репрессивные режимы, возглавляемые бывшими руководителями местных коммунистических партий. Чтобы укрепить свои режимы и использовать СМИ в интересах национального строительства, понимаемого прежде всего как их прославление и консолидация их личной власти, эти лидеры наложили на прессу тяжкие ограничения.
Очень может быть, что тем журналистам, кто в глубине души симпатизировал идее национальной независимости на этнической основе, переход от верности советскому государству и коммунистической партии к активному участию в национально-государственном строительстве новых независимых стран дался легче. А поскольку эта новая лояльность предполагала роль пропагандистов и апологетов молодых авторитарных режимов, она исключала развитие в демократическом русле их журналистского профессионализма и независимости. Современные исследования СМИ наглядно это демонстрируют.
Исследования центральноазиатских СМИ: несколько конкретных примеров
Как из жестко ограниченной и идеологически зажатой советской печати вырастали в Центральной Азии журналисты и как реагировали они на обнаружившиеся после получения независимости барьеры для демократического национально-государственного строительства? Могли ли они что-то сделать для становления и запуска работающих моделей СМИ, пусть по-прежнему авторитарных, но больше соответствующих современной политической, экономической, культурной и социальной реальности?7 Ниже кратко излагаются результаты исследований, представленных в упомянутой книге. Там и предпринята попытка ответить на этот и другие подобные вопросы. Давая их, авторы книги основываются и на материалах своих исследований, и на собственном обширном опыте практической журналистики и обучения журналистов в регионе.
Реальности и перемены: ситуация в отдельных странах
Олигархи и владение СМИ в Казахстане (Барбара Юнисбай — Barbara Junisbai)
«Печать — самое сильное и самое острое орудие партии», — утверждал И. Сталин. Работа Барбары Юнисбай из Питцеровского колледжа (США) — своего рода «римэйк» замечания Сталина применительно к нынешней ситуации в Казахстане. Автор показыва-
7 Эти и некоторые другие связанные с ними вопросы исследователи четырех континентов рассматривают в книге «After the Czars and Commissars: Journalism in Authoritarian Post-Soviet Central Asia» (После царей и комиссаров. Журналистика в авторитарной постсоветской Центральной Азии) под редакцией авторов настоящей статьи. Книга скоро выйдет в Издательстве университета шт. Мичиган (Michigan State University Press).
ет, как уже не политические партии, а корпоративно-властные группировки используют владение средствами массовой информации в качестве «сильного и острого оружия», помогающего им добывать и сохранять богатство и власть. «Финансово-промышленные группы», тесно связанные с президентом Нурсултаном Назарбаевым, выкупили или получили иным способом контроль над большой, если не большей частью электронных и печатных СМИ страны. Эти группы, возглавляемые богатыми представителями деловой и политической элиты — чем-то вроде олигархов, руководят, управляют или владеют промышленными предприятиями, финансовыми учреждениями, розничной торговлей, средствами массовой информации и другими активами. Как показывает Юнисбай, они используют медиа-холдинги как оружие в борьбе с соперничающими группами, стараясь склонить на свою сторону общественное мнение.
Ее исследование приводит к выводу: то, как освещаются острые политические вопросы и события в Казахстане, в значительной степени определяется конфликтами внутри элиты страны. Элита расколота на несколько финансово-промышленных групп, соперничающих друг с другом за привилегированный доступ к соблазнительным экономическим и политическим благам, включая расположение президента. Начало захвату СМИ в собственность было положено в 1997 году, когда власти впервые объявили тендер на перераспределение принадлежащих частным владельцам теле- и радиочастот. Цена приобретения прав на электронные СМИ оказалась запретительной, и большинство вещательных организаций лишились лицензий. Некоторые наблюдатели расценили это как попытку заткнуть рот критикам президента Назарбаева. Юнисбай описывает, как соперничавшие группы буквально раздирали в клочья Рахата Алиева, бывшего зятя президента, прежде вместе с президентской дочерью распоряжавшегося медиа-империей. После того как Алиев впал в немилость у президента, лишился всех официальных чинов и должностей, был разведен с женой, обвинен в уголовных преступлениях и покинул страну, его соперники могли уже безбоязненно выступать с обвинениями против него в печати или в эфире.
Чем же можно объяснить преобладание финансово-промышленных групп среди владельцев СМИ? По мнению Юнисбай, привлекательность печатных и электронных СМИ как активов не обязательно связана с их прибыльностью. Это потенциальный инструмент воздействия на общественное мнение и борьбы против соперничающих групп элиты вполне законным и внешне нейтральным образом. Так, во время тендера на распределение радиочастот в 2007 году за примерно 15 частот боролись более 120 заявителей. Успеха добились только три компании, принадлежавшие проназарбаевским финансово-промышленным группам: телевизионная группа Ирбис ТВ, канал Астана и ТК РИА Арна. Таким образом, власти не монополизируют СМИ и благодаря этому формально не нарушают определенные демократические стандарты, но при этом сохраняют полную возможность обеспечивать конформизм СМИ и регулировать поступающую гражданам информацию.
Пресса Туркменистана: наиболее жестко контролируемая пресса в Центральной Азии (Лука Анчески — Luca Anceschi)
Из работы Юнисбай о Казахстане видно, как авторитарное правительство использует для удержания власти формально «независимые» СМИ. В Туркменистане, как показывает Л. Анчески из университета Ла Троуб (Австралия), СМИ даже не пытаются выглядеть независимыми от государства. Ни в одной из четырех других стран Центральной
Азии правление не принимало столь всеобъемлюще авторитарного характера, как в Туркменистане, и Анчески в своем исследовании демонстрирует последовательное ужесточение политики в отношении СМИ до и после смерти в 2006 году пожизненного президента Сапармурата Ниязова.
Механизм движения к едва ли не абсолютному контролю над СМИ автор объясняет, прослеживая развитие двух главных рычагов политики режима: репрессий и пропаганды. Репрессии позволили добиться максимального контроля над политической жизнью, заткнув рот всем несогласным и устранив все независимые голоса. А тем временем массированная пропагандистская кампания оказала влияние на повседневную политическую практику, всячески приукрашивая действительность и возводя такую лакировку в ранг идеологии. Выстраиваемая идеология направлена на легитимацию правящего режима и формирование извращенного национализма, основанного на культе личности Ниязова. Репрессии и пропаганда, применяемые каждый раз в разных масштабах, разных сочетаниях и на основе разных подходов, сформировали ту специфическую политику в отношении СМИ, которая позволила режиму сосредоточить в своих руках всеобъемлющую диктаторскую власть.
Подобное использование СМИ для формирования абсолютно тоталитарного режима, основанного на агрессивной политике национального строительства с опорой на культ личности, можно наблюдать лишь в Туркменистане. Эта политика разительно отличается от выбранной в других государствах Центральной Азии, где предпочитают менее авторитарные схемы.
Поле СМИ по-прежнему жестко контролируется государством, остающимся по закону единственным редактором, вещателем и издателем. Пропаганда — важнейший фактор консолидации режима и готовности общества подчиняться правилам, навязанным Ниязовым, его преемником Гурбангулы Бердымухаммедовым и их сподвижниками. Главными характеристиками политики по отношению к СМИ по-прежнему остаются контроль и жесткие ограничения на содержание информации — доступ к Интернету, по примерным оценкам, имеет всего 1,6% населения, а также жестокое подавление всякого инакомыслия. Г. Бердымухаммедов продолжает политику систематического преследования журналистов и помех им в их работе. Так, в 2008 году работавший на общественных началах сотрудник Радио Свобода / Свободная Европа подвергся избиению, пыткам и заключению в психиатрическую клинику. В 2009 году Г. Бердымухаммедов уволил самого печально известного цензора эпохи Ниязова с поста главного редактора главной туркменоязычной газеты республики «Туркменистан». Однако за этим чисто символическим жестом не последовало никаких послаблений в отношении СМИ.
Освещение проблем экстремизма в кыргызстанской газете (Ирина Вольф — Irina Wolf)
В Кыргызстане, в отличие от Туркменистана, продолжают действовать оппозиционные СМИ. Ирина Вольф из Университета Констанца (Германия) изучала освещение в тамошней прессе вопросов исламского экстремизма. С этой целью она провела контент-анализ сообщений о «Хизб ут-Тахрир», международной экстремистской политической партии с исламской идеологией, в крупнейшей газете страны «Вечерний Бишкек» — она публикует больше материалов о деятельности партии, чем любая другая качественная газета.
Исследование охватывает период с 2001-го — года нападения «Аль-Каиды» на США по 31 декабря 2005-го — года революции тюльпанов в Кыргызстане. Автор оценивает количество и типологию информационных сообщений, относящихся к «Хизб ут-
Тахрир», показывает, как за это время менялось освещение партии на страницах газеты, отмечая в числе прочего значительный рост после 2001 года количества статей об арестах членов партии. Наконец, в работе рассматривается вопрос, в какой мере используемая кыргызскими журналистами лексика (риторика) и сообщаемая ими информация отражают их личное мнение, а в какой — политику государства.
Основываясь на интервью с четырьмя журналистами, которым и принадлежит буль-шая часть рассматриваемых автором статей, она делает вывод, что на протяжении всего исследуемого периода журналисты не соблюдали нейтральности и объективности в представлении информации о «Хизб ут-Тахрир». Подавляющее большинство материалов было написано в резко негативном тоне. О членах партии отзывались как о террористах, радикалах и/или религиозных фанатиках. Не обнаружено ни одной статьи, где рассказывалось бы о позитивных аспектах деятельности «Хизб ут-Тахрир», например о ее активной благотворительности. Вольф отмечает, что, хотя закон запрещает средствам массовой информации предоставлять трибуну экстремистам, но все же газета время от времени давала организации возможность выразить свое мнение, публикуя интервью с ее пресс-аташе или с заключенным в тюрьму членом партии.
Рост числа материалов, нейтрально отзывающихся о «Хиб ут-Тахрир», в том числе таких, где ее называют просто мусульманской религиозно-политической организацией, ставящей своей целью создание халифата, Вольф связывает с изменениями в 2005 году во власти и в руководстве «Вечернего Бишкека». И хотя личные взгляды журналистов на религию и на борьбу с экстремизмом отразились на характере освещения деятельности «Хизб ут-Тахрир», не следует недооценивать роль властей в определении повестки дня «Вечернего Бишкека», хотя он и является частной газетой. В данном случае, отмечает Вольф, речь идет о влиянии властей на выбор тональности и отбор фактов при освещении деятельности оппозиционной политической группы, в которой власти могут усматривать угрозу для себя.
Контроль над Интернетом в Узбекистане (Жанна Хордеген — Zhanna Hordegen)
Если Л. Анчески в своем исследовании государственной политики в отношении прессы в Туркменистане обращается к самому традиционному из СМИ — газетам, то Жанна Хордеген из Цюрихского университета (Швейцария), напротив, рассматривает новейший из существующих видов СМИ. Ее тема — освоение, использование и контроль Интернета в Узбекистане.
Власти Узбекистана стремились развивать инфраструктуру, возможности и качество подключения к сети в стране улучшились. Однако жесткий контроль со стороны государства препятствует более широкому доступу и использованию Интернета. В Узбекистане государство навязало Интернету самую обширную и глубокую во всей Центральной Азии систему фильтрации. Доступ к сайтам международных и национальных правозащитных организаций и действующих за рубежом оппозиционных политических партий постоянно блокирован. Из-за враждебности режима к Интернету дебаты о роли репрессивных инструментов государства, позволяющих контролировать потоки информации на территории страны, разгорелись с новой силой.
Хотя цензура официально отменена с 2002 года, власть продолжает на постоянной основе отслеживать деятельность СМИ. Она ведет сбор и анализ информационных материалов, распространяемых физическими и юридическими лицами, и направляет предупреждения в адрес СМИ. По наблюдению Хордеген, государственные органы регули-
рования СМИ больше не делают различий между Интернетом и традиционными печатными органами: законодательство требует от веб-сайтов регистрироваться в качестве СМИ. Система законодательного регулирования напоминает советские законы и рассматривает каждый компьютер или текстовой процессор, подключенный к принтеру, как потенциальную печатную машину, которая может использоваться как антиправительственный подрывной инструмент. На практике это означает, что зарегистрированный сайт может быть закрыт без письменного уведомления о предполагаемом нарушении законов и действующих правил и без предоставления ему возможности исправить нарушение, в котором его обвиняют.
Потенциальные последствия действующих принципов регулирования доступа к информации идут гораздо дальше. В Узбекистане «информационная безопасность» понимается куда шире ее обычного толкования как «безопасности информации», «компьютерной безопасности» или «сетевой безопасности». Она рассматривается как неотъемлемый элемент государственной безопасности. А значит, все, что рассматривается как угроза территориальной целостности или сохранности государственной тайны, автоматически попадает в разряд угроз для информационной безопасности. Более того, угрозой информационной безопасности признаются любые высказывания, запрещаемые Уголовным кодексом. Нормы, касающиеся информационной безопасности, и их практическое применение в Узбекистане основываются на искусственно созданной национальной идеологии, называемой «идеей национальной независимости». В соответствии с нею власти определяют и законодательные нормы, регулирующие контроль над Интернетом. Таким образом, отмечает автор, внутренняя противоречивость понятия информационной безопасности угрожает интересам открытого доступа к информации, демократического гражданского дискурса и свободы печати.
Цензура и самоцензура в Таджикистане (Питер Гросс — Peter Gross, Тимоти Кенни — Timothy Kenny)
Как показано в основанном на материалах опроса профессиональных журналистов Таджикистана исследовании Питера Гросса из Университета шт. Теннесси (кампус Ноксвилл) и Тимоти Кенни из Университета шт. Коннектикут (США), помимо официальной или полуофициальной системы контроля над СМИ вроде тех, что рассматриваются в работах Юнисбай, Хордеген и Анчески, правящие режимы стран Центральной Азии активно поощряют и поддерживают также неофициальный контроль. Цензура, хоть и упраздненная официально, но сохранившаяся фактически, плюс самоцензура информационных служб — два из семи камней преткновения, с которыми сталкиваются в Таджикистане СМИ и их аудитория. Другие названные респондентами препятствия — отсутствие независимой системы распространения изданий, сложные финансовые условия на рынке, низкие зарплаты, высокие налоги, недостаточный профессионализм журналистов, нежелание журналистов готовить основанные на фактах правдивые материалы.
Хотя на первый взгляд может показаться, что система прессы в стране действует вполне эффективно, Гросс и Кенни приходят к выводу, что СМИ не желают собирать и распространять факты и сведения, которые хотя и полезны для общества и помогают держать под контролем правительство, однако идут вразрез с официальной точкой зрения. Исследование приводит к выводу, что в основе проблем национальной прессы лежит са-моцензура — «мягкая цензура». Свободу прессы ограничивает политическая система, контролируемая президентом Имомали Рахмоном и его Народно-демократической партией Таджикистана, и подрывают тяжелые экономические условия, усугубляемые по-
луфеодальной финансовой системой. Рычагами косвенного давления на СМИ выступают злоупотребление государственными финансовыми ресурсами и монополистическим положением государственных организаций, превышение полномочий по регулированию и надзору и оказание непредусмотренного законом неюридического давления.
В результате те журналисты и СМИ, которые пренебрегают требованиями самоцен-зуры, рискуют лишиться финансовой поддержки государства или других источников дохода, связанных с их профессиональной деятельностью, таких как пиар.
Распространению самоцензуры способствуют также насилие против журналистов, запугивание, меры государственного регулирования и судебные преследования. Все это наглядно проявилось в убийстве по меньшей мере 27 журналистов во время гражданской войны 1992—1997 годов, в принятых законах о клевете, в нормах и практике лицензирования вещательных станций и в многочисленных случаях закрытия СМИ.
Правительство ни за что не хочет снимать цензуру прессы, вещания, Интернета, а политики пытаются спекулировать на тех традициях и нормах, которые подавляют всякую инициативу и поощряют самоцензуру.
Работу прессы затрудняют и особенности местной культуры, в которой очень большое значение придается родству, дружеским отношениям и личным связям. Система личных связей и отношений образует что-то вроде социального клея, она побуждает журналистов поддерживать сложившееся в обществе положение и не стремиться его изменить. Таким образом, самоцензура выступает важным механизма социального контроля. Как показывает исследование, перспективы создания подлинно независимых СМИ и защиты свободы журналистов выглядят весьма мрачными, хотя, если будет снято иго самоцензу-ры, какие-то помехи со временем могут исчезнуть.
Общерегиональный разрез
Права и обязанности журналистов в рамках законов о печати (Оливия Аллисон — Olivia Allison)
Оливию Аллисон из «Stirling Assynt» — базирующейся в Лондоне международной компании, занимающейся сбором и анализом информации и экспертными оценками в сфере безопасности, — интересует, как повлияли на законы о печати в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане существующие там представления о соотношении прав и обязанностей. Результаты анализа заставили ее задаться вопросом: не составляет ли основу всего законодательства и правоприменения в сфере СМИ, как и раньше, принцип лояльности? Ее анализ позволяет определить важнейшие категории, позволяющие описать и оценить место лояльности в практике государственных ограничений свободы печати.
Согласно гипотезе Аллисон законодательство и правоприменение в сфере СМИ определяются тем, что власти ждут от СМИ лояльности. Соответственно, и нормативные документы по-прежнему направлены не на поощрение плюрализма, а на преследование «нелояльных» СМИ. Поскольку основой всех прав журналистов являются именно их официально провозглашенные обязанности — в том числе и не определенная сколько-нибудь четко обязанность «ответственности», — у нелояльных СМИ прав меньше, чем у проправительственных. Понятно, что цель таких законов — не поддерживать живую и жизнеспособную среду СМИ, а создать такую их систему, которая не критиковала бы правящие режимы.
Основанное на материалах опроса исследование охватывает разные сферы законодательства: гражданские и уголовные законы о клевете; нормативные документы, регулирующие регистрацию СМИ, лицензирование радиочастот, финансовую деятельность и налогообложение, цензуру.
Однако, считает Аллисон, одного лишь анализа текстов нормативных документов еще недостаточно. На практике суммы возмещения морального ущерба (определение тех, которые не прописаны в законодательстве, оставлено на усмотрение судебных органов. — Ред.) по искам судей и других государственных чиновников против финансово слабых СМИ зачастую бывают просто пугающими. Ведомства, занимающиеся регистрацией СМИ, действуют в лучшем случае медленно, а в худшем — намеренно затягивают регистрацию независимых или оппозиционных СМИ, нарушая все установленные для этого сроки без каких бы то ни было объяснений и какой бы то ни было ответственности. К тому же правоприменение в этой сфере зачастую носит избирательный, а то и открыто дискриминационный характер. Так, в Кыргызстане, по словам Аллисон, налоговые инспекторы вмешиваются в ведение бизнеса СМИ, произвольно осуществляют проверку бухгалтерских документов, а за взятки готовы закрывать глаза на нарушение налогового кодекса — но в случае каких-то конкретных СМИ им могут специально приказать не закрывать глаз.
В работе Аллисон исследуется и практика работы журналистов, в том числе и то, как они проявляют «нелояльность» или оппозиционность при совершении действий, составляющих формальное нарушение закона, в частности при публикации сведений, составляющих «государственную тайну». Зачастую такого рода журналистские материалы мало соответствуют этическим нормам: утверждения часто не подтверждаются фактами и являются клеветой даже по западным стандартам. Некоторые СМИ уклоняются от уплаты налогов. Такие действия парадоксально облегчают властям их работу: те легко добиваются закрытия нелояльных СМИ без всякого суда, просто обязав их по итогам проверки вернуть в бюджет большие налоговые недоимки. Хотя закон равно нарушают и проправительственные, и нелояльные СМИ, наказаниям подвергаются только оппозиционные органы. Автор винит самих журналистов, проявляющих безразличие к нормам профессиональной этики и допускающих неэтичные действия в деловых и общественных вопросах, и утверждает, что подобные действия лишают журналистов возможности разоблачать коррумпированность властей.
Национальные меньшинства и СМИ (Оливье Феррандо — Olivier Ferrando)
По мнению Оливье Феррандо из парижского Института политических исследований, в каждой из стран после получения независимости господствующим языком СМИ стал язык самой большой из этнических групп, который зачастую потеснил ранее преобладавший русский. Изучая государственные СМИ для этнических меньшинств в поделенной между Узбекистаном, Таджикистаном и Кыргызстаном Ферганской долине, автор рассматривает их роль в многонациональном обществе и пытается ответить на вопрос, как могут СМИ помочь меньшинствам сохранить свои национальные ценности и одновременно способствовать развитию общей гражданской идентичности. Как удается СМИ в этнически разнородном регионе, где государственные границы проводились без учета этнической принадлежности населения, лавировать между конкретными задачами — такими, как необходимость удовлетворять ожидания того или иного сообщества, и универсалистскими побуждениями, императивами рынка и системами патрона-
жа? Пытаясь ответить на этот вопрос, Феррандо замечает, что этнически ориентированные СМИ помогают властям охватить аудиторию, не являющуюся функционально двуязычной и недостаточно владеющую официальным государственным языком. Так, официальная газета Согдийской области Таджикистана с 1930 года выходила на трех языках: «Хакикати Ленинобод» на таджикском, «Ленинабадская Правда» на русском и «Ленино-бод Хакикати» на узбекском. Разумеется, государственные СМИ, адресованные этническим меньшинствам, действуют в интересах своих издателей — органов исполнительной власти, и их редакционная политика всячески благоприятствует властям. Однако действенность таких СМИ сомнительна: постановления правительства и официальная хроника не вызывают большого интереса в обществе. Тираж таких газет падает, и большая его часть поступает по подписке в те же государственные органы. Кроме них существуют и адресованные этническим меньшинствам СМИ, принадлежащие национальным объединениям, а иногда и частным лицам.
Феррандо обращает внимание и на подготовку журналистов для ориентированных на этнические меньшинства СМИ. По его наблюдениям, и местные университеты, и зарубежные преподаватели обычно предлагают учебные программы лишь для журналистов, которые пишут на государственных языках, и для русскоязычных журналистов. А те, кто выступает на узбекском языке в Таджикистане и Кыргызстане или на таджикском языке в Узбекистане, не получают подобной подготовки на языке, на котором пишут или вещают.
Автор приходит к выводу, что СМИ, ориентированные на национальные меньшинства, вполне деятельны и жизнеспособны, но опасается, что в многонациональном обществе их чисто этническая ориентация может превратить газеты в своеобразные гетто и способствовать маргинализации их аудитории. Фрагментация публичного пространства, при которой представители меньшинств общаются преимущественно друг с другом на своих родных языках, непонятных носителям окружающей их доминирующей культуры, не способствует формированию общего пространства и общих ценностей. В советские времена границы между республиками не имели никакого значения и меньшинства пользовались свободным доступом к СМИ на своих родных языках. Сегодня каждое национальное государство установило жесткий контроль на границах. В этих условиях легко замкнуть культуры меньшинств в их пространствах, ограничив им возможность взаимодействия с «материнскими» национальными культурами. Труднее искать способы развития и взаимодействия культур «поверх барьеров», но этот путь более плодотворный.
Последствия ограничений прессы для судеб отдельных людей (Эрик Фридман — Eric Freedman)
Работа Эрика Фридмана из Университета шт. Мичиган показывает, что положение отдельных журналистов и независимых либо оппозиционных СМИ в Таджикистане, описанное Гроссом и Кенни, не слишком отличается от ситуации в любой другой стране Центральной Азии. Его исследование личностных последствий ограничений прессы посвящено опасностям, с которыми сталкиваются журналисты. Источники этих опасностей лежат в авторитарном характере режимов, в отсутствии традиций независимых СМИ, в недостаточном профессиональном образовании и подготовке самих журналистов, в давлении на журналистов и информационные агентства, от которых требуют играть активную роль в формировании национальной идентичности и государственности, в финансовой зависимости от правительств, политических партий, олигархов, коммерческих интересов и иностранных доноров. Тем не менее если важнейшая задача постсоветской жур-
налистики — формировать общественную поддержку прозрачных, честных, основанных на участии граждан социальных институтов, то и каждому отдельному журналисту, и СМИ необходима свобода честно, точно, объективно, профессионально и в полном соответствии с нормами профессиональной этики информировать свою аудиторию по всем вопросам, имеющим общественное значение и вызывающим споры в обществе.
В работе подробно освещается ряд показательных и получивших широкую известность случаев убийства журналистов, нападений на них, исчезновений, вынужденной эмиграции и арестов, которые рассматриваются в широком контексте ограничений деятельности прессы. В Казахстане 30 марта 2007 года исчезла сотрудник издающегося в Астане независимого еженедельника «Закон и правосудие» Оралгайша Омаршанова. В Кыргызстане 24 октября 2007 года был убит Алишер Саипов, правозащитник, редактор выходящей на узбекском языке газеты «Сиясот» (Политика), внештатный корреспондент «Голоса Америки», Института по освещению войны и мира (Institute for War & Peace Reporting), Радио Свобода / Свободная Европа и независимых СМИ Ferghana.ru и Uznews. В Туркменистане внештатный корреспондент Радио Свобода / Свободная Европа Сазак Дурдымурадов 24 июня 2008 года был арестован тайной полицией, подвергся пыткам и был заключен в психиатрическую клинику. В Узбекистане независимый журналист Солиджон Абдурахмонов 10 октября 2008 года был приговорен к десяти годам лишения свободы по сфабрикованному обвинению, связанному с наркотиками. Такого рода случаи подрывают профессионализм и независимость журналистов и могут побудить их эмигрировать, что и произошло с теми, кто освещал военное подавление протес-тных выступлений в Узбекистане.
В работе подчеркивается, что перед сторонниками и защитниками свободы прессы стоит задача постоянно поддерживать общественное внимание к этой проблеме среди самых разных групп: простых граждан и ответственных чиновников в самой Центральной Азии и за ее пределами, международных организаций и зарубежных НПО, занимающихся развитием гражданского общества и строительством демократии. Одно из средств для этого — подготовка официальных докладов. Но, может быть, более действенным будет распространять индивидуализированные сообщения о положении конкретных журналистов, подвергающихся угрозам. Такая политика может вынудить правящие режимы освобождать арестованных журналистов, наказывать виновных в нападениях на журналистов, обуздывать допускающих злоупотребления чиновников и принимать другие меры, смягчающие преследования прессы.
Западное вещание на Центральную Азию (Навбахор Имамова — Navbahor Imamova)
Важный путь для того, чтобы разнообразить освещение новостей и мнений, — прямое обращение зарубежных источников информации к аудитории в обход ограничений, накладываемых властями страны. Специалист по международному вещанию Навбахор Имамова из узбекской службы «Голоса Америки» (ГА) рассматривает охват аудитории в Узбекистане тремя западными вещательными организациями: ГА, Би-би-си и Радио Свобода / Свободная Европа.
Международным вещательным СМИ всегда приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы сохранять аудиторию в Узбекистане, и им никогда не удавалось охватить своими программами больше четырех процентов потенциальных слушателей. Среди причин и радиопомехи на коротких волнах, и недостаточность штатов и финансирования соответствующих редакций. Несмотря на это, качество и достоверность информации да-
вали им определенное конкурентное преимущество. Эти станции предлагали информативный и критичный анализ политических событий и достоверные новости и информацию, что открывало их аудитории широкое окно во внешний мир.
Несмотря на все трудности с охватом аудитории в Узбекистане Имамова предостерегает против недооценки роли зарубежного вещания в развитии гражданского общества. ГА, Би-би-си и Радио Свобода / Свободная Европа дали оппозиционным силам возможность громко заявить о себе. Но для развития гражданского общества столь же необходимо, чтобы зарубежные вещатели не превращались в пропагандистов или рупор таких групп и не отстаивали их конкретную повестку дня и их интересы в странах вещания. Вещатели должны сохранять сбалансированный подход к освещению проблем, чтобы аудитория получала всю информацию, необходимую для принятия собственных решений и выработки собственного мнения. Международные вещатели также помогают формировать в стране вещания новостной фон, поскольку государственные и частные вещатели пользуются их материалами при формировании собственных программ.
Работа Имамовой показывает, что в регионе сохраняется потребность в развитии местных независимых СМИ. Ее респонденты и собеседники подтверждали, что недостаток негосударственных изданий и электронных СМИ остается одним из серьезнейших препятствий для развития гражданского общества. Автор делает вывод, что три этих международных вещателя часто выступают единственным заслуживающим доверия источником бесцензурных новостей, хотя порой их и ругают как пережиток холодной войны и агентов иностранной пропаганды.
Защитники органов международного вещания утверждают, что процесс перемен требует постоянной подпитки и что в таких закрытых странах, как Узбекистан, передачи Радио Свобода / Свободная Европа и ГА на коротких волнах остаются действенным средством доступа к аудитории. Все они доступны и в Интернете, и Имамова показывает, как использование Интернета расширяет охват аудитории и обогащает программную сетку этих жизненно важных источников информации, недоступной в местных СМИ.
Обучение журналистике и профессионализм
Журналистское образование в Казахстане (Морин Немечек — Maureen Nemecek, Стэнли Кеттерер — Stanley Ketterer, Галия Ибраева — Galiya Ibrayeva, Станислав Лось — Stanislav Los)
Анализируя ситуацию с обучением и профессиональной подготовкой будущих журналистов независимый исследователь Морин Немечек, Стэнли Кеттерер из Университета шт. Оклахома, США, и Галия Ибраева и Станислав Лось из Казахского национального университета рассматривают историю журналистского образования в Казахстане в контексте истории системы СМИ в стране. Профессиональное обучение будущих журналистов в Казахстане началось в 1934 году созданием в Алма-Ате Казахского коммунистического института журналистики — предшественника факультета журналистики Казахского государственного (ныне — национального) университета. В советские времена преподавать журналистику считалось большой честью из-за престижа работы, возможностей для достижения благосостояния и высокого положения и ощущения близости и единства с институтами власти.
После получения Казахстаном независимости изменение идеологии привело к серьезным переменам в учебных планах. Ушли в прошлое курсы политической агитации и
пропаганды, марксизма-ленинизма, теории партийно-советской печати. Больше внимания стали уделять практической профессиональной подготовке, вопросам свободы печати, юридической защите СМИ. Расставание с советской ментальностью дается нелегко. Так, очень сложной и бюрократизированной остается процедура внесения изменений в содержание учебных курсов и включения в программу новых дисциплин; многие выпускники жалуются, что в ходе университетской подготовки так и не получили умений и навыков, необходимых на рабочем месте.
Как показывают результаты исследования, наследие советской идеологии и практики в журналистике оказалось очень живучим и приватизация, утверждение рыночных отношений, конкуренция, введение новых учебных программ стали серьезным вызовом для преподавателей, стремящихся вырастить профессионалов нового поколения, способных развивать систему СМИ в соответствии с потребностями аудитории и общества в целом.
Сегодня в стране действуют 20 факультетов или школ журналистики, из них пять — частные, а областные университеты по мере надобности включают в свои учебные программы специализацию по журналистике. В ходе проведенного авторами опроса преподаватели журналистики отмечали, что для подготовки студентов личные качества и способности преподавателя важнее, чем содержание учебных программ, но поддерживали совершенствование программ, с тем чтобы охватить проблемы новых типов СМИ, и улучшение производственной практики и стажировки студентов. Они также высказывались в пользу преподавания, ориентированного на национальную историю и культуру, которое учило бы студентов рассказывать о достижениях страны. Кое-кто из респондентов рекомендовал усилить в учебных программах освещение успехов казахских журналистов и писателей прошлых лет и традиции страны.
В ответ на вопрос о том, как можно помочь преподавателям работать лучше, респонденты по большей части рекомендовали повысить зарплаты, сократить объем бумажной работы и бюрократических процедур, больше поощрять знания и образованность. Реформы и стимулирование, по их словам, должны помочь преподавателям повышать квалификацию, с тем чтобы полнее удовлетворять потребности студентов в меняющемся мире СМИ. Исследование выявило интерес преподавателей к созданию профессионального объединения, которое помогало бы им повышать профессионализм с помощью сети информирования о существующих грантах, учебно-методических программах, новых идеях для исследований, конференциях, академических журналах.
Помехи для профессиональной деятельности и соблюдения профессиональной этики журналистов в Кыргызстане (Грегори Питтс — Gregory Pitts)
Если изучение журналистского образования в университетах Казахстана затрагивает вопросы подготовки будущих журналистов, то результаты опроса, проведенного Грегори Питтсом из Университета Северной Алабамы, демонстрируют, что получившие такое образование журналисты в Кыргызстане придают большое значение выполнению работы на должном профессиональном уровне. Они, в частности, стремятся применять на практике полученные ранее знания и навыки и повышать свою квалификацию и поддерживают свободу прессы прежде всего именно из соображений профессионализма. Как показывает исследование, в ситуации, когда ухудшение экономических условий разделило население Кыргызстана на узкий слой руководящих работников, имеющих доступ к материальным благам и поддерживающих власть, и куда более широкий слой обнищав-
шего населения, журналисты — отдельная группа, не принадлежащая ни к тем ни к другим, — стремятся и надеются лично и профессионально преуспеть в такой сфере деятельности, которая не сулит больших перспектив материального благополучия.
В проекте участвовали 31 штатный и 60 нештатных или работающих не на полную ставку журналистов, в основном женщин. Очень многие не стали участвовать в опросе, опасаясь возможных последствий этого и даже прямого насилия.
Как обнаружил Питтс, журналисты (при оценке рабочего места. — Ред.) придают большое значение таким факторам, как возможность научиться чему-то новому, возможность карьерного роста, возможность в полной мере реализовать на рабочем месте свой профессиональный потенциал, проявить индивидуальность и инициативу. Более 95% респондентов оценили все четыре этих фактора как очень важные. Менее половины опрошенных дали столь же высокую оценку таким факторам, как важность работы для их общества или возможность сменить рабочее место.
Помимо факторов, связанных с профессионализмом, большое значение респонденты придают еще трем переменным: личной безопасности — зарплате, удовольствию от работы и гарантиям стабильности рабочего места. В то же время менее 75% опрошенных отнесли к числу очень важных или весьма важных такие характеристики работы, как ее престижность, возможность гармонично сочетать ее с семейной жизнью и возможность с ее помощью установить контакты с влиятельными людьми.
Еще одно свидетельство приверженности профессионализму: при всей неопределенности положения дел со СМИ в стране в обозримом будущем больше 70% респондентов намерены в ближайшие 5 лет продолжать работу в этой сфере.
В исследовании затрагивался и вопрос о нормах и стандартах журналистской деятельности. Отвечая на вопросы, касающиеся профессиональной этики, лишь около 30% заявили, что журналист должен быть готов сесть в тюрьму, но не раскрывать источники конфиденциальной информации. 56% были согласны или полностью согласны с тем, что журналист вправе принимать от властей или бизнеса оплаченные поездки, если за это от него не требуют «специфического освещения темы». Три четверти считают, что журналисты должны регулярно проходить курсы повышения квалификации и более 70% приветствуют аттестацию профессиональных журналистов.
Новые СМИ, новые рубежи
Преследования за клевету в Интернете в Таджикистане (Кристин Колмейер — Kristine Kohlmeier, Навруз Некбахтшоев — Navruz Nekbakhtshoev)
Если в работе Хордеген в центре внимания находится жесткое регулирование работы Интернета, включая доступ к сети и контент, то практикующий юрист Кристин Кол-мейер и Навруз Некбахтшоев из Университета шт. Индиана говорят о происшедшем в Таджикистане распространении на Интернет действия норм уголовного законодательства о клевете. Фон исследования составляют существующие в стране фактически запретительные барьеры для широкого распространения Интернета, связанные с нехваткой электроэнергии, архаичной системой электроснабжения, постоянными кражами оборудования, отсутствием квалифицированных специалистов по компьютерам, ограниченной возможностью подключения к сети, использованием медленных модемов, языковыми ограничениями при пользовании Интернетом, использованием устаревшего или сомнительного программного обеспечения, а также препятствия, связанные с государствен-
ным контролем. Власти закрыли сайты, «подрывающие политику государства», хотя в принципе фильтрация и блокирование сайтов не являются постоянным элементом политики властей, так как ставят под угрозу получение иностранной помощи.
Гражданская война, вспыхнувшая в Таджикистане после получения независимости, до сих пор служит предлогом для ограничений свободы выражения. Власти выдвигают несколько обоснований для принятых законов о клевете. Одно — «информационная безопасность» — понятие, сходное с нормами о неразглашении государственной тайны, но идущее гораздо дальше. К примеру, понятие информационной безопасности включает и ограничения на распространение информации о порнографии, насилии, межэтнических и межконфессиональных конфликтах, а также информации, «порочащей честь и достоинство государства и Президента». Другое предлагаемое обоснование — необходимость повышать профессионализм журналистов, заставить журналистов и редакторов «прежде чем совершать то или иное действие... всесторонне взвесить, подумать, какие могут быть последствия» — подход, стимулирующий самоцензуру.
Маджлиси Оли, парламентский орган, в котором господствует пропрезидентская партия, в 2007 году распространил на Интернет действие закона о клевете без каких бы то ни было предварительных консультаций с журналистами. Теперь нарушителям этого закона в Интернете грозят очень высокие штрафы и тюремное заключение. Конечно, применять этот закон на практике нелегко, так как источник информации в Интернете трудно отследить: содержание документа легко можно переслать, перенаправить по электронной почте, перевести на другой язык, переслать через блоги, чаты, форумы, сайты социальных сетей, серверы рассылки. Его легко также разместить на серверах в нескольких странах. Тем не менее этот закон — серьезная помеха демократизации, поскольку служит для устрашения журналистов и авторов комментариев из числа обычных пользователей, мешая им открыто высказываться о внутреннем положении в ситуации, когда основные печатные и вещательные СМИ монополизированы властями.
Учитывая трансграничный охват Интернета и тесную связь Таджикистана с такими региональными державами, как Россия и Китай, такое расширение действия национальных законов о клевете может повлечь за собой и определенные последствия международного характера. Ведь важнейшие таджикские сайты сегодня расположены за пределами страны и не используют в своих доменных именах префикс .tj. Будущее покажет, станут ли эти страны содействовать Таджикистану в применении введенных им поправок к закону, касающихся клеветы в Интернете.
Блоги как альтернатива официальной информации в Кыргызстане (Светлана Куликова — Svetlana Kulikova, Давид Перлмуттер — David Perlmutter)
Предметом работ Хордеген и Колмейер — Некбахтшоева являются государственные ограничения Интернета. Светлана Куликова из Университета шт. Джорджия и Давид Перлмуттер из Университета шт. Айова подходят к ситуации с противоположной стороны: рассматривают возможности Интернета, позволяющие обойти контроль государства и довести до общества неофициальную информацию. Они изучают конкретный случай в ходе крушения автократического правления президента Аскара Акаева — блог Akaevu.net, что по-русски можно прочитать как «Нет Акаеву». Блог действовал в период, непосредственно предшествовавший революции тюльпанов 2005 года, и служил временным средством распространения новостей и иной информации о крайне неустойчивой политической ситуации. Прямой связи между функционированием Akaevu.net и других
подобных агитационно-пропагандистских блогов и падением режима авторы не обнаружили.
Блог Akaevu.net был запущен за день до революции руководством сетевого оппозиционного издания gazeta.kg, чей сайт был блокирован властями или повис в результате хакерской атаки. Действовал он около месяца с сервера, расположенного на территории США, откуда и администрировался, и объявлял себя «трубой кыргызской революции». Его преимущественно русскоязычные сообщения были адресованы главным образом русскому сегменту Интернета и включали тексты из традиционных СМИ и с интернет-сайтов, материалы блогеров, читательские комментарии, порой анонимные. Были там и материалы, принадлежавшие операторам сайта: обращения, анализ, альтернативные интерпретации сюжетов, излагавшихся другими СМИ. Из западных источников брался англоязычный контент.
Сайту случалось первым помещать срочные сенсационные сообщения — как в случае, когда он сообщил об ожидающемся первом телевизионном выступлении только что вышедшего из тюрьмы лидера оппозиции; случалось ему и допускать ошибки — как в случае, когда он со ссылкой на другой источник поместил сведения о якобы состоявшейся отставке Акаева. И, как во всяком блоге, открыто занимающем ту или иную позицию, его материал не был сбалансирован: почти в половине публикуемых материалов отношение к Акаеву и его семье было отрицательным, примерно столько же материалов носили нейтральный характер и лишь несколько отзывались о президенте положительно.
Авторы делают вывод, что подобные «третьемирские» блоги — виртуальный самиздат, если вспомнить советскую историю, — могут играть важную роль в создании, сборе, обработке, распространении и демонстрации информации и выступать либо конструктивными критиками, помогающими развернуть публичную дискуссию, либо одинокими оппозиционными голосами, «зажатыми в уголке Интернета» из-за слишком небольшого числа пользователей. Их изучение помогает увидеть новые технологии, способные до некоторой степени нейтрализовать жесткий контроль и манипулирование информацией со стороны властей в Центральной Азии, предоставляя блогерам трибуну, где они защищены трудно раскрываемой анонимностью, а их читателям — возможность комментировать прочитанное и участвовать в диалоге.
Заключение и выводы
Весь этот широкий спектр современных исследований показывает, что власти в Центральной Азии всегда стремились и стремятся жестко контролировать и манипулировать СМИ. Так было при царях, так было при советской власти, так же обстоит дело и при нынешних авторитарных режимах. За два последних десятилетия система прессы не добилась, по мировым стандартам, даже минимальной демократизации и независимости. Быть может, Интернет и другие технологии лучше позволят обходить цензурные ограничения и преодолевать экономические барьеры, которые сегодня не позволяют огромному большинству жителей Центральной Азии участвовать в конструктивном диалоге, помогающем установить более прозрачное и шире опирающееся на граждан правление.
Подобный синтетический взгляд на новейшие исследования позволяет сделать несколько важных наблюдений общего характера. Пять отдельных систем СМИ, которые пришли на смену единой советской системе, имеют между собой много общего, хотя между ними и наблюдаются серьезные различия. В разных исследованиях отмечается разное по масштабу и роли, но никогда не решающее влияние межправительственных организаций, фондов и институтов содействия развитию СМИ, международных организаций со-
действия развитию гражданского общества. В Центральной Азии их влияние на развитие СМИ связано главным образом с работой западных преподавателей.
Другое наблюдение относится к использованию законов и злоупотреблению законами со стороны правящих режимов с целью контроля над информацией о делах, затрагивающих государство и общество. Из нескольких исследований вырисовывается одна и та же картина: конституционные и законодательные гарантии свободы печати существуют сами по себе, а реальные угрозы этим гарантиям, проистекающие из судебных исков за клевету и за оскорбление «чести и достоинства», из уголовных преследований, ужесточения регулирования Интернета, — сами по себе.
На основании этих исследований, взятых в их совокупности, можно говорить о целом ряде препятствий к развитию демократической и независимой системы СМИ в Центральной Азии:
— жесткие ограничения деятельности всех типов СМИ — печатных, вещательных или Интернета — со стороны государства или иных сил;
— недостаточная профессиональная подготовка действующих и будущих журналистов, недостаточность руководства их деятельностью, ресурсов, финансовых стимулов и этических стандартов;
— неспособность национальных и международных правозащитников и защитников свободы печати добиться необходимых изменений в политике и законодательстве;
— дефицит средств для создания и сохранения независимых СМИ; и в связи с этим
— слабая надежность СМИ и нехватка доверия к ним общества.
Относительно перспектив развития СМИ в странах Центральной Азии можно сделать несколько выводов.
■ Во-первых, практически полное отсутствие независимых СМИ создает достаточно прочный барьер созданию демократических институтов и защите прав человека. Свобода печати — не самоцель, а краеугольный камень гражданского общества и господства права.
■ Во-вторых, в Центральной Азии система прессы и обучения и профессиональной подготовки журналистов не может строиться по зарубежным образцам. В любой стране — развитой или менее развитой, авторитарной или поставторитарной — структура средств информации, организация и регулирование их деятельности должны отражать традиции и культурные ценности самой страны, нормы ее общества, ее политические и экономические реальности. Модели журналистики и привычные нормы работы прессы нельзя просто импортировать и пересадить на новую почву.
Нужно сделать важную оговорку: мы отдаем себе отчет в том, что медийная обстановка, как и политическая обстановка в стране, может меняться самым непредсказуемым образом. Так, после «революции тюльпанов», сместившей в марте 2005 года президента Аскара Акаева, в Кыргызстане в течение пяти лет нарастал авторитаризм, в том числе и ограничения работы прессы. Апрельский переворот 2010 года, сместивший преемника Акаева, породил надежды на либерализацию контроля над СМИ. Затем последовал непредсказуемый ход событий: вспыхнувшие на юге страны межэтнические конфликты возбудили опасения, что переходный режим вновь ограничит права прессы и другие личные свободы, чтобы вернуть контроль над ситуацией.
Но и за всем тем есть основания для оптимизма, для надежды, что эти страны будут продвигаться к усвоению новых технологий СМИ и к более широкому участию в мировой экономике, для чего им понадобится ускоренное развитие прессы, включая принятие со временем таких международных стандартов деятельности СМИ, как бульшая точность информации, объективность, сбалансированность, соблюдение этических норм. Но и в этом случае страны Центральной Азии будут идти своим путем и со своей скоростью, будут ли они делать это под влиянием собственных устремлений или под давлением зарубежных доноров и международных организаций.
