CC BY
156
М
д
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ: СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ, КИБЕРНЕТИЧЕСКОЕ ИНАКОМЫСЛИЕ И ОГРАНИЧЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ В СЕТЯХ
Брайан БОВЕ
приглашенный адъюнкт-профессор Школы массовых коммуникаций Государственного университета Гранд-Вэлли (кампус Аллендейл, США)
Эрик ФРИДМАН
адъюнкт-профессор журналистики, помощник декана международных исследований и программ Мичиганского государственного университета (Ист-Лансинг, США)
Робин БЛОМ
аспирант кафедры теории СМИ и массовых коммуникаций Мичиганского государственного университета (Ист-Лансинг, США)
Введение
События, прокатившиеся по всему миру в последнее время, продемонстрировали: Интернет в целом и со-
циальные сети в особенности — уже не просто инструмент для создания легкомысленных виртуальных площадок светс-
ких контактов молодежи. Они превращаются во все более эффективный инструмент политической организации, их превозносят как «реторту, в которой может воскреснуть и развиться подавленное гражданское общество»1. В странах Центральной Азии, где свобода выражения существует в лучшем случае в усеченном виде, а СМИ подвержены официальной или неофициальной государственной цензуре, все более важным средством политических коммуникаций становятся инструменты современных информационных технологий (АйТи). Как показывают последние события в Тунисе, Египте и Иране, блоги и средства социальных сетей способны сыграть решающую роль в формировании и развитии непрофессиональной журналистики и кристаллизации и деятельности оппозиционных групп — ту самую роль, которую в более демократичных обществах играет собственно журналистика.
В прежние времена из-за огромных затрат, которых требовали традиционные СМИ, круг активных участников публичных коммуникаций неизбежно ограничивался узкими группами элиты. Сегодня издержки на вход в сетевой мир практически свелись к нулю, и это позволяет широким массам действовать в обход традиционных информационных привратников: каждый становится сам себе издате-
1 Morillon L., Julliard J. Enemies of the Internet: Web 2.0 versus Control 2.0. Reporters without Borders [http://www.rsf.org/ennemis.html], 2010. P. 2.
лем и вещателем2. Как замечает П. Говард, АйТи «сыграли очевидную роль в одних странах в развертывании демократических процессов, в других — в их укреплении и укоренении»3. Однако у возможностей АйТи, позволяющих раскрепостить мысль и слово, есть и оборотная сторона: «репресситарные» режимы4 сумели приспособиться к реалиям века Интернета и установить контроль над инфраструктурой Сети, используя информацию о контактах активистов в интересах политической слежки и сыска5.
Предметом настоящей статьи являются текущие события и законодательные новеллы, связанные с функционированием Интернета и социальных сетей в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане. Сюда относятся распространение на сетевые коммуникации действия законов о клевете, блокирование оппозиционных и независимых сайтов и преследование и наказания журналистов, сотрудничающих с сетевыми изданиями.
2 См.: Puddephatt A. Freedom of Expression Rights in the Digital Age. Mapping Digital Media: Reference Series No. 6. London: Open Society Media Program, 2011 [www.mappingdigitalmedia.org].
3 Howard P. The Digital Origins of Dictatorship and Democracy: Information Technology and Political Islam. New York: Oxford University Press, 2010.
4 Авторский термин, обозначающий режимы, авторитарные по системе правления и репрессивные в том, что касается сферы прав человека. — Перев.
5 См.: Morozov E. The Net Delusion: The Dark
Side of Internet Freedom. New York: Public Affairs, 2011.
Репрессии в постсоветской Центральной Азии
Привычная и общепризнанная задача журналистики в гражданском обществе — предоставлять в распоряжение граждан свободный поток заслуживающей доверия информации, необходимой тем для свободы и самоуправления6. Эту функцию необходимо
6 Cm.: Kovach B., Rosenstiel T. The Elements of Journalism. New York: Three Rivers Press, 2007.
принимать во внимание в любой дискуссии об изменениях информационной среды, связанных с расширением доступа к АйТи7. Однако спустя два десятилетия после обретения независимости от СССР пять государств Центральной Азии остаются бастионами как официальной, так и не предусмотренной законом цензуры, а также самоцензуры, ограничений деятельности журналистов и информационных органов и страдают от нехватки финансовых ресурсов для поддержания жизнеспособной независимой, ориентированной на рынок системы прессы. Все эти сдерживающие факторы препятствуют формированию и функционированию такой системы прессы, которая была бы способна помочь в становлении более честного и прозрачного правления, в укреплении доверия к прессе, в становлении политического плюрализма, распространении и обсуждении информации в интересах национального развития и защиты прав человека8.
Хотя, по выражению Р. Шейфера и Э. Фридмана9, «в постсоветской Центральной Азии права прессы ничем не защищены и открыты всем ветрам», это обстоятельство не помешало включить в конституции всех пяти стран нормы о свободе прессы, пусть и несоблюдаемые10. Системы прессы каждой из этих стран различаются между собой по доле негосударственных СМИ, по уровню зарплат журналистов, структуре государственных органов, занятых регулированием деятельности СМИ. Однако есть у них и общие черты, позволяющие политикам, исследователям и иностранным донорам анализировать условия работы СМИ в регионе в целом и сравнивать ситуацию в отдельных странах.
После получения независимости в этих странах утвердились режимы, которые можно охарактеризовать именно как «репресситарные»11. В Центральной Азии на смену советской системе прессы не пришла какая-то плюралистическая или демократическая система. Мы полагаем, что для этого есть несколько причин, главная из них — «сохранение авторитарного характера режимов, озабоченных не эффективным руководством прессой и побуждением ее к содействию экономическому и социальному развитию и участию народа в управлении, а собственным выживанием и самовозвеличиванием»12. К тому же усилия западных доноров выстроить в этих странах системы демократической прессы путем практической подготовки журналистов, их обучения в университетах и материальной поддержки начинающих свою работу независимых СМИ не привели к желаемым результатам. Отчасти это связано с историческими и культурными традициями региона,
7 См.: Puddephatt A. Op. cit.
8 См.: Price M.E. Press Freedom Measures: An Introduction. В кн.: Measures of Press Freedom and Media Contributions to Development: Evaluating the Evaluators / Ed. by M.E. Price, S. Abbott, L. Morgan. New York: Peter Lang, 2011. P. 1—19; Shafer R., Freedman E. Press Constraints as Obstacles to Establishing Civil Societies in Central Asia // Journalism Studies, 2009, No. 10 (6). P. 851—869.
9 Shafer R., Freedman E. Op. cit.
10 Так, статья 20 Конституции Казахстана провозглашает: «1. Свобода слова и творчества гарантируются. Цензура запрещается. 2. Каждый имеет право свободно получать и распространять информацию любым, не запрещенным законом способом. Перечень сведений, составляющих государственные секреты Республики Казахстан, определяется законом». Здесь же в Основной закон включена четко выраженная оговорка: «3. Не допускаются пропаганда или агитация насильственного изменения конституционного строя, нарушения целостности Республики, подрыва безопасности государства, войны, социального, расового, национального, религиозного, сословного и родового превосходства, а также культа жестокости и насилия» (Конституция Республики Казахстан (2007) [http://medialawca.org/document/-68]).
11 См.: Фридман Э., Шейфер Р., Антонова С. Два десятилетия репрессий: неистребимость авторитарного контроля над средствами массовой информации в Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ. Т. 13. Выпуск 4, 2010. С. 109.
12 Shafer R., Freedman E. In Need of Defenders: Imperiled Press Rights in Post-Soviet Central Asia and the Role of Media Watch and Media Advocacy Organizations. Paper presented to the International Association for Media and Communication Research. Istanbul, 2011.
экономическими условиями, межэтническим соперничеством и напряженностью и принятым там курсом на проведение политики с позиции силы.
Публикуемый Советом по международным исследованиям и обменам (IREX) со штаб-квартирой в США Индекс устойчивости СМИ (Media Sustainability Index)13 наглядно демонстрирует причины, по которым в этих странах в обозримый период не приходится ждать какого-то впечатляющего расширения свободы печати (см. табл. 1). Другая базирующаяся в США неправительственная организация, «Фридом хаус», относит системы прессы во всех пяти странах к категории «несвободных»14. Различные группы
Таблица 1
Индикаторы свободы прессы в Центральной Азии
(В ежегодном Индексе устойчивости СМИ, публикуемом Советом по международным исследованиям и обменам, оценивается состояние систем СМИ, как традиционных, так и основанных на современных технологиях.
Оценки базируются в основном на сообщениях наблюдателей и местных журналистов)
13 Cm.: Media Sustainability Index 2011: Development of Sustainable Independent Media in Europe and Eurasia. Washington, D.C.: International Research & Exchanges Board, 2011.
14 Cm.: Freedom on the Net // Freedom House, 2011 [www.freedomhouse.org].
защитников свободы печати: Комитет защиты журналистов, «Репортеры без границ», Центр экстремальной журналистики и другие — регулярно подвергают критике правящие режимы центральноазиатских государств за политику и действия, ущемляющие прессу. Аналогично высказываются и зарубежные правительства, в частности Госдепартамент США, и межправительственные организации, в частности Бюро Представителя по вопросам свободы СМИ Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Эта несвобода печати распространяется и на сети: откровенная враждебность режимов к традиционным печатным и вещательным СМИ сегодня переносится и на новые средства информации. Однако у некоторых режимов обнаруживаются чисто экономические основания, для того чтобы смягчать их удары против Сети. Как отмечает Е. Морозов, «авторитарные режимы в Центральной Азии активно продвигают множество инициатив по внедрению «электронного правительства». Но их интерес к подобной модернизации диктуется вовсе не желанием сократить дистанцию между гражданами и бюрократом. Просто они видят в этом еще одну возможность выманить средства у зарубежных доноров (таких, как МВФ и Всемирный банк), убрав заодно некоторые ненужные препятствия для экономического роста»15.
Новые средства информации под ударом
Различие в уровне доступа к Интернету между странами Центральной Азии огромно: показатель охвата Интернетом в этих странах варьируется от 1,6% до 39,3% населения (см. табл. 2). Столь же велики различия в численности пользователей Facebook16. Однако сам по себе масштаб доступа к Интернету — слишком грубый показатель, чтобы с его помощью можно было судить о реальных или потенциальных возможностях Всемирной паутины по стимулированию низовой гражданской активности и о ее способности под-
Таблица 2
Уровень охвата Интернетом и численность пользователей Facebook в странах Центральной Азии на 30 июня 2011 года
15 Morozov E. Op. cit. P. 87.
16 См.: Internet World Stats, 2011 [www.internetworldstats.com].
талкивать правящие режимы к переменам — или подталкивать к смене самих режимов. Что особенно важно, данный показатель ничего не говорит о том, сколько времени пользователи проводят в сети и как они используют это время. Чем они занимаются в сети: посылают и получают почту, играют в игры, смотрят порнофильмы, заходят на оппозиционные или зарубежные новостные сайты, посещают сайты правительства, скачивают фотографии, читают блоги? Насколько активно власти блокируют сайты или влияют на их посещаемость? И откуда пользователи заходят в Интернет: из дома, где у них есть хотя бы видимость приватности, или из общественных пунктов доступа — из интернет-кафе и с рабочего места?
У. Даттон и его соавторы отмечают: «В первом десятилетии XXI века Интернет и его сопряжение с мобильными системами связи обеспечили более широкий доступ к информационным ресурсам и коммуникациям. В 2010 году Интернетом пользовались почти 2 млрд людей во всем мире — более четверти населения Земли. Однако в это же самое время защитники «сетевых прав» все чаще высказывали опасения, что наметившиеся в законодательном и административном регулировании тенденции грозят ограничить свободу выражения в Сети»17.
События в мире, в том числе в Египте, в кавказских республиках бывшего Советского Союза, в Иране, Китае и Сирии, продемонстрировали, сколь широк и разнообразен набор средств, к которым могут прибегнуть репресситарные режимы для блокирования политического инакомыслия, свободы выражения, пропаганды и организационной активности в Интернете и социальных сетях. «Репортеры без границ» помещают Узбекистан и Туркменистан в первую десятку в их списке врагов Интернета18.
В докладе «Репортеров без границ» о свободе в Интернете отмечается: «В 2010 году окончательно утвердилась роль социальных сетей и Интернета как средства мобилизации и распространения новостей. В одном только в 2010 году к Facebook присоединились 250 млн пользователей Интернета, и к концу года эта социальная сеть насчитывала 600 млн участников. В сентябре того же года 175 млн человек были пользователями Твиттера — это на сто миллионов больше, чем в предшествующем году»19.
События последнего времени
События последнего времени, о которых пойдет речь в данном разделе, привлекли внимание к кризису свободы Интернета в Центральной Азии. Так, в июле 2011 года казахстанские блогеры сообщали, что принятое «КазТелекомом» решение в третий раз блокировать пользователям внутри страны доступ к платформе для публикаций и ведения блогов WordPress было политически мотивированным: ведущий провайдер интернет-услуг Казахстана принял его после того, как ранее в том же году суд наложил запрет на два блога WordPress как «противозаконные»20. Двумя неделями позднее доступ к WordPress был разблокирован21. Кроме того, в 2011 году новый веб-сайт guljan.org в Казахстане
17 Dutton W.H., Dopatka A., Hills M., Law G., Nash V. Freedom of Connection, Freedom of Expression: The Changing Legal and Regulatory Ecology Shaping the Internet. Oxford, UK: Oxford Internet Institute, 2011. P. 45.
18 Cm.: Morillon L., Julliard J. Op. cit.
19 Ibid. P. 4.
20 Cm.: Kazakh Bloggers Say Blockage of Blog Website for «Political Reasons» // Radio Free Europe/Radio Liberty, 13 July 2011 [www.rferl.org/articleprintview/24264250.html].
21 Cm.: Schwartz C. Kazakh Blog Ban Demonstrates Complexity of Digital Free Speech // Radio Free Europe/Radio Liberty, 25 July 2011 [www.rferl.org/content/transmission_kazakh_blog_ban_shows_complexity_of_ digital_free_speech724275964.html].
подвергся распределенной атаке типа «отказ в обслуживании» (DDoS-атаке), в которой было задействовано примерно 10 000 IP-адресов как в самом Казахстане, так и за его пределами. Из-за кибератаки сайт был закрыт в течение недели22.
По сообщениям Госдепартамента США23, ограничительные меры против новых средств информации в стране усиливаются. Так, заместитель министра отдал интернет-провайдерам в Казахстане распоряжение заблокировать доступ к пяти новым независимым сайтам. В докладе Госдепартамента также сообщается, что высокопоставленный чиновник в Казахстане требовал от корреспондента портала Stan.TV не освещать демонстрации протеста, угрожая ей в противном случае арестом. Впоследствии тот же чиновник грозил возбудить против нее дело о клевете. На более высоком уровне Казахское информационное агентство «КазИнформ» создало «Службу реагирования на компьютерные инциденты». Как заявил глава агентства, «Служба будет вести черные списки «деструктивных» сайтов»24.
Возможности Интернета как инструмента политической организации были специально подчеркнуты в 2009 году, когда «Фридом хаус» выпустил свой первый доклад о свободе Интернета. Доклад, в котором освещалась ситуация в пятнадцати странах, не охватывал тогда ни одну из стран Центральной Азии. Во втором докладе «Свобода в Сети» (Freedom on the Net) географический охват расширился: рассматривалось положение дел уже в 37 странах. В их число вошел и Казахстан, попавший в группу стран, где Интернет «отчасти свободен». Доклад также обращал внимание на то, как ограничения, накладываемые на Интернет в целях сохранения власти правящим режимом, соотносятся с противоречащим этим ограничениям стремлением правительства выстроить в стране полноценный телекоммуникационный сектор. Как утверждалось в докладе, «власти Казахстана хотят превратить Интернет в новый источник экономической мощи и сделать страну центральным звеном процессов обработки информации и ключевым узлом системы телекоммуникаций для всей Центральной Азии. В стремлении достичь этой цели они предпринимают ограниченные шаги по либерализации телекоммуникационного сектора, расширению использования Интернета и количественному росту и укреплению интернет-порталов государственных учреждений. Одновременно власти пытаются контролировать доступ граждан к информации и явно опасаются присущего Интернету потенциала демократизации. За последние годы власти блокировали доступ к популярной платформе блог-хостинга и приняли ряд законодательных норм, ограничивающих свободу выражения в Интернете, особенно по тем темам, в которых усматривают угрозу власти и репутации президента Нурсултана Назарбаева»25.
Тем временем в регионе стремительно расширяется использование мобильных средств коммуникации. К 2009 году в Казахстане насчитывалось около 15 млн абонентов мобильной связи и охват мобильной телефонией достиг 95% населения. Расширялся и доступ к Интернету с помощью мобильных устройств, но здесь охват не превышал в 2010 году 7%26. Как показывают данные статистики, численность абонентов мобильной связи в регионе варьируется от 63,42% населения в Туркменистане до 106,9% в Казахстане. В остальных трех странах региона она превышает 75% населения27.
22 Cm.: Lillis J. Kazakhstan: Is State-Sponsored Hacking Curbing Internet Freedom? // EurasiaNet.org, 2011 [www.eurasianet.org/node/63987].
23 Cm.: 2010 Country Reports on Human Rights Practices // U.S. Department of State, 2011 [www.state.gov/ g/drl/rls/hrrpt/2010/index.htm].
24 Freedom on the Net.
25 Ibidem.
26 Cm.: Ibidem.
27 Cm.: Mobile Cellular Subscriptions per 100 Inhabitants // International Telecommunications Union, 2011 [www.itu.int/ITU-D/ict/statistics].
Что касается ситуации в Кыргызстане, то там власти временно блокировали доступ к независимым новостным сайтам и печатным СМИ в ходе длившихся нескольких дней беспорядков в Бишкеке28.
Пока еще рано судить о том, приведет ли смена власти в Кыргызстане после второй «революции снизу» и переход страны от президентской к парламентской форме правления к сколько-нибудь серьезному улучшению ситуации с правами журналистов и независимостью СМИ. Однако конкретные действия временного правительства, в том числе состоявшиеся аресты журналистов, заставляют серьезно усомниться в перспективах масштабной либерализации. Так, сетевое издание «EurasiaNet.org» сообщает: «Недавние события в Кыргызстане демонстрируют темную сторону свободы прессы... Некоторые журналисты стали предпринимать похвальные шаги, направленные на выполнение традиционной для свободной прессы функции контроля за деятельностью властей. Но подобные положительные моменты омрачаются ростом шовинистических и расистских выступлений в кыргызскоязычной прессе, а также рядом недавних жестоких нападений на журналистов»29. Комитет защиты журналистов отмечает, что временный президент Роза Отунбаева «говорит правильные слова о важности демократии и верховенстве закона, но на практике то, что делают с прессой. в настоящий момент, особенно на юге страны, выглядит отвратительно»: телевизионные станции разгромлены, журналисты-узбеки изгнаны30 с телевидения, а главная телевизионная станция принудительно продана этническому кыргызу31.
Ситуацию в Таджикистане описали К. Колмейер и Н. Некбахтшоев32. Они говорят о распространении на новые средства информации действия норм уголовного законодательства о клевете; в стране также закрывают сайты, «подрывающие политику государства». В работе перечисляются различные обоснования принятых законов, выдвигаемые властями. Одно из них — защита «информационной безопасности» — понятие, сходное с нормами о неразглашении государственной тайны, но идущее гораздо дальше. Другое предлагаемое обоснование — необходимость повышать профессионализм журналистов, заставить журналистов и редакторов «прежде чем совершать то или иное действие... всесторонне взвесить, подумать, какие могут быть последствия», — подход, стимулирующий самоцензуру. Нарушителям этого закона грозят штрафы и тюремное заключение.
В Туркменистане осенью 2010 года подвергся кибератаке и на несколько дней вышел из строя сайт Туркменской инициативы за права человека со штаб-квартирой в Вене. Произошло это вскоре после того, как президент отдал Министерству национальной безопасности приказ ускорить принятие мер «против тех, кто распространяет клеветническую информацию, направленную против демократического правового светского государства Туркменистан»33.
28 См.: 2010 Country Reports on Human Rights Practices.
29 Хамидов А. Кыргызстан: Свободная пресса способствует разжиганию ненависти // EurasiaNet.org, 15 мая 2011 [http://russian.eurasianet.org/node/58679]).
30 Ферганская долина в южном Кыргызстане стала в 2010 году ареной кровопролитных столкновений между этническими узбеками и этническими кыргызами, повлекших многочисленные жертвы. Межэтническая напряженность в этом регионе сохраняется до сих пор.
31 Ognianova N. Interview with E. Freedman and R. Shafer. New York City, 11 March 2011.
32 Kohlmeier K., Nekbakhtshoev N. Internet Libel Law and Freedom of Expression in Tajikistan. В кн.: After the Czars and Commissars. Journalism in Authoritarian Post-Soviet Central Asia / Ed. by E. Freedman, R. Shafer. East Lansing, Mich.: Michigan State University Press, 2011.
33 См.: Turkmen Rights Group's Website Hacked // Radio Free Europe/Radio Liberty, 2010 [www.rferl.org/ content/Turkmen_Rights_Groups_Website_Hacked/2189615.html].
Другой исследователь34 рассматривает перспективы сетевых СМИ в Узбекистане, где правительство поддерживает самую обширную и глубокую во всем регионе систему фильтрации сайтов и где сайты обязаны регистрироваться как средства массовой информации. Инфраструктура, возможности и качество подключения к сети в стране улучшились, однако жесткий контроль со стороны государства препятствует более широкому доступу и использованию Интернета. Сайты международных и национальных правозащитных организаций и действующих за рубежом оппозиционных политических партий постоянно фильтруются и доступ к ним блокируется. Из-за враждебности режима к Интернету дебаты о роли репрессивных инструментов государства, позволяющих контролировать потоки информации на территории страны, разгорелись с новой силой. Даже в отсутствие официального органа, осуществляющего цензуру, власти продолжают на постоянной основе отслеживать деятельность СМИ, ведут сбор и анализ информационных материалов, распространяемых физическими и юридическими лицами, и направляют предупреждения в адрес СМИ.
В 2009 году Инициатива «Ореп№Ъ» провела исследование с целью оценить масштабы осуществляемой государством фильтрации политических, социальных сайтов и сайтов по вопросам безопасности во всем мире. В Центральной Азии в целом ее уровень определен как высокий. При этом в Узбекистане уровень фильтрации охарактеризован как «всепроникающая сплошная фильтрация», в Туркменистане — как средний: «фильтрацию можно оценить как существенную», в других трех странах — как невысокий (фильтрацию можно определить как «выборочную»)35.
Авторы публикаций в Интернете подвергались тюремному заключению. Комитет защиты журналистов называет нескольких лиц, оказавшихся за решеткой в конце декабря 2010 года36. В Узбекистане Джамшид Каримов, свободный журналист, сотрудничавший с Институтом по освещению войны и мира со штаб-квартирой в Соединенном Королевстве и с рядом сетевых и независимых изданий, подвергся длительному принудительному содержанию в закрытом психиатрическом учреждении. Салиджон Абдурахманов, репортер независимого сайта Uznews.net, был заключен в тюрьму по сфабрикованному обвинению, связанному с наркотиками. Свободный журналист Дилмурод Сайид, осужденный по обвинению в вымогательстве и подлоге, писал для независимого сайта «Голос свободы» и местных газет. В Кыргызстане другой автор «Голоса свободы», Азимжон Аскаров, получил пожизненный срок по оспариваемым обвинениям в организации беспорядков, хранении экстремистской литературы и боеприпасов, попытке похищения и соучастии в убийстве полицейского.
Надежды на фоне царства репрессий
В распоряжении репресситарных правительств имеется множество инструментов, позволяющих ограничивать свободу выражения в Интернете — административных, законодательных, технических. Поскольку Паутина является воистину «всемирной», в том,
34 Cm.: Hoerdegen Z. The Future of Internet Media in Uzbekistan: Transformation from State Censorship to Monitoring of Information Space since Independence. B kh.: After the Czars and Commissars. Journalism in Authoritarian Post-Soviet Central Asia.
35 Cm.: Dutton W.H. et al. Op. cit. P. 42—43.
36 Cm.: 2010 Prison Census // Committee to Protect Journalists, 2010 [http://cpj.org/imprisoned/2010.php].
что касается регулирования контента, образовался своего рода юрисдикционный вакуум и подобное регулирование отдано на усмотрение и произвол отдельных правительств37. И все же для стран, собирающихся сколько-нибудь успешно конкурировать в современной глобальной «кабельной» экономике, слишком жесткое подавление выражения мыслей в Интернете экономически контрпродуктивно38.
О возможности социальных сетей содействовать политической организации и развитию политической оппозиции в Центральной Азии можно только догадываться — точных данных у нас нет. Однако имеются свидетельства их перспективности и способности этих средств обходить препятствия, которые воздвигают для них все пять режимов, стремящихся контролировать содержание материалов и доступ к сайтам. С. Куликова и Д. Перлмуттер исследовали работу оппозиционного веб-сайта, который был запущен «на старте» переворота, покончившего с правлением первого авторитарного президента Кыргызстана в 2005 году, и пришли к выводу, что на примере этого недолго проработавшего агитационно-пропагандистского сайта видно: Интернет в принципе обладает возможностью широко распространять неофициальную информацию в обход государственных ограничений39.
Позднее, в июле 2011 года, в Абадане (Туркменистан) произошла серия взрывов на армейском складе боеприпасов, в результате которых погибли десятки людей. Власти отключили в городе линии телефонной связи и Интернета, и тогда «непрофессиональные гражданские журналисты» стали направлять свои сообщения о катастрофе в группу по защите прав человека со штаб-квартирой в Австрии и в зарубежные СМИ, разместили фотографии пострадавшего склада и рассказы очевидцев на сайте этой группы и в чате. Как писал корреспондент Радиостанции Свобода/Свободная Европа, «это обсуждение развернулось на фоне трансляции по каналам официальных туркменских СМИ обычных радостных песен и сообщений, в которых прославлялся президент и все его дивные деяния». «Смертоносные взрывы были ознаменованы и беспрецедентным для этой, одной из самых закрытых в мире, страны взрывом гражданской журналистики», — отметил тот же корреспондент40.
Заключение: Опасения на фоне надежды
Когда высокопоставленные чиновники говорят о вездесущности Интернета, в их словах часто заметна нотка фатализма, предопределенности и неизбежности будущего. Например, премьер-министр Казахстана смело предсказывает, что новые СМИ будут составлять все более сильную конкуренцию традиционным на информационном рынке. «Может быть, читать то, что пишут блогеры, порой и не слишком увлекательно, но это реальность, к которой придется привыкать, — утверждает премьер-министр. — Скоро
37 См.: Puddephatt A. Op. cit.
38 См.: Bowe B.J., Blom R., Freedman E. Negotiating Boundaries between Control and Dissent: Free Speech, Business and Repressitarian Governments. В кн.: Human Rights and Information Communication Technologies: Trends and Consequences of Use / Ed. by J. Lannon. IGI Global (находится в печати).
39 См.: Kulikova S.V., Perlmutter D.D. Blogging Down the Dictator? The Kyrgyz Revolution and Samizdat Websites // International Communication Gazette, 2007, No. 69. P. 29—50.
40 Tahir M. Citizen Journalism Scores Breakthrough in Turkmenistan // Radio Free Europe/Radio Liberty, 2011 [www.rferl.org/content/citizen_journalism_scores_breakthrough_in_turkmenistan/24266428.html].
Интернет побьет все СМИ»41. П. Говард полагает, что наличие в стране активного сетевого гражданского общества способно помочь ей в переходе от авторитаризма к демократии. Если в стране есть подобные активные сообщества, граждане там «больше уже не являются пассивными потребителями предоставляемого им контента: с помощью средств бытовой электроники они получают в свое распоряжение средства производства культуры», — отмечает он42.
Следует, однако, отдавать себе отчет в том, что опасность сохраняется и тогда, когда активисты получают больше возможностей использовать социальные сети. «Утверждение, что угнетенные выигрывают от Интернета куда больше, чем угнетатели, зачастую несет отпечаток того, что я назвал бы киберутопизмом: наивной веры в освободительную природу сетевых коммуникаций — веры, в основе которой лежит упорное нежелание замечать оборотную сторону ситуации», — считает Морозов43.
Е. Морозов особо отмечал, что возможности сетевых коммуникаций вполне могут использоваться и в целях слежки и политического сыска. Точно так же X. Иболд, исследуя роль Интернета в формировании и поддержании культурной идентичности молодых кыргызов, замечает: «На самом деле в условиях авторитарных режимов Интернет таит в себе и опасности как для активистов, так и для простых граждан», поскольку дает властям беспрецедентную возможность «заглянуть вглубь сетей и деятельности активистов», выуживая из Facebook, Твиттера и других социальных сетей информацию о контактах и действиях оппозиционеров44.
Еще одна возможная проблема связана с традиционным разграничением между профессиональными и непрофессиональными участниками социальных коммуникаций. В ситуации, когда рядовые граждане и политические активисты в Центральной Азии все шире обращаются к новым средствам информации и социальным сетям, размытые границы между этими двумя категориями ставят перед защитниками свободы прессы новые непростые вопросы. На несколько таких вопросов обращают внимание Р. Шейфер и Э. Фридман: «Кто именно является «журналистом» и как защитники свободы прессы определяют, могут ли они в том или ином случае выступать от имени какого-то лица, не подпадающего под традиционные определения? Должны ли организации, содействующие развитию СМИ, заниматься специальным обучением блогеров и «непрофессиональных гражданских журналистов», а если должны, — то чему и на чьи деньги их следует учить? Какую роль местные и международные НПО могут и должны играть в защите блогеров, администраторов сайтов и «непрофессиональных гражданских журналистов», в том числе и связанных с оппозиционными партиями и запрещенными группами?»45
Применительно к собственно журналистам возникает другая группа вопросов, связанная с плюсами и минусами распространения мобильных телефонов. Что собой представляют мобильные телефоны с точки зрения распространения новостей — «благословение или проклятье»? — задается вопросом Т. Кенни46. Свою мысль он поясняет конкретным примером неожиданных последствий распространения мобильных телефонов в
41 Kazakhstan's Traditional Mass Media May Lose Out to Online Media — Masimov // Interfax Central Asia & Caucasus Business Weekly, 2011 [www.allbusiness.com/economy-economic-indicators/money-currencies/ 15624949-1.html].
42 Howard P. Op. cit. P. 201.
43 Morozov E. Op. cit. P. xiii.
44 Ibold H. Disjuncture 2.0: Youth, Internet Use, and Cultural Identity in Bishkek // Central Asian Survey, 2010, No. 29 (4). P. 524.
45 Shafer R., Freedman E. In Need of Defenders...
46 Kenny T. Kyrgyzstan: Are Mobile Phones a Blessing or a Curse? // EurasiaNet, 2011 [http://www.eurasianet. org/node/63958].
Кыргызстане, где 75% пользователей Интернета не старше 30 лет и о многом происходящем «международное журналистское сообщество не сообщает почти ничего»47. Т. Кенни замечает, что там журналистика зачастую не отделяется от пиара, и «в весьма небеспристрастной болтовне в социальных сетях факты слишком часто и густо перемешаны с намеками и слухами, — но все это равно подается как безусловная истина». И продолжает: «Боюсь, что если не появится какого-то базового набора ценностей и критериев, определяющих деятельность по сбору новостей, — простые потребители новостей в конце концов так и будут просто прыгать по Интернету от сайта к сайту, а Кыргызстан так и останется «обществом новостных ниш», полностью зависящим от последней моды в Yahoo»48.
47 Kenny T. Op. cit.
48 Ibidem.
