CC BY
0Поздеева Ирина Васильевна
доктор исторических наук, профессор кафедры Московский государственный истории Церкви исторического факультета университет имени М.В. Ломоносова
E-mail: vascault@mail.ru
119991, Москва, Ломоносовский проспект, 27, корп. 4
Черноусова Ольга Романовна
специалист,
редактор журнала «Исторический архив» E-mail: Chernousovaolga1971@mail.ru
Российский государственный архив социально-политической истории
103821, Москва, ул. Большая Дмитровка, 15
Новейшее представление о российской книжной культуре, отрицающее культурно-просветительную роль Русской православной церкви, государства и даже самого книгопечатания XVI-XVШ веков в докторской диссертации В.П. Богданова
Целью статьи является показать и проанализировать наиболее важные принципиальные положения диссертации В.П. Богданова, которые полностью и бездоказательно перечеркивают давно утвердившиеся и безусловные оценки историографии. Это прежде всего отрицание автором наличия в репертуаре Московского печатного двора книг для обучения. Он считает, что московская кириллическая печать ограничивалась изданием текстов Писания, книг для богослужения и книг «чительных», как их называет автор. В статье коротко показано, что В.П. Богданов в качестве задач своей работы называет проблемы, которые давно поставлены и решены в современной историографии, а важнейшая задача, сформулированная в работе как создание общей базы данных, самим автором признана принципиально не выполненной. Использованные автором источники и литература составлены выборочно. Разбор основных выводов диссертационной работы позволяет завершить данную статью логическим и вполне доказанным выводом о полной несостоятельности представлений автора о книжной культуре позднего русского средневековья.
Ключевые слова: источниковедение, историография, книжная культура России, классификация изданий, книжный рынок, династия Романовых.
Для цитирования: Поздеева И.В., Черноусова О.Р. Новейшее представление о российской книжной культуре, отрицающее культурно-просветительную роль Русской православной церкви, государства и даже самого книгопечатания XVI-XVШ веков в докторской диссертации В.П. Богданова // Теология: теория и практика. 2024. Т. 3. № 2. С. 5-20. DOI: 10.24412/2949-3951-2024-0090
Статья написана на основании доклада «Новейшая концепция» книжной культуры позднего русского средневековья в докторской диссертации В.П. Богданова», прочитанного 29.02.2024 г. Статья была переименована, так как в работе В.П. Богданова какой-либо концепции книгопечатания обнаружено не было.
Irina V. Pozdeeva
Doctor of Historical Sciences, Professor of the Department of Church History, Faculty of History
E-mail: vascault@mail.ru
Lomonosov Moscow State University
Russian Federation, 119991, Moscow, GSP-1, Lomonosovsky Prospekt, 27-4
Olga R. Chernousova
Specialist, Editor of the journal "Historical Archive"
E-mail: Chernousovaolga1971@mail.ru
Russian State Archive of Socio-Political History 103821, Moscow, st. Bolshaya Dmitrovka, 15
The latest idea of Russian book culture, which denies the cultural and educational role of the Russian Orthodox Church, the state, and even the printing industry itself in the 16th-18th centuries, in the doctoral dissertation of V.P. Bogdanov
The purpose of the article is to show and analyze the most important fundamental provisions of V.P. Bogdanov's dissertation, which completely and without evidence cross out the long-established and unconditional assessments of historiography. This is, first of all, the author's denial of the presence of books for teaching in the repertoire of the Moscow Printing House. He believes that the Moscow Cyrillic press was limited to publishing texts of Scripture, books for worship and books of "reading books", as the author calls them. The article briefly shows that V.P. Bogdanov names problems that have long been posed and solved in modern historiography as the tasks of his work, and the most important task, formulated in the work as the creation of a common database, is recognized by the author himself as fundamentally unfulfilled. The sources and literature used by the author are compiled selectively. Analysis of these problems of the dissertation allows us to complete this article with a logical and fully proven conclusion about the complete inconsistency of the author's ideas about the book literature of the late Russian Middle Ages.
Keywords: source study, historiography, Russian book culture, classification of publications, book market, Romanov dynasty.
For citation: Pozdeeva I.V., Chernousova O.R. The latest idea of Russian book culture, which denies the cultural and educational role of the Russian Orthodox Church, the state, and even the printing industry itself in the 16th-18th centuries, in the doctoral dissertation of V.P. Bogdanov. Theology: Theory and Practice, 2024, vol. 3, no. 2, pp. 5-20. DOI: 10.24412/2949-3951-2024-0090
The article was written on the basis of the report "The Newest Concept" of book culture of the late Russian Middle Ages in the doctoral dissertation of V.P. Bogdanov", read on 29.04.2024. The article was renamed, since in the work of V.P. Bogdanov did not discover any concept of book printing.
Работа посвящена анализу докторской диссертации Владимира Павловича Богданова на тему «Записи на книгах как источник по истории книжной культуры (на материалах старопечатных кириллических изданий конца XV-XVIII века)».
Нужно отметить, что XV в. и первая половина XVI в. не должны были бы входить в хронологические рамки работы, так как в России печатная книга появилась только во второй половине XVI в., а до этого времени попадала на Русь в незначительном количестве. Подтверждает это тот факт, что в работе нет какого-либо разбора и анализа книжности этого времени.
Тема «Записи на старопечатных книгах как исторический источник» была впервые поставлена на Федоровских чтениях 1976 г., при этом сформулированы основные особенности источников и их информационные возможности. В том же году опубликована соответствующая методика описания экземпляров старопечатных изданий, в которой подробно указаны методы расшифровки и передачи записей на книгах, а также сформулированы цели такого описания, выявление истории каждого экземпляра издания (методика выдержала пять переизданий, последнее в 2005 г.). Составители описаний и их методики понимали, что учесть и обобщить большую часть этой информации может только общая база данных. Поэтому уже в 1992 г. появилась коллективная статья
0 характере, структуре текста базы и целях ее составления1. Одновременно, с началом описания сохранившихся экземпляров этих изданий, в ряде регионов был разработан и опубликован во всех этих книгах специальный научный аппарат, состоящий из 10-11 аннотированных указателей, структурировавших колоссальную информацию описаний (в именном указателе включалась вся информация о человеке и его отношении к книге: социальный статус, время записи и т. д.; в географическом — под соответствующими церквями и монастырями также указаны книги, принадлежность которых к ним названа в записи); указатель датированных записей, указатель записей с ценами на книги, характера времени переплетов и другой информации, необходимой для исследователей региональной и общерусской культуры XVI-XVIII вв. Именно эти каталоги2 стали источниками диссертации В.П. Богданова.
Если говорить о представленных к защите задачах диссертации, то автор называет целью своего исследования и ряд других, давно поставленных и уже решенных проблем, например «выявление информационного потенциала записей на книгах старопечатных кириллических изданий для изучения книжной культуры» [Богданов, 2023 С. 5]; и далее: создание базы данных, «классификация записей», «выяснение оценки их информационного потенциала», «воссоздание истории бытования экземпляров» на основании записей на них «в хронологическом, региональном и социальном аспектах». Все перечисленные задачи, которые постулируются как новые в науке, давно поставлены и решены на уровне различных региональных исследований, в том числе социального и хронологического аспектов.
1 Уже опубликованы многие десятки научных работ, прежде всего в сборниках «Федоровские чтения» с 1976 по 2016 гг., археографическом ежегоднике АН СССР (ныне Российская Федерация) и других широко известных изданиях.
2 Восемь фундаментальных каталогов, в которых описана старопечатная и рукописная книжность ХУ^ХУП вв. Тверской, Ростово-Ярославской и Пермской земли.
Однако именно решения первой поставленной автором цели исследования — «создание базы данных записей» — мы в диссертации не находим, хотя она формулируется автором как одна из первых и главнейших задач работы. Несомненно, база данных представляет серьезный научный интерес, так как должна обобщить результаты изучения записей на книгах XVI-XVIII в. кириллического шрифта, достигнутые по крайней мере в шести кандидатских диссертациях и нескольких десятках специальных статей, посвященных этим проблемам. Сам автор пишет: «База данных не соответствует требованиям реляционной, не создана оптимальная система запросов, широкое использование базы данных невозможно, база может решать только индивидуальные исследовательские задачи» [Богданов, 2023 (а). С. 77]. И далее автор заявляет, что, хотя база данных «не может считаться репрезентативной к существовавшей некогда генеральной совокупности в полном смысле слова (составляет лишь 0,002%), в то же время она верно отражает структуру книгоиздания» [там же. С 79]. Но и это совершенно невозможно, хотя бы потому, что В.П. Богданов, как мы увидим далее, искажает именно структуру московского книгоиздания.
Как уже сказано, основными источниками диссертации для автора являются описания изданий, выполненные в вышеназванной методике и дополненные соответствующим научным аппаратом. К сожалению, ценнейшие источники, материал которых относится непосредственно к теме, но не имеет соответствующих указателей, автор не исследует и даже не упоминает. Также не берет и не указывает автор и источники, дополняющие и проверяющие его исследование, которые уже введены в науку, — прежде всего, это книги продаж торговой лавки при Московском печатном дворе [Пушков, 2001. С. 94, 105]. Именно этот очень близкий источник также структурирует основную информацию о покупателях новых изданий с указанием социального статуса, места жизни, количества купленных книг и их стоимости, он должен был бы стать корректирующим для большинства выводов, сделанных В.П. Богдановым, так как концентрирует сведения о первоначальном распространении новых московских изданий.
Хотя автор в дальнейшем заявляет, что информация записей более богата, чем сведения описей церквей и монастырей, но сам не использует и не указывает ни одной описи. Поэтому это заявление оказывается голословным.
Что касается использованной литературы, то автор называет десятки и важных, и совершенно ненужных для раскрытия темы диссертации работ, но их только упоминает, совсем не анализирует наиболее важные из них. Так, в историографии имеется анализ построения трех баз данных, созданных на материалах, аналогичных источникам диссертации. Самую раннюю из них, в которой разработаны и опубликованы все основные принципы ее построения (одним из авторов которой является официальный оппонент диссертации — д. и. н. Л.И. Бородкин), не разбирает, а только упоминает [Поздеева, Шалугина, Бородкин, 1992]. Работу В.П. и Л.В. Пушковых, посвященную исследованию составленной базы данных, не упоминает даже в списке литературы, хотя все остальные работы В.П. Пушкова называет [Пушков, 2005, 2007]. Также не упоминает он и статью о соответственной базе данных, построенную на материалах екатеринбургских книжных фондов [Починская, 2005; Починская, Ануфриева, Мангилев, 2018].
Представляя свою концепцию о социальных аспектах книжной культуры Руси, не обращается ни к одной работе, посвященной социальным аспектам распространения московской книги XVII в. [Киселев, 2009. С. 66]3. Особенно показательно, что Богданов, жалуясь на то, что основная историография посвящена в основном решению конкретных исторических проблем, а теоретических работ о записях как источниках фактически нет, автор даже не называет статью И.В. Поздеевой, специально посвященную этой теме [2016] и впервые опубликованную в 1978 г.
Но самое главное для составления и базы данных, и всех выводов диссертации, несомненно, репрезентативность количества использованных Богдановым памятников, на которых и прочитаны учтенные в диссертации записи.
О книгах XV в. говорить не приходится. Их известно очень в России немного, и они не могли влиять на книжную культуру. Что касается книг XVI в., то Богданов называет 90 книжных памятников, которые исследуются в диссертации. Чтобы доказать их репрезентативность, он использует методическую статью А. А. Гусевой, напечатанную, как он пишет, «несколько лет назад» [Богданов, 2023 (а). С. 78]; но фактически эта посвященная методике описания работа вышла в 1990 г. [Гусева, 1990]. В этой статье Александра Алексеевна Гусева в качестве примера приводит всего 300 экземпляров. Автор, очевидно считая, что и сегодня известны эти 300 экземпляров книг XVI в., указывает, что репрезентативность использованных им памятников составляет 30%, при этом, понимая, что в XXI в. необходимо приводить иные цифры, пишет: «Хотя многие цифры в настоящее время скорректированы, но порядок остается прежним» [Богданов, 2023 (а). С. 78]. Однако в начале XXI в. изданы два фундаментальных справочника той же А.А. Гусевой [2003] и Е.Л. Немировского [2009, 2011, 2012], причем в книге Гусевой учтены сотни экземпляров 215 изданий XVI в., а в книгах Немировского более тысячи экземпляров 189 изданий. Таким образом, 90 экземпляров XVI в., учтенных автором, ни в какой степени не являются репрезентативными. Выборкой, и совершенно непонятно какой, остается «прежний порядок» цифр.
Для XVII в. В.П. Богданов сообщает, что имеет выборку «в 15%» [Богданов, 2023 (а). С. 78]. Для XVIII в. репрезентативность его источников, как указывает автор, всего «5,5% к выявленному числу изданий и сохранившемуся совокупному числу экземпляров 5102 книг» [там же]. Поэтому автор пишет, что для XVIII в. в работе выборка «условно репрезентативна» [там же]. Что такое «условная репрезентативность», автор не поясняет, а в литературе этого термина также нет.
Таким образом, ни для XVI, ни для XVIII вв. у автора нет достаточного количества источников, поэтому, очевидно, какие-либо выводы на основании имеющихся экземпляров можно делать только с определенными оговорками. Хотя, как мы уже говорили, в работе нет никаких сведений о составленной автором базе данных, но, как мы увидим далее, он, очевидно, постоянно исходит из ее материалов. О количестве источников XIX-XX вв. и их репрезентативности в работе вообще не говорится, на их основании В.П. Богданов в заключении делает, как сам пишет, свои самые важные выводы.
3 Хотя у Киселева А. В. в историографии учтена только статья этого автора, посвященная второй половине XVII в., но нет для первой половины.
Говоря об исследованиях записей как источника по истории культуры, необходимо начать с указания В.П. Богданова в параграфе 4 «Классификация записей на книгах»: автор заявляет [там же. С. 111-112], что им «выявлено 15 880 записей». При этом он говорит, что «8238 (56% от общего числа записей) датированы с точностью до века, 4989 (32%)4 — с точностью до десятилетия, 4956 (32%) — с точностью до года». Но в сумме эти цифры составляют 18 183 записи, а не 15 880, это не 100%, а 120%. Совершенно невероятно, что эти подсчеты находятся в докторской диссертации, в которой цифра в 15 880 повторяется постоянно. Что это означает — не ясно. Не ясно и то, насколько можно доверять остальным подсчетам и результатам автора. Но очевидно, что в данном случае снова использована отсутствующая база данных.
Для работы по истории книжной культуры Руси, построенной на информации записей, особенно важна классификация изданий, тем более что автор вслед за использованной им литературой справедливо подчеркивает, что записи связаны с характером изданий, на которых они сделаны. Отказываясь от принятой фактически всеми современными исследователями классификации, В.П. Богданов считает [там же. С. 98], что все издания нужно разделять на книги Писания, литургические (точнее, богослужебные) и «книги чительные, или книги четьи». И далее [там же. С. 99], объясняя свою классификацию, пишет «разделять чительные книги и книги для обучения представляется излишним, тем более что обучение грамоте и основам веры шло одновременно». Это «тем более» показывает, что В.П. Богданов важнейшее достижение средневековья в русской культуре — одновременное обучение и воспитание в вере считает недостатком, не включая в понятие книжной культуры. Однако в этих идеях Богданов не оригинален. Он повторяет оценку почти семидесятилетней давности, вынесенную московской печати профессором Н.П. Киселевым [1960. С. 123-126], который писал, что издавались книги даже не для веры, а только для культа и издатели «совершенно не думали о просвещении народа». Также Киселев считал, что печатная книга не имела ничего общего с реальной исторической российской действительностью.
Хотя прямое повторение В.П. Богдановым выводов Н.П. Киселева было бы совершенно несправедливо по отношению к этому ленинградскому профессору. Н.П. Киселев писал в эпоху, когда о роли церкви можно было говорить только отрицательно и не было десятков важнейших публикаций о деятельности Печатного двора, которые и позволили неопровержимо доказать ошибочность воззрений Киселева. Но В.П. Богданову они были, несомненно, прекрасно известны [Поздеева, 2023]. Он даже об Азбуках не пишет как об учебной книге. Богданов вообще не упоминает о самой часто издаваемой книге — Часовнике, которая в XVII в. издавалась почти ежегодно, а то и не один раз в году. Н.П. Киселев не знал о Послесловии к московскому Часовнику 1685 г., которое не мог не знать Богданов, так как анализ этого текста несколько раз уже издавался. В развернутом и очень красиво написанном Послесловии говорится о Часовнике как о первом учебнике веры и грамоты, который должны родители вручать своим детям. Этот текст содержит поразительно точное и краткое определение роли книги и книжности в жизни православной страны: «... юже книгу вы, родителие благочестивиии, яко на-
4 Необходимо напомнить, что в указанных источниках В.П. Богданова все записи датированы «до века»
1Q и к точным датировкам не относятся.
чалоположение жития христианскаго стяжующие, чадом вашим вручайте ко учению... Вы же, чад христоименитая, радостно приемлюще ю, тщитеся честе и разумети напечатанная, да и чтуще — молитеся, и молящеся — чтете; и тако чтите Бога. ибо молитва есть глаголание к Богу, чтение же — Божия к вам беседа» [Часослов, Московский печатный двор. 03.1688 (7196)].
Эта фраза объясняет значение книгопечатания, которое, судя по приведенной цитате, теперь является основным источником содержания и сущности книжной культуры времени между московским средневековьем и новой эпохой. Невозможно придумать более четкой формулировки, доказывающей учебный характер издания.
Более того, В.П. Богданов далее утверждает, найдя на учебной Псалтыри многочисленные учебные записи, что «псалтырь учебная — пример чительной (а не учебной), несмотря на название, книги» и на сделанные на ней учебные записи [Богданов, 2023 (а). С. 99]. В.П. Богданов не обращает внимания на то, что десятки изданий этой книги на Печатном дворе всегда назывались Псалтырь учебная, на многие десятки неопровержимых фактов и на древнейшие русские традиции5. При этом автор не ставит задачу какого-либо объяснения или опровержения этих фактов. Такой метод полностью голословного утверждения использован в диссертации неоднократно. Второй метод автора можно было бы назвать выводами по умолчанию. Совершенно очевидно, поскольку объектом исследования являются записи на экземплярах кириллических изданий, и в основном изданий, выпущенных Московским печатным двором, как бы автор ни классифицировал его репертуар, прежде всего возникает вопрос, кто и как определял деятельности типографии. Однако, отводя десятки страниц своего текста общей истории книгопечатания (изложенной на уровне лекции для студентов), в 4-х томах диссертационной работы вопрос, кто и как конкретно определял деятельность московского книгопечатания, даже не поставлен. По умолчанию получается, что ни церковь, ни государство характер и сущность московского книгопечатания не определяли. Автор диссертационного исследования не находит нужным даже написать, что каждое новое издание определялось соответствующим указом от лица церкви и государства, в котором определялось не только название новой книги, но ее тираж, формат, а в ранние годы даже станы, на которых она должна была быть напечатана. Именно высшие церковные и государственные власти, несомненно, вместе с руководителями Печатного двора внимательно следили за возникающей необходимостью в том или другом типе книги и восполняли этот дефицит новыми изданиями6. В этом случае «фигура умолчания» позволяет В.П. Богданову даже не упоминать Русскую православную церковь и государственную власть как организаторов и руководителей московского книгопечатания, в то же время отрицая и культурно-историческое значение самого книгопечатания.
Каким образом Богданов мог одну из самых распространенных в русской книжной культуре книг Ветхого Завета — Псалтырь отнести к книгам чительным, можно объяснить только небрежностью автора. Перед нами обычный метод автора — безапелляци-
5 Естественно, нельзя забывать, что многие издания Печатного двора этого времени имели многофункциональный характер. Учебная Псалтырь могла использоваться при богослужении, читаться в случае невозможности присутствовать в храме, ей благословляли новобрачных, по ней даже гадали.
6 Во второй половине XVII в. Печатный двор получил право издавать необходимое с его точки зрения количество Азбук, а возможно, и других малоформатных книжечек, которые, как правило, выполнялись пу- 11 тем найма.
онные выводы, ни на что не опирающиеся и никаких ссылок на литературу не имеющие.
Что касается самого термина «чительные книги», то автор ссылается на целый раздел, а не страницу работы И.В. Поздеевой [Поздеева, Пушков, Дадыкин, 2001. С 1326], в котором не только нет этого термина — он принципиально отвергается, так как все книги, изданные на Печатном дворе в это время, по своей сущности предназначены для чтения (пожалуй, только кроме книги «Считание удобное», в которой приведена таблица умножения). Следуя выводам профессора Н.П. Киселева, В.П. Богданов также считает, что в XVI-XVII вв. ни церковь, ни государство даже не думали о просвещении народа, тем самым подчеркивая отсталость средневековой России. Как же после этого говорить о книжной культуре, которую и определял состав изданий Московского печатного двора.
Не считая ни Часовник, ни Псалтырь учебную книгами для обучения, автор, видимо, не знает, что именно эти книги издавались максимально часто и большими тиражами, что учебные книги и в первой, и во второй половине XVII в. составляли треть всех изданий и почти половину всех суммарных тиражей. Упоминая, что во второй половине XVII в. было издано четверть миллиона экземпляров «Первоначального учения детем» или Азбуки (52 издания), он не делает из этого какие-либо выводы, так как в его распоряжении только один известный сейчас в России экземпляр этой книжечки. Автор не ставит вопроса, как были обучены грамоте тысячи людей, которые и выполнили изучаемые им записи на книгах (занимаясь записями как источником о книжной культуре, автор в своей диссертации вообще не ставит вопрос об уровне грамотности, которую показывают изученные им записи, хотя эта проблема — одна из важнейших при ее изучении).
К сожалению, на 800 страницах квалификационной работы не нашлось места для выводов В.П. Богданова о том, чем же была книжность и ее значение в православной цивилизации, что, несомненно, необходимо представлять для понимания содержания и смысла книжной культуры анализируемого времени.
Не раз обращаясь в своей диссертации по самым разным вопросам к записям XVIII в., очевидно, В.П. Богданов продолжает считать, что и в это время в русском книгопечатании не было «настоящих» учебников, хотя только в книжном фонде Ростово-Ярослав-ской земли в первой половине XVIII в. зафиксировано десять экземпляров Букваря Ф.Ф. Поликарпова. девять Арифметики Магницкого, шесть Грамматики Смотрицкого, три Грамматики Ф. Максимова, двадцать (!) Лексикона Ф. Поликарпова, что ярко демонстрирует особенности книжной культуры XVIII в., а также определенную её ориентацию на изучение латинского языка [Поздеева, 2019 (а). С. 11]. Однако автор, активно пользуясь данными о книжности Ростово-Ярославской земли, эти сведения, столь важные для его темы, даже не упоминает.
Большинство «принципиальных» и «оригинальных» идей автора объясняется его методикой критерия «популярности» в культуре Руси различных типов изданий. С его точки зрения, этому «служит критерий [сохранившегося] количества таких изданий и их экземпляров, которые свидетельствуют о востребованности» [Богданов, 2023 (а). С.
101]. То есть, чем больше сохранилось экземпляров издания, тем Богданов считает его более востребованным и популярным.
Таким образом, 52 издания и 250 тыс. экземпляров Азбуки, напечатанной за 48 лет (1652-1700), не говорят об их востребованности и популярности книжечки, так как сохранилась всего одна7. То есть автор отказывается от абсолютно логичного и принятого всеми принципа, что чем больше использовалась книга, тем меньше экземпляров её сохранилось (исключаются Книги Писания). Снова ставя реальные факты с ног на голову, Богданов ничем не аргументирует свое утверждение и ни на какую литературу в этом случае также не ссылается.
Эти воззрения приводят к совершенно фантастическому выводу, что самой популярной и востребованной книгой из всех типов печатных книг является Грамматика Мелетия Смотрицкого, так как ему известно 19 ее описанных экземпляров, а это с точки зрения автора означает, что именно Грамматика «чаще всего выпускалась» [там же. С. 109]. Совершенно непостижимо, как возможно такое заявление для человека, который считает своей задачей исследование книжной культуры. Грамматика, в отличие от десятков тысяч экземпляров учебной Псалтыри и Часовников, в XVII в. издавалась один раз в количестве 1200 экземпляров и являлась учебником только для учителей. Следуя тому же принципу и в очередной раз доказывая незнание функционирования различных типов книг в российской культуре, В.П. Богданов пишет, что «наибольшее число изданий приходилось на минеи. Разного рода минеи выпускались регулярно, практически весь рассматриваемый период с 1538 года. То есть, формально исходя из базы данных, (учитывая её неполноту), Минеи выходили не менее чем раз в год» [там же. С. 102].
Надо было бы написать несколько страниц, чтобы опровергнуть все ошибочные утверждения автора, приведенные только в этой цитате, но позволим себе напомнить, что в XVII в. вышло только четыре Минеи годовых (то есть 48 книг) и 21 издание Миней общих и общих с праздничной. Сохранились же они потому, что каждая книга служебных Миней использовалась в году в течение только одного месяца, и находились в библиотеках действующих храмов, а Минеи с 1538 г. указывать в этом контексте просто бессмысленно8. Эти совершенно категорические «заблуждения» автора, действительно, свидетельствуют о полном непонимании им книжной культуры времени, которое он изучает.
Автор правильно замечает, что для понимания книжной культуры времени чрезвычайно важен социальный аспект проблемы. Именно для решения вопроса, какой вклад в книжную культуру эпохи вносили различные социальные слои общества, записи являются важнейшим источником, так как в них, как правило, указан социальный статус вкладчика, владельца, продавца или дарителя. Эта проблема уже давно изучается многими исследователями. Она решается на сведениях о продажах различных типов изданий и составе региональных комплексов. Однако и в этих аспектах проблема не поставлена, хотя она решена В.П. Пушковым на материалах составленной им базы данных, в которой учтены тысячи экземпляров книг. Чрезвычайно убедительные выво-
7 В библиотеках Великобритании описаны еще два экземпляра этой Азбуки.
8 Автор, очевидно, только чтобы подчеркнуть, что он исследует проблему и этих лет, не зная, что Ми- 13 ней 1538 г. в Россию попали считаные единицы.
ды по этому вопросу сделаны в указанной статье А.В. Киселева [Киселев, 2009. С. 66], а также в работе И.И. Соломина, анализирующего продажи самой популярной в первой половине века учительной книги — Паренесиса Ефрема Сирина [Соломин, 2003]. Богданов, как это уже многократно отмечалось, не опирается на эти исследования, не анализирует их и фактически в работе вообще не использует работы, выполненные до него, так как предлагает и в этом случае только свою классификацию разных страт общества, выделяя шесть социальных групп, из которых только шестое место, после «ремесленников и слуг» (кстати, соединив их в одну группу), отводит духовенству, не разделяя его на черное и белое, которые вносили разный вклад в книжную культуру века.
Но все эти подсчеты Богданова просто теряют смысл, так как автор оценивает вклад в книжную культуру разных социальных страт общества по количеству их представителей, упомянутых в записях, не учитывает, что купец или помещик могли и, как правило, покупали и вкладывали несколько печатных книг, а крестьяне всей деревней (как говорится в записи попа Несмеяна [Поздеева, 2019 (b)]) покупали и вкладывали одну книгу. Хотя автор сам пишет о приобретении одной книги целой группой крестьян, тем не менее продолжает оценивать социальный вклад разных страт по количеству людей, а не приобретенных ими книг. Поэтому у автора совершенно искаженное представление о роли разных слоев населения XVII в. и их вкладе в книжную культуру времени. Отсюда же поразительные выводы автора, что в первой половине XVII в. (таблица № 2, приложение 8) из 739 лиц с «определенным социальным статусом» крестьян 130 человек (18%), а для второй половины XVII в. — 34 (10%), для XVIII в. — 49 (24%), для XIX в. — 41 (39%), для XX-XXI вв. — 181 человек (85%). Эти совершенно фантастические данные снова явно взяты из отсутствующей базы данных «условно репрезентативных» цифр XVIII в. и полностью отсутствующих в работе источников XIX, ХХ и XXI вв. Несомненно, эти цифры относятся не к количеству книг XIX в., а только к количеству имен людей, представляющих разные страты общества. Но поразительно, откуда взяты цифры, характеризующие ХХ и XXI вв. Перед нами снова ничем не подтвержденные фантастические утверждения.
В то же время убедительные подсчеты на очень большом материале, собранном в работах В.П. Пушкова, И.И. Соломина, А.В. Дадыкина и А.В. Киселева, выводы которых хорошо коррелируются и достаточно точно характеризуют социальные аспекты книжной культуры русского средневековья, В.П. Богданова, как обычно, не интересуют. Кроме того, автор принципиально отрицает очень важный для понимания уровня вообще русской культуры изучаемого им времени факт наличия в России на основных территориях государства сложившегося книжного рынка. Более того, автор отрицает наличие книжного рынка даже в XVIII в., когда речь идёт о книгах Синодальной типографии. Автор пишет: «.рынок купли-продажи — так и не был налажен: слишком велик разброс цен на одни и те же издания в разных регионах в XVI-XX веках» [Богданов, 2023 (с). С. 267]. Поразительно, что В.П. Богданов позволяет себе даже отрицать книжный рынок для XVIII-XX вв., хотя и ситуация, и сам рынок изменились кардинально. Аргумент серьезной разницы цен скорее подчеркивает наличие книжного рынка, поскольку речь идет об очень разных и дальних регионах страны. При этом сам автор разницу в це-
нах видит только в 25% стоимости книги, что является не только нормальным, но даже слишком малым различием для торговли XVII в. [Богданов, 2023 (Ь). С. 89]. И в данном случае, демонстрируя столь радикальные идеи, автор снова себе противоречит. Он пишет, что в Ростово-Ярославской земле «сложение книжного рынка относится к первым десятилетиям после Смутного времени, а его активное функционирование продолжается вплоть до конца ХХ века» [там же. С. 74], и объясняет это столь же фантастически.
Отрицая наличие книжного рыка, Богданов тем не менее предлагает, снова, очевидно, исходя из его отсутствующей и нерепрезентативной базы данных, идею десяти сложившихся в XVII в. центров книжной культуры России. Снова он не обращает внимания на имеющуюся по этому вопросу значительную часть литературы и называет как известный с древних веков Владимиро-Суздальский, так и совершенно фантастический, как, например, Вятско-Уральский — то есть регион, включающий Пермскую землю, Южную Вятку и Урал. Скорее всего, такое объединение необходимо автору, чтобы подчеркнуть значение тех 56 книг кириллического шрифта, которые он сам описал на Вятской земле и которые вместе с фундаментальными региональными каталогами указал в разделе «Источники».
Невозможно перечислить все «новейшие» идеи, характеризующие с точки зрения Богданова русскую средневековую культуру. Однако невозможно не упомянуть еще одно представление Богданова, что цари династии Романовых (и члены их семей) в ответ на именные челобитные представителей разных сословий из регионов России, с просьбами безденежно прислать богослужебные книги, вместо утраченных во время войн, пожаров и других причин, высылали «залежалые книги», тем самым избавляясь от невостребованных, устаревших экземпляров. Автор пишет о существенной «залежанно-сти» печатной книги, не понимая, что издавались фактически канонические тексты, которые не могли устареть, и пишет, что сами Романовы и подражающие им члены «близкого круга» [там же. С 130] освобождались таким образом от книг «залежанных» в их личных библиотеках. Автор не знает, что для этих целей 20, а затем 50 книг новых изданий с Печатного двора передавалось в приказ Большого дворца, подьячие которого и подписывали книги от лица Романовых, которые очевидно, даже и не представляли, кому и куда эти книги рассылаются. А эта форма безденежного распространения печатной книги прекратилась вместе с изменением административной системы государства. То же самое касается и теории Богданова, который, не зная книжных памятников других регионов, заявляет, что представители рода Строгановых прекратили снабжение церквей новыми книгами после того, как получили наследственное баронство. Кстати, выводы этой работы об особой демократичности книжной культуры Пермского региона Богданов повторяет, не ссылаясь на источники.
Все эти новейшие выводы и идеи В.П. Богданова и приводят к тому, что наиболее важным результатам своей работы с записями на старопечатных книгах кириллического шрифта он считает [Богданов, 2023 (а). С. 211] то, что «их (записей на книгах) хронология отразила переход от традиционного общества, тесно связанного с сельскохозяйственным циклом, к индустриальному». Доказательством отражения сельскохозяйственной сущности русского государства, исследуя записи на кириллических книгах XVI-XVIII вв., автор считает распределение количества записей по месяцам года. 15
Он утверждает, что большинство записей ранее делалось в те месяцы, когда не было сельскохозяйственных работ, так как в «период наиболее активных полевых работ было явно не до обращения к книгам» [там же. С 154-155]. То есть вкладчики, владельцы, покупатели, дарители, обладавшие более чем 90% книжного фонда, — представители Романовых, великие князья, торговые люди и духовенство, которых называет сам автор, так были заняты сельскохозяйственными работами, что им было «не до книг». Свободными от сельскохозяйственных работ Богданов называет месяцы с декабря по май включительно, когда было больше записей, не понимая, что именно на эти месяцы ежегодно по церковному календарю приходятся Рождественский и Великий посты, а также самые главные праздники года, когда все люди, независимо от их социального положения, старались быть в церкви, каяться в грехах и делать добрые дела, среди которых чуть ли не на первых местах были вклады книг в церковные корпорации. Что касается декларируемого автором увеличения записей в месяцы, ранее занятые сельскохозяйственными работами, что с его точки зрения отражает переход государства к капитализму, то, опять же, речь идет о XIX в., который в диссертационных источниках отсутствует. К тому же автор считает «свободным» месяцами март — май, когда в регионах и велись, и ведутся основные сельскохозяйственные работы.
Ещё более поразителен вывод В.П. Богданова, на обоснование которого в значительной степени направлено предлагаемое исследование [там же. С. 221], а именно что записи на старопечатных книгах «отражают кануны широких общественно-политических преобразований в России»; в качестве таких «канунов» преобразований он приводит правление Петра I, Екатерины II, Александра II [там же]. Таким образом, автор считает, что старообрядцы, в руки общин которых начиная с конца XVII в. перешло большинство старопечатных дониконовских книг (в церквях РПЦ эти книги с этого же времени находиться не могли), а также собиратели и сотрудники музеев, которые в XIX в.сконцентрировали дониконовские издания в своих руках, очевидно, по какой-то таинственной причине предчувствовали наступление новых этапов развития России, особенно отмену крепостного права, и это предчувствие воплощали в записях на богослужебных печатных книгах XVI-XVII вв.
Идеи, высказанные в диссертации В.П. Богданова, часто кажутся фантастическими и провокационными, а не научными. И именно эти выводы автор считает важнейшими для всего своего исследования, ради которых и проделана вся эта работа.
Невозможно перечислить все ошибки данной докторской диссертации. Но необходимо вернуться к вопросу о принципиальном искажении сущности христианской книжной культуры, исключения из ее состава книг для обучения вере и грамоте, а также всех учительных книг. Именно в работе В.П. Богданова мы надеялись найти предельно ярко отразившееся в записях на печатной книге, самое широкое понимание людьми средневековой России значение печатной книги почти во всех аспектах жизни русского православного человека этого времени.
Каким образом эта работа была признана достойной присуждения её автору докторской степени, а также предназначена для использования в преподавании и других направлениях педагогической деятельности? Причин этому несколько. Прежде всего
то, что в нарушение требования, что официальными оппонентами могут быть только доктора наук, работающие в научной области диссертаций и имеющие по этой теме печатные публикации (Приказ ректора МГУ имени М.В. Ломоносова от 19 января 2023 г. № 45 и Приложение № 2 к нему), все три оппонента, вполне уважаемые как ученые в своих областях, — д. и. н., профессор Леонид Иосифович Бородкин, д. и. н., профессор А.С. Усачев и д. и. н., профессор Е.Е. Дутчак — историей московского книгопечатания ХУ1-ХУШ вв. не занимались и публикаций по данной тематике не имеют.
Второй причиной может быть размер диссертации, в которой 800 страниц в четырех томах больших разделов, написанных на уровне лекционных курсов для студентов, специализирующихся по общей истории книгопечатания, общему источниковедению, характеристики «литургических» (то есть богослужебных) типов книг. Возможно, что члены Ученого совета исторического факультета смогли ознакомиться только с рефератом диссертации. Столь же странные события, фактически аналогичные «новейшим» идеям В.П. Богданова, начинаются после защиты диссертации, когда тремя специалистами в Большой ученый совет МГУ имени М.В. Ломоносова была подана апелляция, которая содержала подробный разбор текста диссертации. Авторам апелляции вместо научного обсуждения и аргументов было сообщено только само отрицательное решение, а на просьбу представить необходимые документы и отзывы рецензентов, аргументирующие это решение, было обещано, что таковые будут представлены. Однако ни одного отзыва, даже развернутого решения комиссии, представлено не было. Но, кроме того, комиссия, согласно соответствующим правилам, обязана была получить отзывы пяти сторонних рецензентов, отзывы которых также оказались тайными, и, несмотря на трехкратные обращения авторов апелляций представить все обязательные документы, ни один из них авторам апелляции не был представлен.
Более того, проректор МГУ имени М.В. Ломоносова А.А. Федянин в письме от 27.10.2023 г. от лица управления организацией научно-исследовательских работ и подготовки ученых кадров сообщил об отказе представить документы обсуждения апелляции по той причине, что отказ в их предоставлении в положении о защите не запрещен. На основании закона, обязывающего предоставлять документы по запросу адвоката, таковой запрос в Ученый совет МГУ имени М.В. Ломоносова был направлен. Однако и в этом случае документы представлены не были. Таким образом, обсуждение работы о книжной культуре России XVII в. было закрытым, а для людей, заинтересованных в его содержании, — тайным. Поэтому авторы сочли необходимым познакомить профессиональную научную общественность с фактами, выводы из которых напрашиваются.
Видимо, эта тенденция носит общий характер. В статье д. и. н. П.Н. Базанова, посвященной именно этим проблемам современной науки, «Проблемы современной историографии истории книжного дела» говорится о «снижении ценности и качества научных работ» из-за поверхностного отношения студентов, аспирантов, соискателей к источниковедению и источникам [Базанов, 2023]. Это можно в полной мере отнести и к диссертации В.П. Богданова.
Литература
Базанов П. Н. Проблемы современной историографии истории книжного дела // Современные проблемы книжной культуры: основные тенденции и перспективы развития. Материалы XVI Белорусско-Российской научной конференции. М., 2023. С. 42-47.
Богданов В. П. (а) Записи на книгах как источник по истории книжной культуры (на материале старопечатных кириллических изданий конца XV-XVIII веков): диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Том 1. М., 2023. 222 с.
Богданов В. П. (b) Записи на книгах как источник по истории книжной культуры (на материале старопечатных кириллических изданий конца XV-XVIII веков): диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Том 2. М., 2023. 250 с.
Богданов В. П. (с) Записи на книгах как источник по истории книжной культуры (на материале старопечатных кириллических изданий конца XV-XVIII веков): диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Том 2. М., 2023. 310 с.
Богданов В. П. (d) Записи на книгах как источник по истории книжной культуры (на материале старопечатных кириллических изданий конца XV-XVIII веков): автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 2023. 46 с.
Гусева А. А. Издания кирилловского шрифта второй половины XVI века. Сводный каталог в двух томах. Книга 1-2. М.: Индрик, 2003.
Гусева А. А. Работа с редкими и ценными изданиями. Идентификация экземпляров московских изданий кирилловского шрифта 2-й половины XVI-XVIII вв.: Методические рекомендации. М., 1990. 95 с.
Киселев А. В. К истории книжной культуры в Ростовском уезде: географические и социальные аспекты бытования печатных книг в конце XVI - XVII веке // История и культура Ростовской земли. 2008. Ростов, 2009. 404 с.
Киселев Н. П. О московском книгопечатании XVII в. // Книга. Исследования и материалы. М., 1960. С. 123-186.
Немировский Е. Л. Славянские издания кирилловского (церковнославянского) шрифта, 14912000: инвентарь сохранившихся экземпляров и указатель литературы. Том 1. М.: Знак, 2009. 588 с.
Немировский Е. Л. Славянские издания кирилловского (церковнославянского) шрифта, 14912000: инвентарь сохранившихся экземпляров и указатель литературы. Том 2. Книга 1. М.: Фирма Знак, 2011. 572 с.
Немировский Е. Л. Славянские издания кирилловского (церковнославянского) шрифта, 1491-2000: инвентарь сохранившихся экземпляров и указатель литературы. Том 2. Книга 2. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2012. 233 с.
Поздеева И. В. (а) Кириллические издания в хранилищах Ростово-Ярославской земли. 17011750 годы: каталог. Ярославль — Ростов, 2019. 832 с.
Поздеева И. В. (b) Человек. Книга. История // Язык, книга и традиционная культура позднего русского средневековья в науке, музейной и библиотечной работе: Труды IV международной научной конференции (Мир старообрядчества. Вып. 10). М., 2019. С. 324-334.
Поздеева И. В. Записи на старопечатных книгах кириллического шрифта как исторический источник // Федоровские чтения — 1976. М., 1978. С. 39-54.
Поздеева И. В. Обучение вере и грамоте — инструмент сохранения и возобновления традиции // Традиции и современность. 2023. № 33. С. 3-11.
Поздеева И. В. Человек. Книга. История. Московская печать XVII века. М.: Фантом Пресс, 2016. 576 с.
Поздеева И. В., Дадыкин А. В., Пушков В. П. Московский печатный двор — факт и фактор русской культуры. 1618-1652 гг.: от восстановления после гибели в Смутное время до патриарха Никона. Исследования и публикации. Науч. ред. И. В. Поздеева. М.: Мосгорархив, 2001.
Поздеева И. В., Шалугина И., Бородкин Л. И. О разработке базы данных «Старопечатная книга» // Информационный бюллетень Комиссии по применению математических методов и ЭВМ в исторических исследованиях при Отделении истории Академии наук СССР. 1992. № 4. С. 70-85.
Починская И. В. Электронная база данных «Рукописные и старопечатные книги кириллической традиции Уральского региона» // Федоровские чтения. М., 2005. С. 437-442.
Починская И. В., Ануфриева Н. В., Мангилев П. И. База данных «Рукописные и старопечатные книги Урала»: № 2017621260. Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2018.
Пушков В. П. Деятельность Московского печатного двора по распространению печатной литературы // Московский печатный двор — факт и фактор русской культуры. 1618-1652. М.: Мосгорархив, 2001.
Пушков В. П., Пушков Л. В. Опыт построения базы данных «книжный рынок Москвы 1636-1637 гг.». По данным архива Приказа книгопечатного дела // Федоровские чтения. М., 2005. С. 356-368.
Пушков В. П., Пушков Л. В. Опыт построения и использования базы данных «книжный рынок Москвы 1662-1664 гг. // Федоровские чтения. М., 2007. С. 219-239.
Соломин И. И. Первые издания Паренесиса преп. Ефрема Сирина на Московском печатном дворе в середине XVII в. Динамика распространения экземпляров. Социальный и географический аспект продаж // Федоровские чтения — 2003. М., 2003. С. 197-214.
Часослов. М.: Печатный двор, 1688. 320 л.
References
Bazanov P.N. Problems of modern historiography of the history of the book business. Modern problems of book culture: main trends and development prospects. Materials of the XVI Belarusian-Russian Scientific Conference. Moscow, 2023, pp. 42-47. (In Russian)
Bogdanov V.P. Notes on books as a source on the history of book culture (based on early printed Cyrillic editions of the late 15th-18th centuries). Dissertation for the degree of Doctor of Historical Sciences. Moscow, 2023, vol. 1, 222 p. (In Russian)
Bogdanov V.P. Notes on books as a source on the history of book culture (based on early printed Cyrillic editions of the late 15th-18th centuries). Dissertation for the degree of Doctor of Historical Sciences. Moscow, 2023, vol. 2, 250 p. (In Russian)
Bogdanov V.P. Notes on books as a source on the history of book culture (based on early printed Cyrillic editions of the late 15th-18th centuries). Dissertation for the degree of Doctor of Historical Sciences. Moscow, 2023, vol. 3, 230 p. (In Russian)
Bogdanov V.P. Notes on books as a source on the history of book culture (based on early printed Cyrillic editions of the late 15th-18th centuries). Abstract of a dissertation for the degree of Doctor of Historical Sciences. Moscow, 2023, 46 p. (In Russian)
Book of Hours. Moscow: Printing Dvor, 1688, 320 p. (In Russian)
Guseva A.A. Editions of the Cyrillic font of the second half of the 16th century. Union catalog in two volumes. Book 1-2. Moscow: Indrik, 2003. (In Russian) 19
Guseva A.A. Working with rare and valuable publications. Identification of copies of Moscow editions of the Cyrillic script of the 2nd half of the 16th-18th centuries: Methodological recommendations. Moscow, 1990, 95 p. (In Russian)
Kiselev A.V. On the history of book culture in the Rostov district: geographical and social aspects of the existence of printed books at the end of the 16th-17th centuries. History and culture of the Rostov land. 2008. Rostov, 2009, 404 p. (In Russian) Kiselev N.P. About Moscow book printing in the 17th century. Moscow, 1960, pp. 123-186. (In Russian) Nemirovsky E.L. Slavic editions of the Cyrillic (Church Slavonic) script, 1491-2000: an inventory of surviving copies and a literature index. Moscow: Znak, 2009, vol. 1, 588 p. (In Russian)
Nemirovsky E.L. Slavic editions of the Cyrillic (Church Slavonic) script, 1491-2000: an inventory of surviving copies and a literature index. Moscow: Firma Znak, 2011, vol. 2, book 1, 572 p. (In Russian)
Nemirovsky E.L. Slavic editions of the Cyrillic (Church Slavonic) script, 1491-2000: an inventory of surviving copies and a literature index. Moscow: Manuscript monuments of Ancient Rus', 2012, vol. 2, book 2, 233 p. (In Russian)
Pochinskaya I.V. Electronic database "Manuscript and early printed books of the Cyrillic tradition of the Ural region". Fedorov readings, Moscow, 2005, pp. 437-442. (In Russian)
Pochinskaya I.V., Anufrieva N.V., Mangilev P.I. Database "Manuscript and early printed books of the Urals", no. 2017621260. Ural Federal University, 2018. (In Russian)
Pozdeeva I.V. Cyrillic publications in the repositories of the Rostov-Yaroslavl land 1701-1750: catalogue. Yaroslavl - Rostov, 2019, 832 p. (In Russian)
Pozdeeva I.V. Entries on old printed books in Cyrillic script as a historical source. Fedorov readings — 1976. Moscow, 1978, pp. 39-54. (In Russian)
Pozdeeva I.V. Human. Book. History. Language, book and traditional culture of the late Russian Middle Ages in science, museum and library work: Proceedings of the IV international scientific conference (World of Old Believers. Issue 10). Moscow, 2019, pp. 324-334. (In Russian) Pozdeeva I.V. Human. Book. Story. Moscow seal of the 17th century. Moscow, 2016, 576 p. (In Russian) Pozdeeva I.V. Teaching faith and literacy — an instrument for preservation and renewal of traditions. Traditions and modernity, 2023, no. 33, pp. 3-11. (In Russian)
Pozdeeva I.V., Dadykin A.V., Pushkov V.P. The Moscow Printing Yard is a fact and factor of Russian culture. 1618-1652: from recovery after death in the Time of Troubles to Patriarch Nikon. Research and publications. Moscow: Mosgorarkhiv, 2001, pp. 13-26. (In Russian)
Pozdeeva I.V., Shalugina I., Borodkin L.I. On the development of the "Old Printed Book" database. Information bulletin of the Commission on the Application of Mathematical Methods and Computers in Historical Research at the Department of History of the USSR Academy of Sciences, 1992, no. 4, pp. 70-85. (In Russian)
Pushkov V.P. Activities of the Moscow Printing House in distributing printed literature. Moscow Printing House — a fact and factor of Russian culture. 1618-1652. Moscow, 2001. (In Russian)
Pushkov V.P., Pushkov L .V. Experience in constructing a database "Moscow book market 1636-1637". According to the archive of the Order of Printing Business. Fedorov Readings, Moscow, 2005, pp. 356368. (In Russian)
Pushkov V.P., Pushkov L .V. Experience in constructing and using the database "Moscow book market 1662-1664". Fedorov readings, Moscow, 2007, pp. 219-239. (In Russian)
Solomin I.I. First editions of Parenesis by Rev. Ephraim the Syrian at the Moscow Printing Yard in the mid-17th century. Dynamics of distribution of specimens. Social and geographical aspect of sales.
2q Fedorov readings — 2003. Moscow, 2003, pp. 197-214. (In Russian)
