CC BY
42Humanity space International almanac VOL. 4, No 5, 2015: 905-915
«Новая евангелизация»: задачи, проблемы и перспективы христианского свидетельства в контексте глобального мирового социума
А.С. Максимов
Папский Григорианский Университет 00187, Италия, Рим, Пьяцца делла Пилотта, 4 Pontifical Gregorian University Piazza della Pilotta, 4 Rome 00187 Italy e-mail: bordi@unigre.it
Ключевые слова: Католическая Церковь, Синод, новая евангелизация, миссия, благовестие, обращение, покаяние, святость, община. Key words: Catholic Church Synod, the new evangelism, mission, evangelism, Holiness, repentance, treatment, community.
Резюме: «Новая евангелизация» в современном терминологическом аппарате Католической Церкви является многоуровневым и многогранным понятием, отражающим определенные социально-культурные характеристики современного дехристианизированного общества, в рамках которого Церковь призвана осуществлять свою миссию благовестия. В статье, на основании материалов XIII генеральной ассамблеи Синода епископов Католической Церкви, рассматриваются проблемы и перспективы христианского свидетельства в контексте современного глобального мира. Анализируя синодальные дискуссии, автор оставляет за скобками вопросы миссионерской методологии и практики и уделяет особое внимание богословскому и христологическому измерению «новой евангелизации», останавливаясь на таких онтологических понятиях, как обращение, покаяние и святость. Abstract: The "new evangelization" in modern terminology apparatus of the Catholic Church is multilevel and multifaceted concept, reflecting specific socio-cultural characteristics of modern decristianization society, within the framework of which the Church is called to carry out its mission of evangelism. In the article, based on materials XIII General Assembly of the Synod of Bishops of the Catholic Church, discusses the problems and prospects of Christian evidence in the context of today's global world. Analyzing the synodical discussion, the author leaves questions outside the scope of the missionary methodology and practices and pays special attention to the theological and Christological dimension of the "new evangelization", referring to such ontological concepts as treatment, repentance and holiness.
[Maximov A.S. The "new evangelization": challenges, problems and prospects of Christian evidence in the context of a global world society]
«Новая евангелизация» представляет собой сегодня термин, который, с одной стороны, звучит постоянно в
официальных документах Апостольского Престола, с амвонов, на конференциях и симпозиумах, с другой стороны, продолжает оставаться для многих (не только рядовых католиков, но также клириков и теологов) некоторым расплывчатым понятием, допускающим многообразие интерпретаций. Определяя задачей данной статьи дать краткий анализ идей и взглядов на проблему с точки зрения вышеуказанной ассамблеи Синода епископов Католической Церкви, считаем своим долгом сделать introductio brevis в саму постановку вопроса о новой евангелизации, дабы предмет рассмотрения не представлял собой некое явление без своего, по возможности, строго фиксированного значения.
Термин «новая евангелизация» (ит. nuova evangelizzazione) в официальный терминологический аппарат католического Магистериума был введен папой Иоанном Павлом II. Опуская подробности десятилетнего странствия термина по многочисленным папским проповедям и выступлениям, обратим внимание на его окончательную кодификацию в миссионерской энциклике Redemptoris Missio (1990), в которой Иоанн Павел II определяет три различных контекста единой миссионерской деятельности Церкви, которые требуют: 1) первичной евангелизации, или миссии ad gentes; 2) вторичной, или новой евангелизации дехристианизированных областей и социумов; 3) постоянной (неустанной) евангелизации, под которой имеется в виду пастырская деятельность уже сформированных христианских общин (§33) (Giovanni Paolo, 1991: 278-279). Проводя подобную демаркационную линию, папа в то же время замечает, что миссия есть реальность живая и постоянно меняющаяся в зависимости от контекста, поэтому установить четкие границы между этими понятиями далеко не всегда представляется возможным. В то же самое время из вышесказанного вытекает, что новая евангелизация есть уже вполне оформившаяся реальность, базирующаяся на определенных социально-культурных характеристиках современного общества, а именно его дехристианизации. Понятно, что контекст данного направления миссионерской работы не может рассматриваться в рамках миссии ad gentes, представляющую собой первичную христианизацию. Само понятие «дехристианизация» несет в себе смысловую нагрузку
вторичной христианизации, поскольку де-христианизировать можно лишь то, что прежде было христианизировано. Если объектом миссии ad gentes, в классическом смысле, продолжает оставаться нехристианский мир, прямым объектом новой евангелизации становятся страны и области древней христианской традиции, в первую очередь, европейский континент в своем полном объеме. Здесь важно заметить, что речь идет о Европе не только и не столько как о географическом понятии, сколько как о социокультурном феномене, границы которого сегодня вряд ли возможно установить. «Расширение Европы» (позволим себе подобный термин), выражающееся в технологическом и культурном влиянии Запада в странах Третьего мира, порождает, в свою очередь, встречное движение, а именно бум миграции в европейские страны. Данные социально-культурные и политические факторы не позволяют больше говорить о замкнутых социальных и политических системах, поскольку создают абсолютно новую картину мира, в которой говорить о глобальном мировом сообществе становится все более и более привычным. Именно в данном смысле все три типа миссионерской деятельности, определенные папой в Redemptoris Missio, теснейшим образом переплетены и связаны друг с другом, так, что контекстом миссии ad gentes становится та же «христианская Европа», а не далекая Индия или Китай, а новая евангелизация, в свою очередь, в этих самых «нехристианских странах», подверженных западной секуляризации, находит свой полноправный контекст. В этом случае можно говорить о глобальном мировом контексте новой евангелизации. Им становятся уже не только страны и даже континенты с многовековой христианской культурой, с которой был потерян всякий живой контакт, но те области жизни человека, которые требуют сегодня христианского свидетельства.
Преемник Иоанна Павла II Бенедикт XVI проблемам и перспективам новой евангелизации уделил особое внимание. Он не только провозгласил о создании Папского Совета по содействию Новой Евангелизации, но и о созыве XIII генеральной ассамблеи Синода епископов Католической Церкви, которая состоялась 7-28 октября 2012 г. и была посвящена вопросам христианского свидетельства в контексте современного
глобального мира.
Необходимо заметить, что за прошедшие более чем тридцать лет после введения в общий богословско-практический аппарат Католической Церкви термина «новая евангелизация», последний претерпел значительную трансформацию своего изначально узкого специализированного значения. В настоящее время новая евангелизация имеет не только исключительно миссиологическое измерение, но представляет собой некую реальность, некоторую задачу, стоящую перед всеми теоретическими и практическими уровнями деятельности Католической Церкви. Подобное заявление органично вплетается в общую доктринальную канву о миссионерской природе Церкви, согласно Декрету Второго Ватиканского собора Ad gentes (§2) и последующей миссиологической рефлексии (Документы II Ватиканского собора, 1998: 299). Действительно, если концепция миссии преодолевает свою исключительно географическую дефиницию и становится преимущественно богословским понятием, в контексте которого любая деятельность Церкви воплощает собой миссию, новая евангелизация, не являясь исключением, органично входит в этот универсальный процесс христианского просвещения, интегрируя в себе все то, что изначально, на первый взгляд, к миссии как таковой, в классическом смысле этого слова, не относилось. Именно данная «обновленная» дефиниция новой евангелизации стала предметом синодальной рефлексии, к анализу которой мы можем приступить.
Обращаясь непосредственно к работе заседаний Синода и суммируя отдельные идеи, выдвинутые членами Синода по поводу новой евангелизации, постараемся выделить то основное, что, на наш взгляд, заслуживает самого пристального внимания. За последние годы в католической литературе было достаточно сказано о внешних способах обновления миссии Церкви и часто слишком большое внимание акцентировалось на различных миссионерских техниках и методах. Однако, по замечанию одного из участников Синода кардинала С. Дживича, «недостаточно только науки. Недостаточно только документов. Недостаточно наших церковных структур. Они, как таковые, не достигают еще человеческого сердца» (Dziwisz, 2012: 9). И здесь важно
подчеркнуть, что в работе последнего Синода на первый план выносятся не новые методики, хотя необходимые и важные, но прежде всего внутреннее, т.е. богословское и христологическое измерение миссии Церкви. «Новая евангелизация, - замечает архиепископ Бирмингемский Б. Лонгли, - не новая стратегия или программа, а скорее приглашение к встрече и к жизненному единству с Иисусом Христом и Его Церковью» (Longley, 2012: 7). В этом смысле новая евангелизация становится новой не только и не столько в смысле обновленной методологии или языка, с которым Церковь обращается к дехристианизированному и секуляризованному миру, а в смысле возврата к новизне христианского свидетельства, поскольку сам термин Евангелие включает в себя этот аспект новизны (греч. еиаууе^ю - благая весть). «Новая евангелизация, - говорится в заключении Lineamenta (подготовительного документа) для настоящего Синода, - не означает "новое Евангелие", поскольку "Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же" (Евр 13,8)» (La Nouva Evangelizzazione per la trasmissione della fede cristiana: Lineamenta, 2011: 95). Новая евангелизация означает, по слову Иоанна Павла II, возрождение в Церкви нового чувства миссионерской ответственности не только у так наз. «специалистов», но у всего народа Божия, у каждого верующего члена Церкви (Giovanni Paolo, 2001: 294). И здесь главными становятся уже не технические термины, отражающие той или иной практический аспект новой евангелизации, а такие онтологические понятия как кенозис (греч. Kévœoiç - опустошение, истощение), обращение, покаяние и святость. Как уже отмечалось, синодальные дискуссии охватывали огромный спектр вопросов различной направленности, однако вышеуказанные понятия чуть ли не в первый раз за всю историю католической рефлексии о миссии Церкви приобретают принципиальное значение, в чем, на наш взгляд, заключается поистине радикальная трансформация парадигмы новой евангелизации.
«Обращение» (лат. conversio) является центральным понятием миссиологии, базирующемся на библейской экзегезе (см., например: Деян 3,19). На протяжении веков католическая (и вообще христианская) миссия акцентировала все свое внимание на объекте обращения. Миссионер (евангелизатор, благовестник)
в данном случае a priori рассматривался субъектом обращения. Качественная новизна новой рефлексии заключается в кардинальном переосмыслении роли субъекта миссии в процессе обращения. Чтобы иметь способность евангелизировать других, необходимо сначала евангелизировать себя самого, что невозможно без покаяния, без радикального переосмысления своей жизни. «Новая евангелизация, - замечает архиепископ Нью-Йорка Т.М. Долэн, - напоминает нам, что истинные деятели евангелизации прежде должны быть сами евангелизированы. Поэтому верю, что наиболее важным таинством Новой Евангелизации должно стать покаяние... Таинство примирения евангелизирует самих евангелизаторов, поскольку таинственно соединяет с Иисусом, который призывает нас к обращению сердца и вдохновляет нас к принятию Его приглашения покаяться. Мы заняты реформами структур, систем, институций, народа, который отличен от нас. Да, это хорошо. Но ответом на вопрос "что не так в этом мире?" является не политика, экономика, секуляризм, экология, глобальное потепление. нет. Как писал Честертон, "ответ на вопрос 'что не так в этом мире?' заключается в двух словах: это я". Принятие данного факта ведет к обращению сердца и к покаянию, в чем и заключается суть евангельского призыва» (Synodus Episcoporum. Bollettino: 09.10.2012: 5). Как констатирует другой участник Синода, «некоторые благовестники еще сами не сошли к Иордану, чтобы иметь личный опыт любви к Богу, и еще не вошли на Тайную Вечерю, чтобы пережить свою личную Пятидесятницу» (Prado Flores, 2012: 7). Надо заметить, что данный призыв к покаянию, по заявлению отцов Синода, обращен не только к отдельным миссионерам, но ко всей Церкви: «основной вызов перед которым сегодня стоит Церковь - возвращение Церкви ко Христу и возвращение Христа в Церковь» (John, 2012: 9). Какое, казалось бы, нелепое заявление, однако при более внимательном рассмотрении поражает своей глубиной и христоцентризмом. Христос не только содержание Благой Вести, Он является ее основным субъектом, т.е. именно Он есть главное действующее лицо евангелизации. Церковь не занимается своей миссией, но продолжает миссию Христа, поэтому, только следуя Ему путем кенозиса, она может надеяться, что Благовестие принесет плоды:
«Церковь должна научиться смирению у Иисуса. Сила и власть Бога открываются в самоуничижении Сына, в любви распятой, но воистину спасающей, поскольку Он смирил себя за других» (Synodus Episcoporum. Bollettino: 09.10.2012: 3).
Основной проблемой современной Церкви на Западе, единогласно утверждают члены Синода, является несоответствие жизни ее членов проповедуемому учению. Мир потерял всякое доверие к Церкви, поскольку не видит истинных свидетелей (NB: свидетель = греч. цартирад) веры. «Сегодня важно делать особое ударение на святости и ревности духовенства, включая епископов, - замечает архиепископ Я. Бабьяк, - там, где действует ревностный священник, человек святой жизни, вера растет, там же где священник теплохладен, все угасает» (Babjak, 2012: 8) Не только рядовые верующие, но даже священники и епископы не горят, а лишь тлеют. «Именно эта теплохладность дискредитирует христианство, - замечает Бенедикт XVI в своем размышлении на начало заседания Синода. - Вера в нас должна обратиться в пламя любви, то пламя, которое реально охватит все мое бытие, которое станет моим существом, и только тогда она сможет воспламенить моего ближнего. Вот метод евангелизации: "Accendat ardor proximos", чтобы Истина стала во мне любовью и любовь как огонь зажжет другого. Только через это воспламенение другого посредством пламени нашей любви сможет реально возрастать благовестие, присутствие Евангелия, которое уже не только слово, но живая реальность» (Benedetto, 2012: 4). Для многих клириков Церковь перестала быть местом личной встречи со Христом, превратившись в привычный атрибут удобной жизни. «Если мы хотим быть искренними сами с собой, - замечает один из членов Синода, - то должны будем согласиться, что мы не следуем тому, что исповедуем. И это было и является до сих пор самым большим врагом нашей веры» (Tesfamariam, 2012: 9). Только обращение к Христу в умилении и смирении сможет вдохнуть новую жизнь в миссию Церкви. «Провозглашать Евангелие означает изменить жизнь, - смело замечает Президент Папского Совета по содействию Новой Евангелизации архиепископ С. Физикелла. - Наши церковные общины, возможно, не показывают больше тех качеств, по которым их можно охарактеризовать как носителей Благой Вести, которая преображает. Они кажутся
уставшими, повторяющими устаревшие формулы, которые не передают радость встречи с Христом. Мы закрылись в нас самих, демонстрируем самодостаточность, которая мешает внешним увидеть в нас живую и благодатную общину, дающую призвания, наконец, мы бюрократизировали жизнь веры и таинств. Одним словом, уже никто не знает, что быть крещенным означает то же самое, что быть благовестником» (Synodus Episcoporum. Bollettino: 09.10.2012: 4).
Последние слова вплотную подводят нас к теме свидетельства христианской жизни, неразрывно связанной с идеей святости. Будучи озвученной в проповеди на начало заседания Синода Венедиктом XVI, тема святости христианской жизни как необходимое условие новой евангелизации (Benedetto, 2012: 6) на протяжении всех трех недель заседания Синода продолжала оставаться центральной темой. Важнейшим ее аспектом, на наш взгляд, явилось не то, что сама тема заняла столько времени (факт сам по себе логичный и понятный), но что концепция христианского свидетельства святой жизни окончательно перестает рассматриваться преимущественно в рамках институций посвященной Богу жизни и как индивидуальный путь самосовершенствования. Святость представляет собой «нормальное состояние» каждого христианина (ср. 1 Петр 1: 1516) и неразрывно связана с христианской общиной, центральным понятием синодальной рефлексии. Стремление христианина к духовному совершенствованию не индивидуальный акт (NB разницу между «индивидуальный» и «персональный»), но то, что осуществляется в единстве со всей церковной общиной. Тема христианской святости, таким образом, это тема ординарной христианской жизни в современном социуме, и здесь главные действующие лица не мистики, а рядовые верующие, свидетели доброй христианской жизни (ср. 1 Петр 1: 5; 2: 21; 5: 3). Именно в этом смысле основными «агентами» новой евангелизации становятся приходские первичные общины и семья.
«Приходы и малые христианские общины, - замечает кардинал Д. Вюрл в своей Relatio post disceptationem, - имеют решающую роль для новой евангелизации» (Wuerl, 2012: 6). Как, в свою очередь, отмечает другой член Синода, «мы живем уже не христианском контексте, хотя продолжаем думать и вести себя
так, как будто это еще так и есть. Нет необходимости больше думать ни о завоевании территорий, ни об увеличении персонала как решении проблемы малочисленного клира. Необходимо думать о зарождении христианских общин, живых, радостных, миссионерски ревностных» (Le Saux, 2012: 10). В этом смысле, в контексте глобального мира (Lazarev, 2013; 2014), понятия «общение» и «община» являются ключевыми для новой евангелизации. «В глобализованном мире, - замечает Президент Общины Святого Эгидия М. Импальяццо, - мужчина и женщина "люди без родины", потому что лишены многих форм общинности... Мужчина и женщина одиноки. Новая евангелизация в контексте данных социокультурных мировых изменений заключается в откровении общинного и объединяющего начала, поскольку Церковь - это община» (Impagliazzo, 2012: 7). Однако важность общины заключается не только в том, что она является объектом, или средством новой евангелизации, но, как уже было сказано, ее основным субъектом. «Евангелизация, - подчеркивает Архиепископ Б. Форте, - есть дело не отдельных личностей, но всей христианской общины в целом, как и каждого ее члена в отдельности, согласно полученной от Бога харизме и служению, к которому он призван. Вся Церковь провозглашает Благую Весть цельному человеку и каждому человеку» (Forte, 2012: 5). Однако для того чтобы быть способным осуществить подобную задачу, Церковь «должна иметь динамизм первых христианских общин, как их представляет автор книги Деяний святых Апостолов: постоянно внимающих слову Божию, общению, пребывающих в преломлении хлеба и в молитве (2: 42-47; 4: 32-35; 5: 12-15); как некий братский атриум (лат. atrium - передняя, гостиная, приёмная), открытый миру, представляющий и отображающий Церковь юную, живую и прекрасную, такую юную, искусную и прекрасную, что народ будет бороться, чтобы войти в нее» (Rocha Couto, 2012: 10). Не входя в подробный экклезиологический анализ, заметим лишь чрезвычайно важный акцент синодальной рефлексии на общинном измерении Церкви, которое неразрывно связано с ее миссионерским измерением: «Важно, чтобы Церковь являла собой братство, тело, Тело Христово. Община есть уже провозглашение Евангелия
Божия» (Lapierre, 2012: 10). Миссионерство как сущностная характеристика Церкви-общины выражается и в «малой церкви», т.е. в христианской семье. Брак, по выражению Бенедикта XVI, «уже сам по себе является Евангелием, Благой Вестью для мира сегодня, особенно для дехристианизированного мира», поскольку «брак как союз преданной и нерасторжимой любви имеет благодатную основу в Триедином Боге, который возлюбил нас во Христе даже до смерти Крестной» (Benedetto, 2012: 6). Именно христианские семьи своим свидетельством любви в контексте глобального нравственного и социокультурного кризиса способны вдохнуть новый импульс в потерявшее всякую надежду и радость современное общество. «Церковь на Западе не имеет будущего без обновления семьи, - замечает падре Х. Вальтер, - брак и семья должны быть рассмотрены сегодня как христианское призвание», так как «именно здесь начинается евангелизация» (Walter, 2012:
7).
Подводя основные итоги, хотелось бы снова подчеркнуть основную идею Синода о том, что новая евангелизация - это не новые методы и стратегии, а обращение к Христу на всех уровнях церковной жизни, от иерархии до рядовых ее членов. Казалось бы, избитая тема, чтобы снова об этом говорить, но, к сожалению, все вышесказанные слова с полным правом могут быть применены и к нам. А это означает не бесконечные обвинения внешнему миру и претензии к нему, а внутреннее обращение самих себя для доброго свидетельства внешним (ср. 1 Тим 4: 12). У христианина нет двойной жизни, отличной от его звания. В этом суть православного миссионерства. Христианская жизнь есть первое и необходимое миссионерское свидетельство. Только отталкиваясь от этого можно и нужно говорить о современных методах и технологиях в проповеди современному миру. «Обратитесь!» Этот призыв обращен сегодня не только к Католической Церкви, которая уже показала свою готовность к обращению. Он обращен в полной мере и к нам. Главное, понять и принять его.
ЛИТЕРАТУРА
Декрет о миссионерской деятельности Церкви «Ad gentes». - Документы II
Ватиканского собора. М., 1998. Babjak J. 2012. La fede cresce dove operano sacerdoti santi. - L'Osservatore
Romano. Vol. 237.
Benedetto XVI. 2012. La Chiesa esiste per evangelizzare. - L'Osservatore Romano. Vol. 232.
Benedetto XVI. 2012. Meditazione del Santo Padre. - Synodus Episcoporum.
Bollettino: 08.10.2012. Vol. 6. Dziwisz S. 2012. Giovanni Paolo II e la divina misericordia. - L'Osservatore Romano. Vol. 236.
Forte B. 2012. Vangelo e una visione toale della vita. - L'Osservatore Romano. Vol. 245.
Giovanni Paolo II. 2001. Lettera Apostolica "Novo millennio ineunte". - Acta
Apostolicae Sedis. Vol. 93. Giovanni Paolo II. 1991. "Redemptoris Missio". - Acta Apostolicae Sedis. Vol. 83. Impagliazzo M. 2012. In crescita i numeri dei poveri e delle poverta. -
L'Osservatore Romano. Vol. 242. John T. 2012. Ritorno a Cristo. - L'Osservatore Romano. Vol. 235. Lapierre F. 2012. Occorre una cultura della solidarieta. - L'Osservatore Romano. Vol. 238.
La Nouva Evangelizzazione per la trasmissione della fede cristiana: Lineamenta.
Citta del Vaticano, 2011. Lazarev M.A. 2014. Language picture of the world: analysis of theoretical
approaches. - Humanity space. International almanac. Vol. 3 No 3. Lazarev M.A. 2013. On the question of the relation between philosophical and imaginative cognition of the world. - Humanity space. International almanac. Vol. 2 No 4. Le Saux Y. 2012. Tre preoccupazioni. - L'Osservatore Romano. Vol. 236. Longley B. 2012. Catechesi attraenti e accattivanti. - L'Osservatore Romano. Vol. 245.
L'intervento d'Arcivescovo di New-York T.M. Dolan. - Synodus Episcoporum.
Bollettino: 09.10.2012. Vol. 7. L'intervento d'Arcivescovo di Manila L.A.G. Tagle. - Synodus Episcoporum.
Bollettino: 09.10.2012. Vol. 7. L'intervento d'Arcivescovo titolare di Voghenza S. Fisichella. - Synodus
Episcoporum. Bollettino: 09.10.2012. Vol. 7. Prado Flores J. 2012. Quando si abbandono il primo annuncio. - L'Osservatore Romano. Vol. 242.
Rocha Couto A.J. da. 2012. Stile di vita umile appasionato e audace. - L'Osservatore Romano. Vol. 238.
Tesfamariam M. 2012. Vanno sradicati gli atteggiamenti mediocri. - L'Osservatore Romano. Vol. 243.
Walter H. 2012. Non c'e futuro senza famiglie aperte alla vita. - L'Osservatore
Romano. Vol. 239. Wuerl D.W. 2012. Tempo di semina tra i cattolici inattivi. - L'Osservat
Получена /Received: 24.08.2015 Принята/Accepted: 27.10.2015
