CC BY
45
Право и правосудие
УДК 343.122
НОРМАТИВНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ НАЗНАЧЕНИЯ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА В ЧАСТИ ЗАЩИТЫ ПРАВ ПОТЕРПЕВШЕГО ВЫЗЫВАЕТ ПРОБЛЕМЫ В ТОЛКОВАНИИ
© Варпаховская Е. М., 2010
В статье рассмотрены вопросы нормативного определения назначения уголовного судопроизводства, отмечено несовершенство юридической техники при использовании в УПК РФ терминов «назначение», «защита». Предлагается внесение изменений в действующее уголовно-процессуальное законодательство.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство: назначение, цель, задачи; потерпевшие от преступлений; защита; охрана; обеспечение; права; законные интересы.
Общепризнанно, что нынешний Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в целом является более прогрессивным уголовнопроцессуальным законом нашего государства по сравнению с предыдущими УПК РСФСР. В нем нашел отражение выбор, который наша страна сделала в пользу демократии и свобод. В качестве первоначальных, наиглавнейших идей в нем, наконец-то, обозначены положения о необходимости защиты прав личности в уголовном судопроизводстве, причем в первую очередь — прав потерпевшего.
Однако форма и содержание ст. 6 УПК РФ, анализ других соответствующих норм УПК РФ свидетельствуют о не вполне удачном отражении в УПК РФ положений международно-правовых стандартов о защите, обеспечении прав, законных интересов потерпевшего.
Прежде всего, нельзя не заметить несовершенство законодательной техники современного УПК РФ при изложении идей защиты прав и законных интересов потерпевшего (ст. 6). Так, ст. 6 УПК РФ имеет неординарное название — «Назначение уголовного судопроизводства». В данной статье, в ее первой части, речь идет о защите
прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также о защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. А в части второй законодатель использует термин «назначение» в другом смысле: «Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства...» (выделено автором. — Е. В.).
Если мы проанализируем другие нормы УПК РФ, то увидим использование термина «назначение» и в других смыслах: назначение защитника (ст. 50, 132 УПК РФ); назначение переводчика (ст. 59 УПК РФ); назначение судебной экспертизы (ст. 195, 196, 198, 203, 283, 438, 445 УПК РФ); назначение предварительного слушания (ст. 227 УПК РФ); назначение судебного заседания (ст. 231, 236, 316, 319, 326, 364, 376, 440 УПК РФ); назначение уголовного дела к слушанию (ст. 325, 445 УПК РФ); назначение наказания (ст. 29, 299, 301, 302, 308 и др. УПК РФ).
Такое отношение законодателя к применению одного термина «назначение», в частности в названии ст. 6 УПК РФ, не могло не породить у практических работников
и ученых его неоднозначное толкование. Так, одни авторы, рассматривая «назначение уголовного судопроизводства», указанное в ч. 1 ст. 6 УПК РФ, проводят параллель с задачами уголовного процесса [1]. Другая группа ученых полагает, что под назначением уголовного судопроизводства законодатель подразумевает его цель [2]. Третьи — считают, что термин «назначение» в ст. 6 УПК РФ включает в себя совокупность целей и задач, стоящих перед уголовным процессом [3]. Четвертые, анализируя ст. 6 УПК РФ в совокупности с другими уголовно-процессуальными нормами, приходят к выводу, что назначение уголовного судопроизводства определено функциями, а не целью. Цели современного уголовного процесса остаются не определены [4].
Для правильного понимания и толкования ст. 6 УПК РФ следует обратиться к этимологическому определению всех названных терминов. Семантически «назначение» определяется как цель, предназначение. А назначить — наметить, установить, определить [5]. В значении «наметить, установить, определить» данный термин более уместен при применении в УПК РФ к институтам назначения защитника, назначения наказания и т. п.
Слово «задача» в словаре русского языка раскрывается как: 1) то, что требует исполнения, разрешения; 2) сложный вопрос, проблема, требующие исследования и разрешения [6].
Цель — это предмет стремления, то, что надо, желательно осуществить [7].
Как видим, с этимологической точки зрения эти термины взаимообусловлены, т. к. среди смысловых значений слово «назначение» толкуется, в том числе и как «цель». Вместе с тем они не являются тождественными понятиями. «Задача» обозначает более конкретное, практическое, ближайшее требование, проблему, требующую своего разрешения. Задача в отличие от цели всегда конкретна. «Назначение» выражает предполагаемую роль, целесообразность применения чего-либо. Цель же имеет большую степень обобщенности, характеризуется как длительное событие или состояние, существующее в настоящем и направленное на достижение будущего результата [8].
Представляется, что законодатель посредством применения термина «назначе-
ние» намеревался закрепить именно цель уголовного судопроизводства, как общую категорию, предмет стремления, то, что желательно осуществить (защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений). Цель обязательно должна наличествовать в законе, поскольку управлять любым процессом, в том числе уголовно-процессуальным, без ясного осознания цели довольно рискованно, ибо это может привести к хаосу в его деятельности. Возможно, поэтому назначение уголовного судопроизводства возведено в ранг принципиального положения, помещено во вторую главу УПК РФ, именуемую «Принципы уголовного судопроизводства». Толкованию назначения уголовного судопроизводства как его цели способствует и то обстоятельство, что все стадии уголовного процесса объединены в единую согласованную систему, соответственно, должны иметь единую общую цель (цели) и вытекающие из нее задачи. Цель уголовного процесса достигается посредством решения конкретных задач, возложенных на дознавателя, следователя, прокурора, суд. Иначе говоря, задачи соответствующих должностных лиц и государственных органов, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность, должны выступать в качестве средства достижения общей цели уголовного процесса.
С учетом изложенного для приведения редакции ч. 1 ст. 6 УПК РФ в соответствие с правилами лингвистики, философии, логики целесообразно внести в нее редакционные изменения, заменив в ней слово «назначение» на термин «цели».
Теперь обратимся к содержанию ст. 6 УПК РФ для того, чтобы разобраться с сущностью назначения (цели) уголовного судопроизводства, что представляется важным в связи с тем, что эффективность применения закона должна определяться через достижение цели (целей), и от того, как определены эти цели, зависит многое.
Итак, ч. 1 ст. 6 УПК РФ в действующей редакции определяет, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением:
1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;
2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
Безусловно, достоинством нынешнего УПК РФ в данной части является обращение его к личности, ее правам. Вместе с тем, содержание ч. 1 ст. 6 УПК РФ представляется не вполне удачным и опять же связано с несовершенством юридической техники.
Анализ отечественного уголовно-процессуального законодательства позволяет сделать вывод о том, что термин «защита» в нем применяется в нескольких значениях.
Во-первых, защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод обозначена как назначение уголовного судопроизводства (ч. 1 ст. 6 УПК РФ).
Во-вторых, защита — как функция уголовного судопроизводства (ст. 15 УПК РФ).
В-третьих, защита — как меры безопасности потерпевших, свидетелей и иных лиц.
Статья 11 УПК РФ гласит об охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве независимо от его процессуального статуса (в данном случае понятия «защита» и «охрана» тесно переплетаются в своем этимологическом значении).
Как известно, исторически, начиная с первого кодифицированном нормативного акта в сфере уголовного процесса — Устава уголовного судопроизводства 1864 г., а затем и в последующих Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1922 г., Уголовнопроцессуальном кодексе РСФСР 1923 г., Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1960 г., институт защиты применялся в контексте соответствующего права подозреваемого или обвиняемого, и рассматривался только как одна из функций уголовного процесса.
Однако с середины ХХ в. на международной арене стали формироваться идеи защиты законом всех людей, необходимости обеспечения любому лицу эффективных средств правовой защиты. Указанные идеи были заложены в таких известных международных документах, как Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г., Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., Международный пакт о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 г. и др., и в дальнейшем нашли свое отражение в Конституции РФ. Термин «защита» стал распространенным в тексте основного зако-
на российского государства. Так, ст. 2 Конституции РФ провозглашает: «Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». Эта мысль продолжена в ст. 45 Конституции РФ: «Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется». Слово «защита» употребляется и в других нормах Конституции РФ (ст. 46, 55, 56, 61). При разработке УПК РФ законодатель, вероятно, учел содержание конституционных норм, и в тексте процессуального закона термин «защита» представлен распространенно.
Однако если мы обратимся к «Толковому словарю русского языка», то увидим, что защищать (защитить) означает ограждать от посягательств, от враждебных действий, от опасности [9], т. е. заблаговременно обезопасить от чего-нибудь, в том числе от какого-нибудь нарушения прав. Следовательно, положения Конституции РФ в названных нормах соответствуют этимологическому содержанию термина «защита».
Применительно же к жертве преступления, существующей в отдельной сфере государственной деятельности — уголовном судопроизводстве, Конституция РФ неслучайно не применяет термин «защита», а использует другой оборот: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом (ст. 52) (т. е. оберегаются, к ним относятся бережно [10]). Действительно, когда преступление совершено, права человека уже нарушены, вред причинен, и защищать их в том смысле, какой заложен в ст. 6 УПК РФ, уже не от чего и не от кого. Если законодатель в ч. 1 ст. 6 УПК РФ подразумевает защиту процессуальных прав потерпевшего, то это не совсем корректный тезис, поскольку в соответствии с Конституцией РФ все равны, следовательно, всем участникам уголовного судопроизводства, независимо от их процессуального статуса, в равной степени должен быть обеспечен механизм реализации их процессуальных прав, что закреплено в ст. 11 УПК РФ. Напрашивается вопрос: для чего и от кого права потерпевшего нуждаются в отдельной дополнительной защите в соответствии со ст. 6 УПК РФ?
В восьмидесятых годах ХХ в. профессор А. М. Ларин вполне обоснованно высказывал идею о необходимости лексически раз-
граничить эти понятия, закрепив за одним из них термин «защита» и назвав другое охраной (или отстаиванием) интересов, нарушенных преступлением [11].
Представляется, что современный УПК РФ, в обязательном порядке, нуждается в устранении многозначности применяемых терминов. И, несмотря на возможные сложности и трудности процесса изменения законодательства в части унификации терминологии, этот процесс следует начинать и доводить до логического конца, поскольку в соответствии с общепринятой культурой правовых актов в любом цивилизованном государстве при закреплении той или иной нормы обычно действует правило: «Одному термину — одно содержание». При этом в Конституции РФ по рассматриваемому вопросу, безусловно, следует оставить применение термина «защита», поскольку речь в ней идет о правозащитной функции российского государства: «Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства» (ст. 2). Эта обязанность распространяется на все органы государственной власти и все три ее ветви, а также на органы местного самоуправления. Статья 18 Конституции Российской Федерации, гарантирующая каждому судебную защиту прав и свобод, также носит универсальный всеобщий характер, не связывая судебную защиту с какой-либо конкретной отраслью права.
Применительно же к отраслевому законодательству представляется необходимым упорядочить применение рассматриваемого термина. В частности, в уголовно-процессуальном законодательстве термин «защита» использовать только для характеристики функции уголовного процесса и соответствующей стороны. А в ст. 6 УПК РФ, определяющей назначение уголовного судопроизводства, отказаться от использования данного термина и ввести другую терминологию. Такая возможность у российского законодателя, безусловно, имеется, поскольку русский язык — один из самых богатейших языков мира, имеет множество синонимов того или иного понятия. Например, ч. 1 ст. 6 УПК РФ возможно изложить в следующей редакции: «Целями уголовного процесса являются:
1) восстановление нарушенных прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также возмещение причиненного им преступлением вреда;
2) привлечение к уголовной ответственности лиц, виновных в совершении преступлений;
3) ограждение личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод».
Совершенствование редакции ч. 1 ст. 6 УПК РФ не решает всех проблем, связанных с обеспечением прав и законных интересов потерпевшего в российском уголовном процессе. Объем настоящей статьи не позволяет углубиться в разработку и обоснование какой-либо концепции. Вместе с тем полагаем возможным высказать некоторые соображения по данному поводу. Известно, что наша страна всегда имела свои национальные особенности практически во всех сферах жизни, в том числе и в законодательстве. Очень трудно было отнести российское законодательство к какой-то одной ярко-выраженной модели, в том числе в сфере уголовного судопроизводства. Поэтому дальнейшей стратегией развития отечественного уголовного процесса с учетом предложенных целей в части отстаивания интересов потерпевшего в общих чертах видится комбинированный подход, сочетающий в себе компенсационную, благотворительную модель, а также модель восстановительного правосудия. С учетом экономических условий развития российского общества реализация предложенных целей уголовного процесса в части возмещения вреда лицам, потерпевшим от преступлений, в первую очередь, должна осуществляться за счет средств виновного (здесь возможно сочетание компенсационной модели и модели восстановительного правосудия в различных вариантах). В случае отсутствия средств у виновного возмещение вреда потерпевшим производить из специально созданных в государстве фондов. Их статус может быть различен: государственные или общественные. Очевидно, что, учитывая количество населения в Российской Федерации и количество жертв преступлений, относительно которых наблюдается постоянный рост, невозможно в нашей стране иметь фонды для возмещения вреда жертвам всех видов преступлений. Однако создать фонды для возмещения вреда, например, по тяжким и особо тяжким преступлениям, вполне возможно. При создании таких фондов следует учитывать международные стандарты в этой области и имеющийся опыт в ряде зарубежных стран.
Таковой в общих чертах видится дальнейшая стратегия развития отечественного уголовного процесса. И
1. См.: Михайловская И. Права личности — новый приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Рос. юстиция. 2002. № 7. С. 2; Сереброва С. П. О цели современного уголовного судопроизводства России // Рос. судья. 2005. № 6. С. 18; Тарнавский О. А. Роль государства и его органов по защите имущественных прав граждан в уголовном судопроизводстве // Вестн. ОГУ. 2004. № 3. С. 55-56; и др.
2. См.: Смирнов А., Калиновский К. Комментарий к УПК РФ. СПб., 2003. С. 72; Химичева Г. П., Химичева О. В. УПК РФ о назначении уголовного судопроизводства // Закон и право. 2002. № 10. С. 36; и др.
3. См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред.
B. В. Мозякова. М., 2002. С. 42; Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. И. Л. Петрухина. М., 2002. С. 23.
4. См.: Григорьев О. А. О целях и задачах уголовного судопроизводства // Закон и право. 2006. № 6.
C. 42; Печников Г. А. О значении цели в судопроизводстве в свете диалектических взглядов Сократа и о презумпциях, функциях в уголовном процессе // Черные дыры. 2004. № 3. С. 347.
5. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 382.
6. Там же. С. 203.
7. Там же. С. 873.
8. Философский энциклопедический словарь. М., 1998. С. 506.
9. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Указ. соч.
С. 225.
10. Там же. С. 446.
11. Ларин А. М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. М., 1986. С. 42-54.
Standard Definition of Appointment of Criminal Legal Proceedings Regarding Protection of the Rights of the Victim Causes Problems in Interpretation
© Varpakhovskaya E., 2010
In the science article the questions of legislative definition of criminal trial purpose are examinated, the author marks imperfection of legal technique at use in the Criminally-remedial code of terms «appointment», «protection».
The author offers to amend the contemporary criminal procedure legislation.
Key words: criminal trial, purpose, goal, problem; defense; protection; appointment; guarantee; victims of crimes; rights; legal interests.
