CC BY
87
ПАМЯТИ Н.А. ТРОИЦКОГО
УДК 378.4(470.44-25)+929 Троицкий
НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ТРОИЦКИЙ И САРАТОВСИЙ УНИВЕРСИТЕТ
С.А. Мезин СГУ им. Н.Г. Чернышевского, кафедра истории России и археологии e-mail: mezinsa@mail.ru
Опираясь на документы университетского архива, мемуары Н.А. Троицкого и собственные воспоминания, автор рассказывает о непростых отношениях Н.А. Троицкого с Саратовским университетом, в котором известный историк учился и проработал более полувека.
Ключевые слова: Н.А. Троицкий, Саратовский университет, советская историография.
NIKOLAY ALEXEEVICH TROITSKY AND SARATOV UNIVERCITY
S.A. Mezin
(Saratov, Russia)
The author tells about complicated relationship between Troitsky and Saratov university where the well-known historian studied and worked for more than half a century. The article is based on the documents from the university archive, N.A. Troitsky memoires and the author's own recollections.
Key words: N.A. Troitsky, The Saratov State University named after N.G. Chernyshevsky, Soviet historiography.
В моей памяти сохранился один, казалось бы, незначительный эпизод тридцатилетней давности. Я находился на Факультете повышения квалификации в МГУ. Время было перестроечное, дискуссионное. Заговорили с коллегами из разных городов о проблемах преподавательской работы. Одна из коллег, узнав, что я из Саратовского университета, вдруг сказала: «Вам -то на что жаловаться и о чем беспокоиться, у вас же есть Троицкий». Сего-
дня мне как-то особенно ясным стал смысл этих слов: благо тому университету, в котором работают такие преподаватели, как Николай Алексеевич Троицкий; тогда студентам, которые являются главной целью нашей работы, есть у кого и чему поучиться; тогда коллегам есть на кого равняться. Рано достигнув научной зрелости, Н.А. Троицкий задавал такую высокую планку исследовательской и преподавательской работы, что трудившимся рядом с ним, ничего не оставалось делать, как бежать за ним к сияющим вершинам науки. В отношении Троицкого не кажутся неуместными эти высокопарные слова. В Саратовском университете работало и работает немало талантливых историков, но опыт общения с коллегами в России и за рубежом убедил меня в том, что в научном мире до сих пор корпорация саратовских историков ассоциируется, прежде всего, с именем Троицкого.
Еще одно подтверждение этому я получил несколько дней назад в письмах незнакомого мне историка из Канады. Узнав о нашей конференции, он написал следующее: «Меня зовут Тони Роки, я библиотекарь в Торонто, в Канаде. По специальности я историк, и я написал свою магистерскую диссертацию о судебной реформе 1864 года в России и о политических процессах от 1864 до 1894 года. Я прочитал две работы Николая Алексеевича Троицкого - "«Народная воля» перед царским судом (1880 — 1891)" и "Царские суды против революционной России (Политические процессы 1871-1880 гг.)". Прочитал многие книги и статьи по этой тематике, но Николай Алексеевич был самым блестящим историком из всех. Он имел редкий дар создать живую панораму целой эпохи российской и европейской истории. Я знаю, что он страдал за убеждения и что он получил несправедливую оценку от некоторых историков, обвиняющих его в прославлении терроризма. Но он стоял за правду и был человеком чистой совести. ...Давно-давно когда я писал диссертацию, я думал, что в мире были только два специалиста по истории политических процессов в России - я и Николай Алексеевич. Он был, по-своему, моим учителем. Очи слезились, когда я узнал о смерти Николая Алексеевич Троицкого - если бы я был в России, я хотел бы познакомиться с ним, пожать его руку и сказать слова благодарности»1.
1 Т. Роки - С. Мезину. 17, 19 мая 2016. Архив автора.
171
В Саратовский университет Николай Троицкий поступил после окончания сельской школы. В архиве университета сохранилось личное дело студента Троицкого2. В нем фотография худенького и от того кажущегося «ушастым» паренька. В автобиографии после сообщения о смерти отца на войне трогательно звучат слова «В годы войны приходилось довольно туго, мать часто болела, я рос хилым»3. Во вступительном сочинении о А.Н. Радищеве (из истории революционной мысли - судьба!), написанном каллиграфическим почерком, абитуриент сделал одну пунктуационную ошибку и получил отличную оценку. Набрав 24 бала из 25 возможных, был зачислен на исторический факультет 16 августа 1949 года.
Сам Николай Алексеевич считал, что Саратовский университет дал ему солидное образование. Среди своих преподавателей выделял Л.А. Дербова и С.М. Стама. Последнего - несмотря на то, что именно он поставил Троицкому - студенту одну из редких (за все годы учебы их было четыре) четверку. Впрочем «идеальным» студентом он не был: не ходил не только на физкультуру (из-за чего едва не был отчислен), но и на семинарские занятия по средним векам. Мария Алексеевна Казакова, которая вела эти семинары, и позже с возмущением вспоминала, что даже курсовую работу он ей передал через кого-то из товарищей. Не без злопамятности она говорила, когда Троицкий уже стал профессором: «А все-таки Валя (жена Николая Алексеевича) умнее его». К студенческой общественной работе он тоже не рвался, но. пел со сцены, во что трудно поверить тем, кто помнит его преподавателем - очень академичным и сдержанным.
Первокурсник Троицкий жил во 2-ом общежитии на Вольской улице, а в соседней комнате жил пятикурсник Евгений Константинович Максимов - один из немногих, кто сегодня помнит Троицкого студентом. «Появился худенький мальчик в рубашке-косоворотке, - вспоминает он, - и по общежитию прошёл слух, что у парня идеальная память, что он необыкновенно начитан».
Свою начитанность Троицкий постоянно пополнял в богатейшей Научной библиотеки СГУ, в которую не перестал ходить
2 Архив СГУ. Ф. Р-332. Алфавит №5 (дополнение). Кн. 3. Д. 14.
3 Там же. Л. 2.
и после того, как стал маститым профессором. Многие помнят Николая Алексеевича в читальном зале научных работников. Он заранее заказывал, как правило, огромную кипу книг, быстро находил в них необходимую информацию, делал короткие выписки, и столь же стремительно уходил, не теряя ни минуты на посторонние дела и разговоры.
Три года, отработанные по распределению в сельской школе, три года аспирантуры в Московском пединституте им. Ленина и год работы по направлению в Шадринском пединституте Курганской области - вот период 1954-1960 годов, когда Троицкий формально не был связан со своей alma mater.
С 1 сентября 1961 года он уже работал ассистентом кафедры истории СССР по приглашению её заведующего Л.А. Дербова4. Очень быстро он прошёл все ступени преподавательского роста: старший преподаватель (1963), доцент (1966), профессор (1972), с 1975 года Николай Алексеевич вступил в должность заведующего кафедрой, как оказалось, на 26 с половиной лет. Со свойственным ему спортивным азартом он подсчитал, что переработал в этой должности другого «чемпиона» - Л.А. Дербова, который заведовал кафедрой 26 лет и два месяца5.
Николай Алексеевич высоко оценивал научные и, за редким исключением, человеческие качества своих коллег по кафедре, о чем свидетельствуют и его статьи к юбилеям коллег, и его книга воспоминаний, где он создал их запоминающиеся портреты. Он гордился тем, что под его руководством кафедра необычайно окрепла в кадровом отношении. Здесь работали 6 профессоров из 12, имевшихся тогда на факультете. Именно при Троицком началось обновление, омоложение коллектива, главным образом, за счет учеников Николая Алексеевича. Как в свое время Дербов, Троицкий стал «составителем» нынешней кафедры истории России. Первенство кафедры на факультете по показаниям научной и учебной работы приносило заведующему большое моральное удовлетворение. Он скрупулезно подсчитывал баллы в «социалистическом соревновании» кафедр, в чем имел конкурента в лице заведующего кафедрой Новой и новейшей истории Игоря Дани-
4 Текущий архив Отдела кадров СГу. Личное дело Н.А. Троицкого.
5 Троицкий Н.А. Книга о любви (Записки историка). Саратов, 2006. С. 224.
ловича Парфенова. «Малым» кафедрам было трудно соревноваться с «большими», что порождало некоторую «ревность» у С.М. Стама, а античник В.Г. Борухович относился к этому с олимпийским и несколько ироничным спокойствием.
Троицкий не раз повторял высказывание Николая Ивановича Пирогова: «Отделить учебное от научного в университете нельзя, но научное и без учебного светит и греет, а учебное без научного только блестит»6. Он и сам поступал в соответствии с этим мнением. В учебной работе со студентами не допускал никакой халтуры. Был блестящим лектором. Тщательно готовил общий курс по истории России XIX века, который со временем «отлился» в ряд учебников, снискавших всероссийскую популярность7. С увлечением он читал многочисленные спецкурсы (наиболее популярные: «Революционное народничество», «Отечественная война 1812 года», «Адвокатура в России»), основанные на собственных исследованиях, которые в свою очередь выходили в виде учебных пособий и монографий. Однако можно заметить, что Троицкий избегал преподавания таких специальных дисциплин, как историография и источниковедение. В последние годы работы на кафедре он практически отказался от ведения семинарских занятий и спецсеминаров. Объяснял это так: «не мог заставить себя "тянуть" заведомо слабые дипломные работы до уровня "четверок"»8.
Всю энергию, «сэкономленную» на преподавательской работе, Н.А. Троицкий направлял в русло научных исследований, вкус и интерес к которым не потерял буквально до последних дней своей жизни. В этом деле он был и, вероятно, остаётся «чемпионом» среди саратовских историков
Большинство из 40 монографий Н.А. Троицкого вышли именно в Издательстве Саратовского университета. Здесь были
6 Троицкий Н.А. Книга о любви. С. 108.
7 Троицкий Н.А. Россия в XIX веке. Курс лекций. М., 2003. Список публикаций Н.А. Троицкого см.: Николай Алексеевич Троицкий. Библиографический указатель. Авт. вступ. ст. и сост. - Ю.Г. Степанов. Саратов, 2002; Дополнения к библиографическому указателю работ Н.А. Троицкого за 20062011 годы. (Сост. - Ю.Г. Степанов) / / Николаю Алексеевичу Троицкому - к юбилею. Саратов, 2011. С. 21-27.
8 Троицкий Н.А. Книга о любви. С. 196.
опубликованы его первая монография о «чайковцах»9 и «докторская» книга о политических процессах в России10, его обобщающая монография о народничестве11 и последняя прижизненная книга о Софье Перовской12. За издание некоторых книг приходилось бороться, как приходилось ему «сражаться» и с некоторыми редакторами, которые брали на себя функции цензора. Начиная с 1978 года (с «Безумства храбрых»), книги Николая Алексеевича стали регулярно выходить в московских издательствах13. Особенно повезло в этом отношении его трудам о войне 1812 года14, что, несомненно, способствовало научной известности Саратовского университета в области гуманитарных наук.
В Саратовском университете (и в других саратовских, и не только саратовских вузах) у Николая Алексеевича осталось немало учеников. Я бы не стал говорить о «школе Троицкого» (это слишком обязывающее понятие), но все они так или иначе продолжают дело Троицкого: и не только тематически; для большинства из них неприемлемым является «потребительское» отношение к источникам, квасной патриотизм, модный ныне монархизм.
В эпоху конформизма Троицкий никогда не был конформистом, что приносило ему немало неприятностей. Расскажу об одном неприятном событии, в котором волею случая оказался замешанным и я. В личном деле профессора Троицкого имеется выписка из приказа ректора СГУ А.М. Богомолова от 30 августа 1982 года: «В связи с грубым нарушением инструкции ВАК СССР по приёму кандидатских экзаменов на историческом факультете по кафедре истории СССР досоветского периода приказываю: зав. кафедрой истории СССР досоветского периода профессору
9 Троицкий Н.А. Большое общество пропаганды 1871-1874 (т. н. «чайков-цы»). Саратов, 1963.
10 Он же. «Народная воля» перед царским судом (1880-1891). Саратов, 1971.
11 Он же. Крестоносцы социализма. Саратов, 2002.
12 Он же. Софья Львовна Перовская. Жизнь. Личность. Судьба. Саратов, 2014.
13 Троицкий Н.А. Безумство храбрых. (Русские революционеры и карательная политика царизма 1866-1882 гг.) М., 1978; Он же. Царизм под судом прогрессивной общественности (1866-1895). М., 1979.
14 Троицкий Н.А. 1812. Великий год России. М., 1988; он же. Александр I и Наполеон. М., 1994 и др.
Н.А. Троицкому объявить строгий выговор», вывести профессора Троицкого из состава Ученого совета СГУ15. Что же произошло?
Первопричина, как ни странно, крылась в семейном раздоре горьковского историка Константина Демиховского. Его сын (заочный аспирант И.В. Пороха) должен был сдавать кандидатский экзамен по истории СССР. Как это было принято по старой инструкции ВАК (см. о «двух темах» в мемуарах А.А. Зимина16), ему были заранее посланы вопросы для собеседования. Однако новая инструкция эту практику отменяла. Письмо И.В. Пороха с вопросами было перехвачено женой Демиховского, которая отправила его с жалобой в ВАК. Было начато судебное расследование. Я тоже сдавал кандидатский экзамен в этот день. Меня вызвали к следователю на допрос. Мне мой научный руководитель Л.А. Дербов тоже дня за два до экзамена сообщил перечень вопросов. Однако, несмотря на уловки следователя, я в этом не сознался (каюсь!). Во-первых, я не хотел, чтобы ликвидировали результаты моего экзамена, к которому я готовился полгода. Во-вторых, я не хотел неприятностей для Л.А. Дербова. В качестве «доказательства» я представил следователю несколько общих тетрадей с выписками из всего списка литературы, рекомендуемой к экзамену. Я отделался, что называется, лишь легким испугом. Без вины виноватым оказался Николай Алексеевич, который в своих показаниях писал, что практика предварительной выдачи вопросов к экзамену была общепринятой, но выдачу таких вопросов Мезину он не подтверждал. (Последнюю фразу «пытавший» меня следователь, давая мне прочитать показания Троицкого, прикрыл рукой, но я успел её прочитать.) Заведующий кафедрой получил сразу шесть взысканий. Впрочем, в этом случае Николай Алексеевич не затаил обиды на родной университет, который, по его словам, уже через полгода после этого «дела» поддержал его кандидатуру в члены-корреспонденты АН СССР.
Постсоветскую действительность, обернувшуюся безудержным падением престижа и зарплаты вузовского преподавателя, Н.А. Троицкий встретил в штыки. Его столкновение с доктором ис-
15 Текущий архив Отдела кадров СГу. Личное дело Н.А. Троицкого.
16 См.: Судьбы творческого наследия отечественных историков второй половины XX века / Сост. А.Л. Хорошкевич. М., 2015. С. 309.
торических наук губернатором Д.Ф. Аяцковым едва не закончилось увольнением из Саратовского университета. Ректор Д.И. Тру-бецков, несомненно, лично уважавший Николая Алексеевича, обещал тогда подыскать для него место «в одном из коммерческих вузов». Факультет во главе с деканом В.С. Мирзехановам горой встал за Троицкого. Я полагаю, что многие еще помнят вызывавшую чувство неловкости «примирительную» встречу губернатора с «взбунтовавшимися» историками в 503 аудитории X корпуса в 2002 году. Уже после ухода Аяцкова с поста губернатора университет дважды подавал документы на присвоение Н.А. Троицкому звания «заслуженного деятеля науки». Несмотря на поддержку тогдашнего министра образования области, бывшего студента Николая Алексеевича И.Р. Плеве, областные чиновники не пропустили его кандидатуру.
В печально памятной для исторического факультета борьбе декана В.С. Мирзеханова с ректором Л.Ю. Коссовичем Николай Алексеевич активно встал на сторону декана, которого называл лучшим из всех деканов, руководивших на его памяти факультетом. У Троицкого было особое, почти отеческое отношение к Мир-зеханову, который был другом и однокурсником его погибшего сына Димы. Велихан Салманханович в свою очередь морально и материально поддерживал Троицкого в трудное время. После ухода с факультета Мирзеханова отношения Н.А. Троицкого с администрацией складывались не лучшим образом. В частности, перестал издаваться в СГУ редактируемый им сборник «Освободительное движение в России». Сам Николай Алексеевич говорил, что в случае изгнания его из классического университета он найдет место в Техническом университете, где работал по совместительству и пользовался неизменной благосклонностью ректора-историка И.Р. Плеве.
Кафедра всегда поддерживала своего бывшего заведующего и научного лидера. Все пожелания Николая Алексеевича по нагрузке выполнялись. Часы аспирантской педагогической практики всегда вписывались в карточку Николая Алексеевича независимо от того, кто был руководителем аспиранта. Члены кафедры помогали профессору в компьютерном наборе документов и текстов: компьютер Николай Алексеевич так и не освоил. Думаю, что
его подвел «комплекс отличника»: не овладев компьютерной грамотой с первой попытки, он отказался от дальнейшей учебы. В 2011 году кафедра организовала конференцию к 80-летнему юбилею Николая Алексеевича; был издан большой сборник материалов конференции17. Признаюсь, что мне было немного обидно слышать от Николая Алексеевича слова о том, как пышно чествовали его по поводу того же юбилея в Техническом университете, какой роскошный был фуршет. Мне подумалось: неужели он, столь искушенный в вузовской политике, не сознаёт разницу между скромными возможностями его коллег по кафедре и щедростью ректора Плеве. Однако вслух я ничего не сказал.
Действуя в духе Николая Алексеевича, которого почитаю как одного из своих учителей, замечу, что в общении с коллегами он был сдержанным, ровным, если дело не касалось его лично, но если задевались его научный авторитет, честь и имя, он мог «бросить бомбу», как его исторические герои. Некоторая «закрытость» нашего коллеги иногда вызывала недоумение. Вспоминается такой случай: 19 декабря 2001 году проводилась научная конференция «Освободительное движение в России как историографическая проблема», приуроченная к его 70-летию. Из Петербурга приехал для участия в конференции и поздравления юбиляра академик Б.В. Ананьич, из Нижнего Новгорода - наш давнишний друг профессор В.А. Китаев. Был редкий случай, когда Николай Алексеевич пригласил коллег по кафедре отпраздновать его юбилей за праздничным столом у себя дома. Позвал он и Владимира Анатольевича. А милейший Борис Васильевич остался без приглашения. Мы решились спросить Николая Алексеевича: «Почему?». «Я его недостаточно знаю», - ответил юбиляр.
Никакого изгнания Николая Алексеевича из университета не произошло, хотя слухи об этом муссировались. На конференции, посвященной 90-летию В.В. Пугачева, 23 октября 2013 года ректор Саратовского социально-экономического института С.Ю. Наумов во всеуслышание заявил, о том, что Троицкий изгнан из СГу: «Спасибо Игорю Рудольфовичу Плеве, приютившему известного ученого».
17 Николаю Алексеевичу Троицкому - к юбилею: Сборник статей / под ред. С.А. Мезина. Саратов, 2011.
Саратовский университет имени Н.Г. Чернышевского, конечно, не был для Николая Алексеевича пустым звуком: здесь он получил образование и стал известным ученым, но не был он для него и высшей ценностью. «Очень жалею о том, что было отменено. моё избрание по конкурсу на должность профессора в МГПИ им. В.И. Ленина 24 декабря 1973 года»18, - отмечал он. (Правда, главным мотивом сожаления была его уверенность в том, что в случае переезда в Москву не погиб бы под поездом его сын). О другом случае он писал в своих мемуарах: если бы кафедра и университет не согласилась принять его ученика В.С. Парсамова на место умершего И.В. Галактионова, он готов был уйти в другой вуз19. Слава богу, этого не произошло. Судьба распорядилась по-другому. Заявление об увольнении из университета Троицкий подписал 5 мая 2014 года - только подписал, писать ему уже было трудно. 28 мая Николая Алексеевича не стало. Так что до последних дней он оставался историком Саратовского университета, того самого, о котором написал в 2005 году: «Теперь университетов в Саратове - с полдесятка, но подлинный (в точном смысле слова) остаётся один: СГУ имени Н.Г. Чернышевского»20.
Недруги называли Н.А. Троицкого «саратовским Покровским», я бы назвал его «Тарле Саратовского университета». Полагаю, что такой эпитет Николай Алексеевич посчитал бы для себя лестным. Завершить хочу выражением надежды, что благополучно разрешится вопрос с архивом Н.А. Троицкого, и его ученики и последователи получат возможность создать настоящую научную биографию выдающегося ученого, которой он достоин.
18 Троицкий Н.А. Книга о любви. С. 264.
19 Там же. С. 219-220.
20 Там же. С. 27.
