CC BY
48
Bibliography
1. Gorbanj, O.A. Realizaciya slovoobrazovateljnihkh modeleyj v yazihke sovremennoyj publicistiki // Razvitie slovoobrazovateljnoyj i leksicheskoyj sistemih russkogo yazihka. - Saratov.
2. Lopushanskaya, S.P. Zakonomernosti sochetaemosti morfem (na materiale russkikh glagolov dvizheniya) // Neue Wege der slavistischen Wortbildungsforschung: 2. Tagung der Internationalen Komission fjr slavische Wortbildung, Magdeburg, 9. - 11.10.97. Magdeburg : Peter Lang, 1999 (Sonderruck).
3. Lopushanskaya, S.P. Vzaimodeyjstvie russkogo literaturnogo yazihka i nizhnevolzhskikh govorov po dannihm matrichnoyj rekonstrukcii // Vzaimodeyjstvie russkogo literaturnogo yazihka i territorialjnihkh dialektov. - Volgograd, 2005.
4. Kosova, M.V. Matrichnaya rekonstrukciya processa terminologizacii russkoyj glagoljnoyj leksiki // Russkaya slovesnostj v kontekste sovremennihkh integracionnihkh processov: materialih Vtoroyj Mezhdunar. nauch. konf., g. Volgograd, 24-26 apr. 2007 g.: v 2 t. - Volgograd, 2007. - T. 2.
5. Milovanova, M.V. Matrichnaya rekonstrukciya kak metod ehkolingvisticheskogo monitoringa yazihka regiona / M.V. Milovanova, E.V. Terentjeva // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. - 2010. - № 2 (12). - Ser. 2. Yazihkoznanie.
6. Gorbanj, O.A. Drevnerusskie glagolih dvizheniya v sisteme yazihka i v tekste. - Volgograd, 2002.
7. Lopushanskaya, S.P. Izmenenie semanticheskoyj strukturih russkikh bespristavochnihkh glagolov dvizheniya v processe modulyacii // Russkiyj glagol (v sopostaviteljnom osvethenii). - Volgograd, 1988.
8. Lopushanskaya, S.P. Razvitie i funkcionirovanie drevnerusskogo glagola: ucheb. posobie. - Volgograd, 1990.
9. Sheptukhina, E.M. Modulyacionno-markiruyuthaya i derivacionno-markiruyuthaya funkcii drevnerusskikh glagoljnihkh pristavok v processe slovoobrazovaniya // Izuchenie i prepodavanie russkogo yazihka: Yubileyjnihyj sbornik. - Volgograd, 2001.
Статья отправлена в редакцию 18.01.12
УДК 82:81-26; 82:81'38
Pogrebnyak Yu. У NON-TYPICAL CASES OF INTERIOR AND EXTERIOR DISCOURSE INTERACTION IN WORK OF FICTION. Interior discourse presents a cognitive-emotional model of perception and assimilation of the world by an individual, created by another individual - an author of some work of fiction. In the given article some non-typical cases of interior and exterior discourse interaction are considered as a stylistic device.
Key words: interior discourse, stylistic device, work of fiction, character, author, sense interaction .
Ю.В. Погребняк, докторант ВГПУ, г. Волгоград, E-mail: pyuma@yandex.ru
НЕТИПИЧНЫЕ СЛУЧАИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ИНТЕРИОРИЗОВАННОГО И ЭКСТЕРИОРИЗОВАННОГО ДИСКУРСА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ
Интериоризованный дискурс представляет собой модель когнитивно-эмоционального восприятия и освоения мира субъектом, создаваемую другим субъектом - автором художественного произведения. В предлагаемой статье рассматриваются нетипичные случаи взаимодействия интериоризованного и экстериоризованного дискурса как стилистическое средство.
Ключевые слова: интериоризованный дискурс, стилистическое средство, художественное произведение, персонаж, автор, взаимодействие смыслов.
Рассматриваемый нами интериоризованный дискурс является своеобразным способом моделирования сознания субъекта с позиций одновременно лингвистики, психологии и литературоведения. Интериоризованный дискурс моделирует освоение мира субъектом «изнутри», в отличие от экстериоризованного дискурса, который, напротив, изображает освоение мира субъектом «извне». Интериоризованный дискурс - модель когнитивноэмоционального восприятия и освоения мира субъектом, создаваемая другим субъектом, а конкретно, автором художественного произведения. При этом воображаемый субъект - персонаж, может быть назван «квазисубъектом», обладающим «квазисознанием», так как является вымышленным.
Интериоризованный дискурс является средством экспликации внутреннего мира персонажа, качественно отличающимся по своей природе от другого средства изображения внутреннего мира персонажа - экстериоризованного дискурса. Интериоризо-ванный дискурс тяготеет к эксплицитности, так как он довольно в прямой форме передает мысли и переживания героя художественного произведения, тогда как экстериоризованный дискурс, напротив, тяготеет к имплицитному (непрямому) изображению внутреннего мира героя.
Н. Д. Голев проводит анализ некоторых аспектов внутренней речи, «мыслеформ», «ментальных контекстов» на примере творчества В.М. Шукшина и делает интересное замечание о том, что переход от описания внешних событий и внешней речи к ментальным контекстам и внутренней речи всегда является творческой проблемой, художественное решение которой составляет особенности идиостиля писателя. Автор анализирует динамические типы ментальных контекстов, таких как переход от «чужой» речи к «своей»; 2 переход от «своей» речи к «чужой»; переход от внешней речи к внутренней; переход от внутренней речи персонажа к его внешней речи; переход от реаль-
ной речи к гипотетической; переход от гипотетической речи к реальной; переход от авторского описания внутреннего состояния персонажа к самоописанию через внутреннюю речь; переход от самоописания внутреннего состояния к авторскому описанию; переход от ментальных контекстов, представляющих внутреннее состояние героя, к описанию состояния автора; переход от внешне-событийных контекстов к ментальным; переход от ментальных контекстов к внешне-событийным [1].
Представленная классификация кажется разноплановой. Однако нельзя не согласится с тем, что и внутренняя речь и ментальные контексты в терминологии Н.Д. Голева не могут рассматриваться только в пределах шкалы «интериоризация-экстериоризация».
На наш взгляд, интериоризованный дискурс наряду с измерением «интериоризация - экстериоризация», должен рассматриваться с учетом других измерений дискурса, таких как «свое -чужое», вытекающих отсюда пространственных отношений «здесь - там», «реальный мир - нереальный мир» (виртуальный, вымышленный, сновидный и т. д.) с учетом отношений «автор - персонаж», «сознательное - бессознательное», и «экспликация - импликация». Понятие интериоризованного дискурса связано с такими категориями, как «сознание», «внутренняя речь», «порождение высказывания», «рефлексия».
К типичным, то есть к более или менее повторяющимся случаям использования интериоризованного дискурса, мы относим следующие ситуации взаимодействия смыслов интериоризованного дискурса и внешнего диалога персонажа:
1. Внешний диалог и интериоризованный дискурс связаны друг с другом по смыслу:
а) внешний диалог и интериоризованный дискурс взаимо-дополняют друг друга.
б) внешний диалог и интериоризованный дискурс контрастируют друг с другом. Сюда можно отнести те случаи, когда тема интериоризованного дискурса и внешнего диалога персонажей совпадает, но их смысловая оценка различна. Попросту говоря, персонажи, или персонаж высказывает суждения, оценочно противоположные его истинному мнению. Это также очень сильно характеризует героя произведения.
2. Внешний диалог и интериоризованный дискурс не связаны друг с другом по смыслу. Однако какая-то ассоциативная связь может присутствовать.
Также можно выделить два типа смыслового взаимодействия слов автора и интериоризованного дискурса персонажа:
1. Слова автора и интериоризованный дискурс связаны друг с другом по смыслу и взаимодополняют друг друга.
Интересно отметить, что случаи, когда интериоризованный дискурс и слова автора контрастируют друг с другом отсутствуют, по всей вероятности, потому что такое их взаимодействие полностью нарушало бы основы работы человеческой психики и основы построения художественной композиции.
2. Слова автора и интериоризованный дискурс не связаны друг с другом по смыслу. В этом случае автор предоставляет читателю самостоятельно выстроить цепочку смысловых ассоциаций.
Иногда интериоризованный дискурс вступает в очень сложное взаимодействие со словами автора и персонажей.
Рассмотрим некоторые нетипичные случаи такого стилистического усложнения интериоризованного дискурса.
1. Часто интериоризованный дискурс персонажа строится на фоне экстериоризованного диалога персонажа с учетом третьего наблюдателя. Если персонажи ведут диалог в присутствии наблюдателя, тогда, естественно, диалог строится с учетом наблюдателя, и нтериоризованный дискурс также строится с учетом наблюдателя.
В приведенном ниже отрывке главная героиня романа «Мужчина-подарок» Надежда стремится не показывать своей обиды любимому мужчине Егору по поводу того, что, как ей кажется, у него есть любовные отношения с другими женщинами. Надежда разговаривает по телефону со своей приятельницей в присутствии Егора так, как с любовником, желая показать Егору, что у нее также есть другие любовные отношения, как и у него.
В данном случае интериоризованный дискурс «... и тут вспомнила еще одну деталь, которая наверняка заставит моего нежданного-негаданного любовника слегка позеленеть от злости. Хоть он и бабник, но, думаю, и ему будет неприятно то, что я довольно регулярно занимаюсь сексом еще кое с кем» используется автором для пояснения и более яркого выражения смешанных чувств героини - любви, обиды, злости, желания мести, наигранной веселости и др.
Зазвонил телефон. Практически обнаженная, я схватила трубку. Звонила моя давняя, еще институтская приятельница с очень подходящим к случаю именем - Сашка. Я послала мысленную благодарность Михайлушкину, который буквально перед разводом поставил на кухне второй телефонный аппарат, и мой разговор происходил при Горыныче. <...>
- Ты всегда найдешь, чем угодить женщине, - заявила я, после чего Сашка довольно долго ошарашенно молчала в трубку.
- Значит, договорились? - перехватила я инициативу.
- Договори-и-лись... - несколько растерянно протянула приятельница.
- Ну и отлично! - преувеличенно радостным голосом прокричала я и тут вспомнила еще одну деталь, которая наверняка заставит моего нежданного-негаданного любовника слегка позеленеть от злости. Хоть он и бабник, но, думаю, и ему будет неприятно то, что я довольно регулярно занимаюсь сексом еще кое с кем [2, с. 121-122].
2. Другой случай нестандартного использования интерио-ризованного дискурса - озвучивание персонажем своего инте-риоризованного дискурса, то есть некоторая экстериориризация интериоризованного дискурса.
В следующем отрывке главный герой романа «Любовники» Костя, прожив долгую счастливую жизнь с Диной, не имея возможности жениться на ней, озвучивает свою непроизнесенную много лет назад фразу - ну-ну, девочка, вспомнишь когда-нибудь свои слова!
Тогда Костя думал, что любовь Дины к нему быстро пройдет, когда она узнает, что Костя женат на любовнице своего отца
и не имеет возможности расторгнуть этот брак. Но Дина не разлюбила его вопреки собственным убеждениям и осуждению советского общества.
- А я ведь тебе не верил... - Костя улыбнулся. - Помню, как ты сказала... - Он передразнил решительный голос Дины: «Я уже влюблена! В вас! Только требовать от вас я ничего не намерена!» Про себя я тогда подумал: ну-ну, девочка, вспомнишь когда-нибудь свои слова! А вспоминаю-то я. - и снова поцеловал Дину [3, с. 243].
Автор прибегает в данном случае к такому приему, чтобы полнее раскрыть образ персонажа, показать большую степень доверия между любящими людьми, которые прожили счастливую жизнь, так как обычно глубоко личные мысли можно сказать только очень близкому человеку.
3. Также своеобразным использованием интериоризованного дискурса можно считать те случаи, когда персонаж предполагает интериоризованный дискурс другого персонажа. Для введения такого типа интериоризованного дискурса в произведение часто используются такие слова, как типа, мол, будто.
В приведенном ниже отрывке из упомянуторго выше романа «Любовники», девушка Дина предполагает интериоризован-ный дискурс другого персонажа, своего сокурсника Артура при его попытке поцеловать ее - «можно?»
Дина поднялась со стула и удивленно посмотрела на Артура. Он взял ее за плечи, приблизил свое лицо к Дининому. Он смотрел ей в глаза, будто спрашивал: можно? Наверное, если б он не спрашивал, а просто поцеловал, Дина не стала бы противиться [3, с. 32].
Автор использует такой прием для того, чтобы показать читателю героя с позиций другого персонажа, увидеть его глазами другого персонажа.
4. Довольно редко интериоризованный дискурс используется автором как средство описания чувств или мнений представителей класса или группы лиц. Это, если так можно сказать, собирательный интериоризованный дискурс.
В приведенном ниже отрывке из романа «Амальгама счастья» главная героиня Даша поражена той степени непонимания, которая возникла между ней и ее давним другом и поклонником Вадиком.
Были в этой горечи и мудрость, и насмешка, и чуть ироничное сочувствие, и даже некий мужской шовинизм - что вы, бабы, можете знать о настоящих мужских горестях? - не было только истинного понимания [4, с. 290].
В приведенном примере даётся характеристика чувства мужского шовинизма через внутреннюю речь типичного обладателя этого чувства Вадика - «- что вы, бабы, можете знать о настоящих мужских горестях?».
Автор показывает здесь, что Вадик - обычный мужчина, он думает как все мужчины, возможно, поэтому главная героиня не любит его, несмотря на все его старания. Она ищет необыкновенного мужчину такого, который присутствует в ее мечтах. Автор использует такой прием для того, чтобы показать читателю, что какой-либо персонаж относится к определенному классу людей.
5. Иногда в произведении может быть представлен инте-риоризованный дискурс, который персонаж намеревается сделать экстериоризованным в подходящей для этого ситуации. Это случаи внутреннего проговаривания слов, обращённых к собеседнику, которые субъект планирует произнести в будущем.
Вот прикатит полковник домой, ужаснётся тем дровам, которые наломал Витька, и тут я с достоинством сообщу: Не расстраивайтесь, милый! Эту даму убил господин N! [5, с. 38].
В предложенном выше примере слова главной героини Даши Васильевой «Не расстраивайтесь, милый! Эту даму убил господин N1» мысленно проговариваются ею и планируются быть произнесёнными, но в голосовой речи они не будут произнесены в рамках указанного произведения. Этот пример представляет собой воображаемый, мыслимый как возможный в будущем фрагмент дискурса. В данном случае интериоризованный дискурс несёт сильную стилистическую нагрузку. Главная героиня очень желает раскрыть очередное преступление и похвастаться этим перед своим другом, полковником милиции, и его помощником Витькой. Однако оказывается, что раскрыть это преступление не так просто, поэтому эти слова оказываются так и не произнесёнными главной героиней. Преступление раскрыто, но не с такой лёгкостью, как планировала героиня.
6. Интериоризованный дискурс персонажа дан в его же ным в собаку при помощи зелья - «Вот откуда взялся дедов
интериоризованном дискурсе. Чаще всего - это те случаи, когда пес!» - поняла я и проснулась.
персонаж думает во сне. Я сбросила грязный плащ, сапоги и, как была в новой юбке
В приведенном ниже отрывке представлен сон главной ге- и т°лст°м джемпере так и улеглась на дедов т°пчан. Он на-
роини Надежды. Узнав, что ее любимый мужчина Егор собира- бросил на меня какую-то шубейку, и я, измученная дорогой
ется жениться на другой женщине, Надежда, не вполне пони- и самыми мрачными размышлениями, почти мгновенно усну-
мая, что она делает под влиянием сильных эмоций, едет в де- ла. Снился мне все тот же, клубящийся холодным туманом.
ревню к деду Егора, неосознанно ища у него поддержки. Я просила десятилетнего мальчишку на лодке отвезти меня
Впечатления от реальной поездки (мальчик на лодке перевозит обратно в Петербург, но он требовал с меня непомерную плату
героиню и тетку с корзинами через реку Мсту, расположенную в виде Димкиной жизни и заливисто смеялся, когда я в ужасе
п ,- п,- „ бежала от него на берег А на берегу веселились все та же
недалеко от Петербурга. Дед Егора вместе со своей собакой и| пс|и па и'ус|- " па осослштоо т
тетка с корзинами и Иван Игнатьич. Они смешивали в поход-
встречает Надежду, поит ее чаем с травами и укладывает спать) преобразовываются в мозгу женщины в состоянии сна в при-
ном котелке воду Ахеронта, Леты и Мсты с какими-то снадобьями из теткиных корзин, кипятили ее на костре, а потом пили
чудливые картины, где происходит смешение различных хроно- это зелье и превращались в собак, таких же серо-голубых, как
топов. реальный хронотоп современные окрестности Петер- туман, клубящийся над рекой. «Вот откуда взялся дедов пес!»
бурга, где протекает река Мста переплетается в сознании геро- - поняла я и проснулась с головной болью и, как мне показа-
ини с мифическим хронотопом царства мертвых, где находятся лось, нечеловечески усталой [2, с. 275].
реки Ахеронт (река скорби) и Лета (река забвения) - «Они сме- Рассматриваемый нами интериоризованный дискурс - яв-
шивали в походном котелке воду Ахеронта, Леты и IVIcivbi...». ление комплексное и многоплановое, что подтверждается его
В этом отрывке главная героиня романа «Мужчина-гюда- сложным характером взаимодействия с экстериоризованным
рок» Надя во сне догадывается, что пес, который живет у деда дискурсом, его разнообразными способами представленности
ее жениха, в действительности является человеком, превращен- в художественном произведении.
Библиографический список
1. Голев, Н.Д. Структура внутренней речи в рассказах В.М. Шукшина (к проблеме взаимодействия разных типов речи в ментальных
контекстах) // Проза В.М. Шукшина как лингвокультурный феномен: сб. ст. / под ред. В.А. Пищальниковой. - Барнаул, 1997.
2. Демидова, С. Мужчина-подарок. - М., 2006.
3. Добровольская, Ю. Любовники. - М., 2008.
4. Рой, О. Амальгама счастья. - М., 2009.
5. Донцова, Д. Привидение в кроссовках. - М., 2009.
Bibliography
1. Golev, N.D. Struktura vnutrenneyj rechi v rasskazakh V.M. Shukshina (k probleme vzaimodeyjstviya raznihkh tipov rechi v mentaljnihkh
kontekstakh) // Proza V.M. Shukshina kak lingvokuljturnihyj fenomen: sb. st. / pod red. V.A. Pithaljnikovoyj. - Barnaul, 1997.
2. Demidova, S. Muzhchina-podarok. - M., 2006.
3. Dobrovoljskaya, Yu. Lyubovniki. - M., 2008.
4. Royj, O. Amaljgama schastjya. - M., 2009.
5. Doncova, D. Prividenie v krossovkakh. - M., 2009.
Статья поступила в редакцию 13.01.12
УДК 82.08: 159.9
Prischepa V.P THE PROBLEMS OF THE ARTISTIC TRANSLATION: THE PURPOSE OF ACTIVITY IN TRANSLATIONS OF A. PRELOVSKY. In the article is investigated the problems of the artistic translation on the example of the creation of outstanding poet A.Prelovsky in the aim to point out the purposes of his activity in translations. Also the author describes the specification of A. Prelovsky's translations of Yakut, Buryat, Khakass poetry.
Key words: translation, ethnic poetry, interpretation, artistic specification.
В.П. Прищепа, д-р филол. наук, проф., Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова, Институт филологии и журналистики, г. Абакан, E-mail: agrib66@mail.ru
ПРОБЛЕМЫ И ПРИЧИНЫ ОБРАЩЕНИЯ А.В. ПРЕЛОВСКОГО К ХУДОЖЕСТВЕННОМУ ПЕРЕВОДУ ТЕКСТОВ СИБИРСКИХ НАЦИОНАЛЬНЫХ ПОЭТОВ
В статье рассматривается проблема художественного перевода на примере творчества поэта А.В. Прелов-ского с целью выявления причин обращения к переводной деятельности и выявления художественных особенностей решения переводов якутской, бурятской, хакасской поэзии.
Ключевые слова: перевод, этническая поэзия, интерпретация, художественное своеобразие.
Среди основного круга проблем художественного перевода можно выделить следующие: проблема переводимости, адекватности перевода оригинальному произведению, проблема бытования перевода на русском языке и проблема взаимовлияния творчества переводимого писателя и оригинальной поэзии переводчика. К этому ряду следует добавить и проблему смысловой многоплановости слова, интерпретации иносказательного поэтического текста.
Для того, чтобы выявить особенности их решения А.В. Пре-ловским, обратимся первоначально к выявлению причин появления переводов русского поэта.
О своём втором, поэтическом, рождении писатель вспоминает так: «Первая строка... Зимней якутской ночью выскочил во двор и остолбенел: небо надо мной было охвачено северным
сиянием. Это были не традиционные круговые ленты сполохов, но разноцветные накрапы - как бы застывшие гирлянды праздничного салюта. Они усыпали все небо от края и до края, словно гигантские космические соцветия, росли и таяли, меняя цвета от всех оттенков зеленого до всех голубых и розовых. Восторг от увиденного и желание поделиться этим с ближними, спящими в дому, породили первые корявые рифмованные строчки» [1, с. 6].
Несомненно, детские впечатления от увиденного эмоциональная память человека сохраняет на всю жизнь. И, думается, что сибирская природа, восхищение её уникальностью сыграли не последнюю роль не только в определении своей темы в литературе, но и невольно пододвинули к задаче передать русскому читателю и национальное мировидение - через художествен-
