CC BY
54
УДК 800
Ю. В. Погребняк Психологические функции интериоризованного дискурса
В предлагаемой статье рассматривается типология функций интериоризованного дискурса, который представляет собой модель внутренней речи героя художественного произведения, создаваемую автором данного произведения. Подробно анализируются психологические функции интериоризованного дискурса (функции собственно внутренней речи, представленные в интериоризованном дискурсе).
In the given article types of functions of interior discourse are considered. Interior discourse presents a model of inner speech of a character in a piece of fiction, created by the author of this work. Psychological functions of interior discourse (functions of inner speech itself, represented in interior discourse) are analyzed in detail.
Ключевые слова: интериоризованный дискурс, внутренняя речь, внутренний монолог, художественно-композиционные функции, психологические функции, функции самоидентификации, функции саморегуляции, функции самопонимания.
Key words: interior discourse, inner speech, inner monologue, artistic- compositional functions, psychological functions, functions of self-identification, functions of selfregulation, functions of self-understanding.
В данной работе рассматривается интериоризованный дискурс как разновидность типов дискурса, выделяемых на основании психологического критерия. Интериоризованный дискурс в нашем понимании представляет собой модель внутренней речи персонажа, созданную автором художественного произведения. Под интериоризованным дискурсом мы понимаем не только собственно внутренний монолог, но и внутренние образы, частично произносимые высказывания героя, шепотную речь, эмоциональные переживания, находящие то или иное выражение в структуре текста. Основным признаком и, одновременно, критерием выделения ин-териоризованного дискурса является его эгоцентричность, то есть направленность сознания субъекта на себя (общение с собой) в отличие от экстериоризованного дискурса, где сознание субъекта направлено на другой объект. Другими признаками интериоризованного дискурса, на наш взгляд, следует считать искренность, спонтанность, минимизацию лингвистических и социальных норм, отсутствие игры и театральности, интимность и низкую степень самоконтроля, преимущественно монологическую форму речи, специфическую информативность о внутреннем состоянии субъекта, смысловую неопределенность, эмотивность, отсутствие стереотипности, личную оценочность и побудительность.
Интериоризованный дискурс сочетает в себе особенности собственно внутренней речи и специфические особенности, характерные только для
интериоризованного дискурса - такие, как, например, монтажность, влекущую за собой усиление воздействия на читателя, усиление смысловой насыщенности по сравнению с внутренней речью.
Интериоризованный дискурс строится на определённом языке моделирования внутренней речи, внутренних эмоций, переживаний, образов и т. д. Внутренние психические процессы личности трудно моделировать при помощи средств естественного языка. «Ограничения языков моделирования обычно преодолеваются путем разработки новых языков и развития используемых» [9, c. 14]. Креолизованные, гибридизированные формы языка внутренних психических процессов и состояний персонажа и автора одновременно представляют собой пример создания своеобразного нового языка с очень индивидуальными, общественно не устоявшимися значениями и смыслами.
В. П. Серкин говорит о разработке субъект-субъектного подхода в отличие от применяемого сейчас и применявшегося ранее субъект-объектного подхода к изучению психических явлений и утверждает, что «... при использовании метода интроспекции исследователь пытается работать одновременно как два субъекта <...>. Получаемый интраспекциони-стом продукт, таким образом, является результатом взаимодействия деятельностей двух субъектов, и именно так и должен анализироваться» [9, с. 143-144]. На наш взгляд, интериоризованный дискурс должен изучаться с позиций субъект - субъектного подхода, где необходимо учитывать тесное единство автора художественного произведения, который путем метода интроспекции пытается создать внутреннюю речь персонажа, самого персонажа, чей интериоризованный дискурс представлен в произведении, и читателя, которому адресовано произведение.
В интериоризованном дискурсе наблюдается смешение видов образности, реализуется попытка вербально передать живописные детали, предметные образы, психологические состояния. С. Хоружий, например, указывает на то, что в «Улиссе» Джойс не просто описывает чувственные образы, а передаёт впечатления от них через словесные эквиваленты [10]. В интериоризованном дискурсе автор также использует словесные эквиваленты для передачи внутреннего психического состояния не только персонажа, но и отчасти своего.
Мы разделяем мнение В. П. Серкина о том, что «модель явления, описываемого через свои отражения, практически всегда строится как функциональная» [9, с.146] и считаем, что такое сложное многомерное явление, как интериоризованный дискурс, естественно, требует построения функциональной модели в рамках субъект-субъектного подхода.
Мы считаем, что интериоризованному дискурсу присущи разные группы функций:
1) общеречевые (присущие языку-речи вообще и, в частности, собственно внутренней речи и интериоризованному дискурсу),
2) художественно-композиционные (направленные в большей степени на раскрытие замысла художественного произведения),
3) психологические (функции собственно внутренней речи, представленные в интериоризованном дискурсе, связанные с отображением внутреннего состояния субъекта).
Естественно, что такое выделение групп функций весьма условно, так как в отдельных моментах функции разных групп могут пересекаться.
Различные психические явления находят своё отражение в языке индивида, в особенности в его внутренней речи, формой выражения которой является рассматриваемый нами интериоризованный дискурс. Вслед за М. М. Бахтиным эти функции мы рассматриваем как функции первичного порядка, то есть как функции, принадлежащие собственно внутренней речи, нашедшей своё выражение в художественном произведении в виде ин-териоризованного дискурса [1, с. 161]. Функциями вторичного порядка мы считаем художественно-композиционные функции, которые направлены на раскрытие замысла художественного произведения.
Рассмотрим психологические функции интериоризованного дискурса, то есть такие функции, которые направлены на реализацию внутреннего потенциала личности. Человек от природы способен к самосовершенствованию; каждого человека надо изучать как единое, уникальное, организованное целое; центральной характеристикой личности является её единство и общность. Такие потребности, как физиологические, потребности безопасности и защиты, потребности принадлежности и любви, потребности самоуважения, потребности самоактуализации (потребности личного самосовершенствования) располагаются иерархически в структуре личности и являются мотивационными процессам развития личности [11, с. 510].
Исходя из этого утверждения, функции интериоризованного дискурса можно условно разделить на три группы:
1) функции, связанные с удовлетворением физиологических потребностей личности;
2) функции, связанные с удовлетворением элементарных эмоциональных потребностей личности;
3) функции, связанные с удовлетворением высших духовных потребностей личности.
Нами было отмечено, что интериоризованный дискурс в большинстве случаев реализуется в ракурсе бытового или бытийного общения, что связано с реализацией упомянутых выше физиологических, элементарных эмоциональных и высших духовных потребностей личности. Например, в следующем отрывке главная героиня романа задумывается о том, что такое счастье и как его найти в жизни: «День, ночь и утро, просыпаешься, а ощущения счастья нет, - вздыхала Наташа Тупицина, правя роман. -Просто нет ощущения счастья. Сладкий сон и суровая реальность так
далеки друг от друга! - отвечала она себе, прислушиваясь к крепкому храпу супруга из приоткрытой спальни. - Пожалуй, радует лишь забавное каре с косичкой, которое изобрёл для меня стилист Тодчук» [3, с. 235]. Здесь прослеживаются функции, связанные с удовлетворением высших духовных потребностей личности (в данном случае - поиск счастья) и функции, связанные с удовлетворением элементарных эмоциональных потребностей (радость героини по поводу своей новой причёски).
А. Ф. Лосев, рассуждая о понятии «личность», указывает на несомненные ее характеристики - самосознание, «интеллигенцию», ядро и акцидентные самопроявления. Личность всегда есть противопоставление себя внешнему, окружающему и противопоставление себя себе же в акте самонаблюдения. В личности всегда есть два неделимых плана - внешний и внутренний, которые часто отождествляются [6]. Во внутренней речи индивида особенно четко прослеживается взаимодействие внешнего и внутреннего планов личности, а также взаимодействие личности с окружающей средой.
Известный психолог А. Бандура в своей социально-когнитивной теории отводит большое место способности человека к саморегуляции. Ученый считает, что именно посредством вербальных и образных репрезентаций мы производим и сохраняем опыт таким образом, что он служит ориентиром для будущего поведения. Способность человека формировать образы желаемых будущих результатов и выливаться в поведенческие стратегии, направленные на то, чтобы вести человека к определённым целям.
Используя способность к оперированию символами, в том числе и языковыми, субъект может решать проблемы, не обращаясь к личному поведению проб и ошибок, человек может предвидеть последствия различных действий и соответственно изменять, моделировать своё поведение. Люди формируют когнитивный образ определённой поведенческой реакции через наблюдение поведения другого человека, и эта закодированная информация служит ориентиром в их поведении.
А. Бандура полагает, что существуют две основные внутренние репрезентативные системы, с помощью которых поведенческая модель сохраняется в памяти человека. Первая - образное кодирование. Виртуальные образы играют решающую роль в научении через наблюдение на ранних стадиях развития человека, когда отсутствуют лингвистические навыки.
Вторая репрезентативная система заключается в вербальном кодиров-нии. При помощи невокализованных речевых описаний (кодов) оно проявляется в мысленном проговаривании того, что и как лучше сделать. Человек может молча повторять последовательность выполнения моделируемой деятельности. По мнению А. Бандуры такие вербальные коды в большой степени способствуют научению через наблюдение [11: 374-409].
Таким образом, можно утверждать, что мотивационной основой инте-риоризованного дискурса является стремление индивида, к самоактуализации, или самореализации, то есть к воплощению в жизнь того потенциала, который заложен в человеке. Ведь именно во внутренней речи, моделью которого является интериоризованный дискурс, основным концептом которых является концепт «Я», наиболее ярко прослеживается стремление человека к самореализации, самоактуализации, самоэффективности. Эти психологические термины предполагают реализацию высших духовных потребностей человека, проявление которых в большинстве случаев, за некоторым исключением, невозможно без удовлетворения физиологических и эмоциональных потребностей.
Тематически интериоризованный дискурс связан с определением индивида в мире, в социуме. Поэтому можно условно выделить интериоризо-ванный дискурс, направленный в большей степени на анализ определённой ситуации субъектом и интериоризованный дискурс, направленный на анализ своего места в определённой ситуации. Даже если предметом интерио-ризованного дискурса является другой субъект или объект, то так или иначе основной и конечной целью интериоризованного дискурса является осознание субъектом своего места в социуме и в мире вообще и улучшение этого положения с точки зрения субъекта.
Можно отметить определённую иерархию психологических функций интериоризованного дискурса.
1) Функции самоидентификации, которые включают в себя группу подфункций самонаблюдения, самовосприятия, самосознания.
2) Функции саморегулирования (самоконтроля), которые включают в себя группу подфункций самопланирования, самооценки, самопоощрения, самозащиты, самоподдержки, самоутешения, самооправдания, самоиронии, самообвинения, самоответа, самоупрека, самокритики, самокоррекции.
3) Функции самопонимания, которые включают в себя группу подфункций саморефлексии и самопознания.
Например, в приведённом ниже отрывке представлена функция самовосприятия и самоосознания субъектом себя как физического лица: «Здоровой рукой она пощупала повязку. Не гипс. Слава богу, значит не перелом. И вообще - она жива! Прямо чудо какое-то. Отныне будет пристёгиваться даже на заднем сиденье автомобиля. Раньше за рулём не беспокоилась о такой мелочи, теперь будет наукой» [8, с. 8]. После автомобильной аварии главная героиня Женя приходит в сознание и в первую очередь к ней приходит ощущение себя как физического тела, что отражено в её внутренней речи, которая находит своё выражение в интериоризованном дискурсе. В приведенном ниже отрывке можно проследить реализацию функции самопланирования (но придётся, видимо, начинать жизнь с чистого листа...), самонаблюдения и самокритики главной героини романа (Это пастила какая-то, а не ноги. - Зефир какой-
то в шоколаде, а не руки). После измены мужа Наташа понимает, что жизнь надо менять: «Слабость сильного человека - его семья, - думала Наташа, стоя в бабкиной ванной под холодным душем. - Всю жизнь чувствовала себя сильной, но придётся, видимо, начинать жизнь с чистого листа... Эх, попросила я у Ионы нескромной судьбы, так муж сразу любовницу завёл... »; - Это пастила какая-то, а не ноги. - Наташа рассматривала себя в зеркало в ванной бабушки Морковкиной. - Зефир какой-то в шоколаде, а не руки. - И Наташа с отвращением отвернулась от зеркала» [3, с. 92].
В приведённом ниже отрывке прослеживается реализация функций самооценки, самопоощрения, самоподдержки. Главная героиня романа привыкла действовать на людей при помощи сверхъестественных способностей. В этот раз она бросает своеобразный вызов себе - воздействовать на понравившегося ей молодого человека при помощи естественного женского обаяния: «Я привыкла пользоваться возможностями Иной. К месту и не к месту, даже когда можно было обойтись обычным разговором или просьбой. Странно было бы не привыкнуть. Но раз уж так сложилось, что я на время лишена сверхъестественных сил - почему бы не проверить себя? Могу я что-то без магии или нет? Хотя бы такую элементарную вещь, как соблазнить понравившегося мне мужчину? Ведь я молодая, красивая, умелая... море, летний вечер, костёр... надоедливые детишки улеглись спать... неужто я не могу обойтись без всякой магии? Грош мне тогда цена!» [7, с. 153].
В приведённом ниже отрывке можно наблюдать реализацию функции самоупрека, самоиронии и самокритики. Главная героиня полностью лишилась сверхъестественных способностей в схватке с неравным врагом и сильно сожалеет об этом: «А про меня словно уже и забыли... Будь на моём месте Жанна или Ленка - я бы тоже себя так вела. Ну не вешаться же, в конце концов, из-за чужого ротозейства? Кто меня просил отдавать всё, до конца? Так нет, захотелось геройствовать! Это всё из-за Семена и Тигрёнка. Когда я поняла, с кем мы столкнулись, - решила взять реванш. Доказать что-то, кому-то, зачем-то... Ну и что теперь? Доказала. И стала калекой. Куда большей, чем после схватки с Тигренком» [7, с. 83].
В следующем отрывке представлена функция самоответа главной героини романа Жени. Она даёт себе отчёт о том, что она успела сделать в своей жизни к тридцати семи годам и приходит к выводу, что сделано очень мало: «Женя подумала о том, что Кристина немало успела в своей жизни. Помогла многим нуждающимся, родила сына, встретила любовь. А что ж она, Женя? Да, нашла Дело Своей Жизни, да, стала профессионалом, добилась признания. Но когда тебе тридцать семь и ты чуть не умерла, этого кажется мало. Слишком мало. Невыносимо мало» [8, с. 15].
В приведённом ниже отрывке представлена функция самозащиты, самоутешения и самооправдания главной героини романа, которая случайно
уничтожила электронные документы своего жениха: «В панике принялась искать документы в «журналах», на дисках - нигде нет. Что ж делать-то? Неужели так трудно было установить защиту или пароль? Поразительное легкомыслие! «Хотя...если Влас не установил защиту и с такой легкостью можно влезть в его документы, вероятнее всего, они не представляют никакой ценности», - решила я и успокоилась» [2, с. 78].
В следующем отрывке можно наблюдать функцию самопоощрения. Один из героев романа, футбольный игрок Нычкин, поселил свою невесту в гостиницу, находящуюся недалеко от их спортивной базы. Он радуется по поводу того, что ему не приходится далеко ходить после тяжелых тренировок: «Слава богу, до гостиницы было идти совсем недалеко - всего три квартала. Не первый раз за границей - знал, куда её поселить» [5, с. 85].
В следующем отрывке представлена функция самоупрека и самокор-рекции главной героини романа Вари, молодой девушки, которая работает помощником следователя и испытывает чувство симпатии к подозреваемому в убийстве парню: «Она испытала дикий приступ эйфории: она таки подцепила его, добилась, раскрутила! Но тут же охладила собственный пыл: "Он подозреваемый по делу об убийстве, а я, дура, его кадрить вздумала!"» [5, с. 106].
В приведенном ниже отрывке можно наблюдать реализацию функций саморефлексии и самокоррекции одной из главных героинь романа, которая стоит перед выбором - вернуться к бывшему мужу, либо бороться за новую любовь: «Он никогда не называл меня Наташенькой. Сразу защемило где-то под подбородком. Нет, нельзя поддаваться! Нас с Филиппом, конечно, многое связывает. Я всегда к нему по-доброму относилась, но... Я не смогу его любить так, как люблю Валеру. То есть я вообще не смогу его любить, потому что уже... А единожды вкусивши этой отравы под названием любовь, без неё уже ничего и никогда... Пожалуй, он прав - я счастливая, потому что у меня есть моя несчастная любовь» [4, с. 152 -153].
Функции саморефлексии и самопознания представлены в следующем отрывке, где главная героиня пытается понять, чего ей не хватает в жизни: «Какая-то я хитрая дура получаюсь?.. Вдруг одёрнула она себя. - А чего мне собственно-то не хватает?.. Муж и сын, квартира на улице Цандера, сказки про собак вот ещё пишу и детективы про кошек, и что мне ещё надо?.. Ну, романов моих не печатают, да и чёрт с ними! Всё же хорошо, чего же я ещё хочу?..» [3, с. 86].
Таким образом, нами были рассмотрены психологические функции интериоризованного дискурса, которые присущи практически всем его жанровым разновидностям. Можно говорить, что функции самоидентификации, саморегулирования и самопонимания являются базовыми для этого типа дискурса.
Список литературы
1. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. - 2-е изд. - М.: Искусство,
1986.
2. Богданова А. Самая шикарная свадьба. - М.: Эксмо, 2008.
3. Борминская С. Вы просили нескромной судьбы? или Русский фатум. - М.: Эксмо, 2008.
4. Демидова С. У счастья ясные глаза. - М.: Эксмо, 2008.
5. Литвиновы А. и С. Трансфер на небо. - М.: Эксмо, 2008.
6. Лосев А. Ф. Диалектика мифа. - М.: Академ. проект, 2008.
7. Лукьяненко С., Васильев В. Дневной Дозор. Посторонним вход разрешён: Фантаст. роман. - М.: АСТ; ЛЮКС, 2005.
8. Муратова Н. Кольцо океанской волны. - М.: Эксмо, 2008.
9. Серкин В. П. Методы психосемантики: пособие для студентов вузов. - М.: Аспект Пресс, 2004.
10. Хоружий С. С. «Улисс» в русском зеркале // Джеймс Джойс. Собрание сочинений: в 3 томах. - М.: ЗнаК, 1994. - Т. 3. Улисс: роман (часть III); перевод с англ. В. Хинкиса и С. Хоружего. - С. 363-605.
11. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. Основные положения, исследования и применение. - 3-е изд. - СПб.: Питер, 2003.
