CC BY
22
Раздел 11 ФИЛОЛОГИЯ
Ведущие эксперты раздела:
ДМИТРИЙ НИКОЛАЕВИЧ ЖАТКИН - доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой перевода и переводоведениия Пензенской государственной технологической академии (г. Пенза) ЛАРИСА МИХАЙЛОВНА ВЛАДИМИРСКАЯ - доктор филологических наук, профессор Алтайской академии экономики и права (г. Барнаул)
УДК 81.161.1367.625
Sheptukhina Ye.M. DERIVATIONAL PROCESSES IN THE HISTORY OF THE RUSSIAN VERB FROM THE PERSPECTIVE OF AN INTEGRATED APPROACH.
The possibilities of the method of the reconstruction matrix are explained in the article, which reflects an integrated approach to the analysis of linguistic phenomena in diachrony. The mechanism of formation of suffixed derived structures is found out, which occurred on the basis of functional-semantic change of the semantic structure of the generated words that are labeled with derivational affix.
Key words: Russian verb, prefixion, diachrony, semantic structure, semantic change.
Е.М. Шептухина, проф. каф. русского языка Волгоградского государственного университета,
г. Волгоград, E-mail: sheptukhina@yandex.ru
СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ В ИСТОРИИ РУССКОГО ГЛАГОЛА С ПОЗИЦИЙ КОМПЛЕКСНОГО ПОДХОДА
В статье показаны объяснительные возможности метода матричной реконструкции, отражающего комплексный подход к анализу языковых явлений в диахронии. Выявлен механизм формирования приставочных производных образований, происходящего на основе функционально-семантических изменений смысловой структуры производящего слова, маркированных словообразовательным аффиксом.
Ключевые слова: русский глагол, префиксация, диахрония, семантическая структура, смысловая структура, семантические изменения.
Антропологическая направленность современной лингвистики определяет необходимость применения комплексного подхода к анализу языковых явлений, который предполагает всестороннее исследование внутриязыковых отношений с учетом особенностей мышления человека той или иной эпохи, существенно расширяет границы изучения словообразовательных процессов и позволяет рассмотреть их с позиций организации смыслового пространства языка. В этой связи при изучении словообразования закономерным представляется внимание не только к производному, но и к производящему слову, «к его семантическому наполнению в конкретной речевой реализации, к тем приращением смысла, которые затем могут включаться в семантическую структуру новообразования и маркироваться словообразовательным формантом» [1, с. 34], что может быть представлено как «проявление развивающего соотношения формы и содержания языковой единицы сначала в конкретном тексте, а затем и в системе языка в результате регулярно воспроизводимых противостоящих семантических сегментов» [2, с. 188].
Исследование словообразования в динамике, в развитии требует применения особых методов анализа с учетом взаимодействия различных по значимости признаков. К числу таких методов относится предложенный профессором С.П. Лопушан-ской метод матричной реконструкции - «комплексное рассмотрение языковых явлений по типу матриц, отражающих набор реальных и мнимых величин, расположенных в виде таблицы, данные которой легко могут быть обработаны компьютером» [3,
с. 16]. Метод матричной реконструкции дает возможность систематизировать языковой материал, позволяет выявить существенные зависимости одних явлений от других и представить их в виде непротиворечивых закономерностей. Языковедами Волгоградского государственного университета этот метод успешно применяется для изучения динамических процессов в различных подсистемах лексики русского языка Х1-ХХ веков [4; 5; 6], однако, полученные результаты могут быть использованы и при исследовании словообразовательных процессов в истории русского языка.
В качестве примера, демонстрирующего объяснительные возможности матричной реконструкции при изучении словообразовательных процессов, рассмотрим в едином функционально-семантическом комплексе древнерусский глагол казати1 (в значении «говорить») и его производные (съказати, наказати (= дать наказ), приказати), которые широко представлены в текстах Х1-ХУ вв. различной жанровой отнесенности. Анализ смысловой и семантической структуры (о разграничении терминов [7; 8]) бесприставочного производящего глагола и приставочных производных образований позволяет представить иерархию семантических признаков выявить сходства и различия в семантике производящего слова и приставочных производных образований.
У древнерусского бесприставочного глагола казати в качестве категориально-лексической установлена сема речевая деятельность, реализующаяся в интегральных семах (ИС) “харак-
тер субъекта”, “характер адресата”, “цель осуществления действия”, которые конкретизируются дифференциальными семантическими признаками (ДП).
Интегральная сема “характер субъекта” реализуется в дифференциальных признаках «одушевленность», «конкретность», «активность»: не так обо бяше казалъ имъ цесарь немечьскыи и папа римьскыи (ЛН ХУ, 128)2. Субъект, как правило, выражен существительными, обозначающими людей, личными или указательными местоимениями.
Интегральная сема “характер адресата” реализуется дифференциальными признаками «одушевленность», «конкретность», «пассивность», например: казаше ученикомъ своимъ вьсе (ЕвМст до 1117, 59б); казаше ему (СбУсп ХИ/ХШ, 290в); ко мне кажить (ГрБ № 61, 30-60 ХШ). Реализуя валентностный компонент глагола (казати кому), адресат, как правило, выражен именем существительным или местоимением в форме дательного с предлогом или без предлога.
Интегральная сема “цель осуществления действия” конкретизируется дифференциальным признаком «информирование». Данный семантический признак контекстуально подчеркивается указанием на такое содержание речи, которое свидетельствует, что информация предназначена говорящим для передачи какому-либо лицу или лицам. Содержание речи передается различными способами. Для этого используются конструкции с прямой речью, например: а королеви казаста рекуча Б<ог>ъ ти помози брате оже на еси тако помоглъ толико можеть такъ учинити братъ роженыи. или с<ы>нъ от<ц>ю како же ты нама еси учинилъ (ЛИ ок. 1425, 152 об.); существительные соответствующей семантики в формах винительного без предлога, местного с предлогом о: кажетъ отъветъ чьто же рече она (СбУсп ХИ/ХШ, 228в); а ко мне кажить о всьмо (ГрБ № 61, 30-60 ХШ).
В некоторых контекстах в смысловой структуре бесприставочного глагола при переосмыслении исходного дифференциального признака «информирование» актуализируется дифференциальный признак «оказание влияния» в рамках интегральной семы цель “осуществления действия”. При этом глагол казати характеризует такое общение, при котором оказание влияния сводится к объяснению правил поведения, к наставлениям, например: и вься съзъвавъ начатъ казати [наставлять] тиуны и приставьникы и слугы еже пребывати комужьдо въ порученет ему служьбе съ вьсякыимь прилежаниемь... и тако пакы вься съ сльзами учааше (ЖФП Х11, 62а 30-31). Актуализация дифференциального признака «оказание влияния» сопряжена с изменением грамматической формы существительного, называющего адресат (винительный без предлога). При глаголах речи данная форма употребляется тогда, когда глагол выражает наиболее активное и непосредственное воздействие. Реализации дифференциального признака «оказание влияния» способствует и семантика имен, указывающих на субъект действия, например: его же старець мъножичею кажа [поучая] (ПрЛ ХШ, 85а); нача же с<вя>тыи казати [вразумлять] епифана уне ц<ер-ко>вьнаго устава. гл<агол>я. «веде. друже мои. яко лепъ еси и правъ в заповедехъ б<ож>иихъ прилежа» (ЖАЮ, 25г); ап(с)лъ кажа [наставляя, поучая] гл<аголе>ть: о<т>ци, питаите чада в наказании и въ учении г(с)ни (ГА ХШ-Х1У, 79в). Существительные старьць, святыи, апостолъ называют людей, отмеченных Божией благодатью и имеющих особый духовный статус.
Интегральная сема “цель осуществления действия” может быть конкретизирована в смысловой структуре бесприставочного казати дифференциальным признаком «волеизъявление субъекта» (при нейтрализации признака «информирование», например: Ростиславъ... каза [приказывал] нести именье о(т)ца своего. предъ ся (ЛИ ок. 1425, 117); каза [приказывал] Данило соседати воемь своимь (ЛИ ок. 1425, 272 об.); налеп-шую ведомость печа(т) нашу казали есмо привесити (Гр. 1383 (ю.-р.)); А што есмы казалъ сена насечи досыть (Гр. 1386-1418 (ю.-р.)); казалъ пописати овесъ вшитокъ што есмы выбрали на землянохъ (Гр. 1386-1418 (ю.-р.)). Воля субъекта заключается в побуждении адресата к определенным действиям, на которые в контексте указывает сочетание рассматриваемой глагольной единицы с объектным инфинитивом. В результате модуляционных семантических изменений у древнерусского глагола казати появляется значение «приказывать» и реализуется мо-
дальная семантика изъявления воли к осуществлению какого-либо действия.
Сопоставление семантических и смысловых структур бесприставочного производящего глагола казати и его приставочных производных (съказати, наказати, приказати) позволило установить, что они реализуют общую категориально-лексическую сему “речевая деятельность”, которая конкретизируется интегральными семами “характер субъекта”, “характер адресата”, “цель осуществления действия”. Дифференциальные признаки в смысловых структурах рассматриваемых глаголов обнаруживают как общность, так и различия.
Интегральная сема “характер субъекта” однотипно представлена в смысловых структурах производящего и производных глаголов: и сказа Лариянъ ту речь Мьстиславу и новгородьчемъ (ЛН XIII, 85-85 об.); бяше бо князь Иванъ Дмитреевичь, ида въ Орду, приказалъ блюсти свою отчину Переяславль князю Михаилу Тферскому (ЛТр, 348); несть у насъ учителя, иже бы ны наказалъ (ЛТр, 61). Субъект, как правило, выражен существительным, обозначающим людей, указательными местоимениями или личной формой глагола и характеризуется как одушевленный, активный, конкретный.
Интегральная “сема характер адресата” в смысловых структурах производных глаголов, как и у производящего казати конкретизируется дифференциальными признаками «одушевленность», «конкретность», «пассивность», например: сказаша Свя-тополку (ЛН XV, 78) сказа ми Гюрятя Роговичь Новгородець, гл<агол>я сице яко... (ЛЛ 1377, 85а); приказалъ былъ есмь епископу (Кипр. м. посл. Пск. д. дух. 1395 г.). Адресат, как правило, выражен именем существительным или местоимением в форме дательного падежа без предлога. При глаголе наказати адресат выражен существительным или местоимением в винительном без предлога: и накажеть мя правьдьныи (Изб. 1073, 45в); отрокъ же. видивъ се ему створшю. и въземъ. пакы облаче его. с<вя>тыи же андреа. целовавъ того отрока и много нака-завъ его. яже суть не на ползу того бегати. и пусти его домо-ви поити (ЖАЮ, 22в).
Различия между приставочными производными съказати, наказати, приказати заключаются в особенностях реализации интегральной семы “цель осуществления действия”. Так, у глагола съказати названная интегральная сема конкретизируется дифференциальным признаком «информирование», который уточняется различными средствами контекста, раскрывающими содержание речи, например, в конструкциях с прямой речью: и удариша челомъ передъ княземъ Всеволодомъ, и сказаша ему речь: «кланяются, княже, Половци Ермакове, пришли есмы со княземъ болгарьскымъ воевать Болгаръ» (ЛТр, 266); с придаточными изъяснительными: да скажемъ что ради прозвася Пе-черьскыи манастырь (ЛЛ 1377, 52 об.); в конструкциях «Вин. без предлога» или «о + Местн.»: и сказа имъ слово Далматово (ЛН XV, 186); и сказа имъ речи вся Словеньскыихъ князь (ЛЛ 1377, 9); а о Феодосове житьи пакы скажемъ (ЛЛ 1377, 54 об.).
У глагола наказати интегральная сема “цель осуществления действия” конкретизирована дифференциальным признаком «оказание влияния», поскольку в речи субъекта, как правило, объясняются нормы поведения, даются наставления: и еще бое и живеи сущи и призвавши сыны своя къ собе и наказаше я, рекуще имъ: «се азъ хощу отъити света сего, сынове мои имеите межи собою любовь...» (ЛТр, 289). Дифференциальный признак «оказание влияния» уточняется контекстуально актуализацией синонимических связей глагола наказати, например: нес у насъ учителя иже бы ны наказал и поучалъ насъ и про-толковалъ с<вя>тыя книги (ЛЛ 1377, 9); он же послушавъ его постриже и нарекъ имя ему Антонии наказавъ его и научивъ чернечьскому образу (ЛЛ 1377, 53). Кроме того, субъект действия, как правило, выражен существительными или прилагательными определенной семантики: они называют людей, имеющих особый духовный статус: не отрините наказанья ц<ер-ковь>наго якоже вы наказалъ Мефодии учитель вашь (ЛЛ 1377, 9 об.); и накажеть мя правьдьныи (Изб. 1073, 45в).
1 Древнерусские примеры приводятся в упрощенной графике.
2 В публикации используются сокращения названий источников, принятые в Словаре древнерусского языка (ХІ-Х^ вв.) [Т. I. - М., 1988; Т. VI. - М., 2000], а также в Словаре русского языка XI-XVII вв. [Справочный выпуск. - М., 2001].
Таблица 1*
Матрица
выражения зависимости семантики производных образований от семантики производящего глагола
Семантическая структура Смысловая структура
ИС ДП казати съказати наказати приказати
одушевленность + + + +
неодушевленность - - - -
характер конкретность + + + +
субъекта абстрактность - - - -
активность + + + +
пассивность - - - -
одушевленность + + + +
неодушевленность - - - -
характер конкретность + + + +
адресата абстрактность - - - -
активность - - - -
пассивность + + + +
цель информирование + + - -
осуществления оказание влияния (+) - + -
действия волеизъявление субъекта (+) - - +
* В таблице используются следующие символы: [+] обозначает наличие признака, [-] фиксирует отсутствие признака, [(+)] обозначает признак, актуализированный в результате семантических изменений
В смысловой структуре глагола приказати интегральная сема “цель осуществления действия” представлена как «волеизъявление субъекта»: бяше бо князь Иванъ Дмитреевичь, ида въ Орду, приказалъ блюсти свою отчину Переяславль князю Михаилу Тферскому (ЛТр, 348). Воля субъекта заключается в побуждении объекта к определенным действиям, на которые в контексте указывает сочетание рассматриваемой глагольной единицы с объектным инфинитивом: приказахъ... управливати (ЛН XV, 278); приказа наместничество дръжати (ЛТр, 396); при-казалъ былъ есмь епископу послати и къ вамъ техъ антими-совъ (Кипр. м. посл. Пск. д. 1395 г.). Дифференциальный признак «волеизъявление субъекта» может уточняться в контексте использованием в функции однородных сказуемых глаголов при-казатии велети, что способствует актуализации их синонимических отношений: Кыяне же рекоша: «князь насъ вабить к Чернигову, а зде ворогъ князя нашего и нашь, а хочемъ и убити; поити же хочемъ биться за своего князя и с детми». И рече имъ Володимеръ: «того вы братъ мои не приказалъ, Игоря поблюдуть сторожеве, а мы поидемъ к брату, якоже велить» (ЛТр, 223).
Результаты реконструкции семантических и смысловых структур производящего и производных глаголов можно представить в виде матрицы, позволяющей соотнести реальные (имеющие материальное воплощение, в частности словоформы) и мнимые (не имеющие материального воплощения, например, семантические компоненты значения) величины и обнаружить
некоторые закономерности формирования древнерусских префиксальных глаголов.
Сопоставление семантических структур производящего и производных слов с помощью матричной реконструкции позволило установить, что производные образования от глагола казати (= говорить) имеют сходную с производящим глаголом семантическую структуру. Функционируя в тексте, бесприставочный производящий глагол претерпевает семантические изменения, связанные с перегруппировкой компонентов его смысловой структуры и формированию новых значений. Словообразовательное средство, в нашем случае глагольный префикс, фиксирует семантические изменения в смысловой структуре производящего глагола, выполняя маркирующую функцию (подробнее о маркирующей функции приставки [9]) и формируя словообразовательную парадигму глагольного слова. При этом производящий глагол и производные от него образования выражают общую категориально-лексическую сему, а свойственные производящему дифференциальные признаки перераспределяются между производными с разными префиксами, Так, в семантической структуре производных с различными приставками результативного значения представлен какой-либо один из дифференциальных признаков, конкретизирующих интегральную сему цель речевой деятельности: глагол съказати отражает прямое значение бесприставочного производящего слова; производные наказати, приказати образованы на базе семантических изменений в смысловой структуре производящего глагола.
Библиографический список
1. Горбань, О.А. Реализация словообразовательных моделей в языке современной публицистики // Развитие словообразовательной и лексической системы русского языка. - Саратов.
2. Лопушанская, С.П. Закономерности сочетаемости морфем (на материале русских глаголов движения) // Neue Wege der slavistischen
Wortbildungsforschung: 2. Tagung der Internationalen Komission fcr slavische Wortbildung, Magdeburg, 9. - 11.10.97. Magdeburg : Peter
Lang, 1999 (Sonderruck).
3. Лопушанская, С.П. Взаимодействие русского литературного языка и нижневолжских говоров по данным матричной реконструкции // Взаимодействие русского литературного языка и территориальных диалектов. - Волгоград, 2005.
4. Косова, М.В. Матричная реконструкция процесса терминологизации русской глагольной лексики // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: материалы Второй Междунар. науч. конф., г. Волгоград, 24-26 апр. 2007 г.: в 2 т. - Волгоград, 2007. - Т. 2.
5. Милованова, М.В. Матричная реконструкция как метод эколингвистического мониторинга языка региона / М.В. Милованова, Е.В. Терентьева // Вестник Волгоградского государственного университета. - 2010. - № 2 (12). - Сер. 2. Языкознание.
6. Горбань, О.А. Древнерусские глаголы движения в системе языка и в тексте. - Волгоград, 2002.
7. Лопушанская, С.П. Изменение семантической структуры русских бесприставочных глаголов движения в процессе модуляции // Русский глагол (в сопоставительном освещении). - Волгоград, 1988.
8. Лопушанская, С.П. Развитие и функционирование древнерусского глагола: учеб. пособие. - Волгоград, 1990.
9. Шептухина, Е.М. Модуляционно-маркирующая и деривационно-маркирующая функции древнерусских глагольных приставок в процессе словообразования // Изучение и преподавание русского языка: Юбилейный сборник. - Волгоград, 2001.
Bibliography
1. Gorbanj, O.A. Realizaciya slovoobrazovateljnihkh modeleyj v yazihke sovremennoyj publicistiki // Razvitie slovoobrazovateljnoyj i leksicheskoyj sistemih russkogo yazihka. - Saratov.
2. Lopushanskaya, S.P. Zakonomernosti sochetaemosti morfem (na materiale russkikh glagolov dvizheniya) // Neue Wege der slavistischen Wortbildungsforschung: 2. Tagung der Internationalen Komission fjr slavische Wortbildung, Magdeburg, 9. - 11.10.97. Magdeburg : Peter Lang, 1999 (Sonderruck).
3. Lopushanskaya, S.P. Vzaimodeyjstvie russkogo literaturnogo yazihka i nizhnevolzhskikh govorov po dannihm matrichnoyj rekonstrukcii // Vzaimodeyjstvie russkogo literaturnogo yazihka i territorialjnihkh dialektov. - Volgograd, 2005.
4. Kosova, M.V. Matrichnaya rekonstrukciya processa terminologizacii russkoyj glagoljnoyj leksiki // Russkaya slovesnostj v kontekste sovremennihkh integracionnihkh processov: materialih Vtoroyj Mezhdunar. nauch. konf., g. Volgograd, 24-26 apr. 2007 g.: v 2 t. - Volgograd, 2007. - T. 2.
5. Milovanova, M.V. Matrichnaya rekonstrukciya kak metod ehkolingvisticheskogo monitoringa yazihka regiona / M.V. Milovanova, E.V. Terentjeva // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. - 2010. - № 2 (12). - Ser. 2. Yazihkoznanie.
6. Gorbanj, O.A. Drevnerusskie glagolih dvizheniya v sisteme yazihka i v tekste. - Volgograd, 2002.
7. Lopushanskaya, S.P. Izmenenie semanticheskoyj strukturih russkikh bespristavochnihkh glagolov dvizheniya v processe modulyacii // Russkiyj glagol (v sopostaviteljnom osvethenii). - Volgograd, 1988.
8. Lopushanskaya, S.P. Razvitie i funkcionirovanie drevnerusskogo glagola: ucheb. posobie. - Volgograd, 1990.
9. Sheptukhina, E.M. Modulyacionno-markiruyuthaya i derivacionno-markiruyuthaya funkcii drevnerusskikh glagoljnihkh pristavok v processe slovoobrazovaniya // Izuchenie i prepodavanie russkogo yazihka: Yubileyjnihyj sbornik. - Volgograd, 2001.
Статья отправлена в редакцию 18.01.12
УДК 82:81-26; 82:81'38
Pogrebnyak Yu. У NON-TYPICAL CASES OF INTERIOR AND EXTERIOR DISCOURSE INTERACTION IN WORK OF FICTION. Interior discourse presents a cognitive-emotional model of perception and assimilation of the world by an individual, created by another individual - an author of some work of fiction. In the given article some non-typical cases of interior and exterior discourse interaction are considered as a stylistic device.
Key words: interior discourse, stylistic device, work of fiction, character, author, sense interaction .
Ю.В. Погребняк, докторант ВГПУ, г. Волгоград, E-mail: pyuma@yandex.ru
НЕТИПИЧНЫЕ СЛУЧАИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ИНТЕРИОРИЗОВАННОГО И ЭКСТЕРИОРИЗОВАННОГО ДИСКУРСА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ
Интериоризованный дискурс представляет собой модель когнитивно-эмоционального восприятия и освоения мира субъектом, создаваемую другим субъектом - автором художественного произведения. В предлагаемой статье рассматриваются нетипичные случаи взаимодействия интериоризованного и экстериоризованного дискурса как стилистическое средство.
Ключевые слова: интериоризованный дискурс, стилистическое средство, художественное произведение, персонаж, автор, взаимодействие смыслов.
Рассматриваемый нами интериоризованный дискурс является своеобразным способом моделирования сознания субъекта с позиций одновременно лингвистики, психологии и литературоведения. Интериоризованный дискурс моделирует освоение мира субъектом «изнутри», в отличие от экстериоризованного дискурса, который, напротив, изображает освоение мира субъектом «извне». Интериоризованный дискурс - модель когнитивноэмоционального восприятия и освоения мира субъектом, создаваемая другим субъектом, а конкретно, автором художественного произведения. При этом воображаемый субъект - персонаж, может быть назван «квазисубъектом», обладающим «квазисознанием», так как является вымышленным.
Интериоризованный дискурс является средством экспликации внутреннего мира персонажа, качественно отличающимся по своей природе от другого средства изображения внутреннего мира персонажа - экстериоризованного дискурса. Интериоризо-ванный дискурс тяготеет к эксплицитности, так как он довольно в прямой форме передает мысли и переживания героя художественного произведения, тогда как экстериоризованный дискурс, напротив, тяготеет к имплицитному (непрямому) изображению внутреннего мира героя.
Н. Д. Голев проводит анализ некоторых аспектов внутренней речи, «мыслеформ», «ментальных контекстов» на примере творчества В.М. Шукшина и делает интересное замечание о том, что переход от описания внешних событий и внешней речи к ментальным контекстам и внутренней речи всегда является творческой проблемой, художественное решение которой составляет особенности идиостиля писателя. Автор анализирует динамические типы ментальных контекстов, таких как переход от «чужой» речи к «своей»; 2 переход от «своей» речи к «чужой»; переход от внешней речи к внутренней; переход от внутренней речи персонажа к его внешней речи; переход от реаль-
ной речи к гипотетической; переход от гипотетической речи к реальной; переход от авторского описания внутреннего состояния персонажа к самоописанию через внутреннюю речь; переход от самоописания внутреннего состояния к авторскому описанию; переход от ментальных контекстов, представляющих внутреннее состояние героя, к описанию состояния автора; переход от внешне-событийных контекстов к ментальным; переход от ментальных контекстов к внешне-событийным [1].
Представленная классификация кажется разноплановой. Однако нельзя не согласится с тем, что и внутренняя речь и ментальные контексты в терминологии Н.Д. Голева не могут рассматриваться только в пределах шкалы «интериоризация-экстериоризация».
На наш взгляд, интериоризованный дискурс наряду с измерением «интериоризация - экстериоризация», должен рассматриваться с учетом других измерений дискурса, таких как «свое -чужое», вытекающих отсюда пространственных отношений «здесь - там», «реальный мир - нереальный мир» (виртуальный, вымышленный, сновидный и т. д.) с учетом отношений «автор - персонаж», «сознательное - бессознательное», и «экспликация - импликация». Понятие интериоризованного дискурса связано с такими категориями, как «сознание», «внутренняя речь», «порождение высказывания», «рефлексия».
К типичным, то есть к более или менее повторяющимся случаям использования интериоризованного дискурса, мы относим следующие ситуации взаимодействия смыслов интериоризован-ного дискурса и внешнего диалога персонажа:
1. Внешний диалог и интериоризованный дискурс связаны друг с другом по смыслу:
а) внешний диалог и интериоризованный дискурс взаимо-дополняют друг друга.
