CC BY
93
Вестник Самарской гуманитарной акалемии. Серия «Право». 2014. № 2(16)
ПРОБЛЕМЫ
УГОЛОВНОГО ПРОиЕССА И КРИМИНАЛИСТИКИ
НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ВОЗВЕДЕНИЯ ЗАКЛЮЧЕНИЯ И ПОКАЗАНИЙ СПЕЦИАЛИСТА В РАНГ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
© Г. Э. Бахтадзе © Ю. В. Гальиев © В. С. Голенев
Бахтадзе Гия Эдуардович кандидат юридических наук полковник юстиции запаса (г. Самара)
Гальиев Юрий Викторович
профессор кафедры судебно-экспертной деятельности
Санкт-Петербургский университет МВД России
доктор естественных наук (DSc), доктор юриспруденции (USA), кандидат медицинских наук, заслуженный изобретатель РФ, заслуженный изобретатель Европы, заслуженный создатель космической техники Федерации Космонавтики России генерал-полковник (г. Санкт-Петербург)
Голенев Виталий Степанович
ведуший эксперт Уральского регионального центра судебной экспертизы Минюста России
В статье обосновывается настоятельная необхоли-мость законолательного исключения заключения и показаний специалиста из числа локазательств по уголовным лелам.
Ключевые слова: локазательства, специальные знания, эксперт, специалист, заключение, показания, соотношение.
Федеральный закон от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ [2] возвёл в ранг доказательств заключение и показания специалиста (п. 3.1 ч. 2 ст. 74 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1). При этом он признал в качестве:
^ заключения специалиста — суждение по вопросам, поставленным перед ним сторонами, представленное в письменном виде (ч. 3 ст. 80 УПК);
^ показаний специалиста — сведения об обстоятельствах, требующих специальных познаний, сообщённые им на допросе, и его разъяснения по поводу своего мнения (ч. 4 ст. 80 УПК).
В итоге многие авторы стали утверждать, что «профессиональное мнение специалиста теперь по доказательственной силе сравнялось с профессиональным мнением эксперта» [7, с. 5].
Действительно, на первый взгляд может показаться, что это именно так, ибо заключение и показания специалиста прописаны в ст. 74 УПК (п. 3.1 ч. 2), содержащей перечень самостоятельных видов доказательств, среди среди которых
(г. Екатеринбург)
Далее — УПК.
обоснованно указаны заключение и показания эксперта (п. 3 ч. 2) и иные документы (п. 6 ч. 2). При таком подходе получается, что эксперт и специалист — равные участники уголовного судопроизводства, дающие свои заключения на основании соответствующих специальных знаний.
Правда, под другим ракурсом можно узреть, что заключение и показания специалиста выступают в качестве неких разновидностей заключения и показаний эксперта. Во-первых, трактовка всех этих четырёх понятий объединена под «крышей» одной статьи УПК (ст. 80), именуемой «Заключение и показания эксперта и специалиста». Во-вторых, прописывая заключение и показания специалиста отдельной строкой (п. 3.1 ч. 2 ст. 74 УПК), законодатель не относит их к иным документам (п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК). Следовательно, он проводит границу между ними. В-третьих, в ч. 2 ст. 74 УПК заключение и показания специалиста включены в подпункт 3.1 пункта 3, посвящённого заключению и показаниям эксперта, то есть, вписаны в данную норму указанного Кодекса на правах зависимости.
В любом случае может дойти до подмены заключения эксперта заключением специалиста, а как следствие — до ошибок в доказывании.
Не случайно наиболее радикально настроенные процессуалисты, не без оснований воспринявшие «творческие» потуги законодателя как шаг на пути к стиранию граней между экспертом и специалистом, предлагают оставить в числе участников уголовного судопроизводства только первого, а процессуальную фигуру второго — упразднить [6, с. 181].
Однако при таком подходе, на наш взгляд, сбрасывается со счетов разность решаемых ими при участии в производстве по уголовному делу задач, что, в свою очередь, чревато ещё большим осложнением проблемы, во многом возникшей из-за поверхностной законодательной проработки вопроса.
Если это не так, то почему тогда, например, изменения, внесённые в диспозицию ст. 307 Уголовного кодекса Российской Федерации2 Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ [3], не коснулись заключения специалиста? В результате по состоянию на сегодняшний день законодатель предусматривает уголовную ответственность только за «заведомо ложные <...> заключение или показание эксперта, показание специалиста <...>» (ч. 1 ст. 307 УК), но отнюдь не за дачу специалистом заведомо фиктивного заключения, что иначе как абсурдом назвать нельзя.
Естественно, что процессуальный статус эксперта и специалиста, их заключения и показания имеют сходства и отличия, особо значимые для определения истинного соотношения между ними в аспекте оценки доказательственного значения полученных с их помощью доказательств. Для выявления этих схожестей и различий мы использовали сравнительно-правовой анализ, результаты которого в обобщённом виде приводим ниже с учётом наработок других авторов [5, с. 99—103; 11, с. 6—13].
Их тождественность в том, что эксперт и специалист являются процессуальными фигурами — носителями специальных знаний, используемых в доказывании по уголовным делам, но у каждого из них разные задачи и функции [9, с. 56].
2 Далее — УК.
Во-первых, в русском языке слова «эксперт» и «специалист» признаются синонимами [4, с. 170, 514, 596], причём первое из этих слов, как правило, определяется через второе — «специалист», под которым в обычном житейском понимании подразумевается «работник в области какой-н. определённой специальности» [10, с. 656].
Эксперт также является специалистом, но он отличается от всех остальных специалистов той же специальности по формальному признаку — проводит именно экспертизу, по результатам которой и даёт заключение по вопросам, входящим в его профессиональную компетенцию. Не случайно, в словаре современного русского литературного языка С. И. Ожегова слово «эксперт» трактуется как «специалист, дающий заключение при рассмотрении какого-н. вопроса» [10, с. 787].
Вышеуказанное различие чётко просматривается в УПК, в соответствующих нормах которого даны конкретные определения рассматриваемых терминов. Он, в частности, признаёт обладающее специальными знаниями лицо:
^ назначенное для производства судебной экспертизы и дачи заключения — экспертом (ч. 1 ст. 57);
^ привлекаемое к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду входящих в его профессиональную компетенцию вопросов — специалистом (ч. 1 ст. 58).
Во-вторых, исходя из данных определений, можно заключить, что эксперт выступает самостоятельным субъектом уголовного процесса, в то время как специалист таковым не является. Первого назначают для самостоятельного производства судебной экспертизы, второй же привлекается для оказания содействия, то есть состоит на вторых ролях.
В-третьих, главный разграничительный критерий, в который сторонники «уравниловки» заключений эксперта и специалиста по доказательственной силе пытаются вбить клин, — производство экспертом обязательных исследований (для ответов на вопросы сторон и суда) и формулирование по их результатам выводов, имеющих самостоятельное доказательственное значение.
Специалист каких-либо исследований проводить не должен, его компетенция — оказание сторонам и суду соответствующего содействия. Правда, отдельные авторы безосновательно допускают возможность производства специалистом «отдельных неотложных действий, например, экспресс-анализа вещества, похожего на наркотик» [9, с. 56] и тем самым фактически стирают столь тонкую грань различия по данной позиции между указанными участниками уголовного судопроизводства, так как «неотложные действия» такого рода, бесспорно, являются исследованием и ничем иным.
Думается, что производство экспертизы — именно практическое исследование, производимое опытным, то есть экспериментальным путём. Ведь не случайно латинское слово «ехреЛш», породившее термин «эксперт», имеет один корень со словом «ехрептепШт», переводимым на русский язык как слова «опыт» и «проба» [11, с. 11].
В данном аспекте заслуживает внимания ещё один практический вопрос, подлежащий теоретическому осмыслению.
Известно, что понятием «исследование» (под уголовно-процессуальным и криминалистическим углом зрения) охватываются:
^ изыскания, проводимые опытным (экспериментальным) путём (исследования в широком смысле слова);
^ исследования документов, предоставленных специалисту субъектом доказывания для извлечения содержащейся в них информации за счёт простого прочтения соответствующих записей (исследования в узком смысле слова).
Взяв на «вооружение» это обстоятельство, определим, как быть, когда заключения эксперта и специалиста даны, например, по медицинским документам, когда и один, и другой знакомятся с ними и формулируют свои выводы (суждения) только на основании анализа содержащейся в них информации?
На первый взгляд может показаться, что оба эти заключения в силу п.п. 3 и 3.1 ч. 2 ст. 74 и ч. 2 ст. 17 УПК имеют равную юридическую силу, хотя фактические различия между ними никто не отменял.
Однако при ближайшем рассмотрении становится очевидной обязанность сторон и суда получать в таких случаях именно заключения специалистов, но никак не заключения экспертов, которые при таком раскладе каких-либо опытных (экспериментальных) исследований (исследований в широком смысле слова) не производят. В противном случае можно говорить либо о погоне за искусственным повышением статуса заключения (в целях придания доказательственной базе большей весомости), неизменно сопряжённой с сознательным отвлечением соответствующих сил и средств, либо о пробеле в знаниях отдельных практических работников по рассматриваемому вопросу.
В-четвёртых, вопросы перед экспертом ставят законодательно признанные субъекты доказывания и суд (после предварительного их обсуждения сторонами в условиях состязательности). Вопросы перед специалистом могут ставиться:
^ в том же порядке, когда инициатором его приглашения выступает властный субъект доказывания или суд;
^ в ином порядке, когда зачинщиком его привлечения являются стороны, то есть изолированно друг от друга и без всякого участия носителя властных полномочий.
В-пятых, содержание мнений, излагаемых экспертами и специалистами в своих заключениях, совершенно различно. Для первого — это «представленные в письменном виде содержание исследования и выводы по вопросам, поставленным перед экспертом лицом, ведущим производство по уголовному делу, или сторонами» (ч. 1 ст. 80 УПК), а для второго — «представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами» (ч. 3 ст. 80 УПК). Значит, эксперт для обоснования своих выводов обязан описать содержание проведённых им исследований, что нельзя сказать о специалисте, которому не предписано обосновывать свои суждения, если не считать доводы, обусловленные его профессиональной компетенцией.
По своей сути содержание заключения специалиста — сугубо субъективное суждение, некий абстрактный взгляд, истоки формирования которого (как он возник, чем обоснован и т. д.) неизвестны. Поэтому мы разделяем мнение В. И. Зажицкого, полагающего, что никакое субъективное суждение не может заменить его объективного содержания — следов, появившихся в беспристрастной реальности в результате совершения преступления [8, с. 340].
В-шестых, предмет показаний эксперта в законодательном порядке прочно связан с его же заключением, что нельзя сказать о показаниях специалиста, где такая «привязка» отсутствует (см.: ч. ч. 2 и 4 ст. 80 УПК).
В-седьмых, экспертиза назначается с соблюдением процессуальных гарантий для противоборствующих сторон (обвинения и защиты), тогда как привлечение специалиста происходит в одностороннем порядке, без всяких процедур и гарантий.
В-восьмых, специалиста нельзя, а эксперта можно привлечь к уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения (ч. 5 ст. 57 УПК, ст. 307 УК), что естественно вызывает обоснованные нарекания в адрес законодателя [12, с. 51; 13, с. 12].
В-девятых, мнения экспертов, отражённые в их заключениях, могут быть опровергнуты только мнениями иных экспертов, сформированными и сформулированными в результате производства других экспертиз (повторных, комиссионных или комплексных), тогда как суждения специалистов низвергаются мнениями экспертов.
В-десятых, не секрет, что властные субъекты доказывания и суд, как правило, назначают производство судебных экспертиз государственным экспертным учреждениям, деятельность которых, имея особую нормативно-правовую регламентацию, подвергается контролю, в рамках которого, так или иначе, проверяется профессиональное мастерство экспертов. Сказать это в отношении специалистов нельзя, так как надёжных гарантий их компетентности не существует.
В-одиннадцатых, процессуальное положение эксперта (его права, обязанности и ответственность) подробно регламентированы УПК, Федеральным законом от 31 мая 2001 г. № 73-Ф3 [1] и ведомственными нормативными актами, а специалиста — только УПК, да и то в общих чертах (например, он вправе задавать вопросы, знакомиться с протоколом, приносить жалобы).
В-двенадцатых, порядок проведения судебной экспертизы, детально расписанный в указанных нормативно-правовых актах, подлежит обязательному отражению в соответствующих процессуальных документах (от вынесения постановления о назначении экспертизы до протокола ознакомления с заключением эксперта), что не скажешь о деятельности специалиста, в отношении которого всего лишь имеется:
^ упоминание в протоколе соответствующего процессуального действия; ^ указание на возможность дачи им заключения (показаний), порядок получения которого никем, никак и нигде не регламентирован.
В-тринадцатых, уголовно-процессуальный закон содержит перечисление сведений, подлежащих включению в заключение эксперта (ст. 204 УПК), но в
отношении заключения специалиста (по требованиям к форме и содержанию) хранит молчание.
В-четырнадцатых, деятельность эксперта процессуально увязана с соответствующими правами подозреваемого, обвиняемого, его защитника и другими заинтересованными лицами, что не скажешь о деятельности специалиста.
В-пятнадцатых, заключение эксперта характеризуется набором определённых признаков (способом получения, требованиями к форме, содержанию, источнику и т. д.), абсолютно отсутствующих в контексте заключения специалиста.
Итак, резюмируя сказанное, можно заключить, что в нашем понимании заключения (показания) специалистов имеют не доказательственное, а вспомогательное предназначение, направленное на оказание сторонам и суду информационно-консультативной (справочной) помощи, в связи с чем полагаем целесообразным в законодательном порядке перевести их в разряд разъяснений.
Одновременно, чтобы не ломать «копья» на практике, законодателю желательно исключить из ч. 2 ст. 74 УПК весьма спорный п. 3.1, безосновательно признающий в качестве доказательств заключение и показания специалиста. В противном случае дисбаланс, внесённый рассмотренным законодательным «новшеством» в некогда более адекватный институт доказывания и доказательств в уголовном судопроизводстве России, примет характер затяжного деструктивного фактора, не отвечающего фундаментальным интересам правосудия.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Александрова 3. Е. Словарь синонимов русского языка : ок. 9 000 синонимических рядов / под ред. Л. А. Чешко. — Москва : Советская энциклопедия, 1968. — 600 с.
2. Бурков И. В. Заключение и показания эксперта в уголовном процессе. — Москва : Юрлитинформ, 2010. — 144 с.
3. Волчецкая Т. С. Эксперт и специалист как носители специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Актуальные проблемы правовой реформы в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. (г. Калининград, 23 апреля 2005 г.). — Калининград : Изд-во РГУ им. И. Канта, 2005. — С. 175—181.
4. Ефремов А. М. Процессуальные аспекты специальных знаний в расследовании преступлений // Актуальные вопросы судебной экспертизы : материалы Всерос. науч.-практ. конф. — Иркутск : Восточно-Сибирский ин-т МВД России, 2007. — С. 5—7.
5. Зажицкий В. И. Результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве : теория и практика. — Санкт-Петербург : Юрид. центр Пресс, 2006. — 449 с.
6. 3ажицкий В. И. Заключение и показания специалиста в системе доказательственного права // Российская юстиция. — 2007. — № 9. — С. 56—58.
7. Ожегов С. И. Словарь русского языка : ок. 57 000 слов / под ред. Н. Ю. Шведовой. — 18-е изд., стереотип. — Москва : Рус. яз., 1986. — 797 с.
8. Тарасов А. А. Судебная экспертиза по уголовным делам : спорные вопросы назначения, производства и оценки заключения эксперта : учеб. пособие. — Самара : Изд-во Самар. ун-та, 2008. — 120 с.
9. Татъянина Л. Г. Рассмотрение уголовного дела в суде в отношении лиц, имеющих психические недостатки : монография. — Ижевск : Детектив-информ, 2003. — 171 с.
10. Якубов Р. С. Вопросы использования специальных экономических знаний при расследовании налоговых преступлений : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Челябинск, 2004. — 22 с.
