CC BY
32
Отметим и следующее: если посредственные и хорошие стихи К. Мхце соотносимы с общим уровнем национальной абазинской поэзии конца 1960 - первой половины 1970-х гг., то отличным, превосходным его произведениям зачастую противопоставить бывает нечего, они олицетворяют собой вершину абазинской поэтической культуры того времени. И это в ран-
Библиографический список
ний период, когда Мхце не вошел еще в полную творческую силу.
Таким образом, можно констатировать, что от одного этапа к другому, от сборника к сборнику поэтический голос К.Л. Мхце крепнет, его перо становится изобретательней, мышление - более образным.
1. Чекалов П.К. Абазинские писатели: биобиблиографический справочник. Москва: ООО «Агент», 1996.
2. Тхайцухова А.М. Переплетение и трансформация различных мотивов в лирике К.Л. Мхце. Теоретические и прикладные проблемы педагогической и детской антропологии: материалы III Всероссийской научно-практической конференции. Ставрополь, 2004: 171 - 177.
3. Тхайцухова А.М. Язык произведений К. Мхце конца 1960-х гг.: Поэтическая лексика. Тропы. Стилистические фигуры. Язык. Текст. Дискурс. Межвузовский научный альманах. Ставрополь - Пятигорск, 2005; Вып. 3: 240 - 247.
4. Мхце К. Моя березка. Черкесск, 1968.
5. Мхце К. Дороги и звезды. Черкесск, 1971.
6. Мхце К. Эта земля. Черкесск, 1975.
References
1. Chekalov P.K. Abazinskie pisateli: biobibliograficheskijspravochnik. Moskva: OOO «Agent», 1996.
2. Thajcuhova A.M. Perepletenie i transformaciya razlichnyh motivov v lirike K.L. Mhce. Teoreticheskie iprikladnye problemy pedagogicheskoj i detskoj antropologii: materialy III Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Stavropol', 2004: 171 - 177.
3. Thajcuhova A.M. Yazyk proizvedenij K. Mhce konca 1960-h gg.: Po'eticheskaya leksika. Tropy. Stilisticheskie figury. Yazyk. Tekst. Diskurs. Mezhvuzovskijnauchnyj al'manah. Stavropol' - Pyatigorsk, 2005; Vyp. 3: 240 - 247.
4. Mhce K. Moya berezka. Cherkessk, 1968.
5. Mhce K. Dorogi izvezdy. Cherkessk, 1971.
6. Mhce K. 'Eta zemlya. Cherkessk, 1975.
Статья поступила в редакцию 27.09.16
УДК 811
Fedyaeva N.D., Doctor of Sciences (Philology), Head of Russian Language and Linguodidactics Department, Omsk State
Pedagogical University (Omsk, Russia), E-mail: ndfed@yandex.ru
Demchenkov S.A., Cand. of Sciences (Philology), Head of Russian and Foreign Literature Department, Dostoevsky Omsk State
University (Omsk, Russia), E-mail: omgu5555@gmail.com
NEOLOGISM "NEW NORMALITY" IN THE CONTEXT OF CHARACTERISTICS OF THE NORM. The article considers a norm as a semantic category of the Russian language ascending to the similarly named ontological category. The specific features of the latter are defined by difficult interaction between binary concepts of quality and quantity, subjective and objective, sameness and otherness, etc. For a real sketch two statements serving as initial theses are essentially important. On the one hand, the contents of normative expositions can be different for different epochs, nations, cultures, societies, and certain individuals. On the other hand, the very existence of the normative expositions is a constant of the processes of world perception. The authors refer to the neologism "new normality", which is used for characterizing new economic and socio-cultural conditions of the last years, and, analyzing the meaning and usage of the neologism, prove the status of the norm combining dynamics and changeability as one of the most important the implicit concepts.
Key words: norm, conceptual category, semantic category, implicitness, new normality.
Н.Д. Федяева, д-р филол. наук, зав. каф. русского языка и лингводидактики, Омский государственный педагогический
университет, г. Омск, E-mail: ndfed@yandex.ru
С.А. Демченков, канд. филол. наук, доц., зав. каф. русской и зарубежной литературы Омский государственный
университет им. Ф.М. Достоевского, г. Омск, E-mail: omgu5555@gmail.com
НЕОЛОГИЗМ «НОВАЯ НОРМАЛЬНОСТЬ» В КОНТЕКСТЕ СВОЙСТВ НОРМЫ
В статье норма рассматривается как семантическая категория русского языка, восходящая к одноимённой онтологической категории. Специфика последней определяется сложным взаимодействием бинарных понятий качества и количества, субъективного и объективного, тождества и различия и др. Для настоящего очерка принципиально важными являются два утверждения, выступающие в качестве исходных тезисов. С одной стороны, содержание нормативных представлений может быть различным для различных эпох, наций, культур, социумов, отдельных индивидов. С другой стороны, само наличие нормативных представлений - константа процессов мировосприятия. Авторы обращаются к неологизму «новая нормальность», используемому для характеристики новых экономических и социокультурных условий последних лет, и, анализируя значение и употребление неологизма, доказывают статус сочетающей динамичность и изменчивость нормы как одного из важнейших имплицитных понятий.
Ключевые слова: норма, понятийная категория, семантическая категория, имплицитность, новая нормальность.
Норма, во-первых, как понятийная категория, во-вторых, как семантическая категория, являющаяся языковой интерпретацией понятийной, входит в сферу интересов и гуманитарных наук в целом, и лингвистики, в частности. Можно сказать, что это идеальный объект междисциплинарных исследований, проливающих свет на специфику процессов мировосприятия во множестве его аспектов: собственно восприятия, концептуализации, оценки и др. Между тем, несмотря на значимость объекта, охарактеризовать степень его изученности как высокую едва ли возможно.
С одной стороны, термин «норма» весьма частотен на страницах лингвистических работ, однако чаще всего речь
идёт о норме, рассматриваемой в аспекте культурно-речевого подхода, представители которого в сопряжении изучают понятия литературного языка и его нормы - наиболее пригодных, правильных и предпочитаемых для обслуживания общества языковых средств (см. обзор работ в [1]). Переоценить важность изучения понимаемых таких образом норм невозможно, однако это далеко не единственный аспект значимого для нас понятия, хотя, заметим, многие идеи, сформулированные в рамках культурно-речевого подхода, приобретают особое звучание в контексте, в который включено настоящее исследование.
В отечественном языкознании понятие нормы изучается и в семантическом аспекте. Представители этого подхода (см., например, работы [2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9]) считают норму - отправную точку, стандарт, стереотип, должное, образец и т.п. - важным компонентом семантики отдельных слов, разрядов слов, семантических категорий, таких как градуальность, оценка, интенсивность и др. Отметим, что в большинстве случаев феномен нормы находится на периферии семантических исследований, выступая скорее инструментом, а не центром описания, однако в последнее десятилетие появились монографические исследования, представляющие комплексные систематизирующие разработки семантики нормы [1; 10]. Настоящая статья является реализацией принципов семантического подхода к норме.
Одна из основных трудностей изучения семантики нормы кроется в имплицитном характере нормативных представлений. Например, «собственно нормативные качества родов входят в значение таксономической лексики. Они из неё не выделены» [11, с. 83], в связи с чем и практически не осознаются носителями языка. Очевидно, что описание имплицитных смыслов представляет известную сложность, тем большую ценность приобретают явные свидетельства. В качестве такового в настоящей статье используется неологизм новая нормальность. Наша цель - через анализ значения и употребления этой идиомы уточнить особенности процесса становления / изменения нормы.
Новая нормальность - экономический термин, появившийся вскоре после финансового кризиса 2008 года [12]. По возможности оставляя в стороне используемые в дефинициях другие специальные единицы, важные для определения понятия, но не для лингвистического исследования в выбранном направлении, сформулируем основную идею, лежащую в основе концепции новой нормальности.
Экономические и социокультурные условия, в которых жил мир, по крайней мере в течение 10 лет, предшествовавших кризису, были привычными и понятными - это старая норма. Кризис 2008 года существенно изменил эти условия, заставил человечество осознать изменения, в результате чего переставшая соответствовать реальности норма уже не могла оставаться таковой. Люди начали приспосабливаться к новой жизни, а совокупность её отличительных черт формирует становящуюся новую нормальность.
Отрешившись в ещё большей степени от экономических реалий, получаем вполне традиционную схему изменения нормы: старая норма - её кризис и переосмысление, борьба нормы и аномалий - осознание отклонений как новой нормы. Эта схема имеет, по-видимому, универсальный характер и может быть применена к описанию любой сферы действия норм. В частности, именно такая последовательность этапов нашла отражение в культурно-речевом подходе, в рамках которого на богатейшем материале раскрывается соотношение статики и динамики литературной нормы, феномена вариантности и отношения «норма - ошибка (= девиация, аномалия)».
Обратимся к нескольким типам статей, в которых употребляется неологизм новая нормальность.
Экономические статьи, как, например, материал Александра Дынкина «В поисках новой нормальности» [12], решают своего рода просветительские задачи, связанные с разъяснением читателю одновременно и новых реалий, и нового термина. Так как само наличие и суть новой нормы можно постичь только из сопоставления со старой, организующим логику статьи началом является бинарная оппозиция. Рассмотрим несколько используемых при противопоставлении моделей, их оформление и лексическое наполнение.
Безусловно, базовой является бинарная оппозиция «прошедшее - настоящее», оформленная лексически (с одной стороны, раньше, последние 20лет, в 2000-х и т.п., с другой - сейчас, сегодня) и грамматически (глаголы совершенного вида в формах прошедшего времени, в том числе с перфектным значением). Автор подчёркивает, что период действия старой нормы завершён, в настоящем происходит переосмысление результатов этого периода и выработка новой нормы. Прежняя норма, которая раньше воспринималась как нечто совершенно естественное, само собой разумеющееся, сейчас осознаётся как старые клише, стереотипы и инструменты, старый мировой порядок, следование ей - как действия по старинке. Новая норма, в свою очередь, ещё чётко не определена, но понятно, что она другая, реальная и её поиск имеет характер императива: нужны другие экономические концепции, задача государства, придётся покрутиться и т.п. Момент смены норм сложен для общества, вос-
принимается остро: это кризис, перелом трендов, непростой путь. Подчеркнём, что если настоящее осознаётся как поиск новых путей, то будущее - как уже осознанная и признанная норма.
Одним из распространённых способов оформления противопоставления в тексте являются конструкции с союзом но. Заметим попутно, что конструкции с но традиционно рассматриваются как представляющие обманутое ожидание, нарушение обычного порядка вещей [13], таким образом, обнаруживается «удвоение» идеи соответствия/несоответствия норме. Традиционно семантически сильнее оказывается часть, присоединённая союзом но; в тексте эту позицию занимают части, в которых говорится о невозможности старых норм, о неочевидности нового положения вещей, о неправильно оцененных новых реалиях (можно было.... но; был сигнал... но и т. п.). Для усиления противительные союзы употребляются в абсолютном начале предложения: вспоминают старые клише, стереотипы и инструменты. А вот что делать с реальной новой угрозой XXI века не знают; речь Путина в Мюнхене в 2007 году <...> была просто предупреждением, что мы вернулись обратно - мы здесь, в мире, и особенно в Европе. Но никто не обратил на это внимания.
Оценки, которые даёт автор статьи, носят рационально-констатирующий характер: новая норма отжила, происходит перелом трендов, новая нормальность составляется из элементов пазла, её поиски не будут простыми, но необходимы.
Теперь обратимся к статье Марии Железновой и Николая Эппле «Новая нормальность в массовом сознании» [14], где термин новая нормальность переосмысляется и переносится в смежные области. С одной стороны, бросается в глаза, что авторы используют те же приёмы интерпретации термина, что и А. Дынкин: со- и противопоставляются временные пласты, упоминаются кризис, ожидания, как уже обманутые, так и ещё не проверенные реальностью. С другой стороны, картина получается иной. Так, при оценке временных этапов настоящее, хоть и сопровождаемое глобальными изменениями, рисуется как более-менее обыкновенное, уравновешенное состояние, когда большинство россиян описывает свою жизнь в данный момент как «всё нормально», «всё хорошо» и даже «всё отлично», а вот прошедшее и будущее оцениваются негативно: первое характеризуется сравнительным спадом оптимизма, который они [россияне - Н.Ф., С.Д.] переживали в первый год кризиса, будущее пугает. Оценки также принципиально иные: уже практически не остаётся места нейтральным - только явные, причём негативные: тяжёлые времена ещё впереди, опасения грядущего роста преступности, не снижается уровень негативных ожиданий и т. п. Образы настоящего и будущего авторы статьи создают, ссылаясь на вполне объективные данные: статистику, результаты опросов и др., но при переносе из сферы обезличенных экономических показателей в «сферу человека» оценки теряют безразличность, наполняются личностными смыслами: новая нормальность из просто новых условий становится ожидаемыми новыми плохими условиями. Именно в этом значении, по мысли авторов, понятие на подсознательном уровне усвоено россиянами: ждать тяжёлых времен - нормально для жителя России.
Наконец, третий текст - поэтический: стихотворение Юнны Мориц «Новая нормальность» [15], остро политическое, с эксплицитными авторскими оценками. Как и в предыдущих случаях, упоминается прошлое - время действия старых норм - и настоящее: Реальность новая, она - нормальность новая. Аспект, в котором сопоставляются нормы, уже не экономический, а политический - отношение к понимаемому очень широко фашизму. Автор констатирует существование новых условий (парады Фашистов - новая волна Свобод, не знающих преграды), но не признаёт их, выражая резкое неприятие: Нормальность новая видна, Я шлю нормальность эту - на!
Подведём итоги.
Неологизм новая нормальность, появившийся как термин, является обозначением ставшего очевидным после финансового кризиса 2008 года изменения экономических и общественно-политических условий. В этом смысле неологизм называет вполне конкретную ситуацию. Вместе с тем обозначенное явление имеет черты, универсальные для всех случаев смены норм.
Во-первых, очевидна значимость хронологического параметра: норма в течение долгого времени считается таковой, после чего может быть переосмыслена и уступить место другой. Важно, что продолжительным является не только период господства той или иной нормы, но и переходный этап: изменения проис-
ходят не в одночасье, а влияние старой нормы и память о ней сохраняются ещё дольше.
Во-вторых, существенным компонентом нормативной ситуации является наличие антипода - аномалии, девиации: норма и аномалия воспринимаются как таковые только в сравнении, их борьба определяет динамику нормативной системы.
Норма, понимаемая как обычное, традиционное состояние вещей, относится к числу слабо осознанных феноменов: в период своего действия она почти не замечается, превращается в привычку. Аномалии, напротив, «бросаются в глаза», составляют предмет внимания, обсуждения, критики и т. п. В языке следствием этой закономерности является имплицитность нормы, выражающаяся в том, что категория, имеющая, как говорилось
Библиографический список
выше, существенное значение для семантики слов, разрядов и семантических категорий, чаще всего носит пресуппозитивный характер.
В-третьих, норма теснейшим образом взаимодействует с оценкой: и является одним из компонентов оценочной семантики, и сама становится объектом оценки. Оценивание самих норм наиболее активно в переходные моменты.
Тот факт, что исследованный неологизм стремительно осваивается за пределами узкого круга специалистов, «обрастает» ассоциативно-оценочными смыслами, - наилучшее доказательство существования новой нормальности: именно «перелом трендов» эксплицирует норму, делает её объектом размышлений и обсуждений.
1. Федяева Н.Д. Нормы в пространстве языка. Омск: Издательство ОмГПУ, 2010.
2. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык (К проблеме языковой «картины мира»). Вопросы языкознания. 1987; 3: 3 - 20.
3. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. Москва: Наука, 1988.
4. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. Москва: Наука, 1985.
5. Воротников Ю.Л. Категория меры признака в смысловом строе русского языка. Москва: Азбуковник, 2011.
6. Колесникова С.М. Гоадуальность: системные связи и отношения. Москва: Прометей, 2012.
7. Нефедова Л.А. Явление девиации в лексике современного русского языка. Москва: Прометей, 2002.
8. Урысон Е.В. Понятие нормы в языке современной семантики (параметры человеческого тела с точки зрения русского языка. Слово в тексте и словаре. Сборник статей к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна. Москва: Языки русской культуры, 2000: 243-253.
9. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных. Ленинград: Издательство ЛГУ, 1979.
10. Ефанова Л.Г. Норма в языковой картине мира русского человека. Томск: Издательство Томского политехнического университета, 2013.
11. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. Москва: Языки русской культуры, 1999.
12. Дынкин А. В поисках новой нормальности. Available at: http://www.imemo.ru/files/File/ru/articles/2015/22052015_NEWN0RM.pdf
13. Санников В.З. Значение союза но: нарушение «нормального» положения вещей. Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1986; № 5: 433 - 445.
14. Железнова М., Эппле Н. Новая нормальность в массовом сознании. Available at: http://www.vedomosti.ru/opinion/ articles/2016/05/18/641416-novaya-normalnost
15. Мориц Ю. Новая нормальность. Available at: http://owl.ru/morits/stih/off-records404.htm
References
1. Fedyaeva N.D. Normy vprostranstve yazyka. Omsk: Izdatel'stvo OmGPU, 2010.
2. Arutyunova N.D. Anomalii i yazyk (K probleme yazykovoj «kartiny mira»). Voprosy yazykoznaniya. 1987; 3: 3 - 20.
3. Arutyunova N.D. Tipy yazykovyh znachenij: Ocenka. Sobytie. Fakt. Moskva: Nauka, 1988.
4. Vol'f E.M. Funkcional'naya semantika ocenki. Moskva: Nauka, 1985.
5. Vorotnikov Yu.L. Kategoriya mery priznaka vsmyslovom stroe russkogo yazyka. Moskva: Azbukovnik, 2011.
6. Kolesnikova S.M. Gradual'nost': sistemnye svyazii otnosheniya. Moskva: Prometej, 2012.
7. Nefedova L.A. Yavlenie deviacii vleksike sovremennogo russkogo yazyka. Moskva: Prometej, 2002.
8. Uryson E.V. Ponyatie normy v yazyke sovremennoj semantiki (parametry chelovecheskogo tela s tochki zreniya russkogo yazyka. Slovo v tekste i slovare. Sbornik statej k 70-letiyu akademika Yu.D. Apresyana. Moskva: Yazyki russkoj kul'tury, 2000: 243-253.
9. Shramm A.N. Ocherkipo semantike kachestvennyh prilagatel'nyh. Leningrad: Izdatel'stvo LGU, 1979.
10. Efanova L.G. Norma vyazykovoj kartine mira russkogo cheloveka. Tomsk: Izdatel'stvo Tomskogo politehnicheskogo universiteta, 2013.
11. Arutyunova N.D. Yazyk imir cheloveka. Moskva: Yazyki russkoj kul'tury, 1999.
12. Dynkin A. Vpoiskah novojnormal'nosti. Available at: http://www.imemo.ru/files/File/ru/articles/2015/22052015_NEWN0RM.pdf
13. Sannikov V.Z. Znachenie soyuza no: narushenie «normal'nogo» polozheniya veschej. Izvestiya AN SSSR. Seriya literatury i yazyka. 1986; № 5: 433 - 445.
14. Zheleznova M., 'Epple N. Novayanormal'nost'vmassovomsoznanii.Available at: http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2016/05/18/641416-novaya-normalnost
15. Moric Yu. Novaya normal'nost'. Available at: http://owl.ru/morits/stih/off-records404.htm
Статья поступила в редакцию 30.09.16
УДК 821.512.31
Khalkharova L.Ts., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Buryat and Evenk Philology, Buryat State
University (Ulan-Ude, Russia), E-mail: larihalh@yandex.ru
THE GENRE HISTORICAL AND BIOGRAPHICAL NOVEL IN CH. TSYDENDAMBAYEV'S CREATIVITE WORK. The article is a study of problems of formation and development of a novelistic genre in the Buryat literature. A novel dilogy of Ch. Tsydendam-bayev, a Buryat writer, about Dorzhi Banzarov in the context of historical and biographic prose in line with traditions of folklore and literature is considered. The national and esthetic originality of the Buryat historical novelized biography, the author's individual concept of history and a role of the personality in it, features of her figurative embodiment in structure of the dilogy come to light. The research reveals an idea that the genre of historical and biographical novel is traditional for the whole of the Mongolian art of literature, which has its roots in folklore, literature and topicality of the chronicle. The article emphasizes the idea that some biographical episodes originate from the biography of the author, which is reinterpreting the events of his life, projecting them on the biography of the main character.
Key words: novel, historical novelized biography, biographic prose, novel dilogy genre, history, personality, folklore traditions.
Л.Ц. Халхарова, канд. филол. наук, доц. каф. бурятской и эвенкийской филологии, ФГБОУ ВО «Бурятский
государственный университет», г. Улан-Удэ, E-mail: larihalh@yandex.ru
