CC BY
29
ходят не в одночасье, а влияние старой нормы и память о ней сохраняются ещё дольше.
Во-вторых, существенным компонентом нормативной ситуации является наличие антипода - аномалии, девиации: норма и аномалия воспринимаются как таковые только в сравнении, их борьба определяет динамику нормативной системы.
Норма, понимаемая как обычное, традиционное состояние вещей, относится к числу слабо осознанных феноменов: в период своего действия она почти не замечается, превращается в привычку. Аномалии, напротив, «бросаются в глаза», составляют предмет внимания, обсуждения, критики и т. п. В языке следствием этой закономерности является имплицитность нормы, выражающаяся в том, что категория, имеющая, как говорилось
Библиографический список
выше, существенное значение для семантики слов, разрядов и семантических категорий, чаще всего носит пресуппозитивный характер.
В-третьих, норма теснейшим образом взаимодействует с оценкой: и является одним из компонентов оценочной семантики, и сама становится объектом оценки. Оценивание самих норм наиболее активно в переходные моменты.
Тот факт, что исследованный неологизм стремительно осваивается за пределами узкого круга специалистов, «обрастает» ассоциативно-оценочными смыслами, - наилучшее доказательство существования новой нормальности: именно «перелом трендов» эксплицирует норму, делает её объектом размышлений и обсуждений.
1. Федяева Н.Д. Нормы в пространстве языка. Омск: Издательство ОмГПУ, 2010.
2. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык (К проблеме языковой «картины мира»). Вопросы языкознания. 1987; 3: 3 - 20.
3. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. Москва: Наука, 1988.
4. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. Москва: Наука, 1985.
5. Воротников Ю.Л. Категория меры признака в смысловом строе русского языка. Москва: Азбуковник, 2011.
6. Колесникова С.М. Гоадуальность: системные связи и отношения. Москва: Прометей, 2012.
7. Нефедова Л.А. Явление девиации в лексике современного русского языка. Москва: Прометей, 2002.
8. Урысон Е.В. Понятие нормы в языке современной семантики (параметры человеческого тела с точки зрения русского языка. Слово в тексте и словаре. Сборник статей к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна. Москва: Языки русской культуры, 2000: 243-253.
9. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных. Ленинград: Издательство ЛГУ, 1979.
10. Ефанова Л.Г. Норма в языковой картине мира русского человека. Томск: Издательство Томского политехнического университета, 2013.
11. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. Москва: Языки русской культуры, 1999.
12. Дынкин А. В поисках новой нормальности. Available at: http://www.imemo.ru/files/File/ru/articles/2015/22052015_NEWNORM.pdf
13. Санников В.З. Значение союза но: нарушение «нормального» положения вещей. Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1986; № 5: 433 - 445.
14. Железнова М., Эппле Н. Новая нормальность в массовом сознании. Available at: http://www.vedomosti.ru/opinion/ articles/2016/05/18/641416-novaya-normalnost
15. Мориц Ю. Новая нормальность. Available at: http://owl.ru/morits/stih/off-records404.htm
References
1. Fedyaeva N.D. Normy vprostranstve yazyka. Omsk: Izdatel'stvo OmGPU, 2010.
2. Arutyunova N.D. Anomalii i yazyk (K probleme yazykovoj «kartiny mira»). Voprosy yazykoznaniya. 1987; 3: 3 - 20.
3. Arutyunova N.D. Tipy yazykovyh znachenij: Ocenka. Sobytie. Fakt. Moskva: Nauka, 1988.
4. Vol'f E.M. Funkcional'naya semantika ocenki. Moskva: Nauka, 1985.
5. Vorotnikov Yu.L. Kategoriya mery priznaka vsmyslovom stroe russkogo yazyka. Moskva: Azbukovnik, 2011.
6. Kolesnikova S.M. Gradual'nost': sistemnye svyazii otnosheniya. Moskva: Prometej, 2012.
7. Nefedova L.A. Yavlenie deviacii vleksike sovremennogo russkogo yazyka. Moskva: Prometej, 2002.
8. Uryson E.V. Ponyatie normy v yazyke sovremennoj semantiki (parametry chelovecheskogo tela s tochki zreniya russkogo yazyka. Slovo v tekste i slovare. Sbornik statej k 70-letiyu akademika Yu.D. Apresyana. Moskva: Yazyki russkoj kul'tury, 2000: 243-253.
9. Shramm A.N. Ocherkipo semantike kachestvennyh prilagatel'nyh. Leningrad: Izdatel'stvo LGU, 1979.
10. Efanova L.G. Norma vyazykovoj kartine mira russkogo cheloveka. Tomsk: Izdatel'stvo Tomskogo politehnicheskogo universiteta, 2013.
11. Arutyunova N.D. Yazyk imir cheloveka. Moskva: Yazyki russkoj kul'tury, 1999.
12. Dynkin A. Vpoiskah novojnormal'nosti. Available at: http://www.imemo.ru/files/File/ru/articles/2015/22052015_NEWN0RM.pdf
13. Sannikov V.Z. Znachenie soyuza no: narushenie «normal'nogo» polozheniya veschej. Izvestiya AN SSSR. Seriya literatury i yazyka. 1986; № 5: 433 - 445.
14. Zheleznova M., 'Epple N. Novayanormal'nost'vmassovomsoznanii.Available at: http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2016/05/18/641416-novaya-normalnost
15. Moric Yu. Novaya normal'nost'. Available at: http://owl.ru/morits/stih/off-records404.htm
Статья поступила в редакцию 30.09.16
УДК 821.512.31
Khalkharova L.Ts., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Buryat and Evenk Philology, Buryat State
University (Ulan-Ude, Russia), E-mail: [email protected]
THE GENRE HISTORICAL AND BIOGRAPHICAL NOVEL IN CH. TSYDENDAMBAYEV'S CREATIVITE WORK. The article is a study of problems of formation and development of a novelistic genre in the Buryat literature. A novel dilogy of Ch. Tsydendam-bayev, a Buryat writer, about Dorzhi Banzarov in the context of historical and biographic prose in line with traditions of folklore and literature is considered. The national and esthetic originality of the Buryat historical novelized biography, the author's individual concept of history and a role of the personality in it, features of her figurative embodiment in structure of the dilogy come to light. The research reveals an idea that the genre of historical and biographical novel is traditional for the whole of the Mongolian art of literature, which has its roots in folklore, literature and topicality of the chronicle. The article emphasizes the idea that some biographical episodes originate from the biography of the author, which is reinterpreting the events of his life, projecting them on the biography of the main character.
Key words: novel, historical novelized biography, biographic prose, novel dilogy genre, history, personality, folklore traditions.
Л.Ц. Халхарова, канд. филол. наук, доц. каф. бурятской и эвенкийской филологии, ФГБОУ ВО «Бурятский
государственный университет», г. Улан-Удэ, E-mail: [email protected]
ЖАНР ИСТОРИКО-БИОГРАФИЧЕСКОГО РОМАНА В ТВОРЧЕСТВЕ Ч. ЦЫДЕНДАМБАЕВА
Статья посвящена проблемам становления и развития романного жанра в бурятской литературе. В статье рассматривается роман-дилогия бурятского писателя Ч. Цыдендамбаева о Доржи Банзарове в контексте историко-биографической прозы в русле традиций устного народного творчества и литературы. Выявляется национально-эстетическое своеобразие бурятского историко-биографического романа, индивидуально-авторской концепции истории и роли личности в ней, особенностей образного её воплощения в структуре дилогии.
Ключевые слова: роман, историко-биографический роман, биографическая проза, биографизм, жанр романа-дилогии, история, личность, фольклорные традиции.
Историко-биографический жанр в литературе остаётся, по мнению учёных, наиболее дискуссионной проблемой литературоведения, вызывающей разноречивые мнения и рождающей далеко отстоящие друг от друга концепции.
Отличительной чертой биографической прозы является то, что объектом художественного исследования в ней является жизнь творческой личности, а писатель, рассказывая о судьбе своего героя, опирается на собственный опыт, поэтому она часто становится способом творческого самопознания автора.
История - это выражение внутреннего через внешнее (закономерности выводятся из фактов), тогда как биография художественная является внешним выражением внутреннего. Писатель переживает вместе с героем его жизнь - это главный закон жанра.
Исследователи пишут, что «... хотя жизнеописание существовало ещё в древней литературе, возникновение жанра художественной (или «беллетризованной») биографии обычно связывают с творчеством Л. Стрейчи и А. Моруа. Новую биографию отличает интерес к частной жизни выдающихся личностей и перевес художественного начала над познавательным (при отсутствии вымысла)» [1, с. 15].
Первой попыткой дать научное осмысление биографического жанра в советской литературоведческой науке стала книга Г.О. Винокура «Биография и культура» (1927). Автор исследования ставил целью доказать, что в основе биографии лежит не эмпирический опыт, а теория, что изучение личной жизни человека - задача не менее значимая, чем другие формы культурной жизни: искусство, наука, философия. Г.О. Винокур подчеркнул, что понятие «личная жизнь» не тождественно понятию «личность». Личная жизнь - «это не психология или физиология, не сфера подсознательных представлений или биологическая конституция, а только то единство, неразрывное и всегда присутствующее, в каком вся эта мешанина наблюдений, фактов и догадок вместе со всеми иными возможными дана нам в истории» [2, с. 18 - 19].
На наш взгляд, Ч. Цыдендамбаев был одним из первых биографов в бурятской литературе ХХ века. В своем романе-дилогии «Доржи, сын Банзара» (1953 - 1958), который был создан в пору активного становления жанра романа в бурятской литературе, он обращается к биографии первого бурятского учёного Доржи Банзарова, жившего в первой половине XIX в.
Первые бурятские романы «Степь проснулась» Ж. Тумуно-ва (1949), «На утренней заре» Х. Намсараева (1950) представляют собой освоение наиболее значимых моментов и событий истории бурятского народа начала ХХ века, посвящены осмыслению историко-революционной тематики, и это вполне закономерно связано с потребностью осознания своей национальной истории. В сюжетах бурятских романов наряду с изображением социально-значимых исторических событий глубоко раскрывается внутренний мир человека, показывается личность во всех его связях с миром. В изображении человека становится важным не только выделение его социального статуса, но и определение общечеловеческой сути характеров.
Как известно, «роман возникает не в результате разложения, видоизменения, трансформации какой-либо жанровой формы., но как в принципе особый жанр, в первую очередь отвечающий идеологическим и литературным потребностям эпохи» [3, с. 11]. Исследователи бурятской литературы считают, что предпосылки для возникновения романа в бурятской литературе появились еще в 30-е годы ХХ века: «Были предприняты попытки создания романа. В частности, были завершены романы Ц. Дона «В бору» (Туужа соо), Солбонэ Туяа «Три крепости» (Гурбан хэрэм), публиковались отрывки из романа Ж. Тумунова «Степь проснулась» (НойрЬюо ЬюриЬюн тала). Печальные события 1937 года, в результате которых ряд видных писателей Бурятии подвергся не-
обоснованным репрессиям, а рукописи Ц. Дона и Солбонэ Туяа погибли бесследно, затем разразившаяся Великая Отечественная война 1941 - 1945 годов задержали наметившееся развитие романа» [4, с. 19].
Известно, что в развитии романа одним из основополагающих факторов явился процесс становления национального самосознания. По мнению исследователей национальных литератур, «практически каждая из советских литератур внесла в многонациональную библиотеку историко-революционного романа свой образец государственной схемы победы революционно-классовой идеи. Однако прорвавшаяся в годы Великой Отечественной войны национальная идея проявилась и здесь. Идеологическая схема стала заметно вытесняться правдой исторической деятельности, подлинностью конфликта, психологической достоверностью национального характера. Заметно нарастает интерес к дореволюционной истории, к национальным истокам, по-новому прочитывается национальный фольклор» [5, с. 73].
Сам метод социалистического реализма у многих национальных художников подвергается проверке национальной и эстетической идеями, и они подчиняют творчество художника правде жизни, а не идеологической задаче. Особенности проявления национального самосознания, воссоздания национальной картины мира в литературах народов России, развивавшихся в контексте метода социалистического реализма, представляют сегодня важную проблему.
Изучение бурятского романа выявляет многообразие его внутрижанровых разновидностей, богатство и разнонаправлен-ность тематики. Роман - один из литературных жанров, который воспроизводит глубокую и многостороннюю картину действительности. Этот жанр по своей природе требует раскрытия душевного мира, психологии героев. В романе, по определению Белинского, предметом изображения становится комплекс «чувств, страстей и событий частной и внутренней жизни».
Пространство исторического романа позволило Ч. Цыден-дамбаеву воспроизвести впечатляющие картины национальной жизни, создать колоритные образы бурят первой половины XIX века, высветить существенные черты национального характера. Известно, что «в изображении жизни своего народа., в отстаивании её значимости сказывается проявление той общей национальной идеи, которая очень много значила для утверждения жанра романа в бурятской литературе» [6, с. 41].
Художественная концепция личности в творчестве Ч. Цы-дендамбаева, на наш взгляд, связана с идеей самоопределения бурятского народа, что предполагает глубокое знание и понимание своих исторических корней, своей культуры. Отсюда интерес автора к жизни первого бурятского учёного-востоковеда Доржи Банзарова. Судьба первого бурятского учёного Доржи Банзарова сложилась трагично. Доржи Банзаров, получив блестящее европейское образование, защитив диссертацию на тему «Черная вера, или шаманство у монголов», к сожалению, не смог реализовать ни свои знания, ни научный потенциал. Смерть талантливого бурятского учёного в возрасте 33 лет во многом загадочна.
Востоковед П. Савельев, автор посмертного очерка «О жизни и трудах Доржи Банзарова», вышедшего в 1856 году отдельной книгой, писал: «Как исследователь среднеазиатской древности, он заслужил себе место между европейскими ориенталистами; как бурят, показал, что дарование и просвещение могут быть уделом и этого поколения, которое с гордостью может приводить его имя как представителя своего в области науки.» [7, с. 75]. Ориенталист В. Григорьев утверждал, что «Банзаров мог с честью носить докторский колпак в любом европейском университете» [7, с. 3].
Литературовед В.Ц. Найдаков рассматривал роман-дилогию Ч. Цыдендамбаева «Доржи, сын Банзара» в контексте исторической прозы: «Вглядываясь в историю своего народа, писатели
обнаруживали там массу «белых пятен» эпох и событий, ещё не подвергавшихся художественному исследованию,. находили там благодатный материал для художественного осмысления судеб народа.» [8, с. 129]. По замечанию В.Б. Махатова, «.это был первый опыт изображения жизни исторической личности» [9, с. 25]. Появление исследуемого романа во многом связано с проблемами национального самосознания бурят.
Жанр дилогии о Д. Банзарове мы определяем как истори-ко-биографический роман. Историзм и жизненная правда при изображении национальной жизни бурят в дилогии несомненны, так как здесь налицо не только традиции бурятской литературы, но литературы социалистического реализма. Именно «.в искусстве социалистического реализма историзм как кардинальный принцип познания и художественного изображения действительности приобрёл поистине решающее значение» [10, с. 131].
Общеизвестно, что художественное творчество бурят «в своем обращении к проблеме национального эволюционировало от описания внешних атрибутивных форм национального бытия к реалистической поэтике, к аналитическому проникновению в структуры самосознания» [11, с. 155 - 156].
Исследователи отмечают, что «жанр исторического романа является традиционным в целом для монгольской художественной словесности» [12, с. 372], который берёт своё начало в устном народном творчестве, летописной и хроникальной литературе. Жанр биографий буддийских святых (намтар) был широко распространён в средневековой монгольской литературе. Связь Ч. Цыдендамбаева с фольклорной и литературной традицией можно выявить практически в любом его произведении как в сфере проблематики, так и в сфере поэтики.
Заглавие художественного произведения представляет собой один из существенных его элементов. Оно никогда не является простым индексом знакового комплекса, но всегда - символом, выражающим идейный смысл произведения. Как мы видим, в названии романа «Доржи, сын Банзара» актуализируется идея рода-народа-героя. Идея рода является сквозным мотивом всего романа. «Принадлежность роду, племени была очень важна в жизни людей: вне племени, вне рода, вне общины не мыслилась жизнь у бурят, по принадлежности их роду-племени потомкам определялись нравственные качества живущего, кроме того, в повседневной борьбе за существование члены рода и племени зависели от своей общины, которая была определённой нравственно-этической силой» [13, с. 17].
Исследователь бурятского фольклора Н.О. Шаракшинова писала: «Действия в улигерах развёртываются вокруг подвигов главного героя, именем которого обычно и названо эпическое произведение» [14, с. 48]. Героические эпосы разных народов обнаруживают сходство в том, что они названы именами главных героев: бурятские улигеры «Абай Гэсэр», «Аламжи Мэргэн», якутское олонхо «Нюргун боотур стремительный», калмыцкий эпос «Джангар», киргизский «Манас» и др. Имя собственное часто оказывается насыщенным дополнительными смыслами, неуловимыми для носителей другой культуры, сообщающими читателю о национальности, родовой принадлежности или социальном статусе главного героя.
Роман Ч. Цыдендамбаева привлекает широтой охвата действительности, событийностью, насыщенностью сюжетного действия и вместе с тем сосредоточенностью на судьбе отдельной личности, психологической глубиной и разработанностью характеров. Стремление к объективности, изображение общего и частного, социального и бытового, большого и малого, синтез трагического и лирического, тематическое многообразие - всё это образует сложную художественную структуру романа.
В первом романе «Доржи, сын Банзара» (1953) особое внимание уделено детству будущего учёного-ориенталиста, отношениям внутри семьи, домашнему воспитанию. По мысли автора, заложенные в ранние годы основы духовного мира впоследствии раскрылись в его научной деятельности. Сюжет и композиция основаны на биографических фактах, и автор придерживается конкретной последовательности в изображении реальных событий. Образ будущего бурятского учёного раскрывается в органическом единстве с судьбой народа, во внутренней связи с жизнью общества. Показывая главного героя в гуще событий своего времени, автор раскрывает процесс его становления и развития как личности.
Одним из характерных особенностей построения образа в биографических романах М. Бахтин считал то, что в них, «несмотря на изображения жизненного пути героя, образ лишён подлинного становления, развития; меняется, строится, становится
жизнь героя, его судьба, но сам герой остаётся, по существу, неизменным» [15, с. 37]. Необходимо подчеркнуть, что некоторые биографические эпизоды берут своё начало из биографии самого автора, который переосмысливая события своей жизни, проецировал их на биографии главного героя.
Хронотоп первого романа дилогии представлен реальным пространством бурятских степей начала XIX века - улус Ичетуй, каменистые горы Баян-Зурхэн и Сарабда, быстроводная речка Джида, где и происходит формирование личности будущего учёного Доржи Банзарова. Ч. Цыдендамбаев, по рассказам его современников, несколько раз ездил в Джиду, чтобы посмотреть своими глазами места, где когда-то родился и вырос Доржи Бан-заров. Создавая картину прошлого, Ч. Цыдендамбаев широко использовал исторические и этнографические материалы, которые, по мнению исследователей, «. не только сообщают нам о нравах и обычаях бурят, но и являются определёнными ступенями развития Доржи, будущего исследователя быта и обычаев своего народа» [4, с. 117].
Ч. Цыдендамбаев в своём романе создаёт образ бурятского этноса, обращает внимание на раскрытие богатства душевного мира простых людей, глубины их чувств, силы их ума, отзывчивости на добро, которые проявляются в самых различных ситуациях. В романе показаны именно национальные характеры: дядя Доржи-Хэшэгтэ, земляки Еши Жамсуев, Эрдэмтэ, Ухинхэн, ули-гершин Борхонок, Мунко-баабай, батрак Мархансая - богатырь Балдан, Жалма, Аюхан и др. Ч. Цыдендамбаев раскрывает поэтически одарённую душу своего главного героя, показывая его восхищение игрой Еши на хуре, или когда мальчик с огромным интересом слушает рассказы Эрдэмтэ о том, как он мечтал стать художником. В национальных традициях и образах народа Ч. Цыдендамбаев находит верные истоки типичных деталей в создании и раскрытии образа главного героя Доржи.
Традиционные ценности бурят становятся основой формирования и становления характера мальчика Доржи и будут способствовать созданию концепции личности героя в поэтике прозы автора в дальнейшем. С первых страниц романа создаётся мифологизированная картина мира. Встреча Доржи с улигершином задаёт тон повествованию. Автор неслучайно в характеристике Доржи выделяет сказителя Борхонока из круга знакомых и близких, несмотря на нарочитое снижение его образа. Доржи любит слушать его замечательные улигеры, и они оставляют глубокий след в сердце мальчика. Образ старого сказителя Борхонока как носителя традиционных ценностей бурят, знатока традиций, обычаев, мастера слова, мудреца написан Ч. Цыдендамбаевым с огромной любовью. В авторских описаниях, в восприятии Доржи, в улигерах самого Борхонока вырисовывается человек редкой душевной красоты. Доржи, слушая улигер Борхонок, представляет себя там, в том сказочном мире: «Ульгэрэй Yнэншэмэ hаруул дэлхэй Доржые гэнтэ тойрошоно. Yхинхэн ахайнь хуушан эшэгы гэр хадаа «ордон сагаан» Yргвв боложо, Ешын Yншэхэн зээрдэ эреэ хадаа газарта хурэмэ дэлhэ-тэй, ган булад туруутай Эдир Шулуун баатарай эмниг шарга морин болошобо. Доржо вврвв XYCэтэ баатар болошоод hууба» [16, с. 8]. (Доржи вдруг оказывается в светлом правдоподобном мире улигеров. Старенькая юрта Ухинхэн-ахая превращается в «белоснежный дворец», гнедой жеребец-сирота дяди Еши - в ретивого солового скакуна Эдир-Шулун-батора с гривой до земли, с крепкими, как сталь, копытами. Сам Доржи как будто превратился в могучего батора»).
Основной идеей романа Ч. Цыдендамбаева является мысль о формировании характера и взглядов юного Доржи Банзарова, решающую роль в развитии которого сыграла жизнь бурятского народа, богатая перипетиями, полная острых противоречий. Эти противоречия автором показываются с разных сторон: то через восприятие маленького Доржи, то через изображение эпизодов из жизни народа. Сам Доржи является частицей этой жизни.
Во втором романе дилогии «Вдали от родных степей» (1958) судьба бурятского учёного, развитие его личности прослеживаются на фоне истории России, ее культуры с момента поступления Д. Банзарова вместе с другими бурятскими детьми в Казанскую гимназию и до окончания Казанского императорского университета и защиты им кандидатской диссертации. Если в первом романе пространственная модель в основном представлена национальным микрокосмосом, то во втором романе действие переносится из бурятских степей в большой многонациональный город, на широкое российское пространство от Казани до Санкт-Петербурга. Название романа - некоторым образом символ, в котором можно увидеть ответ на многие вопросы,
связанные с трагической судьбой Д. Банзарова. В нём выражено состояние временности, прощание с прошлым, перемещение в пространстве, ожидание будущего, испытания на чужбине.
В литературе, как в древней, так и в новой, путешествия «в пространстве» часто становятся путешествием «по жизни», испытания в пути, на чужой земле равны воспитанию личности. Испытания, через которые проходят герои, интерпретируются как своеобразные мистериальные «страсти», страдания, ценой которых герои приобретают силу и мудрость для себя. Ч. Цыден-дамбаев отказался от хроникального изложения событий жизни героя, не стал последовательно изображать все десять лет, проведённые Банзаровым в Казани, а сосредоточил действие романа на коротком отрезке времени, приуроченном к периоду окончания Банзаровым университета. Время действия романа охватывает около полугода (от зимы до лета 1846 г.), и это позволяет автору дать концентрированное, максимально сжатое и насыщенное изображение богатого духовного мира своего героя.
В художественном осмыслении истории у писателя намечается стремление идти во внутрь фактов, к подчеркнутой точности описаний, документализму. Это диктуется потребностью устойчивой исторической правды, получения полной, взвешенной картины прошлого.
Критики обвиняли писателя в недостаточном освещении научной деятельности Банзарова в Казани, в том, что писатель уклонился от поставленной задачи проследить путь учёного-востоковеда. На наш взгляд, Ч. Цыдендамбаев не ставил своей целью прослеживать путь учёного в науку. Прежде всего, писатель изображает Банзарова как личность и как человека, живущего делами и заботами обычной жизни. Писатель вводит в роман романтическую историю любви Доржи и Тани Кондратьевой, но отношения Доржи и Тани осложняются социальными предрассудками и приобретают трагический характер. Девушка должна выйти замуж за нелюбимого человека, чтобы спасти своего отца. Во второй книге получает дальнейшее развитие мифологема трагической судьбы, мотив несвершившихся надежд научных устремлений одного из талантливых сыновей бурятского народа - Доржи Банзарова.
В первом романе Ч. Цыдендамбаев запечатлел детство, отрочество Доржи Банзарова, во втором - его путь к зрелости.
Библиографический список
Дилогия содержит в своей структуре элементы советского романа: классовый конфликт, сопричастность человека и истории. Константа исторического мышления, согласно которой нет истории вне народа и нет народа вне истории, строится в романе на глубокой философской основе, на единстве человека и народа, единстве истории народа и отдельной биографии отдельной личности. Автор показывает закономерность успехов Д. Банзарова, который был истинным сыном своего народа. В произведениях Ч. Цыдендамбаева предстает большое количество художественно одарённых героев, талантливых и творческих личностей. Эти герои близки автору, родственны ему по глубине духовной жизни и потому они показаны с большой симпатией и любовью.
Обращение к событиям прошлого, к личности первого бурята-учёного Доржи Банзарова, его биографии дало Ч. Цыдендам-баеву возможность выявить не только истоки его формирования и эволюции, духовного роста, но и показать «мини-энциклопедию» национальной жизни бурятского народа начала XIX в.
К жанру историко-биографического романа бурятские писатели обратились в нач. XXI века, что было обусловлено новым осмыслением исторического прошлого не только бурятского народа, но и всей истории монгольского мира. Новое понимание истории привело к необходимости раскрытия особенностей исторических личностей в историко-биографических романах. Именно такой своеобразной постановкой проблематики выделяются историко-биографические романы В. Гармаева «Джамуха», А. Гатапова «Тэмуджин» о Джамухе и Чингисхане (Тэмуджин), знаковых фигурах монгольской истории, роман Ц. Цырендоржиева «Хододоо YДэр байдаг^й» (Не всегда бывает день), написанные в последнее время. Прототипом Ан-жуур-ламы, главного героя романа Ц. Цырендоржиева является известный бурят-монгольский деятель Агван Доржиев, стоявший у истоков современной бурят-монгольской государственности и сыгравший значительную роль в истории Азии и Европы Х1Х-ХХ веков.
Таким образом, бурятский историко-биографический роман представляет собой сложный процесс, одним из важных тенденций которого является отражение образов выдающихся исторических лиц, символизирующих духовный и нравственный облик всего народа.
1. Громова А.В. Жанровая система творчества Б.К. Зайцева: литературно-критические и художественно-документальные произведения. Автореферат диссертации ... доктора филологических наук. Орел, 2009.
2. Винокур Г.О. Биография и культура. Москва: Русские словари, 1997.
3. Гринцер П.А. Две эпохи романа. Генезис романа в литературах Азии и Африки. Москва, 19B0.
4. История бурятской литературы 1917 - 1955 гг. Ч. 2.: Бурятская литература военных лет и послевоенного десятилетия (1941 -1955). Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1995; История бурятской литературы. Ч. 3: Современная бурятская литература (1956 - 1995). Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1997.
5. Алиева С.У. Национальная идея и эстетика социалистического реализма. Нация. Личность. Литература. Москва: Наследие, 1996; 1.
6. Фролова И.В. Художественный мир Д. Батожабая. Улан-Удэ: Издательство Бурятского государственного университета, 2005.
7. К столетию со дня смерти Доржи Банзарова: материалы научных сессий и статьи. Улан-Удэ, 1955.
B. Найдаков В.Ц. Путь к роману. История формирования бурятской прозы: монография. Новосибирск: Наука, 19B5.
9. Махатов В.Б. Проблемы социалистического реализма в бурятской литературе. Некоторые вопросы развития прозы: монография. Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1962.
10. Султанов К.К. Динамика жанра. Особенное и общее в опыте современного жанра. Москва: Наследие, 19B9.
11. Скрынникова Т.Д., Батомункуев С.Д., Варнавский П.К. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (советский период). Улан-Удэ: Издательство БНЦ СО РАН, 2004.
12. Петрова М.П. Историко-биографический роман Г. Мэнд-Ооёо «Светлейший». Проблемы литератур Дальнего Востока. VI Международная научная конференция. 25-29 июня 2014 г.: Сборник материалов. Санкт-Петербург: Издательство Студия «НП-Принт», 2014; 2.
13. Халхарова Л.Ц. Национальная картина мира в прозе Ч. Цыдендамбаева: монография. Улан-Удэ: Издательство Бурятского государственного университета, 2010.
14. Шаракшинова Н.О. Героико-эпическая поэзия бурят: монография. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 19B7.
15. Бахтин М.М. Роман воспитания и его значение в истории реализма. Эстетика словесного творчества. Москва, 19B6.
16. Цыдендамбаев Ч. Банзарай XYбYYнДоржо. Улаан^дэ: Буряадай номой хэблэл, 1953.
References
1. Gromova A.V. Zhanrovaya sistema tvorchestva B.K. Zajceva: literaturno-kriticheskie i hudozhestvenno-dokumental'nye proizvedeniya. Avtoreferat dissertacii ... doktora filologicheskih nauk. Orel, 2009.
2. Vinokur G.O. Biografiya ikul'tura. Moskva: Russkie slovari, 1997.
3. Grincer P.A. Dve 'epohi romana. Genezis romana vliteraturah Azii iAfriki. Moskva, 19B0.
4. Istoriya buryatskoj literatury 1917 - 1955 gg. Ch. 2.: Buryatskaya literatura voennyh let i poslevoennogo desyatiletiya (1941 - 1955). Ulan-Ud'e: BNC SO RAN, 1995; Istoriya buryatskoj literatury. Ch. 3: Sovremennaya buryatskaya literatura (1956 - 1995). Ulan-Ud'e: BNC SO RAN, 1997.
5. Alieva S.U. Nacional'naya ideya i 'estetika socialisticheskogo realizma. Naciya. Lichnost'. Literatura. Moskva: Nasledie, 1996; 1.
6. Frolova I.V. HudozhestvennyjmirD. Batozhabaya. Ulan-Ud'e: Izdatel'stvo Buryatskogo gosudarstvennogo universiteta, 2005.
7. K stoletiyu so dnya smerti Dorzhi Banzarova: materialy nauchnyh sessij i stat'i. Ulan-Ud'e, 1955.
B. Najdakov V.C. Put'k romanu. Istoriya formirovaniya buryatskojprozy: monografiya. Novosibirsk: Nauka, 19B5.
9. Mahatov V.B. Problemy socialisticheskogo realizma v buryatskoj literature. Nekotorye voprosy razvitiya prozy: monografiya. Ulan-Ud'e: Buryatskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1962.
10. Sultanov K.K. Dinamika zhanra. Osobennoe i obschee v opyte sovremennogo zhanra. Moskva: Nasledie, 1989.
11. Skrynnikova T.D., Batomunkuev S.D., Varnavskij P.K. Buryatskaya 'etnichnost' v kontekste sociokul'turnoj modernizacii (sovetskij period). Ulan-Ud'e: Izdatel'stvo BNC SO RAN, 2004.
12. Petrova M.P. Istoriko-biograficheskij roman G. M'end-Ooeo «Svetlejshij». Problemy literatur Dal'nego Vostoka. VI Mezhdunarodnaya nauchnaya konferenciya. 25-29 iyunya 2014 g.: Sbornik materialov. Sankt-Peterburg: Izdatel'stvo Studiya «NP-Print», 2014; 2.
13. Halharova L.C. Nacional'naya kartina mira vproze Ch. Cydendambaeva: monografiya. Ulan-Ud'e: Izdatel'stvo Buryatskogo gosudarstvennogo universiteta, 2010.
14. Sharakshinova N.O. Geroiko-'epicheskaya po'eziya buryat: monografiya. Irkutsk: Vostochno-Sibirskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1987.
15. Bahtin M.M. Roman vospitaniya i ego znachenie v istorii realizma. 'Estetika slovesnogo tvorchestva. Moskva, 1986.
16. Cydendambaev Ch. BanzarajhYbyyn Dorzho. Ulaan-Yd'e: Buryaadaj nomoj h'ebl'el, 1953.
Статья поступила в редакцию 28.09.16
УДК 81
Chamzyryn E.T., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Tuvan Philology and General Linguistics, Tuvan
State University (Kyzyl, Russia), E-mail: chamzyryn [email protected]
THE ROLE OF THE CHILDREN'S PROSE POETICS OF SH. SUVAN. The article examines the role of folk poetics in children's prose by Shangyr-ool Suvan. His action-packed stories "Tool churttug ool" ("The boy comes from a fairy tale"), "Kara Bashtyg", "Kal-chan-Kara", "Medee" ("News") show the young readers facts from history. The writer chooses important historical events for themes of his works: periods of the Uighur khanate, the Mongol invasion. Through images of young characters they writer shows how young boys participated in historical events of those years. These stories teach kids to be active and are distinguished by belief in human reason, humanism, passionate aspiration for the future.
Key words: poetics, image, children's literature, folklore.
Е.Т. Чамзырын, канд. филол. наук, доц. каф. тувинской филологии и общего языкознания, Тувинский государственный
университет, г. Кызыл, E-mail: chamzyryn [email protected]
РОЛЬ НАРОДНОЙ ПОЭТИКИ В ДЕТСКОЙ ПРОЗЕ Ш. СУВАН
В данной статье рассматривается роль народной поэтики в детской прозе Шангыр-оола Сувана. Его остросюжетные рассказы «Тоол чурттуг оол» («Мальчик родом из сказки»), «Кара-Баштыг», «Калчан-Кара», «Медээ» («Известие») знакомит читателей-подростков с фактами из истории. Темой своих произведений писатель избрал значительные исторические события: периоды уйгурского каганата, монгольского нашествия. Через образы юных героев показаны участия юношей в исторических событиях тех лет. Эти рассказы призывают детвору к активной деятельности, отличаются верой в человеческий разум, гуманизм, страстной устремлённостью в будущее.
Ключевые слова: поэтика, образ, детская литература, фольклор.
Сила детства в том и заключается, что она пробуждает в человеке чувства добра.
Л. Толстой
Детская литература в России развивается как полинациональное явление. Национальные детские литературы могли бы полностью унифицироваться: сюжеты, герои, жанры и стили потеряли бы своеобразие, но, к счастью, этого не происходит. На защите самобытности той или иной детской литературы стоит устное, мифологизированное слово народа...[1, с. 500].
Почти все писатели национальных литератур Сибири не обходятся без «своего» родного материала в создании своих произведений. Именно национальный материал, богатство народно-поэтического творчества обеспечивают оригинальность, жизнеспособность и общечеловеческую ценность их произведений. [2, с. 280].
Для современных детских писателей Тувы фольклорные, этнопоэтические традиции и религиозные воззрения послужили благоприятной базой для дальнейшего развития детской литературы, для формирования их творческих индивидуальностей. Практически каждый писатель ведёт собственную свободную творческую работу над народной поэтикой [3, с. 71].
Один из современных детских писателей Ш. Суван адресовал детворе несколько произведений. Он в 90-ых годах ХХ столетия издал сборники: <^н-Херелден аалчылар» («Гости из XYH-Xерела») и «Тоол чурттуг оол» («Мальчик родом из сказки»). В них вошли первая фантастическая повесть автора «Гости из XYH-Xерела» и рассказы, написанные на различные темы для детей среднего и старшего школьного возраста.
В тувинской детской литературе произведения Ш.Суван имеют новаторское значение, так как он творчески подходит к народной этнопоэтике. [3, с. 71].
Юные читатели всегда тянутся к таинственному, увлекательному и фантастическому. Но, к сожалению, тувинские дети не имеют богатого выбора в этом. Первопроходцем тувинской детской фантастики был один из основоположников тувинской литературы Б. Хевецмей, который в 60-ых годах XX столетия на-
писал фантастический рассказ «Марска чедер частым» («Чуточку не долетел до Марса»).
А за последние десятилетия написана всего одна фантастическая повесть «Гости из XYH-Xерела» Ш. Суван, посвященная чудесам научно-технического прогресса, странным, таинственным явлениям инопланетян, автор с первых же страниц увлекает юного читателя. Повесть светлая, юношеская, которая как бы родилась из сказочной идеи. Ш. Суван смело вступил в ту область художественного творчества, которая открывает детям безграничность человеческого познания.
Главным действующим лицом является школьник Сылдыс, В ней речь идёт о будущем, о чудесах науки и техники, об инопланетянах, о приключении пытливого, мечтательного, наблюдательного парнишки Сылдыса. Эти качества помогли ему поближе познакомиться с инопланетянами Каа и Бии, прилетевшими на Землю. Автор стремится передать движение научной мысли, показать увлекательность действий.
«.Компьютер передавал мысли мальчика, изображая их в радужно-цветном мониторе. Мысли Сылдыса мелкали, как мультфильмы. А космонавты успевали и видеть, и читать его мысли». «(Когда вошёл в корабль, Сылдыс осмотрелся вокруг - там никаких вещей не было. Но вдруг открылась стена, оттуда появилось что-то плоское и раскрылось -получились кресла». «Корабль начал быстро набирать высоту». «(Компьютер показывал, как начинают раскалённо греть солнечные лучи». «(Открой занавес воздуха» и т.д.
Тонко передаёт чувство своих героев. Особенно сильное впечатление в эпизоде, когда Сылдыс наблюдал за «тарелкой». «(Тарелка» остановилась напротив верхушки (выси) Бедик-Ко-жагара. Сылдыс присел, чтобы как следует её разглядеть, пока она остановилась. Когда он сидел и разглядывал сверкающую «тарелку», почудилось, что кто-то его окликнул. Сылдыс невольно стал прислушиваться. Любознательность мальчика была сильнее его трусости».
Жизнь инопланетян, Каа и Бии, автор рисует похожей на жизнь детей, они разговаривают и ведут себя, как люди.
