CC BY
270
- Посредница между богами и человеком, - как умел рассказал Головин. - Молилась в дороге, оберегала путников от злых духов, от всяких бед» [Санжин, с. 114].
Необходимо обратить внимание на слова «красотка», «бедную», «измаялась». В них, кроме лексического значения, передается большая информация. Слово «красотка» ничего общего с современным негативным определением не имеет, а употребленное в устах русского царя означает нескрываемое удивление внутренней силой духа, заключенной в представленной ему шаманке. «Бедная», «измаялась» выражают искреннее сочувствие Петра Первого, верно отражают его понимание того, что героине по-настоящему пришлось разделить наравне с мужчинами тяготы столь долгого пути. Писателям хотелось отразить словами царя духовную природу своей героини: скрывающуюся за физической хрупкостью мощную энергию духа.
В главной сюжетной линии авторы придерживаются жанровых черт предания - черт достоверности и историчности: Абжа-удаган при возвращении в родные пределы умирает. Однако, как мы уже отмечали, в облике героини наблюдается и легендарное начало: художественный вымысел, идеализация превалируют над историчностью. Особенно данные черты замечаются в последних сценах жизни шаманки: «В Канске графу донесли, что у бурят заболела шаманка, но они не стали задерживаться: Абжа-удаган рвалась домой, мужчины не посмели ослушаться ее» [Сан-жин, с. 128]. Дальнейшее ее погребение возле кладбищенской стены в Тайшете, слухи о том, что путники съели ее, страдая от голода, полны как признаков достоверного предания, так и явного легендарного вымысла.
В целом жанровые черты предания и легенды призваны решить одну задачу - сохранить в памяти народа, в непрерывной цепи последующих поколений достоверный, исторический облик прекрасной Абжа-удаган, чье жизненное назначение действительно было исполнено в образе настоящего проводника и посредницы между человеческим миром и всем природным, больше космическим пространством, незнающим временных пределов. Авторам удалось передать истинный облик героини.
Литература
1. Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор. - М., 1988.
2. Дандарон Б. Д. Мысли буддиста. Черная тетрадь. О четырех благородных истинах Будды. - СПб., 1997.
3. Вернадский В. Живое существо. - М., 1974.
4. Померанцева Э.В. Русская устная проза. - М., 1985.
5. Санжин Б. (и Дандарон Б.) Путь праведный. - М., 1973.
6. Урбанаева И.С. О бурятском шаманизме // Гомбоев С.Ж. Под Вечным Синим Небом. - Улан-Удэ, 2010.
Данчинова Мария Даниловна, доцент кафедры русской, зарубежной литературы Бурятского госуниверситета, кандидат филологических наук. E-mail: [email protected]
Danchinova Mariya Danilovna, associate professor, department of foreign literature, Buryat State University, candidate of philological sciences.
УДК 821.512.31
© Л.Ц. Халхарова
Документально-биографическое начало в бурятской литературе ХХ в.
Рассматривается документально-биографическое начало в бурятской литературе ХХ в. на примере произведений Ж. Тумунова, А. Бальбурова, Ч. Цыдендамбаева.
Ключевые слова: документально-биографическая проза, жанры, форма повествования, образ автора.
L.Ts. Khalkharova
Documentary and biographical origins in the Buryat literature of the 20th century
The article analyses the documentary and biographical origins in the Buryat Literature of the twentieth century based on the works by J. Tumunov, A. Balburov and C. Tsydendambaev.
Keywords: documentary and biographical prose, genres, forms of narration, the image of the author.
Художественные поиски бурятских писателей совпали с общим направлением развития русской литературы ХХ в., в которой наблюдалось усиление документально-биографического
начала. Обращение к жанрам с документальной и автобиографической основой давало бурятским писателям возможность не только непосредственно запечатлеть личный опыт, подвести итоги своей жизни, выразить отношение к социальным и культурным процессам, происходящим в обществе, но и опираться на подлинные факты реальной жизни, биографии исторических личностей, документы эпохи.
В современном литературоведении особенности художественной образности «невымышленной» прозы рассматриваются, в частности, сквозь призму «образа автора» - категории, обычно изучаемой на материале «литературы вымысла». В целом документальная литература как часть художественной литературы - это широкое понятие, вбирающее в себя и документальные в строгом смысле слова произведения, и очерки, и произведения мемуарно-автобиографического плана с более или менее выраженным субъективным началом.
Литературные жанры включают в свою внутреннюю структуру «первичные» жанры, к которым М.М. Бахтин относит реплики диалога, божбы, ругательства, бытовые рассказы, письма и пр. [Бахтин, с. 388]. Е.Г. Местергази предлагает новую типологию документально-биографических жанров, которая учитывает концепцию М.М. Бахтина, однако, используемая терминология носит самостоятельный характер. Размышления над жанровой природой произведений с главенствующим документальным началом позволяют ученому выделить «чистые (первичные) и сложные (вторичные) жанры» [Местергази, с. 19].
«Сегодня в отечественной науке в качестве синонимичных успешно функционируют понятия, не всегда таковыми являющиеся: «документальная литература», «документально-художественная литература», «документально-биографическая литература», «газетно-журнальная документалистика», «литература факта», «человеческий документ», «литература нон-фикшн / non-fiction» (нон-фикшн - это жанр, находящийся на пересечении литературы и журналистики) и т. д.» [Местергази, с. 9].
Документалистику как вид литературы нужно разграничить и от художественных произведений, имеющих документальную основу, и от документализма как стилевого явления, которое предполагает использование документов (их изучение в процессе написания произведения или включение в текст), но и своеобразную имитацию документализма («изображенную документальность») как художественный прием создания иллюзии подлинности, достоверности созданной картины. Следует отметить, что документальность в литературе - это своего рода интенция, то есть стремление автора к максимальной правдивости в изображении явлений и событий, использование фактологического материала.
К так называемым первичным жанрам документально-биографической литературы можно отнести хронику (летопись), письма, автобиографию, биографию, мемуарную прозу (воспоминания, записки, дневник), путевые заметки, публицистику, а к сложным (вторичным) жанрам - «невыдуманный» рассказ, документально-автобиографическую повесть, историко-биографический роман, документально-исторический роман и др.
В литературе эволюция жанров развивается от простого к сложному, т. е. от первичных к вторичным, хотя деление жанров на первичные и вторичные достаточно условно, так как в литературе все гораздо сложнее.
Движение бурятской прозы в проблемно-стилевом и жанрово-структурном отношениях шло от очерка к рассказу, от рассказа к повести, от повести к роману, от народно-поэтической, историко-биографической традиции к подлинно художественной.
Как отмечает С.С. Имихелова, «синтетическая форма документально-автобиографического повествования, традиционная для русской литературы, была непривычна для бурятской литературы с самого ее зарождения. Если во многих национальных литературах в период их становления большое распространение получил автобиографический жанр, то в бурятской литературе основной формой перехода от коллективного авторства в фольклоре к индивидуальному творчеству было эпическое повествование в духе народно-поэтического эпоса - улигера» [Имихелова, с. 60].
Ж. Тумунов одним из первых в бурятской литературе ХХ в. обратился к жанру военного рассказа, основанного на автобиографических событиях. Исследователи отмечают, что проза Великой Отечественной войны воплотилась в основном в очерках и рассказах, которые, будучи чрезвычайно оперативными жанрами, явились первой ступенью собирания и осмысления фактов и событий военной жизни. Именно жанр рассказа в бурятской военной прозе «приобретает боль-
шую идейную остроту и значительность, в нем появляются новые черты: публицистичность, прямое авторское обращение к читателю, типичный образ рассказчика-фронтовика» [Бадуева, 28].
На характер повествования в произведениях военной прозы Ж. Тумунова оказали большое влияние личные впечатления писателя о войне: в июле 1941 г. Ж. Тумунов был призван в армию, сначала служил военным корреспондентом армейской газеты 17-й армии на восточном фронте, затем с 1944 года - заместителем командира батальона 54-й дивизии 3-го Белорусского фронта. Война изображена глазами очевидца, что, безусловно, задает определенный ракурс при ее описании: усиливается достоверность повествования, конкретнее передаются эмоциональные ощущения человека, перенесшего эти события. В рассказах цикла «Степной орел», в документально-автобиографической повести «Наранай орохо ЗYг тээшэ» (дословный перевод «В сторону захода солнца», а на русском языке «На запад»), написанных в годы войны, использован прием хроникального построения повествования, характерны исповедальность, субъективное начало.
В форме военного дневника автор в повести «На запад» (изначально повесть называлась «Офицерский дневник») отображает и подвергает внутреннему осмыслению события военного периода - эпохи исторического изменения жизни общества, жизни всей страны. При этом под дневником писателя мы понимаем определенный тип текста, проявляющийся в наличии ежедневных записей (он так и назвал свой военный дневник «Удэр бYриин тэмдэгууд» (Ежедневные заметки), где присутствует линейно-фрагментарный тип повествования, внешним маркером которого выступает датировка, фиксирующая периодичность записей: «1944 оной октябрь Нарын 5» (5 октября 1944 г.), «1945 оной март Нарын 1» (1 марта 1945 г.) и т.д. (здесь и далее перевод наш. - Л.Х.)
Повесть «На запад», состоящая из отдельных рассказов - это не просто правдивая проза о войне, но и свидетельство о времени, долге, чести и верности, это мучительные раздумья автора. Для повести характерна точность датировки событий, их географическая и топографическая привязка: «1944 оной октябрь Нарын 8. Минск - Белорусска ССР-эй ниислэл. Янко Купалын дуунууд эндэээ бухы дэлхэйдэ зэдэлдэг байгаа» [Тумунов, н. 640] (8 октября 1944 года. Минск - столица Белорусской ССР. Отсюда звучали на весь мир песни Янко Купалы): «1944 оной октябриин 11. Каунас. Хуушанай город. Саад ехэтэй». (11 октября 1944 года. Каунас. Старый город. Много садов). Эмоциональное воздействие в повести достигается автором путем отбора специфических фактов, авторского комментирования, субъективной интерпретации событий: «Бидэ баяртайбди. БаярлангYй яахаб. МYнввдэр манай бухы орон маанад тээшэ, генерал Черняховскиин XYCэтэ сэ-рэг тээшэ хаража, тэрээндэ баяр хургэжэ байна. Бидэ гитлеризмые вврынь газар дээрэ бута сохихоо ерээбди» [Тумунов, н. 648] (Мы сегодня ликуем! А как же иначе. Сегодня весь наш народ смотрит на нас, с глубокой благодарностью воспевает славу легендарной армии генерала Черняховского. Мы бьем гитлеровцев на их же земле).
Повесть Ж. Тумунова, несмотря на публицистичность и опору на документальность событий, носит при этом ярко выраженный лирический характер. Глубоко лиричны монологи автора-повествователя о маленьком сыне, который остался его ждать дома, далеко в Забайкалье: «БаатарНаа намда юуншье хайрагYй. Минии шуНанайм, минии бодолойм, минии ябадалайм бYтэн байгаа сагта XYбyYгээ би XYн болохоб. ХYн болгохоб. ХYн олон байдаг. ХYнэй эрхим XYн болгохоб» (У меня никого нет дороже моего сына Батора. Пока течет в моих жилах кровь, пока я в здравом уме, пока я жив, я воспитаю моего сына, сделаю человеком. Сделаю человеком. Люди разные бывают. Я воспитаю его лучшим из лучших). Для человека, находящегося на фронте лицом к лицу с врагом, со смертью, семья, любимые и близкие, родной дом являлись нравственными ориентирами, ради которых они жили и погибали.
В целом произведения Ж. Тумунова о войне раскрывают военные будни, боевые дела солдат и офицеров без всякой идеализации и патетики, создавая своеобразную летопись войны. Военная проза Ж. Тумунова стала определенной ступенью в его творческой эволюции, которая в итоге способствовала созданию более сложного жанра - романа «Степь проснулась» (1949), ставшего первым бурятским романом в истории бурятской литературы.
Авторы документально-биографических произведений творчески, путем глубокого психологического анализа не «извне», а «изнутри» воссоздают жизненный путь своих героев, основанный на исторических фактах, автобиографических реалиях и подлинных документах своего времени. Наряду с автобиографическим началом - фактом частной жизни, фактом собственно исто-
рическим - художественное начало способствует освоению мира в его смысловой перспективе, в особой образной и эстетической организации материала.
Историко-биографический роман-дилогия Ч. Цыдендамбаева «Доржи, сын Банзара» (1952-1958) о первом бурятском ученом-ориенталисте Доржи Банзарове, был создан в пору активного становления жанра романа в бурятской литературе. Отличительной чертой этого романа является то, что объектом художественного исследования в ней является жизнь выдающейся личности (биография бурятского ученого Доржи Банзарова), и писатель, рассказывая о судьбе своего героя, опирается на собственный опыт, поэтому она становится определенным способом творческого самопознания автора. Ч. Цыдендамбаев в романе-дилогии обращается к биографии первого бурятского ученого Доржи Банзарова, жившего в первой половине XIX в., воплотившего в себе творческую одаренность народа, его стремление к добру и красоте, к справедливости, его мужество, трудолюбие и любознательность.
Писатель намеренно останавливается на определенных, переломных, по его мнению, биографических этапах: детство и юность (первый роман «Доржи, сын Банзара»), учеба в Казани, защита диссертации (второй роман «Вдали от родных степей»). Основой сюжетной архитектоники анализируемого романа Ч. Цыдендамбаева является специфический «биографизм» его фабульной организации. Такой принцип был унаследован бурятской литературой от эпоса, от богатырской сказки с ее биографическими коллизиями (детство, первый подвиг, женитьба) и от средневековой монгольской литературы, с характерными для нее жанрами «намтаров» и «цадигов» (биографии буддийских святых).
Ч. Цыдендамбаев обратился к жанру романа, будучи лирическим поэтом, у которого уже были изданы несколько сборников стихов. Он на протяжении всего творчества продолжал писать стихи. Поэтому его проза - это проза поэта, пронизанная особым лирическим видением и иронической экспрессией.
Отметим, что особенности лирического повествования заключаются в непосредственном переживании, открытости, исповедальности авторского голоса и его героев, в возможности художника выйти на прямое общение с читателем. У Ч. Цыдендамбаева часто встречаются такие повествовательные конструкции, как диалог, «беседа» автора с читателем. Писатель исполняет роль непосредственного комментатора событий, случаев, фактов и явлений.
Например, в романе «Доржи, сын Банзара» Ч. Цыдендамбаев, раскрывая мысли и чувства мальчиков, уезжающих учиться в Казань, использует несобственно-прямую речь: <Хубуудэй гэрhээ нэгэшье модо холодоогуй ябахада, хамаг хундэ hаналнуудынь нуур дээрэхи манандал дэ-гдэнэ. Хэршье угытэй ядуу, зоболон уйдхараар элбэгшье hаа, энэ газар нютаг хубуудтэ ямар унэтэйб? Эндэ турэжэ хун болоо ха юм. Аха дуунэрынь, айл аймагынь, эхэ эсэгэнь эндэл. Турэл мартагдашагуй ба hаруул hайхан шэрэ будагые эндэ хараал. Арадайнгаа ирагуу ^нин дуунуудые, мартагдашагуй ульгэр, тоогуй олон домог юрввлнуудые хубууд эндэ мэдээл!» [Цыдендамбаев, н. 290] (Мальчики не успели отъехать от дома даже на версту, как их тяжелые мысли развеялись, словно туман над озером. Как бы ни была здесь тяжела жизнь, полна страданий, это их родина. Как дорога им родная земля! Здесь они родились и выросли. Здесь их братья, соседи, земляки, отец и мать. Здесь впервые они увидели светлый облик родной природы, ее неповторимые краски, которые нельзя забыть! Здесь юноши впервые услышали прекрасные песни своего народа, незабываемые улигеры, бесчисленное множество легенд и благопожеланий!).
Основной идеей романа Ч. Цыдендамбаева является мысль о формировании характера и взглядов Доржи Банзарова, решающую роль в развитии которого сыграла жизнь бурятского народа, богатая перипетиями, полная острых противоречий. Эти противоречия показаны с разных сторон: то через восприятие маленького Доржи, то через изображение эпизодов из жизни народа через призму авторского восприятия, т.е. прежде всего автор опирается на собственный жизненный опыт. Автор убежден, что стремление к знаниям, пытливый ум закономерно формируются в атмосфере народной жизни, где интеллект и образование мыслятся как высшие ценности человеческой жизни.
Роман состоит из отдельных глав, которые, в свою очередь, составляют отдельные новеллы, смены картин в соответствии с движением мысли повествователя, структурно и графически обозначенные: «Борхонок», «У очага», «Рыжая сиротка», «Мархансай», «Семья» и т. д., каждая из которых несет определенные символы и архетипы. Композиция романа построена по хроникальному принципу, характерному для историко-биографического жанра, где события передают-
ся в строгом соответствии с историческим временем. Автор стремится раздвинуть родоплемен-ные рамки национального космоса и вывести героя в большой мир, при этом автора волнуют национальные истоки характера главного героя Доржи, которые он пытается так прочно укрепить в мальчике. Герой вырастает на национальных жизненных событиях, впечатлениях Все учит и воспитывает его: и песни, и сказки, и улигеры, и звуки хура, и природа. Мальчик тянется к знаниям, к грамоте.
В.Ц. Найдаков считал, что роман можно назвать мини-энциклопедией жизнеустройства бурятского этноса начала девятнадцатого столетия: «Автор создал емкую, богатую точно схваченными бытовыми деталями и верными социальными акцентами картину жизни бурятского улуса первой половины XIX века, «энциклопедию бурятской жизни» [Найдаков, с. 113]. Художественная концепция личности в творчестве Ч. Цыдендамбаева, на наш взгляд, связана с идеей самоопределения бурятского народа, что предполагает глубокое знание и понимание своих исторических корней, своей культуры. Отсюда интерес автора к жизни первого бурятского ученого-востоковеда Доржи Банзарова.
К историко-биографической прозе мы так же относим книгу талантливого бурятского писателя, публициста А. Бальбурова «Двенадцать моих драгоценностей» (1975). Исследователи творчества А. Бальбурова называют данное произведение книгой, содержащей «канонические черты предшествующей литературы и свободный стиль лирико-публицистической, исповедальной прозы» [Имихелова, с. 64], «не только книгой о Бурятии, но и биографией жизни самого писателя» [Уланов, с. 114], отмечая автобиографичность, лирическую тональность, эпический размах данного произведения.
Книга состоит из двенадцати глав, каждая из которых названа по принципу бурятского календаря: январь - «Гуран Сара» (Месяц косули), февраль - «Хуса Сара» (Месяц барана), март -«Ехэ Боргон Сара» (Месяц Большого Журчания) и т.д., пронизана национальными символами, связанными с определенным укладом жизни бурят, скотоводов-кочевников. Структурообразующим началом в книге становится личность писателя, его автобиография. Этим объясняется ретроспективный ракурс изображения, мотивированный воспоминаниями о детстве: «Мне было еще очень мало лет, когда отец впервые назвал по-бурятски все двенадцать месяцев года... Бурятские названия прозвучали в моих ушах не как называния месяцев, а как странные, но очень родные зовы, что раздаются, еле слышимые, из глубины веков, намекают на тихие тайны, кроющиеся за этими полустершимися ныне названиями» [Бальбуров, с. 335].
Книга включает в себя биографические сведения об авторе, его воспоминания, размышления о литературе и искусстве, фольклоре, историко-культурную информацию Бурятии, рассказы о выдающихся людях, артистах, художниках, ученых, писателях, простых тружениках, с которыми встречался лично автор, об исторических личностях, внесших вклад в развитие Бурятии. Столь разнородный материал объединен образом автора-повествователя, адекватного биографическому автору, от лица которого ведется повествование. Все это изложено без соблюдения хронологии, точного следования хронике событий, а по восточному принципу «нанизывания бус на ожерелье».
Пространственно-временные перемещения автора-повествователя в прошлое и настоящее позволяют воссоздать широкую панораму современной ему жизни и выразить авторское отношение. Особую роль в композиции книги играют внесюжетные элементы: лирические и авторские отступления, обращения к читателю, пояснения, ремарки, дневниковые записи (например, дневник Героя Советского Союза полковника В. Борсоева использован в пятой главе «Гани Сара» (Месяц Неистовства)), письма и другие документы.
Автор-повествователь через прямые авторские пояснения, сентенции, непосредственные обращения к читателю выражает основное содержание своей книги: «Читатель, конечно, удивлен, что книгу о моей республике я начинаю наполнять фактами из собственной биографии. Пусть он не тревожится: я и имею в виду именно написать книгу о моей Бурятии, но что делать, если биография республики так тесно переплетена с моей собственной биографией, с биографией десятков, сотен тысяч...» [Бальбуров, с. 335].
Публицистический стиль книги позволяет ввести в повествование многих персонажей, что дает возможность автору-повествователю в свободной форме излагать впечатления от увиденного и услышанного. С другой стороны, ряд признаков, характеризующих особенности создания образа автобиографического героя, позволяют сделать вывод о типологическом сходстве произ-
ведения с лирико-исповедальной литературой. Каждая из двенадцати глав книги представлена как «художественно-документальный очерк в стиле романтической тенденции в советской литературе, всегда утверждавшей реальность, жизненность романтического идеала» [Имихелова, с. 67].
Таким образом, книга А. Бальбурова «Двенадцать моих драгоценностей» представляет собой своеобразный синтез хроникально-документального жизненного материала и лирико-публицистического стиля. Обращенность авторского взгляда на жизнь и судьбу того или иного героя (реального, конкретного), сосредоточение основных сюжетно-композиционных линий вокруг его личности, художественное решение проблемы героя и времени, показ их сложных взаимоотношений позволяют рассматривать анализируемые произведения как документально-биографические.
Отталкиваясь от фактографичности, документальности, двигаясь к художественности, бурятские писатели использовали различные приемы, способы и средства воссоздания жизни, двигаясь в разных направлениях: Ж. Тумунов - от автобиографизма к эпичности, Ч. Цыдендамбаев - от лиризма к эпичности, А. Бальбуров - от публицистичности к синтезу документального и лирического начал.
Литература
1. Бальбуров А. Двенадцать моих драгоценностей: Книга о Бурятии // Отцы и дети. Том 2: А. Бальбуров. - Улан-Удэ: Республиканская типография, 2005.
2. Бадуева Г.Ц. Рассказ в литературе Бурятии: поиски жанровых форм. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2002.
3. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1986.
4. Имихелова С.С. Поэзия национального бытия. О литературе и театре Бурятии: рецензии и статьи 1980-2010 гг. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2010.
5. Местергази Е.Г. Документальное начало в литературе ХХ в. - М.: Флинта; Наука, 2006.
6. Найдаков В.Ц. Образ Доржи Банзарова в дилогии Ч. Цыдендамбаева // Банзаровские чтения, посвящ. 170-летию со дня рождения Д. Банзарова. - Улан-Удэ, 1992.
7. Тумунов Ж. Наранай орохо ЗYг тээшэ // Агын фронтовик - уран зохёолшодой зохёолнууд. - Улан-Yдэ: Республикын хэблэлэй Yйлэдбэри, 2009.
8. Уланов Э.А. Африкан Бальбуров // Портреты писателей Бурятии. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН,
1997.
9. Цыдендамбаев Ч. Банзарай хYбYYн Доржо. - Улаан^дэ: Буряадай номой хэблэл, 1953.
Халхарова Лариса Цымжитовна, доцент, заведующая кафедрой бурятской литературы Бурятского госуниверситета, кандидат филологических наук.
Тел.:+7-9025650851; e-mail: [email protected]
Khalkharova Larisa Tsymzhitovna, associate professor, head of the Buryat literature department, Buryat State University, candidate of philological sciences.
УДК 821.512.31
© И.В. Булгутова
Синтез традиций Востока и Запада в анафорическом стихе Б. Дугарова
Выявляются функции анафоры в сборнике Б. Дугарова «Азийский аллюр», определяются как национальные истоки творчества, так и особенности диалога культур.
Ключевые слова: анафора, синтез, миф, архетип, жанр.
I.V. Bulgutova
Synthesis of traditions of East and West in the anaphoric verse by B. Dugarov
The article shows the functions of anaphora in B. Dugarov's collection of poems «Asian allure», defines national sources of art and literature, as well as peculiarities of a dialogue between cultures.
Keywords: anaphora, synthesis, myth, archetype, genre.
