CC BY
8Соколова Р.И.
д.филос.н., в.н.с. Института философии РАН
НЕОБХОДИМОСТЬ ПРЕОДОЛЕНИЯ ФИЛОСОФСКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ И ЦЕННОСТНЫХ РАЗНОГЛАСИЙ КАК УСЛОВИЕ КОНСОЛИДАЦИИ
НАУЧНОГО СООБЩЕСТВА
Ключевые слова: российская цивилизация, проект, методология, онтология, конструктивизм, постмодернизм, гендер, геополитика.
В России сегодня существует множество работ, посвященных российской цивилизации, которые в совокупности создают мозаичную картину, не дающую представления о том, каким образом на ее основе можно приступить к созданию «Российского проекта цивилизационного развития». А именно в нем сейчас остро нуждается Россия, вновь оказавшаяся на перепутье в связи с утратой прежних иллюзий и надежд на понимание со стороны западной цивилизации, а также сложной геополитической ситуацией и начавшихся серьезных изменениях на мировом глобальном уровне. Так, доклад аналитиков американского интеллектуального центра RethinkX «Человечество. Переосмысление»1 (2021), основанный на изучении скорости и масштабов технологических изменений, нацелен на то, чтобы задать нормы и стандарты нового порядка, при этом указывая, что после крушения нынешнего миропорядка для России не останется места в новой реальности.
Все говорит о том, что Россия находится в таком пункте исторического времени, когда необходимо сделать правильный выбор - иного пути нет. Перед лицом этой сложной современной задачи выявляется колоссальная значимость и актуальность «Проекта», который призван дать новое осмысление российской цивилизации в нынешних условиях, опираясь на адекватное понимание цивилизационной сущности России. Этот проект, по замыслу, может резонировать с обозначенным директором Института ЕАЭС В. А. Лепехиным движением России «к формированию нового глобального проекта, приобретая в этом процессе признаки новой надгосударственной, т. е. цивилизационной (не имперской) субъектности»2 Из этого следует, что «Российский проект цивилизационного развития» - это не чисто теоретическая задача, предполагающая широкий простор для интеллектуальных упражнений. Он подразумевает практические следствия, которые могут получить свое развитие в политической, социокультурной, экономической сферах, в геополитике. Поэтому любое теоретическое суждение должно постоянно иметь в виду практический результат, ибо «Проект» имплицитно содержит эту цель, которую нельзя устранить, отодвинуть или уничтожить, не извратив тем самым его смысл и назначение. Такое положение дел означает значительно возросшую ответственность исследователя за свои теоретические построения.
Таким образом, главная задача «Проекта» - не бесконечные словесные упражнения «на тему», не лишенные порой интеллектуального блеска, а определение на основе систематизации знаний цели и смысла развития российской цивилизации в новых исторических и геополитических условиях. Это означает, что его участники должны предложить внятные, философски фундированные ответы (или хотя бы гипотезы) на острые вызовы современности. Решению этой задачи должно предшествовать обсуждение и выбор методологии исследования, которая играет решающую роль в получении искомых результатов.
Роль методологии в исследовании российской цивилизации
В научной литературе является установленным фактом, что в мире существует несколько локальных, отличных друг от друга цивилизаций, каждая из которых имеет свою историю развития, определенную специфику и присущие ей принципы существования. В ряду этих цивилизаций важное место занимает российская цивилизация, играющая в историческом, политическом и географическом аспекте значимую роль. Новая многомерная геополитическая реальность, находящаяся в стадии радикальных изменений, а также сложная внутренняя обстановка, связанная с экономическими, этнокультурными и другими проблемами в России, требует адекватных познавательных средств для объективного постижения современных реалий. Между тем, множество существующих описаний не дает представления о российской цивилизации как целостности, не раскрывает ее фундаментальных основ, глубинной сути и потенциала развития.
В этой связи резко возрастет запрос на оптимальный выбор методологии философского исследования российской цивилизации, отвечающей требованиям научности и соответствия изменившимся реалиям времени. В самом деле, в истории философии, начиная с Античности и до наших дней, все крупные мыслители уделяли методологии
1 Rethinking Humanity. - https://www.Rethinkx.com/humanity
2 Новая идеология российской цивилизации: основные параметры. - https://yandex.ru/search/?text=%D0%
большое внимание. И это не случайно. Адекватная методология оказывает субъекту познания неоценимую помощь в научной деятельности, выполняя функцию своеобразного компаса, помогающего двигаться правильным путем и избегать неизбежных ошибок при анализе многомерной реальности. Недаром Ф. Бэкон в свой работе «Новый Органон» придавал решающее значение методу, сравнивая его со светильником, который освещает путнику дорогу в темноте, ибо блуждание в темноте вряд ли приведет исследователя к успешному решению какой-либо познавательной задачи.
Однако знакомство с методологическими основаниями современного философского знания погружает нас в пучину методологической турбулентности, создаваемой вследствие использования ряда методологических подходов (системный, когнитивный, феноменологический, динамический, интервальный и др.) без осмысления роли каждого в систематизации познания. Принимая во внимание плюрализм взглядов современных авторов и разные методологические ориентиры исследований, можно считать вопрос о методологическом выборе исследования наиважнейшим. Первые попытки такой систематизации исследований российской цивилизации уже предпринимаются, например, в Институте философии РАН. Проблема заключается лишь в том, какие методологические подходы, способы, приемы и требования при этом применяются, ибо от этого решающим образом зависит конечный результат исследования, что является принципиально важным.
Применительно к исследованию российской цивилизации со всей очевидностью выявились два базовых методологических подхода Речь идет об онтологическом и конструктивистском (постмодернистском) подходах. Поскольку современная российская философия позиционирует себя как развивающееся знание, не склонное к провозглашению абсолютной истины, то наличие оппонирующих друг другу теорий и методологических подходов в идеале должно было бы стать необходимым условием плодотворной научной деятельности. Как верно заметил известный немецкий философ Д. Хенрих, «по большей части философы нуждаются в «оппоненте», потому что ни одна великая философская работа не может быть так просто «выбита из головы»»1. Однако посмотрим, как это проявилось на деле.
Онтологический (классический) поход.
Само название данного подхода говорит о том, что он исходит из учения об онтологии, которая, согласно определению, данному в «Новой философской энциклопедии», есть «учение о бытии как таковом; раздел философии, изучающий фундаментальные принципы бытия, наиболее общие сущности и категории сущего»2. Это - определение онтологии в широком смысле, т.е. она представлена в качестве системы идей о том, как устроено все существующее. В виде такого универсального знания онтология охватывает и материальное, и идеальное бытие. Будучи итогом развития знания данное понятие, «сохраняя свою семантику, как учения о бытии, оказывается плюральным с точки зрения конкретного наполнения его объема»3. В этом смысле необходимо сделать уточнения относительно онтологии в узком смысле и онтологии в широком смысле.
Необычайно возросший объем знаний относительно многих сфер универсума и функционирующих в них законах, отраженных в естественных науках, явился причиной того, что онтологические основания стали все более сужаться применительно к определенной области исследования. В результате появилась необходимость к обращению к онтологии в узком смысле, что нашло свое воплощение в естественных и некоторых гуманитарных науках. В специальных науках наблюдается более упрощенное понимание онтологии, под ней часто понимается согласованный и принятый всеми понятийный аппарат. Потребность в разработке такой онтологии возникает с целью совместного использования разными специалистами значимой для них информации, имеющей общую структуру, базовую классификацию терминов, что способствует пониманию сути вопроса.
Онтология в широком смысле как общее учение о бытии, вобрав в себя невообразимо широкий круг концепций и теорий об окружающем мире и существовании человека в нем, за свою, более двухтысячелетнюю историю не раз переживала как подъем, так и падение интереса к ней, а также переосмысление ее содержания и критику некоторых ее положений. За внимание к глубинной природе явлений, онтологический подход в настоящее время чаще называют эссенциалистским (от лат. essentia «сущность», «бытие»). Этим термином К. Поппер обозначил то направление в философии, которое нацелено на рациональное познание «сущностей», лежащих в основе всевозможных явлений. Именно в такой формулировке онтология подвергалась критике в философии Нового и Новейшего времени со стороны некоторых известных западных мыслителей. Наиболее сильный удар по онтологии нанес возникший во Франции в 70-х гг. прошлого века постмодернизм, который широко распространился на Западе и привел к тому, что онтологический подход не пользуется большой популярностью на Западе или даже приходит в забвение. Тем не менее, в той же формулировке этот подход продолжает употребляться и ныне, чаще в критическом или - в лучшем случае - нейтральном смысле. Между тем, в постсоветской России значительная часть философов продолжает проводить свои исследования на основе онтологического подхода, благодаря которому были накоплены в предшествующие годы значительные теоретические достижения.
В «Российском проекте развития цивилизации» главным объектом исследования является «российская цивилизация», результаты ее исследования в совокупности должны были бы обосновать теорию российской цивилизации как базу для практических решений. В рамках этой теории онтологический подход предполагает выявление важнейших принципов устройства бытия российской цивилизации, т.е. объяснение ее глубинной сути. Тем самым этот подход направляет исследователей на поиски ответа на сущностный вопрос: «что это?» или «что существует?», ибо бытие и сущее в онтологических теориях часто являются синонимами. Без ответа на этот вопрос невозможна идентификация
1 Werke im Werden: Über die Genesis philosophischer Einsichten. - München, 2011. - 216 S.
2 Онтология // Новая философская энциклопедия. 2-изд. - М.: Мысль, 2010. - Т. 1-4. - 2816 с.
3 Ерахтин А.В. Проблема онтологии в западной и современной отечественной философии // Вестник ИвГУ. Серия: Гуманитарные науки. 2015. - № 2. - С. 68.
российской цивилизации как необходимого условия выживания и существования в наше сложное время. Иными словами, речь шла о том, какая главная мысль, т. е. взгляды и теоретические знания являются фундаментально важными для российской цивилизации и, следовательно, для «Проекта». Об этом просто, но в то же время очень мудро и прозорливо писал еще святитель Игнатий Брянчанинов (1807-1867): «Обыкновенно люди считают мысль чем-то маловажным: потому они очень мало разборчивы при принятии мыслей. Но от принятых неправильных мыслей рождается все злое. Мысль подобна рулю корабельному: от небольшого руля, от этой ничтожной доски, влачащейся за кораблем, зависит направление и по большей части участь всей огромной машины»1.
Онтологического подхода придерживаются в основном сторонники так называемого консервативного направления, ибо именно этот подход является основным методом философствования, показавшим свою плодотворность на всем протяжении истории философии, хотя он и не лишен некоторых недостатков. За пределами «Проекта» наиболее ярко он представлен главным образом в рамках ежегодных «Панаринских чтений», которые опираются на принципы выдающегося исследователя российской цивилизации А. С. Панарина и продолжают их плодотворно развивать. К этому же направлению принадлежит и крымский «Харакский Форум», который также наследует научные и методологические принципы Панарина и на регулярной основе проводит соответствующие конференции с последующей публикацией материалов. Судя по некоторым работам, классические методологические традиции сохраняются и в отдельных исследованиях различных российских университетов. И это не случайно. Убедительное объяснение такому положению дел дал академик В. А. Лекторский: «Существенно, однако, то, что та или иная онтология принимается только постольку, поскольку она «работает», помогает ориентироваться в мире, в каком живёт то или иное существо, и позволяет выделить те аспекты мира, которые соотносятся с нуждами познающего. В действительности каждая онтология, если она успешна в определённых условиях, выделяет те или иные аспекты самой реальности. Реальность многообразна и многослойна, и познающее существо имеет дело только с некоторыми её характеристиками»2.
Соответственно такому пониманию сторонники онтологического подхода - участники «Проекта», обратились к бытию российской цивилизации как исходному базисному понятию, в рамках которого надлежало ответить на вопросы: во-первых, что составляет ее первоэлементы или первоначала, из которых она построена; представляет ли российская цивилизация целостное единство или она состоит из множества составных частей; что является истинным бытием российской цивилизации, а что только представляет видимость. Во-вторых, надлежало выяснить: какие значимые изменения, процессы происходили в истории российской цивилизации; какие свойства и качества они приобрели в результате этих процессов; смогли ли эти свойства изменить характер и сущность российской цивилизации. И, наконец, в-третьих, что является основой российской цивилизации, настолько прочной, что не позволяет ей распасться на отдельные составляющие; каковы границы российской цивилизации и что их определяет.
Но прежде чем перейти к изложению основных выводов сторонников онтологического подхода, следует заметить, что эти вопросы оказались ключевыми и для сторонников постмодернистского подхода, но совершенно в другой интерпретации. Казалось бы, на первый взгляд, это - простые и даже банальные вопросы в том смысле, что они не единожды обсуждались как в научной литературе, так и в публицистике. Однако попытки ответить на них сталкиваются с большими трудностями не столько теоретического характера, сколько с разногласиями идейного и ценностного происхождения. Ответ на эти вопросы выявил фундаментальные и непримиримые точки зрения относительно прошлого, настоящего и будущего российской цивилизации, а также ее сущности. Постараюсь вынужденно кратко обозначить некоторые позиции представителей обоих подходов - участников «Проекта», при этом не персонализируя их носителей, ибо речь идет не о личностях, а о тенденции, о принципах. Итак, к значимым результатам сторонников онтологического подхода в можно отнести следующие.
Опираясь на огромные достижения отечественных теоретиков цивилизации (первой волны), внесены важные дополнения в понятие «цивилизация», которые способствуют обоснованию права локальных цивилизаций давать самостоятельные ответы на возникающие вызовы и свое видение идеального общественного и государственного устройства, пути и способы дальнейшего развития. В уточненном понимании понятия «цивилизация» подчеркнута значимость ценностных приверженностей существующих сегодня в мире цивилизаций. Приведены веские доказательства исторического превращения России в большую самодостаточную гетерогенную целостность.
Поставлен и обоснован принципиальный вопрос о необходимости сформулировать основную гипотезу относительно ожидаемого результата исследования, от выдвижения которой в конечном счете зависит результат исследования - его успешность или неуспешность. Сложность состоит в том, что при этом надо исходить не из абстрактных общих понятий, к чему привыкли философы, а из самой реальности, из своеобразия объекта исследования, т.е. из того факта, что Россия, несмотря на все исторические перипетии, сохранила свое месторазвитие.
Этот постулат дополнен важнейшим тезисом о том, что российская цивилизация представляет собой сверхбольшое единое географическое и культурно-политическое пространство, которое на определенном этапе своего исторического развития перешло в стадию, схематично обозначаемую как «государство-цивилизация». Данное положение выдвигает на первый план задачу организации такого пространства, поиск механизмов сплоченности социального целого. Это обстоятельство означает для России необходимость осмысления ее евразийского бытия как органической целостности.
1 Святитель Игнатий Брянчанинов. Т. 7. Избранные письма. Письмо 227. - http://xn--80abexxbbim5e6d.xn--plai/tom7/227.
shtml
2 Лекторский В.А. Можно ли совместить конструктивизм и реализм в эпистемологии? // Конструктивизм в теории познания / Институт философии РАН. - М., 2008. - С. 37.
Был убедительно развеян ложный тезис, активно тиражируемый либеральными публицистами, о том, что особый путь России - это миф. Но как было веско и логично показано, более верным является обратный ход мысли: представленные аргументы и научные доказательства свидетельствуют о том, что особый путь России - это реальность. Поэтому для успешной реализации «Российского проекта цивилизационного развития» необходимо исходить из этой данности.
В качестве следующего принципиального вывода можно назвать постановку вопроса о необходимости идеологической работы по обновлению ценностно-смыслового каркаса России, наполнения его новыми смыслами в соответствии с меняющейся реальностью. Иными словами, речь идет о потребности и неизбежности новой жизнеспособной «идеологии будущего», которая должна стимулировать развитие России, быть способной объединить народ в реализации большого социального и цивилизационного проекта, и в то же время стать привлекательной для большей части внешнего мира.
Конструктивистский (постмодернистский) подход
Конструктивизм как философское направление и методология возник в эпоху постмодернизма и является его базовой эпистемологической основой. Он вобрал в себя все установки постмодернизма, который возник во Франции во второй половине ХХ в., хотя его предпосылки возникли гораздо раньше. Связанный с именами Ж.Ф. Лиотара, Ж. Бодрийяра, Ж. Делеза, Ф. Гваттари и др., он исходил из недоверия или отрицания всего того, что было достигнуто человечеством в познании в предшествующие эпохи. Уже не Бог как в Средневековье, и не человек как в Новое время (модерн) является центром мировоззрения. В Новейшее время (эпоха постмодернизма) таким центром становится то, что сами люди сконструировали для себя в качестве реальностей, которых может быть много, и все они обладают одинаковым правом на существование. Нет реальности как таковой, она иллюзорна, и окружающий мир люди сами конструируют в соответствии со своими ценностными, когнитивными и социальными установками. Он не дан им изначально. Из этого вытекает, что человек может не познавать мир, а только его интерпретировать. Это обстоятельство четко зафиксировано Е.Л. Чертковой: «Конструктивисты отказываются ставить и решать проблемы онтологии, причем не потому, что они не входят в компетенцию конкретных социальных наук, а потому, что считаются ими бес-смысленными»1.
Конструктивизм стал модным направлением и в России, привлекшим внимание не только философов, но и ученых других специальностей (психология, социология, когнитивная неврология и др.). Он проник также в искусство, литературу, кино и т.д. Ученые Института философии РАН: В. А. Лекторский, И.Т. Касавин, М.А. Розов, Е.А. Мамчур, Е.Л. Черткова и др. еще в 2008 г. в монографии «Конструктивизм в теории познания» дали глубокий анализ. разных направлений конструктивизма и высказали свои компетентные критические суждения2. Е.О. Труфанова в своей докторской диссертации исследовала причины появления конструктивизма и практические следствия, вытекающие из него для различных сфер социальной, политической и культурной жизни. Она показала, что появление конструктивизма связано с новыми явлениями социокультурной жизни современного человека, протекавшими под знаком неопределенности, усложнения всех уровней социального бытия, размытости и неустойчивости окружающего мира, сложившихся представлений о социальных нормах, культурных образцах и правилах социальной коммуникации. Иными словами, произошла трансформация всех значимых сторон человеческого существования, из-за которых возникло чувство утраты объективной реальности, невозможности ее адекватного познания, выраженного в таких понятиях как истина, знание, объективность и т.д. Все это способствовало возникновению и широкому распространению всевозможных «антиреалистских и релятивистских концепций в эпистемологии, делающих акцент на примате социального, утверждающих, что кроме знания социальных конструкций никакое иное знание нам недоступно»4. Труфанова на основе тщательного анализа социального конструктивизма показала, что если считать все окружающее социальными конструкциями и не признавать возможности познания реальности, это может привести к тяжелым последствиям для взаимодействия между людьми - представителями разных наций, культур, традиций политических лагерей и т.д.
Несмотря на убедительную критику конструктивизма известными учеными Института философии, а также другими философами, его приверженцы активно и напористо стремились задавать тон в таком стратегически важном исследовании как «Российский проект цивилизационного развития». Поскольку они декларирует новые способы понимания мира, и в частности, российской цивилизации, то следует ознакомиться с некоторыми их выводами.
Явное одобрение сторонников этого подхода вызвала идея о безусловном и радикальном отрицании онтологии (эссенциализма) и критика ее основополагающих понятий. Прежде всего, радикальной критике подверглись признанные во всем мире авторитеты в области цивилизационной теории (Н.Я. Данилевский, А.Д. Тойнби). Данилевский -главным образом за суждения в эссенциалистском ключе о «началах», лежащих в основе каждого культурно-исторического типа, которые он трактует как «инварианты цивилизационного бытия» (являющихся, с точки зрения конструктивистов, основным онтологическим грехом), а также за употребление других, вытекающих из этого понятий. Тойнби заслужил упреки за то, что его методология целиком построена на эссенциалистских основаниях, соответственно анализируемые им цивилизации как объективно существующие реалии проходят определенные стадии
1 Черткова Е.Л. Социальный конструктивизм и социальное конструирование // Конструктивизм в теории познания / Институт философии РАН. - М., 2008. - С.126.
2 См.: Конструктивизм в теории познания / Институт философии РАН. - М., 2008.
3 Труфанова Е.О. Субъект и познание в мире социальных конструкций. Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. - М., 2017. - https://www.yandex.ru/search/?lr=10716&offline_search=1&text=
4 Там же.
своего развития и существования. На этом основании подверглась отрицанию и его популярная теория «вызовов и ответов». С. Хантингтон также попал в эту компанию исключительно за то, что он придерживается субстанционали-стского подхода к социальным явлениям. Цивилизации у него вполне реальные явления, которым присущи определенные циклы развития - от зарождения, до упадка/исчезновения. На основе радикального отрицания эссенциализма в духе радикального конструктивизма следует вывод о том, что любая цивилизация «есть то, что мы все коллективно утверждаем о ней» - она имеет не онтологическую, а дискурсивную природу. Тем самым категорически проигнорированы не только суждения и выводы указанных авторитетных ученых, но также известных философов Института философии. Так, академик В. А. Лекторский пишет: «Согласно классическому пониманию, идущему от Платона, знание (как отличное от мнения и веры) необходимо предполагает отношение к реальности. Оно говорит о том, что «есть на самом деле», а не просто о том, что кому-то кажется. Вместе с тем знание предполагает обоснованность»1. Другой философ И.Т. Касавин утверждает: «Конструктивизм - это не просто мода, как мне представляется, это еще своеобразная, если хотите, технократическая мода, по крайней мере, применительно к гуманитарным наукам, которым тем самым придается флер научного знания»2.
Практический угол зрения приоткрывается, когда история России и ее современная ситуация, т. е. что было и есть, рассматривается в ретроперспективе на основе постмодернистской методологии и с помощью виртуозных интеллектуальных изысков и словесной эквилибристики. На первый взгляд, может показаться, что в основе этой позиции лежат благие намерения - предупредить обо всех трудностях и опасностях, связанных с привязанностью к классическому (онтологическому) способу толкования, якобы безнадежно устаревшему и ведущему только к многочисленным абберациям. Соответственно проблема России видится в том, что она формально подошла к принятию постмодернистского дискурса, который оказался лишь упаковкой и прикрытием для наиболее архаичных и рискованных проявлений Модерна. Россия не проявила «законной реакции постмодерна на тотальный порядок проектов Модерна», т.е. не вступила в противостояние с модернистской линией на навязывание идеалов правильного порядка. Если отсе-парировть смысл данной позиции, извлечь ее из наукообразной, нарочито замысловатой паутины слов и понятий, то увидим абсолютную отстраненность от судьбы России, дефицит сочувствия к трагическим моментам ее истории и как следствие - отсутствие попыток внести какой-либо позитивный, философски отрефлексированный вклад в «Проект».
Следующий ракурс рассмотрения ознаменовался обращением к «знаку» как основополагающему элементу постмодернистских концепций, при этом, разумеется, не обходится без апелляции к Ж. Деррида и другим представителям постструктурализма, концепции которых стали стартовой площадкой для постмодернизма. Теория знаков служит необходимой теоретической подводкой для сугубо практическо-политических выводов, весьма далеких от изощренных и вычурно-возвышенных идеалов правильного прочтения российской истории. А какова была переживаемая Россией эпоха ХХ столетия и ранее? Ответ состоит в том, что нация, несмотря на все призывы к ее упрочению, так и не смогла сформироваться из-за отсутствия ресурса для этого, ибо «желание территориального захвата и имперские амбиции опережали государственное строительство, что делает Россию не-государством». Отчетливо просматривается не что иное, как завуалированное стремление полностью отвергнуть историю своей страны как неправильную, достойную лишь порицания. Это стремление переадресовано М.Я. Гефтеру3 для подкрепления своей позиции его авторитетом историка, философа (1918-1995) - заметим, затея сомнительная и лишенная актуальности. Платформой новой России Гефтер считал не парламентарный строй, а возникновение «русских стран» (?) внутри России. Их возникновение - это «форма общежития, которая может протянуть руку Миру»4.
Гендерная проблематика тоже вливается в это постмодернистское русло, но очень ограниченным и тонким ручейком, ибо у постмодернизма и феминизма непростые отношения. И это объяснимо: при более плотном и насыщенном взаимодействии пришлось бы отвечать, каким образом феминистское движение конструирует понятие «женщина», что является необходимой предпосылкой постмодернистского дискурса. Есть и другие пункты разногласий. Единственное, что охотно перенимает феминизм от постмодернизма - это решительную эпистемологическую и социально-политическую оппозиционность. Подвергается критике идея особого пути России, ее культурной и национальной самобытности, делается упрек в архаизации всего общественного пространства страны, поддержки многодетности, материнства как естественного предназначения женщины. Но самый главный упрек делается государству за его устранение от проведения политики гендерного равенства.
Еще более высокий градус постмодернистской оппозиционности (хотя правильнее было бы применить другой термин), дает о себе знать, когда речь идет о сути российской цивилизации. Утверждается, что о России следует говорить не как о состоявшейся цивилизации, а о таком ее состоянии, которое в чем-то проявляет себя цивилизацией, а в чем-то являет собой варварское сообщество, профанирующее или даже разрушающее цивилизационные принципы и механизмы. Конечно, не обошлось и без упоминании в негативном ключе о русском народе, хотя сказано о нем в историческом контексте и со ссылкой на великую русскую литературу, чтобы снять с себя ответственность за его квалификацию как обладающего «звериной сущностью». Сказано мало, но впечатляюще, хотя в данном случае без постмодернистских затей. Религия же, которую исповедует русский народ, по всем критериям стоит ниже ислама.
Постмодернистское направление, не представив сколько-нибудь значимых теоретических вкладов в «Проект», тем не менее, демонстрирует отчетливо выраженное стремление занять монопольное положение в нем и навязать свои
1 Лекторский В.А. Можно ли совместить конструктивизм и реализм в эпистемологии? // Конструктивизм в теории познания / Институт философии РАН. - М., 2008. - С. 31.
2 Касавин И.Т. Конструктивизм как идея и направление // Конструктивизм в теории познании. - М., 2008. - С. 64.
3 Гефтер М.Я. Третьего тысячелетия не будет. Разговоры с Глебом Павловским. - М., 2015. - 400 с.
4 Там же, с. 334.
идеологемы, опираясь на свойственную всем постмодернистам в России, говоря словами Л. Баткина, «собственную изобличительную и самоусладительную изобретательность»1.
Таким образом, применительно к исследованию российской цивилизации обозначились два базовых, оппонирующих методологических подхода, в соответствии с которыми выстраиваются магистральные вехи движения в том или ином идейном и ценностном потоке. Если сторонники онтологического подхода наметили некоторые позитивные принципы для дальнейшей работы над «Проектом», то приверженцы конструктивистской (постмодернистской) методологии нацелены на распредмечивание самого понятия российской цивилизации, нигилизм и хаос в ее познании. Эта коллизия отчетливо проявляет настоятельную необходимость в условиях напряженной геополитической ситуации обозначить ценностные основания российской цивилизации как условия формированбия Стратегии всестороннего развития России. Об этом очень убедительно сказал В.А. Лепехин: «Для России сегодня важно разобраться в своем ценностно-нравственном коде и понять, какие конкретно моральные нормы и духовные факторы позволят нашей
стране выжить в условиях нарастания внешних угроз, а также могут стать основаниями для ее конкурентного разви-
2
тия» .
1 Баткин Л. О постмодернизме и «постмодернизм». О судьбе ценностей в эпоху после модерна // Октябрь. 1996. - № 10. https://magazines.gorky.media/october/1996/10/o-postmodernizme-i-postmodernizme.htm
2 Лепехин В.А. Взаимосвязь сущностей российской цивилизации и ее ценностей // Журнал Института наследия. 2018. № 2/13. - С. 1.
