CC BY
42
В. Н. Забалуеб. Некоторые аспекты поэтики «Леди мая» Ф. Сидни
Европе со времен Римской империи был основан только в 1576 г. в Лондоне Дж. Бербеджем. Само его название подчеркивало его исключительность: «Театр» (The Theatre).
3. Цит. по: Aurealian Townshend's Poems and Masks [Text] / ed. by E. K. Chambers. Oxford, 1912. P. 83.
4. Orgel, S. Introduction [Text] / S. Orgel // Jonson B. The Complete Masques. New Haven: Yale University Press, 1969. P. 2.
5. Профессиональных актеров приглашали крайне редко. Как правило, они участвовали в антимасках.
6. Butler, M. "Early Stuart court culture: compliment or criticism?" [Text] / M. Butler // The Historical Journal. 1989. № 32. P. 435.
В. H. Забалуеб
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПОЭТИКИ «ЛЕДИ МАЯ» Ф. СИДНИ
В данной статье идет речь об одном из малоизученных произведений английской литературы XVI в. - «Леди мая» Ф. Сидни. Опираясь на идеи Г.-Г. Гадамера и Ф. Шеллинга, автор дает свое видение этой пьесы.
This article deals with a little-known work by Sir Philip Sidney called "The Lady of May". The author bases his interpretation of this play on H. G. Gadamer and F. Schelling's ideas
Уже не первое поколение исследователей бьется над загадками пьесы-маски сэра Ф. Сидни (Sir Philip Sidney, 1554-1586) «Леди мая» (The Lady of May, 1578). В настоящее время большинство из них сходятся на том, что эта пьеса аллегорична. Мы постараемся дать свое видение этой пьесы.
Ключевыми аспектами нашей работы будут тема выбора, размышления Сидни о назначении поэзии и его отношение к религии.
Сидни написал эту маску в 1578 г. по случаю визита королевы Елизаветы в Уонстед - имение его дяди графа Лейстера, ее фаворита.
Логично предположить, что Сидни написал эту пьесу, чтобы развлечь королеву. Но так ли это? Ученые чаще всего стремились связать эту пьесу с политической ситуацией конца XVI в. И это отчасти верно.
Однако вспомним о том, что «Леди мая» -драматическая пастораль. Возникнув в древности, жанр пасторали со временем стал элитарным, предназначенным для узкого круга ценителей. По сравнению с античной буколикой, ренессансная пастораль в большей степени тяготеет к стилизации и к жесткому распределению амплуа: чувствительный пастух, жестокосердная пастушка, мудрый старец. Позднее пастораль становится галантным жанром, персонажи которого ведут
© Забалуев В. Н., 2008
изысканные разговоры на фоне стилизованной природы.
Основной конфликт пьесы сводится к конфликту между vita activa (охотник Терион) и vita contemplativa (пастух Эспилус).
Однако ключевыми в пьесе являются образы Эспилуса и Териона. Как заметил А. Ч. Гамильтон, достоинства каждого из них уравновешиваются их недостатками [1]. Эспилус - богатый пастух, у него 2000 овец, и он хочет сделать Леди частью своего богатства. У Териона же нет ничего, кроме любви к Леди [2]. Самой Леди нравятся оба претендента, но никого из них она не любит. Поэтому она передает право выбора королеве. Но королева должна сделать выбор не только за нее, но и за читателей и зрителей пьесы. И всё же королева его сделает, предпочтя Эспилуса. Трудно согласиться с ее выбором, ведь всё указывало на то, что в поэтическом состязании победу одержит Терион. Почему же она выбрала Эспилуса? Сидни этого не объясняет: "This being said, it pleased her Majesty to judge, that Espilus did the better deserve her; but what words, what reasons, she used for it, this paper, which carrieth so base names, is not worthy to contain" [3]. По мнению Д. Кэлстоуна, новая трактовка пасторальной традиции прошла мимо королевы, и именно поэтому она выбрала Эспилу-са [4].
Мы считаем это объяснение неудовлетворительным. Разрыв с традицией в этой пьесе был очевиден для ее первых зрителей, ведь Сидни возвеличивает Териона, а не Эспилуса.
Итак, перед нами выбор либо в пользу действия, либо в пользу созерцания. Но и тот и другой иллюзорен, потому что односторонен. Это выбор не между истиной и заблуждением, а между двумя заблуждениями. Да, симпатии Сидни отданы Териону. И это неудивительно: жизнь самого Сидни была наполненной событиями. Он был поэтом, придворным, путешествовал по Европе как в качестве частного лица, так и в качестве дипломата. Наконец, он погиб на войне в Испанских Нидерландах. Однако Сидни пытается посмотреть на эту альтернативу со стороны. Поэтому можно сказать, что его основным методом в «Леди мая» является ирония как по отношению к классической традиции, так и к самому себе. Именно поэтому достоинства персонажей уравновешены их недостатками.
Следовательно, выбор между ними может сделать только тот, кто стоит «над схваткой». Поэтому Сидни отдает роль третейского судьи Елизавете. И она выбирает Эспилуса. Но почему?
Надо полагать, от нее не укрылись ни разрыв с традицией, ни ирония Сидни. Причем эта ирония задевала и ее. Сидни ограничивал ее власть жестким выбором. Елизавета знала, что он, на-
Литературоведение
ряду с Лейстером и Ф. Уолсингемом, принадлежал к той придворной партии, которая была против ее возможного брака с герцогом Анжуйским, которого в Англии зачастую называли просто «Месье». Так что она вполне могла увидеть в пьесе политическую аллегорию, отождествив Териона и Эспилуса соответственно с Лейстером и Месье. Сделав выбор в пользу Эспилуса, Елизавета дала понять, что не будет прислушиваться ни к чьим советам. Но в том, что королева приняла правила игры, предложенные ей, проявилась ее мудрость. Она лишний раз доказала, что может быть независимым арбитром.
Другой особенностью пьесы являются образы Эспилуса и Териона. Сидни вложил в них нечто большее, нежели простой антагонизм между vita activa и vita contemplativa. Столкнув их в поэтическом состязании, Сидни указал на то, что они - поэты. Следовательно, речь идет о двух типах поэзии. Теперь послушаем самих Эспилу-са и Териона.
Эспилус:
Tune up, my voice, a higher note I yield, To high conceits, the song must needs be high: More high than stars; more firm than flinty field, Are all my thoughts, in which I live or die: Sweet soul, to whom I vowed am a slave, Let not wild woods so great a treasure have.
Терион:
The highest note comes oft from basest mind, As shallow brooks do yield the greatest sound; Seek other thoughts thy life or death to find, Thy stars be fall'n, plow'd is thy flinty ground: Sweet soul, let not a wretch that serveth sheep, Among his flock so sweet a treasure keep [5].
Терион переносит свою любовь к Леди в высокие сферы идеальной любви. Напротив, Эспи-лус испытывает к ней земные чувства. Это противопоставление верно для всех поэтов: поэты одного типа трансцендируют чувства, которые испытывают к своей возлюбленной, а другие знают только земную любовь. Парадоксально, но если в реальной жизни Эспилус - созерцатель, а Терион - деятель, то в поэзии - наоборот. И в этом опять проявляется ирония Сидни.
Читая «Леди мая», нельзя не вспомнить о «Защите поэзии», созданной несколькими годами позже. Однако мы полагаем, что ко времени написания «Леди мая» у Сидни была более или менее сложившаяся концепция поэтического творчества. В «Защите поэзии» он развил свои идеи. В начале трактата он заявляет: «Нет искусств, известных человеку, предметом которых
не были творения Природы, без них они не могут существовать, и от них они зависят, подобно актерам, исполняющим пьесы, написанные Природой. Астроном смотрит на звезды и заключает, какой порядок им сообщает природа» [6]. Это относится и ко всем остальным ученым. Поэт же принадлежит иной реальности: «Лишь поэт, презирающий путы любого рабства, воспаряет на своем вымысле, создает, в сущности, иную природу. Он создает то, что или лучше порожденного Природой, или никогда не существовало в Природе <...>» [7]. В отличие от ученого, рабски копирующего реальность, поэт воссоздает ее заново. Сидни утверждает: «Поэзия - это искусство подражания, оттого Аристотель называет ее mimesis, т. е. воспроизведение, подражание, или метафорически - говорящая картина, цель которой учить и доставлять удовольствие» [8].
Однако существуют три вида поэтов: одни воздают хвалу Богу, как царь Давид, другие пишут только на исторические или философские темы, как Лукреций, третьи побуждают к добродетели. «Эти третьи и есть те, которые должным образом подражают, чтобы научить и доставлять удовольствие, и, подражая, они не заимствуют ничего из того, что было есть и будет, но, подвластные лишь своему знанию и суждению, они обретаются в божественном размышлении о том, что может быть или должно быть. Именно их как первых и благороднейших по справедливости можно назвать vates» [9].
Нетрудно заметить, что конфликт между Те-рионом и Эспилусом в «Леди мая» воспроизводит конфликт между поэтами, замкнутыми в рамках одной темы, и поэтами-«пророками». Однако для Сидни поэзия неразрывно связана с действием. «А теперь позвольте мне вспомнить, как ее (поэзию. - В. 3.) называли греки. Они нарекли ее создателя «поэт», и это имя как самое прекрасное перешло в другие языки. Оно происходит от слова poiein, что значит создавать, и мне не ведомо, по счастливой ли случайности или по здравому смыслу встретились мы, англичане, с греками, подобно им называя его созидателем» [10]. Творить - значит действовать. Следовательно, Эспилус - такой же деятель, как и Терион. Тем самым выбор между ними оказывается иллюзорным. И в этом опять проявляется ирония Сидни.
Размышления Сидни о поэзии связаны с его размышлениями о религии. И здесь опять появляется ирония, причем она распространяется на ту конфессию, к которой принадлежал Сидни -кальвинизм. Елизавета в пьесе занимает место кальвинистского Бога, предопределившего одних к спасению, а других - к вечной гибели: "This being said, it pleased her Majesty to judge, that Espilus did the better deserve her; but what words,
И. Н. Касимов. Мифологические архетипы 6 романе Г. Уэллса «Пища богов»
what reasons, she used for it, this paper, which carrieth so base names, is not worthy to contain". Подобно тому, как кальвинист должен смириться с волей Божией, так и аудитория «Леди мая» должна принять выбор королевы, даже если не согласна с ним. Этого требуют и приличие, и понимание того, что монарх - наместник Бога на земле. Раз королевская власть сакральна, то сакрален и выбор монарха. Таким образом, Елизавета принадлежала и реальному, и идеальному мирам. В этом смысле она была идеалом для Сидни, стремившегося найти синтез vita activa и vita contemplativa.
Сакральна не только королевская власть, но и театр. Как утверждал Гадамер, «подобно культу, театр является местом подлинного творения, -местом, где из нас делают и предъявляют нам в виде образа нечто такое, в чем мы ощущаем и узнаем реальность нашего «Я». Здесь мы слышим голос истины, стоящей как бы над жизнью, освобожденной из забвения, неподвластной забвению» [11]. Эти слова как нельзя лучше подходят к «Леди мая». Именно к тому, чтобы встать «как бы над жизнью», и стремится Сидни. Он пытается найти истину, понимая, что она заключается в сочетании противоположностей. Первая ступень к ней - ирония, в которой, в свою очередь, заложено желание преодолеть абсурд, то есть невозможность полностью раскрыть потенцию бытия. Ирония в таком случае есть попытка возвыситься над непосредственно данной реальностью и приобщиться к Божественной Любви. Любовь соединяет противоположности: мужчину и женщину, созерцание и действие. Сидни понимает любовь как героическую доблесть. Процитируем Шеллинга: «Тайна любви <...> - в том, что она связывает вещи, каждая из которых могла бы существовать и, все же, не существует и не может существовать без другой» [12]. Человек, движимый любовью, действует абсолютно свободно, во всем полагаясь на Бога. Силой веры и любви человек побеждает разобщение и смерть. Именно так надо понимать кальвинизм Сидни. Тем самым ирония оказывается положительным началом, ведущим к познанию высшей истины
Через несколько лет Сидни создаст цикл сонетов «Астрофил и Стелла» (Astrophel and Stella, 1582). В нем в образе Астрофила он воплотит «образ гармонически цельного человека, которому чужды раздвоенность, всеразъедающий скепсис и разочарование в идеалах» [13]. Из влюбленного мальчика Астрофил становится зрелым мужем, для которого доблесть сосуществует с любовью, а любовь торжествует над низменными чувствами. В этом преодолении себя, как и в преодолении ложных альтернатив, заключается урок Сидни как поэта и человека.
Примечания
1. Hamilton, A. C. Sir Philip Sidney: A Study of his Life and Works [Text] / A. C. Hamilton. N.Y. (N.Y.).: Columbia University Press, 1977. P. 24.
2. Ibid.
3. The Miscellaneous Works of Sir Philip Sidney, Knt. [Text]. Boston, 1860. P. 278.
4. Kalstone, D. Sidney's Poetry. Contexts and Interpretations [Text] / D. Kalstone. Cambridge (Mass.).: Harvard University Press, 1965. P. 46.
5. Сидни, Ф. Астрофил и Стелла. Защита поэзии [Текст] / Ф. Сидни. М.: Наука, 1982.
6. Там же. С. 275.
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. Там же.
11. Гадамер, Г.-Г. О праздничности театра [Текст] / Г.-Г. Гадамер // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 158.
12. Шеллинг, Ф. Философские исследования о сущности человеческой свободы. Бруно, или О божественном и естественном начале вещей [Текст] / Ф. Шеллинг. СПб., 1908. С. 67.
13. Горбунов, А. Н. «Стесненный размер» (Об английском сонете) [Текст] / А. Н. Горбунов // Английский сонет XVI-XIX веков. М., 1990. С. 45.
И. Н. Касиноб
МИФОЛОГИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ В РОМАНЕ Г. УЭЛЛСА «ПИЩА БОГОВ»
Статья посвящена мифологическим архетипам и их влиянию на современную научно-фантастическую литературу. Данное влияние рассматривается на примере одного из романов Г. Дж. Уэллса «Пища богов». Автор статьи приводит примеры трактовки основных мифологических мотивов в эпоху второй научно-технической революции.
The article is dedicated to mythological archetypes and their influence on the modern science-fiction. The fact of such influence is shown on the example of "The Food of the Gods" by H. G. Wells. The author shows the examples of the understanding of the mythological motives in the age of the second scientific and technological revolution.
В европейской культуре образ гиганта прочно связан с титаномахией греческих мифов. В древние времена сама война представлялась не чем иным, как переделом сфер влияния между двумя группировками, причем не смертных, а тех, кто ими руководил на высшем уровне - Богов. Тогда Боги не видели другого способа обновления Вселенной. Это был сакральный механизм, запускаемый через жертвоприношение (Один сам принес себя в жертву себе же, Тиамат была принесена в жертву Мардуком и т. д.). Это был акт творения нового мира, смены поколений - ведь
© Касинов И. Н., 2008
